Откуда пошла «Российская Америка»

Однажды вечером, когда корабль наш находился вблизи центральной части Курильской гряды, в кают-компании зашла речь о русских первопроходцах этих мест, о тех, кто открывал и осваивал Курилы, Камчатку, Чукотку. Затем коснулись Аляски, и тут штурман корабля Геннадии Васильевич Соловьев задал присутствующим вопрос: «А кто из русских людей первым ступил на землю Америки?»

Мы вспомнили спутников Беринга сотрудников Российско-Американской компании, моряков, охотников – одним словом, перетряхнули багаж школьных знаний и сведений, почерпнутых из исторических романов.

Штурман слушал нас, загадочно улыбаясь.

— Я вижу, товарищи, ваша информация на сей счет весьма устарела.

Заинтригованные этим заявлением, мы начали дружно просить штурмана рассказать нам о русских первооткрывателях Америки, и он внял нашим просьбам.

— Итак, уважаемые россияне, я начну свой рассказ с письма, написанного на острове Кадьяк в конце XVIII века русским монахом с Валаама. Отец Герман был откомандирован святейшим синодом в Русскую Америку для крещения «краснокожих язычников» и удовлетворения «духовных нужд» тамошних россиян.

Однако инок сей не ограничивал круг своих интересов делами церкви, то есть был он человеком любознательным, живо интересующимся достопримечательностями здешнего края. А диковинок в российских американских владениях хватало. Одна из них особенно поразила воображение монаха.

В первом же письме к настоятелю Валаамского монастыря он поведал о том, что, по имеющимся сведениям, на Аляске издавна проживают русские люди. Причем сам Джеймс Кук подтверждал якобы этот факт.

В третьем письме отец Герман остановился на сем предмете более подробно. Оказывается, по слухам, бытующим на Кадьяке, первое русское поселение на Аляске было основано новгородцами еще во времена Ивана Грозного.

Новгородцы эти ушли будто бы в Сибирь, спустились по Лене до океана и добрались морем аж до Колымы, а затем на семи кочах совершили переход из Ледовитого океана в Тихий. В ходе этого вояжа пять кочей добрались до различных пунктов на побережье Охотского моря, один выбросило на берег в устье Анадыря, а седьмой пропал неведомо куда. Именно этот коч, полагал монах, достиг берегов американских.

Далее он сообщал об информации, полученной от приказчиков компании купца Лебедева. Суть ее такова. Поселение «русских американцев» находится на континенте, на берегу большой реки, в которой водятся налимы и щуки. Где именно, приказчики не знали, но утверждали, что недалеко от фактории компании. Сами они тех россиян не видали, но слышали о них довольно. Кроме того, через посредников получали те приказчики от «русских туземцев» большие ножи с надписями.

Валаамский миссионер горел страстным желанием не только крестить «краснокожих язычников», но и свидеться с потомками новгородцев. Был он в намерениях своих тверд, но возможностей для самостоятельного путешествия на континент не имел, а заниматься миссионерскими делами, используя купеческие оказии, не хотел. Сердобольному и совестливому монаху невмоготу было видеть, как относятся к туземцам корыстолюбивые, бессердечные купцы. Нести слово божие в языческие души вкупе с такими все едино, что торговать во храме. Памятуя об этом, смиренно просил инок помощи царской, а также уповал на присылку подмоги в лице отца Иоакима (известного своим бескорыстием).

В конце письма следовали описания природы Кадьяка, поклоны братии и подпись: «22 мая 1795 года – убогий Герман».

Здесь Геннадий Васильевич сделал паузу и оглядел присутствующих, как бы оценивая степень произведенного эффекта. В кают-компании царила тишина. Стук костяшек домино, шахматные баталии, шуршание газет, скрип перьев, беседы о доме и делах экспедиционных – все это совершенно прекратилось.

— А теперь, — продолжил штурман, — прокомментируем германовское послание в местах, достойных внимания.

Во-первых, таинственное поселение, якобы основанное на Аляске выходцами из Новгорода еще в XVI веке, сохранялось там до конца XVIII века. Расположено оно было где-то к северу от острова Кадьяк (на Американском континенте), на берегу реки, в которой водятся налимы и щуки.

Во-вторых, «русские американцы» не стремились к контактам с соотечественниками (точнее говоря, с соотечественниками своих предков), но кое-какие весточки о себе (в виде ножей) все же передавали (очевидно, с помощью посредников-индейцев).

В-третьих, упомянутые дарственные ножи, судя по всему, были сделаны из железа, ведь ножи из кости или камня были бы диковинкой для лебедевских приказчиков и они бы отметили этот факт. Таким образом, упомянутые «русские американцы» умели плавить и обрабатывать металл.

И наконец, на дарственных ножах были сделаны надписи. Следовательно, их создатели умели писать и читать. Однако качество этих ножей и надписей на них было невысоким. Точнее говоря, ничего, кроме того, что буквы текста русские, разобрать было нельзя. Чем другим можно объяснить тот факт, что отец Герман, живо интересующийся «русскими американцами», ни слова не сказал о содержании этих надписей?

Вот, собственно говоря, и все, что можно уяснить и предположить на основании текста письма «убогого Германа». Быть может, кто-то не согласен с моими заключениями или хочет что-нибудь добавить к сказанному?

— Я пока воздержусь от комментариев, — сказал корабельный врач Семен Николаевич Ващенко. Позволю себе только спросить, как вы сами оцениваете степень достоверности сообщения монаха Германа?

Вопрос этот встретил одобрение у всех присутствующих.

— Прежде всего я не считаю его принципиально невероятным, — ответил штурман. — Известно ведь, что новгородцы в своих торгово-охотничьих экспедициях совершали дальние морские вояжи. Следовательно, при благоприятных стечениях обстоятельств они могли достичь Аляски по маршруту, описанному Германом.

— Позвольте, Геннадий Васильевич, — возразил врач. — Как это просто у вас получается! Вспомните, какое расстояние отделяет Новгород от Аляски. И если мне не изменяет память, Аэрофлота тогда не было, и пар использовался только в банях, и «электрификацией» занимался один Илья-Пророк, и дороги были не железные, и лошадиные силы были самые что ни на есть натуральные – лошадиные, с помощью которых и до Урала-то нелегко было добраться.

Очевидно, штурман был готов к подобной реакции слушателей. Во всяком случае ответ последовал немедленно:

— Мой оппонент забыл некоторые детали отечественной истории. Придется ему напомнить, что владения Великого Новгорода простирались в свое время на востоке за Северный Урал (Угорская земля) и ходили туда новгородцы морем, не дожидаясь услуг Аэрофлота. Как конкретно могло происходить упомянутое русское проникновение на Аляску? Давайте представим себе его мотивы и возможные пути.

Перенесемся в век XVI и вспомним, что творилось в славном Новгороде, о чем толковали жители его в домах и на площадях.

А толки эти были невеселые... Царь Иван Васильевич шел на город со своими опричниками. О том, сколь лют царь всея Руси во гневе и сколь неправеден суд его, новгородцы знали доподлинно. Было дело, посылали они челобитчиков в Москву с жалобой на притеснения и обиды великие от царского наместника. Вернулись те челобитчики в гробах московской работы. Именитые да богатые новгородцы надеялись блеском злата и серебра развеять гнев очей царских. Прочим мнилось, что их-то стороной обойдет гроза московская. А были и такие, что не желали дожидаться царских палачей. Не забыли еще в те времена новгородцы, как хаживали пращуры в дальние края, туда, где вдоволь рыбы и зверя, где воля вольная людям простого звания. Одним словом, собралась лихая ватага, припас всякий собрали, лодьи снарядили, поклонились святыням новгородским, И прощай, родная земля.

Ну а далее было хождение по морям и по землям, а белее того, «по мукам» в поисках «земли обетованной».

И увидали однажды странники новгородские каменистый нос, за коим земля пошла к югу, а море стало 6езледным.

Нежданно-негаданно взыграла тут непогода, и разметало лодьи новгородские по морю-океану. Одну же из них вынесло к берегам неведомой земли и выбросило на каменья.

Кто живы остались, к землице той пригляделись и видят, что богата она зверем и птицей, лесом и травами, а также рыбой в реках да озерах. Ко всему прочему зима в ней не столь длинная и морозы не столь лютые, как в Сибири.

Многие тут голос подали: хватит-де по свету мытариться! Здесь останемся!

И сказал тогда кормщик: «Быть того не может, чтобы земля сия безлюдной была! Аль не приметили, как зверь нас хоронится? Верная то примета – люди здесь есть, и перво-наперво поладить с ними надобно!»

На том и порешили новгородцы, а вскоре и с народом тамошним свиделись. Отряд воинов туземных обложил их на поляне подле ручья, и тогда крикнул кормщик: «Топоры да рогатины клади наземь!» Сам же пошел к тому, у кого наряд побогаче да шапка из перьев. Снял с пояса дедовский нож да подал главному туземцу. Бери, мол, дар мой. С миром пришли к вам. Хотим жить на земле вашей, как братья и други.

А потом пошли люди русские в селение туземное. Собрались там лучшие люди племени и, поразмыслив о виденном и слышанном, понятом и непонятом, порешили: люди, из-за моря пришедшие, обличье да оружие имеют невиданное. С миром пришли они, не пролили крови – по всему видать, хотят жить с нами. Пусть же возьмут себе в жены дев наших и станут братьями нам. Так и осели новгородцы в земле той заморской. Пообвыклись, приглядели себе в жены туземок (кому какая по душе), и пошли от них корни русские.

Однако же годы шли, и состарились россияне. Ну а чада ихние, само собой, подросли. Белокурые да белолицые, средь краснокожих одногодков своих весьма приметные. Обличьем-то русские, а языком да обычаем – чистые туземцы.

Прошли еще годы, умер последний новгородский странник, и постепенно стерлись в памяти людей того племени воспоминания о бородатых пришельцах. Когда же временами рождались в их семьях младенцы с русыми прадедовскими волосами, волей богов объясняли родители сии диковинки.

Как видим, растворились люди русские средь туземцев и только облик свой славянский потомкам передали.

Здесь Геннадий Васильевич опять сделал паузу и вознаградил себя добрым глотком компота. Его принесла кок-тетя Аля (Алевтина Семеновна Никишина), восторженная почитательница ораторского искусства штурмана.

Аудитория хранила молчание, лишь Семен Николаевич воспользовался паузой:

— Ой ты гой-еси, добрый молодец, удалой ты наш Геннадий свет Васильевич! Ты ответствуй мне по правде, по совести! На какой это лодье ледокольной сквозь студеные моря ледовитые новгородцы сии проломилися? И пошто бедолаг неприкаянных, словно сахар в компоте тети Алином, в иноземной среде растворил ты?

