Прожект учреждения «Российской Вест-Индии»

Доводы штурмана Соловьева о неизбежности потери для России ее американских владений не всех убедили. Особенно горячо протестовал Женя Кочергин.

«Аляска богата естественными ресурсами, и, если бы правители Российской империи обладали большим умом и патриотизмом, можно и должно было бы удержать эту землю. Законные права на нее России скреплены кровью и трудами русских первооткрывателей» — примерно к этому сводились его доводы.

Штурман молча слушал эти проявления юношеского максимализма, но в конце концов бросил реплику: «Да будет вам известно, Женя, что в свое время существовал ряд прожектов создания русских колоний в Америке, причем не в Северной, а в Южной».

В это время корабельная трансляция передала сигнал аврала, причину которого я описывать не буду. Когда же аврал окончился и все вернулись в кают-компанию, Женя задал Геннадию Васильевичу вопрос: что он имел в виду, когда говорил о южноамериканских землях, и почему он презрительно называет «прожектами» планы создания там русских колоний?

Штурман ответил, что в двух словах этот вопрос не осветишь, после чего события начали развиваться по проторенному руслу. Геннадий Васильевич вяло отнекивался (очевидно, проверяя степень нашего интереса к теме), затем, убедившись в неподдельной заинтересованности аудитории, начал свой рассказ:

— Прежде всего я должен отметить, что «прожекты» создания «Заморской России» (кроме Российско-Американской компании) имели иноземное происхождение, то есть авторами их были западноевропейские «радетели российских интересов».

Первым из них следует назвать английского негоцианта Руперта Бека. В 1710 году он предложил русскому послу в Лондоне князю Куракину основать русскую колонию на острове Тобаго (Малые Антильские острова). Из объяснений Бека следовало, что остров этот не возбудил интереса у первооткрывателей-испанцев, а аборигены-карибы «удалились неведомо куда» (о том, что карибы были истреблены испанскими колонизаторами, господин Бек умолчал).

После ряда военных столкновений Тобаго оказался под властью английской короны, но освоен, судя по всему, не был. Во всяком случае король Карл I счел возможным подарить этот остров своему крестному отцу – курляндскому герцогу Якобу. Последний пробовал было основать на нем колонию, но его подданных изгнали французы. Тех в свою очередь изгнали англичане, и вопрос, чьим же владением является Тобаго, остался открытым. Правда, англичане собирались выкупить у курляндцев свои бывшие владения, но в силу ряда причин сделка не состоялась. Таким образом, Тобаго можно было формально рассматривать как составную часть Курляндского герцогства.

В 1710 году победоносная русская армия изгнала шведов из Курляндии, и герцог Фридрих-Вильгельм стал вассалом царя Петра. В том же году он удачно посватался к царской племяннице Анне Иоанновне, и все это натолкнуло Бека на заманчивую идею: если Курляндия – вассал России, а ее герцог к тому же царский родственник, то и его заморские владения можно использовать на благо Российской державы, то сеть царю предлагалось выкупить