В кают-компании началось веселое оживление. А доктор продолжал: «Одним словом, уважаемый товарищ летописец, в обиде мы за предков наших. Подумать только, как это быстро и бесследно ассимилировались у вас русские люди в индейской среде! А почему бы им не научить своих краснокожих побратимов железо ковать, избы строить, а своих хозяек щи варить, в баню ходить, лоб крестить? И почему детей своих они не учили русской вере, грамоте, языку? И вообще, почему новгородцы – представители более культурного народа – не стали учителями индейцев?

— Так его, Семен Николаевич! – раздавались веселые реплики.

Наш эскулап хотел добавить еще что-то, но штурман перебил его:

— Вы хотите узнать, каким образом новгородцы преодолели льды полярных морей и почему они не создали в Америке Новый Новгород, подобно тому как французы создали там Новый Орлеан, голландцы – Новый Амстердам, переименованный англичанами в Новый Йорк, а русские в XIX веке – Новый Архангельск?

— Да, уж не откажите ответствовать по вопросу сему.

— Ну что же, извольте. Начнем по порядку, с ехиднейшего вопроса о «ледокольной лодье».

Даю справку. В истории судоходства по Северному морскому пути отмечались годы, когда устойчивые ветры с юга отгоняли ледяные поля и на значительной акватории расчищали путь судам. Но даже без такого благоприятного стечения обстоятельств плавание вдоль берегов. Сибири для маломерных судов не такая уж нереальная задача.

Дело в том, что в летние месяцы во многих местах сибирского побережья (между паковыми льдами и урезом воды) имеется полоса чистой воды. Для современных судов она недоступна – глубины не те. Но для новгородских людей это был фарватер.

— А теперь позвольте перейти к вопросу о причинах растворения русских людей в туземной среде. Должен признать, что он вполне закономерен. В самом деле, почему это прочие европейцы не растворились в среде американских индейцев, а русские растворились? Прежде чем отвечать на этот вопрос, я вкратце напомню вам, как начиналось освоение Американского континента европейскими державами. Приведу конкретный пример – английскую колонизацию.

Всерьез она началась в 1619 году, когда из Плимута в Америку вышел корабль «Мейфлауер» с группой переселенцев-колонистов на борту. «Отцы-пилигримы», как их называют в Соединенных Штатах, имели запасы необходимого оружия, боеприпасов, орудии ремесел, сельскохозяйственного инвентаря, а также книги и прочие принадлежности тогдашней цивилизации. Они обосновались на землях, в общем-то известных европейцам, причем аборигены встретили их дружелюбно.

А теперь подведем баланс культурных сил и возможностей англичан и индейцев...

Английские переселенцы: вполне современный уровень знаний в разных областях науки и техники; наличие совершенного вооружения и орудии труда, а также навыки в сельском хозяйстве и ремеслах.

Аборигены-индейцы: культура первобытнообщинного общества; вооружение – лук и стрелы; камень и ость в качестве основных материалов для изготовления оружия и орудий труда; основное занятие – охота и рыболовство.

Англичане жили компактной массой в укрепленных поселениях, имели чисто белые семьи (они привезли с собой женщин); детей учили в своих школах; с местным населением контакты поддерживали главным образом в виде торговли. Но самое примечательное, пожалуй, заключалось в том, что эти переселенцы сохранили экономические и культурные связи с Англией и то, что за первой группой переселенцев последовала вторая, третья и т. д. Что, спрашивается, англичане могли перенимать у индейцев? Названия географических пунктов и животных, приемы охоты и кое-что из одежды (предметов быта) – вот, пожалуй, и все.

Как видим, баланс не в пользу аборигенов. Если же прибавить к этому религиозный фанатизм и дух расовой сегрегации, то станет понятно, почему английские переселенцы не ассимилировались и не смешивались с коренным населением колонии. Более того, известно, как они «отблагодарили» его за гостеприимство.

А теперь обратимся к нашим героям – новгородцам. Каков был их культурный багаж? Снаряжение русского производства большей частью износилось или утеряно. Ввиду полной потери контактов с родиной его пришлось заменять самодельным, сделанным из местных материалов. Имелся некоторый запас знаний прикладного характера (например, в области строительства), но ситуация почти не требовала их использования, ведь кочевой образ жизни делал процесс фундаментального строительства сложным и ненужным. Разумеется, были навыки в охоте и рыболовстве, но учить в этой области аборигенов новгородцы вряд ли могли, скорее наоборот.

— Позвольте, уважаемый Геннадий Васильевич вы забыли огнестрельное оружие, — вновь прервал штурмана корабельный врач. – А оно могло коренным образом изменить соотношение возможностей. Кроме того, вы забыли ремесла, земледелие, скотоводство. Разве в этих областях новгородцам нечему было поучить своих гостеприимных хозяев?

Прочие слушатели также торопились подать свои реплики.

— Необходимо учесть весь комплекс технических и гуманитарных знаний, которыми обладали русские люди в XVI веке (прежде всего письменность и металлургию), — такова была их общая мысль.

Геннадий Васильевич постучал ногтем по пустому стакану, как в председательский колокольчик.

— Констатирую обиду за предков! Но должен сказать, товарищи, что упомянутые вами факторы в ситуации, описанной мною, не имели сколь-либо заметного значения!

Вспомним, кто они были, эти легендарные новгородские первопроходцы. Обычно их называли ушкуйниками – от слова «ушкуй», имевшего два значения: речная весельная лодка и белый медведь. А были они смелыми мореплавателями, охотниками, рыбаками, открывателями новых земель и, конечно, воинами. Хороший ушкуйник мог грести тяжелым веслом от восхода до захода, не сбавляя темпа, мог раскроить медвежий череп ударом топора, построить избу, острог, стойко переносить голод и холод, изнурительный труд и прочие лишения. Именно эти качества ценились в ватагах, которые посылал Новгород в дальние края. Земледельцами и скотоводами ушкуйники не были, да и занятия эти в районах, которые они осваивали (север Европы и Азии), были малоперспективными.

— Что же касается железа и жилищ... – Здесь Геннадий Васильевич сделал паузу и после непродолжительного раздумья произнес: — Эти вопросы я пока оставляю открытыми, ибо считаю целесообразным вернуться к ним несколько позднее.

А теперь перейдем к огнестрельному оружию. Начну с того, что в XVI веке оно и в регулярных армиях Европы было представлено тяжелыми, конструктивно несовершенными аркебузами (в России – пищалями). Широкого распространения они еще не получили. К тому же без пороха и свинца пищаль теряла всякую ценность. А где их было взять в сибирской глухомани? Одним словом, лук, самострел, рогатина, топор – вот что составляло основу вооружения новгородского ушкуйника.

Не стоит переоценивать и его духовный багаж. К тому же грамотеи-книжники не представляли никакой ценности для ушкуйничьих ватаг.

Теперь о национальном самосознании и преемственности традиций. Образ жизни, который должны были вести на Аляске новгородцы, вряд ли позволил бы им заниматься воспитанием своих чад, даже если бы среди них и обнаружились люди с педагогическими способностями. Мужчина в индейской среде прежде всего воин, охотник, рыбак, а это значит, что он значительную часть времени проводит вне семьи. Таким образом, дети-малолетки язык, обычаи, круг интересов, понимание мира и образ мышления в целом воспринимают от матерей и сверстников. В данном случае таковыми были индейцы Аляски.

И наконец, в истории имеется немало примеров того, как испанцы, англичане, французы и прочие европейцы, попадая в туземную среду одиночками или небольшими группами, ассимилировались в ней. Один из таких «отуземившихся» европейцев был обнаружен в Австралии в прошлом веке. Произошло это при следующих обстоятельствах.

В 1855 году к побережью Австралийского континента подошел английский корабль с группой переселенцев на борту. Они искали наиболее перспективный район для основания колонии. На берегу англичане встретили одинокого туземца. Точнее говоря, он сам подошел к костру белых пришельцев. Голое тело, темная кожа, заросшее волосами лицо, примитивное копье, язык жестов – все это говорило англичанам, что перед ними дикий абориген. Однако черты лица, демонстративная доброжелательность и, главное, латинские буквы, татуированные на руке, заставили англичан приглядеться к нему повнимательнее. Таинственный дикарь прижился в лагере поселенцев-колонистов. Вскоре он научился понимать английский язык, а затем и говорить на нем. И только тогда изумленные англичане узнали, что имеют дело с соотечественником.

Тим Бакли – двадцатитрехлетний солдат королевской армии – за какой-то дисциплинарный проступок был осужден и в качестве каторжника отправлен в Австралию: в Лондоне полагали, что правонарушителям самое место в этой дикой, необжитой стране.

Любовь к свободе толкнула Бакли на бегство. Впрочем, правильнее было бы назвать поступок этот уходом из цивилизации. Беглому каторжнику удалось установить нормальные в общем-то взаимоотношения с аборигенами Австралии, а затем освоиться в их среде. Он научился жить на лоне природы и пользоваться ее дарами. Собственно говоря, Бакли превратился в подобие аборигена, то есть ходил обнаженным, ел личинок насекомых, червей, выловленную туземными снастями рыбу, убитую копьем собственной работы дичь, и начисто забыл все, что было связано с его страной, национальностью и социальным происхождением.

Через тридцать лет туземной жизни благодаря стечению обстоятельств Бакли встретился с представителями цивилизованного общества как австралийский абориген. А затем начался обратный процесс: ему пришлось привыкать носить одежду и пользоваться ложкой, соблюдать элементарные правила гигиены и приличия, заново учить (вспоминать) английский язык и все то, что связано с понятием «английский образ жизни».

Учтите, что все это случилось в XIX веке. Так стоит ли категорически отрицать возможность подобной ситуации в веке XVI?

Штурман сделал паузу и оглядел аудиторию, явно ожидая реакции оппонентов.

— Сомнение необходимо при познании. Однако сомнение и категорическое отрицание не одно и то же, Геннадий Васильевич.

— Насколько я понял, вы считаете, что именно новгородцы XVI века были первыми русскими людьми, ступившими на землю Аляски?

— Не совсем так, — ответил штурман. — Версия о русском проникновении на Аляску в допетровскую эпоху не ограничивается новгородцами. Завтра, если вы того пожелаете, я продолжу рассказ, а сейчас вас ждут «объятия Морфея», а меня служебные обязанности.

Оживленно обсуждая услышанное, мы разошлись по каютам.

Надо сказать, что слушатели штурмана разделились на две группы. Одни горячо поддерживали его версии, другие (во главе с доктором) снабжали их ехидно-скептическими комментариями. Впрочем, и те и другие с интересом ожидали продолжения.

Следующий день прошел в обычных экспедиционный буднях, а после ужина участники экспедиции и свободные от вахты члены команды корабля собрались в кают-компании, дабы услышать продолжение рассказа о первых «русских американцах».

Геннадий Васильевич начал с краткого изложения содержания «предыдущей серии»:

— Итак, мы ознакомились с первым вариантом русского проникновения в Америку. Суть его заключалось в том, что новгородские ушкуйники в XVI веке могли достичь Аляски и ассимилироваться среди тамошних аборигенов. А теперь перейдем к следующему варианту. Перенесемся на столетие позже (в век XVII), в те времена, когда держава Российская становилась на ноги после тяжких испытаний Смутного времени.

Трудностей на пути этого становления было немало. Прежде всего ощущался острый дефицит драгоценных металлов, а они в те времена были основой денежного обращения. Вот и приходилось Российской державе импортировать помимо всего прочего золото и серебро. Взамен же она экспортировала свои товары, среди которых ведущее место принадлежало пушнине («мягкой рухляди»). Большая часть ее поступала из Сибири в виде «ясака» (натурального налога).

Все более и более «мягкой рухляди» требовал Сибирский приказ, а освоенные территории уже не могли дать ее. Нужно было искать новые земли, и искателей оных в Сибири хватало. В 1648 году один из них – Федот Алексеев (Попов) – снарядил экспедицию, с тем чтобы морем достичь богатой зверем реки Анадырь. Разные люди принимали участие в этом предприятии. Но случилось так, что потомки запомнили главным образом сибирского казака Семена Дежнева. С группой единомышленников он присоединился к экспедиции в качестве сборщика ясака. На семи кочах (небольших парусно-весельных судах) торговые люди и охотники Алексеева, а также казаки Дежнева спустились по Лене в Северный Ледовитый океан. Затем через моря Лаптевых, Восточно-Сибирское, Чукотское и пролив между двумя континентами они вышли в Тихий океан.

Большая часть участников экспедиции погибла от стихий, лишений и оружия туземцев. Но тут необходимо отметить одну существенную деталь. Дело в том, что Семен Дежнев написал отчет о своем участии в экспедиции и его содержание сохранилось для истории. Где и по каким причинам погибли кочи экспедиции, казак описал довольно обстоятельно, лишь о судьбе двух из них (пропавших в районе Берингова пролива) он не мог сказать ничего определенного. Возможно, эти кочи, погибли в морской пучине. Но попробуем представить себе и другой вариант развития событий, а именно: вынесло кочи экспедиции Алексеева – Дежнева к неведомой земле и выбросило на берег. Те, кто остались живы, встретились вскоре с туземцами, которые оказали россиянам доброжелательный прием.

Чувствую, что гипотеза моя рождает протест у Семена Николаевича. Упреждая его ехидные вопросы, даю пояснение. Племена аборигенов Аляски вели в те времена постоянные войны между собой. В этой обстановке возможность сделать союзниками, а быть может, и членами своего племени пришельцев с необычной внешностью и грозным оружием была очень заманчивой. Кроме того, в туземных селениях потери на охоте и на войне создавали дефицит мужчин, то есть в них хватало вдов и сирот, которые нуждались в кормильцах. Как видим, у аборигенов Аляски были основания приютить русских странников. Последним же могли понравиться если не туземные жены, то во всяком случае мягкий (по сравнению с Сибирью) климат Аляски и ее богатые охотничьи угодья.

«От добра добра не ищут», к тому же дорога на родину закрыта ввиду отсутствия транспорта. Одним словом, группа участников экспедиции Алексеева – Дежнева осталась жить на Аляске и влилась в индейскую общину, а далее с ними случилось то же, что и с упомянутыми новгородцами.

Что же касается Семена Дежнева, то он хотя и с превеликими трудностями, но все же вернулся в родные края, да еще с богатой добычей. А к берегам Тихого океана потянулись другие казачьи отряды. Они осваивали новый край, собирали ясак, охотились, торговали и расспрашивали аборигенов (чукчей, коряков, камчадалов) об окружающих землях и народах, их населяющих. Вот тут-то и услыхали казаки диковинную новость. Оказывается, на Большой земле, что расположена к востоку от Чукотского носа, проживают бородатые люди, молятся те люди богу своему сообща и русских людей называют братьями.

Здесь Семен Николаевич начал очень выразительно покашливать и вообще всем своим видом демонстрировать скептицизм.

— Вижу признаки недоверия к моим гипотезам, — отреагировал штурман. — Полагаю, что нашему доктору полезно «спустить пар». Ваше слово, оппонент.

— Собственно говоря, я намеревался спросить нашего летописца, известна ли ему степень достоверности всех этих казачьих донесений? – Не дожидаясь ответа на свой вопрос, доктор продолжал: «Не помню точно, в каком казачьем донесении я прочитал следующее: «На Большой земле, к востоку от Чукотского носа, живут люди с вороньими ногами и хвостами».

Не кажется ли вам, что эти вздорные измышления в стиле барона Мюнхгаузена подрывают веру в добросовестность их авторов? И не стоят ли ваши версии на сыпучем песке домыслов, уважаемый Геннадий Васильевич»

Откинувшись в кресле, доктор с улыбкой оглядел своих единомышленников. Весь его вид говорил: «И мы не лыком шиты. На мякине нас не проведешь!»

Ответ штурмана не заставил себя ждать:

Отдаю должное эрудиции моего оппонента. Жаль только, что он не заглянул в суть того, о чем поведал присутствующим, в частности в суть казачьих донесений – «скасок», как их тогда называли. Спешу внести ясность. Термин «скаска» происходит от слова «сказать, рассказать» и означает информацию, сообщение по какой-то тематике. Вспомните, у Гоголя в «Мертвых душах» упоминаются «ревизские скаски» (информация о количестве живых крестьян в имении).

Надо признать, что некоторые сведения из казачьих «скасок» на первый взгляд действительно выглядят фантастично. Например, люди с хвостами. В действительности же ничего невероятного в этом сообщении нет. Дело в том, что население Аляски с давних пор пользуется лыжами под названием «вороньи лапки». Они представляют собой эллипсообразные деревянные рамы на которые натянута густая ременная сетка. Собственно говоря, это не лыжи в обычном понимании, а «снегоходы».

Таким образом, автор упомянутой «скаски» отметил, что туземцы пользуются лыжами типа «воронья лапка», только и всего. О том, что его сообщение нуждается в комментариях, казак и не подумал.

Теперь о людях с хвостами. Первое, что приходит на ум, — это описания одежды североамериканских аборигенов, сделанные в XVIII веке. В них имеются такие детали: жители Аляски носят короткие меховые куртки с фалдами, несколько напоминающие фраки; эскимосы, живущие в дельте Юкона, делают платье из шкурок сурков, а шапки из песцов, оставляя в обоих случаях хвосты; индейцы лемуты носят за поясом в виде украшения волчьи или россомашьи хвосты. Таким образом, «хвостатые люди» объясняются как туземцы, украшающие свои наряд меховыми фалдами или хвостами животных.

В казачьих донесениях есть и другие детали, требующие пояснения. Например, первооткрыватель Камчатки Владимир Атласов сообщал в «скаске» 1701 года, что люди из-за моря (он умел в виду американских индейцев) по льду переходят на Чукотку и приносят для обмена «соболи худые, а у тех соболей хвосты полосатые с четверть аршина».

Речь, очевидно, шла не о соболе, а об американском еноте – звере, невиданном в Сибири. Простительно было так ошибаться бывшему устюжскому крестьянину, если уж французский дипломат Филип Авриль писал в то время о «бегемотах», которые в изобилии водятся в Северном Ледовитом океане. Судя по всему, под ними он подразумевал моржей. Несколько ранее барон Сигизмунд Герберштейн – посол австрийского императора в Москве – информировал европейскую общественность о том, что в устье Оби проживают черные люди, лишенные дара слова, и о том, что на севере Сибири живут люди, покрытые звериной шерстью с ног до головы, и люди с собачьими головами (песьеголовцы). Кроме того, обитают в сибирских дебрях люди без шеи и без ног, с головой на месте груди и с длинными руками, а в сибирских реках встречается рыба с человеческой головой, глазами, носом, ртом, руками, ногами, но опять-таки лишенная дара слова. Прочие сибиряки, те, которых все же можно классифицировать как homo sapiens, с аппетитом едят эту самую «чудо-юдо-человеко-рыбу».

И наконец, среди жителей Северной Сибири есть такие, что осенью умирают, а весной оживают (как лягушки), причем массовый замор тех сибиряков происходит 27 ноября, а воскресение из мертвых – 24 апреля. Барон был человек ученый и любил точность.

Не менее ученый Мартин Вальдзеемиллер – профессор географии из Страсбурга (тот самый, который предложил называть Америкой открытый Колумбом материк) – настолько был уверен в существовании сибирских «песьеголовцев», что одного из них даже изобразил на своей карте Азии.

Одним словом, сравнивая казачьи «скаски» с «откровениями» некоторых западноевропейских ученых мужей можно сказать, что русские землепроходцы избегали домыслов, по мере возможности были точны в деталях и их отчеты заслуживают доверия, то есть казачьи «скаски» не были сказками.

Если мои доводы вас не убедили, Семен Николаевич, то как-нибудь в другое время мы вернемся к этой теме, а сейчас позвольте перейти к третьей версии. Для этого нам придется сделать очередной скачок во времени. Вспомним события века XVIII, точнее говоря, события 1741 года, когда из Петропавловска-на-Камчатке вышли в море два русских корабля: пакетботы «Святой Петр» (командир-капитан-командор Витус Беринг) и «Святой Павел» (командир-капитан I ранга Алексей Чириков).

Вскоре непогода разделила их, и дальнейшее плавание проходило по индивидуальным маршрутам. 17 июля на «Святом Павле» увидели землю, и Чириков решил обследовать ее. Для этой цели была спущена на воду шлюпка (ялбот) под командованием штурмана Абрама Деметьева. Ему было приказано отыскать якорную стоянку, источник пресной воды и по возможности установить контакты с туземцами.

Ялбот отбыл к берегу и пропал. Сигналов о благополучной высадке также не поступало. Целую неделю продолжалось томительное ожидание. Наконец на берегу был замечен огонь. В ответ на сигнальный выстрел из пушки огонь разгорелся сильнее. Чириков решил, что ялбот поврежден (нуждается в ремонте), и отправил на берег вторую, последнюю шлюпку под командой боцмана Сидора Савельева.

Момент подхода шлюпки к берегу был замечен, но установленных сигналов опять-таки не было. На следующий день после этого недалеко от корабля появились две туземные лодки, с которых раздавались крики «агай». Как выяснилось позднее, на языке индейцев тлинклинов «агау» означает «иди сюда». При этом индейцы держались на почтительном расстоянии от корабля и вскоре удалились в направлении берега.

С болью в сердце за товарищей, погибших или оставшихся на побережье Аляски, приказал Чириков идти в Петропавловск. Отсутствие шлюпок, нехватка воды и цинга давали ему право на такое решение.

Какова же была судьба пятнадцати пропавших моряков «Святого Павла»?

На этот счет имеются три версии.

Первая: они погибли в прибрежных водоворотах, вызванных приливо-отливными течениями. В пользу данного предположения говорит то, что в 1768 году в этом же районе по указанной причине погибли две шлюпки из состава французской экспедиции под командованием Лаперуза.

Вторая версия: высадившиеся на берег русские моряки были перебиты аборигенами. Так, американский исследователь Аляски Андрюс приводит индейские легенды о том, что много лет назад на берег высадились белые люди. Вождь племени тлинклинов, одевшись в медвежью шкуру, заманил их в лес, где воины перебили всех пришельцев. Эта версия у ряда исследователей вызывает обоснованные возражения.

Что же касается третьей версии, то, прежде чем переходить к ней, напомню вам об одном событии, случившемся на западном побережье Аляски в 1788 году. Именно тогда просвещенный сибирский купец и путешественник Григорий Иванович Шелихов решил учредить Американскую компанию для торговли, а также для пушного и прочих промыслов. Препятствий сему начинанию хватало. И первым из них была вражда, испытываемая туземцами к европейцам. Сознавал Григорий Иванович, что вражда эта начинаниям его великая помеха, и решил показать туземцам, сколь знатные выгоды получат они от дружбы с россиянами. В замыслах своих купец преуспел, хотя не обошлось поначалу без кровопролития. Учредил он фактории, завел торговлю, начал учить туземцев земледелию, а освоенные территории причислил к владениям Российской империи.

Надобно сказать, что был Григорий Иванович человеком любознательным и интерес имел не только к коммерции. Край новоприобретенный старался он разведать и в отчетах своих описать: чем богат, кто в нем живет и чем туземцы тамошние примечательны. В числе прочих диковинок, отмечал он, встречаются среди черноволосых, скуластых, круглолицых индейцев Аляски такие, что лица имеют продолговатые, волосы русые и бороды от уха до уха. Ко всему прочему стригутся они в кружок, а жены ихние прически делают для племени индейского необычные: спереди челка, а сзади косы.

Здесь Геннадий Васильевич сделал «компотную паузу», а Женя Кочергин воспользовался моментом для реплики: «Полагаю, что вы переоцениваете значение таких факторов, как белые волосы и кожа, Геннадий Васильевич. Народы, населяющие Индию, как известно, смуглые и темноволосые, но одна из родственниц Джавахарлала Неру была, по его воспоминаниям, блондинкой. У турка Камаля Ататюрка были голубые глаза.

А знаменитая Мата Хари (она же Маргарита Залле), которой при голландской национальности полагалось иметь волосы и кожу белые, а глаза голубые, в действительности имела темно-карие глаза, черные волосы и смуглую кожу.

Объяснить все эти факты смог бы генетик. Я же ограничусь констатацией факта: внешние признаки национальности и даже расы у некоторых индивидуумов искажаются, очевидно, в силу естественных законов биологии».

Реакция присутствующих на это замечание была довольно бурной и однозначной: последовали ссылки на генетический код, на проявление наследственных признаков отдаленных предков. Жене напомнили, что немало славянок было в свое время угнано в Крым татарами и что именно их глаза мог унаследовать глава первой Турецкой республики.

Прочие детали наших «генетических изыскании» приводить не буду. Подозреваю, что у специалиста они бы вызвали улыбку. Окончились же они тем, что Женя поднял руки и с усмешкой воскликнул: «Сдаюсь! Вологодские гены у американских индейцев признаю!»

После этого Геннадий Васильевич перешел, как он выразился, к «жилищному вопросу», то есть к описанию домов аборигенов Аляски.

Они представляли собой деревянные сооружения, утепленные снаружи слоем земли (то есть своеобразные землянки). Внутри такой дом делился на жилую часть и кухню. Последняя имела источник огня (типа очага) с трубой для выхода дыма и окна, в которых вместо стекол использовались кишки животных. К сожалению, это все, что можно уяснить из описаний Шелихова.

Здесь главный оппонент сделал скептически-недоуменную мину, которая не осталась незамеченной.

— Вижу, наш доктор хочет сказать, что постройки эти не соответствуют традиционным русским жилищам. Не буду с ним спорить. Они действительно отличаются кое-чем от русских изб. Но вот какую интересную подробность на этот счет приводит академик Обручев. Надеюсь, вы все читали его «Землю Санникова». Разумеется, я не забыл, что это научно-фантастический роман, а вспомнил о нем потому, что в описаниях русских жилищ на островах Ледовитого океана автор не допускал никаких фантазий. Имеется в них и такая деталь: избушки русских промысловиков построены из плавника и не имеют печей. Вместо них имеется так называемый чувал – большой, неуклюжий камин.

Нетрудно объяснить, почему охотники и сборщики мамонтовой кости не строили фундаментальных домов с печами. Сезонный характер их проживания в районе промысла и кочевой образ жизни делали нецелесообразным да и невозможным подобное строительство. С другой стороны, климат Аляски (особенно ее юго-западной части) значительно мягче сибирского. К тому же тамошние аборигены – народ закаленный, своих младенцев, в частности, они ежедневно купают в морской воде.

Однако самое примечательное, по-моему, заключается в том, что упомянутые бородатые индейцы строили не только жилища (непохожие на «вигвамы» и «иглу» их соседей), но и бани, в коих парились «с отменной охотой». Что вы скажете по этому поводу, Семен Николаевич?

— Скажу, что баня не является русской монополией, — с готовностью ответил врач. — Более того, задолго до возникновения Руси жители Скандинавии, Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока ублажали себя подогретой водой, прогретым воздухом и паром. О банях писали ученые, их воспевали поэты, так что примите мои соболезнования насчет вашего «банного» аргумента.

— Прежде чем принять их, позвольте, Семен Николаевич довести до вашего сведения некоторые детали банной процедуры из описаний Шелихова. Накаленные на огне камни заносились в баню, где и создавался «великий жар». Судя по всему, камни эти поливали водой. Затем с помощью березового веника (обращаю ваше внимание на эту деталь) индейцы делали со своими телесами то, что вы делаете со своими в русской парилке. И наконец, дабы окончательно искоренить нигилизм моих слушателей, довожу до их сведения тот факт, что у аборигенов Аляски видел Шелихов железные и медные изделия местной работы.

Предположение, что охотники и рыбаки на севере Америки самостоятельно изобрели все связанное с металлургией, выглядит, по-моему, неубедительно. Кстати, соседи этих бородатых индейцев использовали в то время орудия из камня и кости.

Таким образом, можно предположить, что первыми кузнецами Аляски были новгородцы XVI века или казаки века XVII. Не исключено также, что оными были спутники Абрама Дементьева (его товарищи по несчастью). В этом и заключается суть третьей версии о судьбе исчезнувших членов экипажа «Святого Павла», то есть можно предположить, что шлюпки пакетбота погибли, но их экипажи спаслись (полностью или частично). На берегу они встретили дружественных индейцев, и последние по их просьбе пытались организовать помощь со стороны команды, оставшейся на «Святом Павле». Отсюда следует, что Шелихов мог видеть потомков русских моряков.

Возможно, у вас возник вопрос, почему он вскользь упомянул о белокурых индейцах и не развил эту тему. Ответ может быть такой: Шелихов имел возможность убедиться в том, что потомки россиян полностью ассимилировались и ничего не могут сообщить о своем происхождении.

Если у вас, уважаемый Семен Николаевич, есть свое толкование этих фактов, я вас слушаю.

Доктор без промедления поднял брошенную ему перчатку:

— То, что вы рассказали, Геннадий Васильевич, звучит детективно увлекательно и, не скрою, в какой-то степени убедительно. Но на каком основании вы решили, что предками этих белокурых индейцев могли быть только русские? Напомню вам, что норманны побывали в Америке за пять веков до Колумба, испанцы к освоению этого континента приступили в начале XVI века. В том же веке наведывались туда англичане. В связи с этим резонно предположить, что именно вышеупомянутые европейцы «наследили» на Аляске своим потомством. И наконец, аборигенов с признаками европейской расы видел на Аляске в XVIII веке не только Шелихов. Видел их англичанин Макензи, а также ряд других европейских путешественников. И вот что примечательно: ваших единомышленников, насколько мне известно, среди них не было.

Штурман задумался. Казалось, что доводы оппонента поставили его в тупик. Однако не прошло и минуты, как мы убедились в обратном.

— Должен согласиться с вами, что норманнский приоритет в деле открытия Америки доказан. Но вы, Семен Николаевич, упустили из виду тот факт, что в «виноградной стране» за океаном спутники Лейфа Эйриксона не удержались. Враждебное отношение к ним туземцев было тому виной. С другой стороны, анализ норманнских завоеваний показывает, что они проникали в новые страны, пользуясь преимущественно водными путями, то есть по морям, рекам и озерам. Добраться до Аляски Северо-Западным проходом (огибая с севера Америку) норманны теоретически могли, практически это мало вероятно. Слишком велики были бы трудности, и, главное, совершенно непонятно, какими соображениями мог быть обусловлен данный вояж.

Теперь перейдем к испанцам. Они действительно приступили к освоению Америки еще в начале XVI века. Но на западе этого континента даже в XVIII веке их интересовала лишь ее центральная и южная часть (Панама, Мексика, Перу, Чили). Территории на севере, о которых они имели представление, простирались только до Калифорнии.

Что же касается англичан, то Фрэнсис Дрейк в середине XVI века достиг района нынешней границы Соединенных Штатов с Канадой, то есть Аляска до XVIII века оставалась terra incognita (неизвестной землей) для ученых и мореплавателей Западной Европы. А это значит, что версия о русском происхождении белокурых индейцев Аляски вполне реальна.

Сторонники штурмана торжествовали. Однако доктор не сложил оружия.

— Позвольте, товарищи, давайте-ка беспристрастно подведем итоги! – Теперь он обращался не к штурману, а к кают-компании в целом.

— Эрудицией, красноречием и богатством воображения уважаемый Геннадий Васильевич нас удивил. Но что, собственно говоря, мы уяснили? Какие-то чукчи рассказывали русским казакам о каких-то «бледнолицых индейцах». Монах Герман писал о том, что ему рассказывали служащие компании Лебедева, которым в свою очередь рассказывали аборигены Аляски. — На слове «рассказывали» Семен Николаевич сделал выразительное ударение.

— Какую роль сыграл при этом обмене информации «языковой барьер», то есть как русские и туземцы понимали друг друга, можно только догадываться. И вообще, мы имеем дело со слухами, к тому же многократно передаваемыми от одного человека к другому. Информация, основанная на подобных источниках, очень часто оказывается по сути своей дезинформацией.

К тому же в версии Геннадия Васильевича остались «темные места». Не ясно, например, почему за все время владения Аляской русская администрация не сыскала ни одного из этих «древнерусских американцев». Точнее говоря, почему это потомки русских отцов оказались сплошь «Иванами, не помнящими родства»?

На основании изложенного констатирую следующее: гипотезы ваши, Геннадий Васильевич, построены на шатких доказательствах. Считаю уместным напомнить вам вещее наставление академика Павлова: «Никогда не питайтесь прикрыть недостатки ваших знаний гипотезами, хотя бы самыми смелыми. Как бы ни тешил ваш взор этот «мыльный пузырь», рано или поздно он лопнет, и ничего, кроме конфуза, У вас не останется!»

Среди сторонников нашего эскулапа началось оживление: «Так его, Семен Николаевич! Даешь свидетельства о рождении бородатых индейцев! Даешь мемуары ушкуйников Аляски!»

Геннадий Васильевич слушал все это, снисходительно улыбаясь. Когда же в кают-компании воцарилась относительная тишина, сказал:

— Судя по всему, полемический задор мешает Семену Николаевичу осознать то что я привел лишь ряд версий о начале русского освоения Аляски в XVI-XVIII веках, только и всего. Таким образом, мой уважаемый оппонент ломится в открытые двери. При наличии же исчерпывающих, неопровержимых Доказательств истории, мною рассказанные, были бы не версиями, а историческими фактами, и вы бы все знали их со школьной скамьи.

Теперь перейдем к конкретным возражениям Семена Николаевича.

Да, я согласен с тем, что история, рассказанная монахом Германом, сама по себе вызывает сомнения. И путаница при пересказе ее разными людьми вполне вероятна. Но прошу вас принять во внимание тот факт, что детали вышеупомянутой версии о транссибирских вояжах жителей Северной Руси «во времена оные» упоминаются и в других источниках.

Так, например, этнографы отмечают предания, бытующие у русского населения Индигирки, о том, что предки их пришли из России морем во времена Ивана Грозного. Добавим к этому заключения лингвистов начала нашего века о том, что коренное русское население Колымы говорит окающим северорусским говором, свойственным Архангельской и Вологодской губерниям. И наконец, новгородский посадник Павел еще в начале ХII века вещал со страниц Ипатьевской летописи о хождении ладожских «старых мужей за югру и самоядь в полунощные cтpaны».

Таким образом, версия монаха Германа не такая уж оригинальная по своей сути. Русские люди задолго до Ермака начали проникать в Сибирь, причем наиболее популярным видом транспорта был у них водный. По рекам и морям шли на восток граждане Новгорода, Пскова, Великого Устюга, Холмогор, Колы. И не всегда вояжи их кончались благополучно. Так, сохранились документы, повествующие об экспедиции в составе трех кочей по маршруту Лена – Северный Ледовитый океан – Колыма – Анадырь – Охотское море. Один из кочей был при этом занесен непогодой к Большой земле за Чукотским носом, где русские люди основали поселение. Эпизод этот имел место задолго до основания Якутска (до 1632 года),

В середине XVIII века казачий сотник Иван Кобелев сообщал, что на Большой земле, что лежит напротив Чукотского носа, на берегу реки Хеврон (по-чукотски Глубокая), есть острог под названием Кынговой. Живут в нем русские люди. Они бородаты, умеют писать и читать и поклоняются иконам. Сведения эти Кобелев получил на острове Ратманова (в Беринговом проливе) от тамошнего старшины – переселенца с Аляски.

Как ни рвался казак к своим единоверцам, ему не удалось с ними свидеться. Но письмо с оказией он им отправил. Начиналось оно так: «Прелюбезные мои по плоти братцы, жительствующие на большой, почитаемой американской земле». Далее Кобелев допытывался с кем вступает в контакт (вера, происхождение), и пытался организовать встречу.

О судьбе этого послания архивы не сохранили какой-либо информации. Но в них сохранилась «скаска» того же Кобелева, в которой он поведал то, что ему рассказал чукча Ехипка Опухин. Последний имел друга-эскимоса бывавшего на Большой земле за морем. Именно там он получил от бородатых людей письмо, писанное на доске черными и красными буквами. Курьеру-эскимосу было указано передать сие послание россиянам в Анадырске.

Очевидно, с целью страховки авторы письма присовокупили к нему устное сообщение, что всего-де у них хватает, только железа нет. «Прелюбезные братцы» очень просили прислать его.

Были и другие сведения на этот счет. Например, чукчи рассказывали о русской торговой экспедиции, которая примерно в 1670 году на 12 кочах пробиралась к устью Колымы. Непогода и сложная ледовая обстановка разбросали суда. Часть из них достигли Колымы, а часть – Большой земли за Чукотским носом. Причем люди с тех кочей остались на земле за носом и обзавелись семьями.

Заслуживает внимания и сообщение Николая Дауркина. Этот крещеный чукча, совершивший ряд путешествий по Чукотке и Аляске, в 1765 году составил карту Берингова пролива с прилегающими землями. Причем на американском берегу, в устье некой реки, на карте этой изображена крепость (укрепление). Последняя представляет собой П-образное строение, окруженное деревянным частоколом (бревнами, заостренными сверху). На стене (на частоколе) изображены три воина и нечто похожее на индейский тотем (эмблему города).

К северу от крепости изображены четыре человека разного роста. Все они одеты в одежду, напоминающую чукотскую парку, головные уборы с перьями и вооружены копьями.

Из описаний Дауркина следует, что в середине XVIII века некий низкорослый толстяк и силач по имени Инахлун прибыл на север Аляски и построил там крепость (можно догадаться, что не один, а с отрядом воинов).

Данная карта заинтересовала сибирские власти, и с нее был сделан ряд копий. Точнее говоря, на основании дауркинских данных было изготовлено несколько карт Берингова пролива. На одной из них (принадлежащей петербургской Академии наук) изображение крепости и воинов несколько отличалось от дауркинского оригинала. Была, например, изменена конфигурация частокола. Но самое главное заключалось в том, что карта была цветной и воины на ней были изображены обнаженными по пояс, причем часть из них имела розовый цвет кожи, а часть – коричневый. Не исключено, что составитель карты хотел отметить таким образом наличие в составе крепостного гарнизона индейцев русского происхождения.

Объективности ради отмечу, что мне приходилось читать неплохо аргументированные возражения против упомянутой версии, то есть русский характер крепости и ее расположение в указанном на карте районе оспариваются.

А теперь коротко о зарубежной информации на этот счет. Прежде всего довожу до вашего сведения, что значительная часть документов (карт), освещающих историю русских исследований в Тихом океане и на востоке Сибири, находится за рубежом, в частности в Соединенных Штатах находятся архивы Российско-Американской компании.

Я подозреваю, что члены американского Русского исторического общества в 1941 году основательно в них покопались, когда готовили публикацию в ознаменование 200-летия открытия Аляски. В ней утверждалось, что в библиотеке конгресса обнаружены документы; неопровержимо доказывающие начало русского освоения Аляски в 1570 году. К сожалению, отсутствие каких-либо подробностей не позволяет мне высказать свое мнение на этот счет.

А теперь вспомним, что сообщал о «русских американцах» Джеймс Кук, на которого, как вам известно, ссылался монах Герман. Знаменитый английский путешественник писал, что русские живут на всех главных островах между Уналашкой и Камчаткой, занимаясь там пушным промыслом. О том, когда они появились в этом районе, Кук не спрашивал. Но, учитывая характер взаимоотношений русских и аборигенов, он пришел к выводу, что «произошло это довольно давно».

Как видим, ничего конкретного о первых «русских американцах» Кук не знал, да и не мог знать, ибо языковой барьер крайне затруднял обмен информацией. Более того, он, судя по всему, породил своеобразное недоразумение, а суть его сводилась к следующему...

Прославленный английский мореплаватель, имел на острове Уналашка встречу с тамошними россиянами. Встреча эта прошла в дружеской обстановке, и Кук отдал должное русскому гостеприимству в своих отчетах Адмиралтейству (кстати, особенно ему понравилось китовое мясо «по-русски»). Однако в ходе этой встречи он познакомился не только с кулинарными достижениями россиян но и с их картами (судя по всему, они были ему показаны штурманом Измайловым). В том, что на русских картах Кук мог видеть вышеупомянутую «дауркинскую крепость», нет ничего невероятного. О степени же достоверности этой «фортеции» он не имел никакого представления.

Таким образом, упомянутая «русская крепость» на Аляске перекочевала с русской карты на английскую. А затем, когда карта эта была опубликована в Англии, авторитет Кука помог появлению в России карты со следующим названием: «Карта, представляющая открытия российских мореплавателей на Тихом океане и аглицкого капитана Кукка». На ней была изображена «дауркинская крепость», и на нее, судя по всему, ссылался монах Герман. Как видим, вся эта история с «куковской картой» иллюстрирует поговорку «Нет пророка в своем отечестве!».

Здесь я поставлю точку, хотя перечень сообщений о стихийной русской колонизации Аляски можно было бы и продолжить. Не знаю как вам, а мне, Семен Николаевич, бросается в глаза, что разные источники, изолированные друг от друга интервалами времени и расстояния, сообщают одно и тоже: россияне появились на Аляске задолго до начала деятельности Российско-Американской компании. Задумайтесь над этим!

Ответ не заставил себя ждать: «Уже задумался, Геннадий Васильевич! Глубоко задумался и, увы, пришел к прискорбному выводу, что из любви к истине я должен бросить камушек в хрустальный замок ваших гипотез, а именно напомнить вам об экспедиции Семена Дежнева, которая совершила переход с Лены на Анадырь вокруг Чукотского полуострова. И суда экспедиции назывались кочами, и было их семь.

А теперь вспомним маршрут германовских новгородцев, а также название их судов и их количество. Надеюсь, моя мысль вам ясна?»

Штурман не успел раскрыть рта, доктор сам дал ответ на свой вопрос:

— Недостаток достоверной информации и обилие слухов породили путаницу! Реальных казаков монах Герман и иже с ним спутали с мифическими новгородцами!

Еще раз, Геннадий Васильевич, должен вам заметить, что без вещественных доказательств пересказы слухов мало чего стоят! Норманны, например, оставили свои следы в Америке. А что вы можете представить в обоснование ваших сенсаций?

— Будут и доказательства, Семен Николаевич. Но, подчеркиваю, это доказательства версии, а не исторического факта!

Начнем с того, что в начале нашего века на восточном побережье Таймыра были обнаружены следы пребывания там русской морской экспедиции начала XVII века (личные вещи, оружие, обломки судов и т. д.). Других следов той эпохи на востоке Северного морского пути пока не найдено. Подчеркиваю, пока. Ничего удивительного в этом нет, ведь в некоторых районах сибирского побережья Ледовитого океана даже в наше время звери не боятся человека. Отсюда ясно, как слабо они обжиты и как сложно обнаружить там следы пребывания европейцев, да еще трехсотлетней давности. Можно сказать, это дело случая.

С другой стороны, архивы Якутской канцелярии XVI-XVIII веков почти полностью сгорели.

Таким образом, исследователям приходится решать задачи со многими неизвестными. Кстати, один из них – К.С.Бадигин – пришел к выводу, что Северный морской путь испытал судьбу Америки. Его открывали, затем забывали и спустя несколько столетий вновь открыли. Причиной тому было изменение ледовой обстановки в XVII-XVIII веках (периодическое похолодание Арктики), а также политические и экономические факторы, в частности царский запрет на плавание в Сибирь (в Москве опасались, что морской путь в эту кладовую пушнины станет известен европейцам и они создадут конкуренцию русской торговле).

Теперь о возможностях подмены казаков Дежнева новгородцами Германа. Должен признать, подобное недоразумение не исключается, но прошу учесть следующее. Экспедиция, описанная в Костромском архиве, имела место до плавания Дежнева, а та, о которой рассказывали чукчи, состояла из 12 кочей. Таким образом, в данных случаях путаница мало вероятна.

Что же касается отсутствия контактов сотрудников Российско-Американской компании с россиянами Аляски в XVIII веке, то и этому факту можно найти объяснение.

Я уже говорил об ассимиляции европейцев в туземной среде, и Шелихов видел аборигенов Аляски с внешними признаками русских предков, а неассимилировавшиеся россияне имели основания избегать контактов с царскими подданными.

Напомню вам, что злоупотребления властей и различные формы социального гнета неоднократно вызывали в Сибири восстания. При их подавлении так называемые воры и бунтовщики бежали на север и на восток, в необжитые места. В этот поток беглецов со временем могли влиться раскольники и прочие противники официального православия. Нет ничего невероятного в том, что часть из них в силу стечения обстоятельств добралась до Аляски.

В частности, в архивах сибирских канцелярий сохранилось имя Ивана Реткина. В первой половине XVII века этот сибирский казак возглавил отряд беглецов, стремящихся уйти на восток морем. Чем кончился их вояж по Северному Ледовитому океану – неизвестно. Но вероятность того, что мятежные казаки достигли «матерой земли» за Чукотским носом, не исключена.

Когда же там появились соотечественники, беглые россияне не были в восторге. Никакого добра встреча с царскими слугами им не сулила. Именно поэтому могло не состояться знакомство россиян из России с россиянами из Америки.

Ну а потомки русских беглецов, как я уже говорил, ассимилировались в туземной среде. Кстати, значительная часть нынешнего населения полуострова Кенай на Аляске является смешанной в расовом отношении. Однако эти «креолы» (так по традиции называются на Аляске потомки от смешанных браков) от своих русских предков сохранили лишь имена, фамилии, обычаи и православное вероисповедание. О том, кто были их прадеды и когда они появились на Аляске, креолы (точнее говоря, потомки креолов) ничего не знают. И это вполне объяснимо, ведь генеалогическое древо всегда было привилегией дворянства (аристократии). Я, между прочим, к категории Иванов, не помнящих родства, себя не причисляю, однако о своих предках прошлого века знаю, что двое моих прадедов были крестьянами (один Вятской, другой Архангельской губернии). О прочих пращурах, увы, ничего не знаю. Подозреваю, что и вы не лучше знаете своих.

В ходе короткой паузы, сделанной рассказчиком, присутствующие признали, что они достаточно хорошо тают, кто были их дедушки и бабушки, имеют смутное представление о прадедушках и прабабушках, о прочих же предках не знают практически ничего.

— А теперь приступим к тем следам, которые оставили русские первопроходцы на Аляске.

Начнем с находки на полуострове Кенай, в нижнем течении реки Касилова (Кизиловой). В 1937 году землеустроители случайно обнаружили там остатки поселения, покрытые наслоениями трехсотлетней давности.

Специалисты признали его русским по происхождению. Более того, в октябрьском номере журнала «Восточнославянское обозрение» за 1944 год появилась статья Теодора Фарелли, в которой доказывалось, что развалины на реке Кизиловой и есть остатки той самой «затерянной колонии Новгорода», о которой писал монах Герман.

Я слышал, что послевоенные исследования американских ученых якобы позволили им пересмотреть версию о русском происхождении этого поселения, то есть его создателями признаны эскимосы.

О том, какие именно соображения обусловили это заключение, данных не имею. А то, что мне не известно из скудных описаний касиловских развалин, вызывает недоуменные вопросы. Так, например, в них имеются такие детали, как стены, сделанные из морской гальки, кирпичей, бревен, дерна, толщиной 4 дюйма (10 см), а также размеры зданий: 15×22 фута (4,4×6,7 м) при высоте 14 футов (4 м). Получается, что этот «дом» мог разместиться в объеме современной стандартной квартиры? Кроме того, не ясно, каким образом возможно было возведение столь тонких стен из упомянутых материалов да еще с солидным запасом прочности? Скорее всего, эти подробности в описаниях носят следы чьей-то ошибки.

Мне известно, что в настоящее время советские специалисты считают самым древним русским поселением на Аляске то, которое находится севернее полуострова Кенай, в среднем течении реки Коюк (залив Нортон-Саунд). С его описаниями я, к сожалению, не знаком.

Стоит также упомянуть о деревянном блюде, инкрустированном железными гвоздями. Хранится оно в ленинградской Кунсткамере (Музее этнографии), а туда попало в качестве дара участника Второй Камчатской экспедиции Георга Стеллера.

Камчадал, у которого было приобретено блюдо, рассказывал, что он получил его от людей, проживающих на Большой земле, к востоку от Камчатки. Сам Стеллер считал, что блюдо сделано «русскими американцами».

И вот что показательно. Другой участник Второй Камчатской экспедиции – Герард Миллер – приводит выдержку из «скаски» Тараса Стадухина – современника Семена Дежнева. В ней говорится о том, что к востоку от Чукотского носа есть остров или материк, на котором проживают бородатые люди. Они носят длинную одежду (как русские) и занимаются ремеслами. Делают, в частности, деревянные чашки (русские по своей работе). Сохранились и другие сообщения о русской деревянной посуде (блюдах, чашках, солонках), привезенной в Сибирь с Большой земли за Чукотским носом.

А теперь сопоставьте эту посуду с деревянным блюдом русской работы (приобретенным Стеллером), прибавьте к нему железо, постройки (бани), расовые признаки и задумайтесь!

Если сообщение о русских людях на Аляске в XVI веке – слухи, в XVII веке – слухи, в начале XVIII века – слухи, то какие факторы обусловили их появление? Почему в течение трех веков люди, жившие на разных континентах (в разных частях света), принадлежавшие к разным слоям общества, повторяли их из поколения в поколение?

Прошу понять меня правильно! Я вовсе не навязываю вам готовое, категорическое заключение на этот счет. Более того, мне было бы досадно, если бы кто-либо из вас сделал такое заключение.

Должен напомнить об одной показательной закономерности. В истории развития науки неоднократно имели место случаи, когда открытие какого-либо таинственного явления (неожиданная находка, открытие) позволяло давать новые, оригинальные объяснения устоявшимся понятиям. При этом «смелые» предположения (гипотезы) нередко находили себе горячих сторонников (прежде всего среди журналистов и писателей-фантастов). Именно их стараниями гипотеза как-то незаметно трансформировалась чуть ли не в доказанный факт. Во всяком случае так ее воспринимали читатели-непрофессионалы.

Вспомните, как серьезно воспринимались сенсации о том, что тунгусский метеорит на самом деле космический корабль, потерпевший аварию при попытке совершить посадку в Сибири.

Затем пошли гималайские, тибетские и прочие «снежные человеки», следы деятельности «инопланетян» на разных континентах и т. д. Концом всех этих сенсаций был закономерный конфуз. Они лопались, подобно мыльным пузырям, по мере того как ученые занимались ими всерьез. Именно поэтому я напоминаю всем моим слушателям (и единомышленникам, и оппонентам) следующее: то, что русские люди появились на Аляске в XVI, XVII и в первой половине XVIII века, пока версия, а не доказанный факт!

И нечего ухмыляться по этому поводу, Семен Николаевич! Я не отказываюсь от своего мнения. Напомню вам, что в свое время норманнские плавания в Америку также были версией, причем версией шаткой, основанной главным образом на исландских сагах (средневековых легендах). Однако результаты послевоенных исследований дали убедительные доказательства того, что норманны действительно побывали в Америке, то есть версию заменило категорическое утверждение.

Вот, собственно говоря, и все!

В кают-компании сразу стало шумно. Слушатели оживленно обменивались мнениями, благодарили Геннадия Васильевича за интересный рассказ и, конечно, интересовались источниками его информации.

— Подумать только, царь Александр II за гроши продал американцам богатейшую землю, — сказал Кочергин.

— Да, в самом деле, — послышались голоса, — объясните нам, как Россия потеряла свои американские владения.

— Тетя Аля, воодушевите рассказчика компотом! – бросил реплику доктор. Все засмеялись, но тетя Аля послушно сбегала на камбуз и принесла стакан своего «фирменного напитка».

Промочив горло, Геннадий Васильевич продолжил повествование:

— Вижу, что поторопился ставить точку. А начну я с того, что вскоре после окончания последней Камчатской экспедиции русские зверопромышленники начали осваивать открытые ею земли. Они били морского зверя, вели торговлю с аборигенами и строили в местах своего промысла поселения (сначала временные, а затем постоянные).

Плавание в северной части Тихого океана было в те времена очень опасным, но игра стоила свеч. Острова Берингова моря изобиловали стадами котиков и каланов (морских бобров). Хватало там и песцов, а в лесах Аляски водились куницы, бобры, лисы и другие пушные звери. Охота и меновая торговля с аборигенами приносили доход, от которого захватывало дух. Удачный рейс одного небольшого, даже по тогдашним понятиям, корабля мог дать прибыль в сто, двести, триста тысяч рублей и даже более.

Однако таковы были результаты промысла в наиболее благоприятных районах, и не удивительно, что между сибирскими промышленниками вскоре возникла острая конкуренция за право ведения промысла в этих районах.

С другой стороны, организация экспедиции к берегам Аляски требовала солидных средств. И наконец, в конце XVIII века в районах русского промысла у берегов Аляски появились иностранные конкуренты (прежде всего англичане и американцы).

Все это побуждало русских промышленников создавать свои компании по совместной эксплуатации Аляски. Наиболее значительной по капиталовложениям и размаху деятельности была Соединенная Американская компания, созданная в 1797 году купцами Шелиховым, Голиковым и Мыльниковым. Акт о ее создании был подписан императором Павлом I, что знаменовало начало правительственного контроля над деятельностью русских промышленников в Америке.

Душой и подлинным организатором предприятия был Григорий Иванович Шелихов. Уже после его смерти в 1799 году компания была реорганизована, расширена и переименована в Российско-Американскую компанию, действующую под контролем правительства как акционерное общество. Владения компании простирались на Аляске от 55۫ северной широты до Берингова пролива. Кроме того, в них входили Алеутские, Курильские и ряд других островов на севере Тихого океана.

Компания имела свой флаг, деньги, промысловый и торговый флот, хозяйственные постройки, прочие виды собственности (движимой и недвижимой), а также право на ведение внешней торговли. Основой ее деятельности была торговля пушниной, то есть сотрудники компании добывали и скупали меха, а затем продавали их на русских и зарубежных рынках. На все это компания имела монопольное право.

Надо сказать, что русское население владений компании было крайне малочисленным (учитывая обширность территории): Например, в 1863 году оно составляло 1524 мужчины и 1135 женщин (вместе с потомками от смешанных браков). Что же касается его отношения с аборигенами, то оно заслуживает более подробного описания.

Прежде всего алеуты и индейцы русских пришельцев встретили сначала враждебно (правда, в некоторых районах имели место дружеские контакты). Затем в результате умелой политики администрации компании были налажены в общем-то нормальные взаимоотношения.

Показательно, в частности, мнение на этот счет Джеймса Кука. Будучи на Алеутских островах, он восхищался тем, насколько хорошо налажены взаимоотношения между русскими и аборигенами. Ничего подобного он не видел в других колониях европейских государств.

И не удивительно, ведь инструкции Российско-Американской компании обязывали ее сотрудников не обижать туземцев, прививать им дружеские чувства к россиянам, а сам Шелихов предписывал своим людям не опутывать туземцев долгами. Мало того, он старался привить им навыки в сельском хозяйстве, а для детей их основал школу. В ней преподавались математика, чтение, письмо и пение, причем отличники получали от Шелихова гостинцы.

И наконец, губернатор Восточной Сибири (в его подчинении находилась Аляска) дал указание совершенно невероятное, по представлениям прочих европейцев той эпохи. Он предписывал поощрять смешанные браки, причем имелось в виду не только женить русских мужчин на аборигенках, но и выдавать замуж за них русских девушек и вдов. Впрочем, сотрудники Российско-Американской компании, не дожидаясь благословения свыше, начали родниться с аборигенами. Детей, рожденных от этих браков, называли на испанский манер креолами. Из их числа вышли некоторые администраторы и исследователи края, а Александр Филиппович Кошеваров (сын русского крепостного крестьянина и алеутки) дослужился до капитана I ранга.

Для сравнения напомню вам, что в соседних Соединенных Штатах блюстители «чистоты крови» наказывали своих сограждан плетьми за любую связь с туземками. Законный же брак между белым и краснокожей был там вообще невозможен.

Разумеется, я не хотел вам сказать, что отношения русских к индейцам и алеутам были идеальными и все население Русской Америки жило в довольстве и достатке. Колония (а Русская Америка была колонией) есть колония. Тяжелый труд, скудное снабжение всем необходимым, социальное неравенство – все это имело место. Бросается в глаза и тот факт, что в компанейских отчетах о народонаселении имеется двойная графа: сколько живет русских и сколько креолов, то есть какая-то разница в правах между этими категориями населения, очевидно, была.

Но «все познается в сравнении».

С гордостью за Россию можно констатировать, что ее сыны на Аляске внесли заметный прогресс в жизнь края и не запятнали себя кровавыми расправами над аборигенами.

Теперь пару слов о руководителях компании. Это были администраторы, назначаемые Петербургом. Большая часть из них были офицеры флота, и далеко не все они соответствовали занимаемой должности, а из тех, кто ей соответствовал, стоит отметить прежде всего Александра Андреевича Баранова.

Можно сказать, он построил здание, фундамент которого воздвиг Шелихов. Будучи до назначения на пост главы компании купцом, он хорошо разбирался в вопросах хозяйствования и преуспел на своем посту. По его инициативе был построен ряд новых форпостов компании, в частности город и порт Новоархангельск, ставший впоследствии административным центром Русской Америки. Фактории компании были созданы в Калифорнии и даже на Гавайских островах. Примечательно, что сделано это было без применения силы. С помощью переговоров россияне установили контакты и взаимовыгодный товарообмен с аборигенами Аляски, Алеутских и Курильских островов и даже с испанцами (в Калифорнии).

Здесь, пожалуй, следует рассказать вам весьма романтическую историю, достойную пера Шекспира или Пушкина. Суть ее заключается в том, что в 1806 году русский корабль «Юнона» прибыл в залив Сан-Франциско. На его борту находился представитель правительства в составе правления Российско-Американской компании – кавалер орденов и камергер двора его императорского величества Николай Петрович Резанов.

Испанский губернатор Калифорнии доброжелательно встретил русских гостей. Большой интерес вызвали они и у юной дочери губернатора – красавицы Кончитты (по другим источникам, ее звали Консепсия). А далее события развивались приблизительно по схеме, описанной еще в древнегреческом мифе о походе аргонавтов в Колхиду. Резанов увлекся Кончиттой, и та ответила ему взаимностью. Что же касается губернатора Калифорнии, то он (в отличие от царя Колхиды) благословил брачный союз своей дочери с «российским Ясоном».

Но прежде чем описывать дальнейшее развитие событий, прокомментирую все сказанное. Дело в том, что невесте было не то 14, не то 16 лет, а жениху 42 года. Кроме того, само создание Русской Америки: в Мадриде рассматривали как покушение на испанские интересы, то есть будущий тесть мог видеть в будущем зяте политического противника. И наконец, невеста была католичкой, а жених православным. Казалось бы, препятствия брачному союзу были очень серьезные. Но на решение Кончитты и ее отца они, как видите, не повлияли. Я лично объясняю это следующим образом.

В те времена столь необычная для нас разница в возрасте между мужем и женой была обычным явлением. Девушка в 14 лет считалась на выданье, а солидный возраст жениха ее не смущал. К тому же Резанов не только был достаточно видным мужчиной (по чисто внешним данным), но и обладал, судя по всему, обаянием, то есть комплексом ума, знаний, воспитания и душевных качеств, делающих мужчину привлекательным в глазах женщин. К тому же он прибыл с целью закупки продовольствия для Российско-Американской компании, то есть губернатор Калифорнии мог видеть в нем партнера в торговле, выгодной для испанцев. А тот факт, что Резанов был представителем именно России – могущественной державы, которая к тому же никогда не воевала с Испанией, мог импонировать и отцу и дочери. И наконец, разница в вероисповедании супругов в те времена не являлась чем-то необычным (во всяком случае в привилегированных слоях общества).

Что же касается Резанова, то кроме женских чар Кончитты на его решение могли повлиять вполне деловые соображения. Родство с губернатором испанской Калифорнии сулило существенную помощь в деле создания калифорнийской сельскохозяйственной базы для Русской Америки.

Одним словом, состоялось официальное обручение, а затем последовало вынужденное прощание. Камергер Резанов должен был отчитаться перед императором о результатах своей дипломатической миссии в Японии и о состоянии дел в Российско-Американской компании. Он клялся вернуться за невестой, как только позволят обстоятельства, а та клялась ждать жениха. Никто из них не нарушил клятву, но Кончитта так и не стала госпожой Резановой.

Корабль, на котором отправился в путь ее суженый, оправдал свое название (в древнеримской мифологии богиня Юнона-покровительница семьи и брака). Он благополучно доставил жениха по назначению, чего, увы, не удалось сделать сибирским ямщикам. Подъезжая к Красноярску, Резанов тяжело заболел. Возможности тогдашней медицины были ограниченны, и сибирские лекари бессильно наблюдали, как метался в постели их пациент, повторяя в бреду нерусское женское имя. А потом наступил летальный исход, и на местном кладбище появилась еще одна могила.

Долго, очень долго не хотела верить Кончитта, что она овдовела, не успев стать женой. Она отказывала всем претендентам на ее руку, а когда ей были представлены неопровержимые доказательства, постриглась в монахини.

Однако хватит лирики. Вернемся к суровой прозе – к деятельности Российско-Американской компании в период ее расцвета, когда ее возглавлял А. А. Баранов. Я уже отмечал энергию и предприимчивость этого администратора. Добавлю, что организованные им экспедиции исследовали побережье и глубинные районы Аляски. В русских американских портах кипела деловая жизнь. Там даже строились корабли, а в 40-х годах XIX столетия в Новоархангельске были построены два парохода (впервые на всем Тихом океане). Мало того, детали машины для одного из них были сделаны в мастерских Новоархангельска.

Иностранные суда заходили в Русскую Америку для ремонта, ибо другой ремонтной базы на американском побережье Тихого океана в то время не было. Кроме школ для детей местного населения было основано два училища. Одним словом, внешняя картина процветания (по меркам того времени), казалось, была налицо.

Но в том то и дело, что это была только внешняя картина. Грозовые тучи сгущались над Русской Америкой. Слишком много неразрешимых проблем рождала ее деятельность. Основная же проблема вытекала из стремления официального Петербурга побольше получать от Российско-Американской компании и поменьше давать ей, а мысль отправлять за океан крепостные души казалась российским помещикам вообще преступной. Эмиграция в Русскую Америку была запрещена (и для крепостных, и для свободных людей).

Кроме того, однобокая ориентация хозяйства компании на пушную торговлю несла в себе зародыш ее финансового краха. Напомню вам, что акционеры компании (а в их числе находились члены правящей династии) были заинтересованы только в прибылях сегодняшнего дня, и торговые обороты компании в свое время обеспечивали их. Пушнина, доставляемая из Америки на рынки России, продавалась с большой выгодой. Кроме того, значительное количество компанейских мехов продавалось в Китае, где на вырученные деньги покупались китайские товары (прежде всего чаи). Их продажа в России также приносила акционерам солидную прибыль.

Но шли годы, и капитализм преуспел в своем развитии. Особенных успехов добился американский капитализм – близкий сосед Российско-Американской компании. Он прокладывал железные дороги, строил пароходы, фабрики. Ему нужны были новые территориальные приобретения, и Русская Америка стояла на пути его экспансии.

Американские купцы путем контрабандной торговли с индейцами начали деятельно вредить русской коммерции. Рыболовные и зверобойные суда под американским флагом так же беспардонно лезли в русские территориальные воды. Мало того, в американской прессе появились публикации весьма воинственного антирусского содержания. Русские владения в Америке объявлялись чуть ли не агрессией против Соединенных Штатов, причем в этой кампании принимали участие официальные лица. Так, например, Джеймс Манро (будущий президент Соединенных Штатов), автор доктрины, носящей его имя («Америка для американцев»), еще в начале 20-х годов XIX столетия заявлял о том, что будет стремиться удалить Россию с Американского континента.

Но не только американцы «точили зубы» на Русскую Америку. Границы Российско-Американской компании и вообще само ее существование оспаривали англичане. Факторию Росс старались выжить из Калифорнии испанцы. Одним словом, Русская Америка была источником беспокойства для русской дипломатии.

Устранить его можно было силой, то есть путем создания на Тихом океане соответствующей военной мощи. И надо сказать, что планы ее создания (прежде всего флота) имели место. Однако многочисленные войны, которые вела Россия в конце XVIII и в начале XIX века, не позволяли претворить их в жизнь. Кроме того, трудности снабжения крайне затрудняли базирование на Тихом океане русской эскадры, способной внушать к себе уважение.

С другой стороны, бесполезно было бы противопоставлять экономическому проникновению американцев на Аляску одну только силу. Необходимо было активно использовать все природные ресурсы края, то есть строить промышленные предприятия по переработке местного сырья, стимулировать сельскохозяйственное производство, вовлекать в хозяйственную жизнь компании аборигенов, растить местные кадры специалистов, развивать торговлю и т. д. Но для этого требовались капиталы, труд свободных людей и, разумеется, поддержка правительства. Все это было невозможно в условиях крепостнического государства. Следовательно, потеря для России ее американских владений была предрешена.

Одним из первых эту горькую истину осознал В. М. Головнин. Во время своего плавания на шлюпе «Диана» В 1809 году он имел возможность ознакомиться с положением дел во владениях Российско-Американской компании. Тревожный сигнал, посланный Головниным в правящие сферы, ничего путного не породил, да и не мог породить, ведь удержать Аляску в составе России можно было только после проведения разносторонних реформ (прежде всего в самой России).

А теперь я расскажу вам о закате Российско-Американской компании. Прежде всего под давлением английской дипломатии пришлось прикрыть русскую факторию на Гавайях. В 1841 году была продана частному лицу фактория Росс. Затем начался период застоя и упадка компании. Она все более и более превращалась в паразитирующую организацию, и, самое главное, не было никакой надежды, что положение может измениться к лучшему. Долги компании росли из года в год, и в правящих кругах России начали раздаваться голоса о необходимости ее продажи.

Когда же началась Крымская война, одна из акций русской дипломатии побудила американцев проявить активность в вопросе покупки Аляски.

Напомню вам, что в ходе этой войны вооруженные силы Англии и Франции атаковали русские владения где только можно: на Белом и Баренцевом морях, на Балтике, в Крыму, в Закавказье. Кроме того, объединенная англо-французская эскадра атаковала русские владения в Тихом океане (на Камчатке). И лишь одна территория России (совершенно беззащитная) оказалась в полном забвении у ее врагов: ни одна бомба не разорвалась во владениях Российско-Американской компании. Объясняется это тем, что русские дипломаты в Соединенных Штатах распустили слух о планируемом согласии России на создание Американо-Русской компании по совместной эксплуатации Аляски. Англия была заинтересована в том, чтобы соглашение на этот счет не было подписано в Петербурге. Помимо всего прочего в Лондоне, очевидно, опасались, что организация этой компании приведет к захвату Аляски Соединенными Штатами де-факто и что за Аляской наступит очередь Канады. К тому же американцы становились бы при этом союзниками русских (хотя бы в Тихом океане).

Одним словом, английские власти срочно объявили, что рассматривают Аляску как нейтральную территорию. Но этот успех русской дипломатии имел и обратную сторону: американцы уяснили, что продажа Аляски Россией – вещь вполне реальная. Заинтересованные лица в Соединенных Штатах и России развили бурную деятельность, не жалея средств на взятки, и в марте 1867 года был подписан договор о продаже Аляски и Алеутских островов со всем имуществом компании за 7,2 миллиона долларов. В среде русской общественности он вызвал негодование, просочившееся даже на страницы прессы, обычно раболепствующей перед правительством.

Но еще большее негодование вызвала продажа Аляски у ее русского населения. Жители Новоархангельска дружно бойкотировали торжественную церемонию спуска русского флага. Кстати, в ходе ее произошел один многозначительный и, я бы сказал, символический инцидент. Русский флаг не пожелал спускаться, сколько ни тянули его за фалы. Пришлось посылать на флагшток матроса с ножом, дабы он срезал стяг, поднятый на берегах Америки Берингом и Шелиховым (подозреваю, что кто-то из русских людей умышленно испортил устройство спуска флага).

Вскоре после этого б6льшая часть русского населения Аляски и Алеутских островов уехала в Россию. Аборигенам же пришлось привыкать к новому образу жизни, и процесс этот оказался достаточно тягостным.

Я уже отмечал, что коренное население Русской Америки жило не в райских условиях, но россияне не ломали веками устоявшийся образ жизни аборигенов, а лишь вносили в него некоторые элементы новизны. И положительного в них было все же больше, чем отрицательного. Русское подданство было не таким уж тягостным для аборигенов Аляски. Более того, значительная часть их вообще не имела контактов с русскими людьми. Вспомните численность русского населения на Аляске и несовершенство транспортных средств той эпохи.

Иная картина сложилась, когда бывшая Русская Америка стала территорией, подчиненной Соединенным Штатам Америки. Подчеркиваю, территорией, но не штатом. Статус штата Аляска получила только после второй мировой войны, а в середине XIX века это была колония (если не юридически, то во всяком случае фактически). И масса американских дельцов, хлынувших на Аляску, не только бесцеремонно ломали образ жизни аборигенов, но и калечили их нравы.

Пришельцы из Соединенных Штатов стремились побыстрее нажиться и уехать из «ужасной северной пустыни» куда-нибудь в благодатную, солнечную Калифорнию. На Аляску же они принесли звериные законы капитализма с его погоней за наживой, конкуренцией, а также пренебрежительное отношение к нравам и хозяйственным интересам аборигенов. Женщин они приучали к «древнейшей женской профессии», мужчин спаивали. Ко всему прочему американцы привезли на Аляску «коллекцию» заразных болезней. Не удивительно, что число аборигенов там начало сокращаться.

Уже в 20-х годах нашего века один американский автор с горечью писал о них следующее: «Несчастный, заброшенный и темный народ, такой же одинокий, таинственный и малоисследованный, как и река Юкон, на берегах которой он проводит дни своей жизни. Мало мы знаем о нем, еще меньше о нем заботимся. Безнадежная трагедия этой расы чувствуется в долгом, тоскливом взгляде, которым нас провожают туземцы, но мы не разгадали этого взгляда. Мы посматриваем на них с ленивым любопытством и с каждым годом встречаем все меньше этих одиноких фигур, сидящих, как сфинксы, на берегах реки. С каждым годом число их уменьшается и возрастает печаль в их взгляде, он все более настойчиво преследует вас. Придет скоро день, когда все они исчезнут и никто уже не будет бродить по этим берегам».

Надо сказать, что в Вашингтоне время от времени раздавались обещания оздоровить экономику Аляски и поднять жизненный уровень ее населения. Однако все эти обещания, даже в той незначительной части, которая была реализована, мало что давали аборигенам.

Американцев Аляска интересовала прежде всего как район рыбной ловли, а также зверобойного и пушного промысла.

А в 90-х годах XIX века там вспыхнула «золотая лихорадка». Здесь необходимо сделать оговорку. Имеет место заблуждение, что русские, продавая Аляску, не знали о наличии в ее недрах золота и именно этим объясняется факт продажи, да еще за столь ничтожную сумму. В действительности же администрация компании знала о золоте Аляски и засекретила эту информацию. Пример испанской Калифорнии стоял перед глазами. Нетрудно было предвидеть, что, узнав об аляскинском золоте, толпы американских искателей наживы (часть из них – заведомые бандиты) ринулись бы в русские владения. Въездные визы им заменили бы кольты. К тому же русская пограничная охрана был весьма символичной, то есть Русская Америка была бы оккупирована и разграблена. Таким образом, нельзя не признать, что русская администрация на Аляске действовала достаточно осмотрительно.

А теперь пару слов о том, как бывшая Русская Америка (точнее говоря, Алеутские острова) стала ареной военных действий, Все началось с того, что в 30-х годах японцы начали проявлять к ним повышенный интерес. В частности, рыболовные суда под флагом страны восходящего солнца вели интенсивную ловлю рыбы в прибрежных водах и в проливах Алеутской гряды. Алеуты обратили внимание на то, что японские рыбаки заняты в действительности не промыслом, а разведкой. Они даже пытались насторожить американские власти, но последние не обратили внимания на тревожные сигналы каких-то туземцев. К тому же в Вашингтоне не сомневались в том, что острие японской агрессии будет направлено на Советский Союз.

А затем, как известно, был Пёрл-Харбор и захват японцами значительной части Океании и Юго-Восточной Азии.

В 1942 году командующий японским флотом адмирал Ямомото спланировал операцию по захвату острова Мидуэй (Гавайские острова), а для отвлечения американского флота от объекта нападения предпринял операцию по захвату Алеутских островов (части из них). Острова Атту и Кыска были подвергнуты воздушной бомбардировке, а затем оккупированы японским десантом. Никакого сопротивления им оказано не было, и никаких последствий эта операция на ход военных действий не имела.

В августе 1943 года крупное соединение американского флота приблизилось к Атту. Корабельные орудия обрушили на побережье всю мощь своего огня. Затем «летающие крепости» накрыли его «бомбовым ковром». После этого 34 тысячи десантников устремились на штурм японских позиций. И только тогда выяснилось, что остров совершенно необитаем. Ровно за неделю до начала описанной высадки японцы скрытно эвакуировали свои войска (и с Кыски и с Атту), прихватив с собой местное население.

От всей этой «эпопеи» больше всего пострадали алеуты. Те, кто были вывезены в Японию, погибли, а жителей остальных островов вывезли на Аляску американцы, при этом они сожгли все жилые дома и хозяйственные постройки на островах. Вернуться на родину алеутам разрешили лишь в 1945 году.

А теперь вернемся к Аляске. После второй мировой войны там началась «нефтяная лихорадка». Только в конце 60-х годов цена проданных нефтяных участков составила около миллиарда долларов. Не обошел своим вниманием Аляску и Пентагон. Там были созданы военные базы, а на острове Амчитка – полигон для испытаний американского ядерного оружия.

На всех этих нефтяных и строительных бумах нагрели руки крупные американские фирмы, в меньшей степени их подрядчики на Аляске. Что же касается аборигенов, то им достались жалкие крохи. Более того, многие из них потеряли возможность заниматься охотой и рыбной ловлей на родной земле.

В заключение стоит отметить тот факт, что и спустя сто с лишним лет после ухода русских с Аляски память о них сохранялась в среде индейцев и алеутов. Русские имена, фамилии, вероисповедание они сохранили до наших дней. Сохранились и некоторые постройки времен Российско-Американской компании. Объясняется это не только добротной работой их строителей, но и заботами властей. Дело в том, что Соединенные Штаты – страна, богатая капиталами и естественными ресурсами, но бедная историческими реликвиями, а памятники старины – непременная принадлежность всякой уважаемой государственности. Поэтому американские власти и общественные организации бережно относятся к тому, что сохранилось на территории страны со времен испанского, английского, голландского, французского и русского периодов ее существования.

Сохраняют, в частности, остатки фактории Росс (недалеко от Сан-Франциско). После войны там создан исторический музей. Посетителям показывают дом русского коменданта, церковь, укрепления.

И наконец, православная церковь в Соединенных Штатах канонизировала монаха Германа. Он объявлен святым Германом Аляскинским. Таким образом, Семен Николаевич, ваше недоверие к писаниям угодника божьего не что иное, как кощунство. Учтите это!

— Непременно учту, — улыбнулся доктор.

Этой шуткой и закончилось повествование Геннадия Васильевича Соловьева.

Впрочем, на следующий день продажа Аляски вновь стала темой обсуждения. Она породила новый рассказ штурмана, но он заслуживает отдельного рассмотрения.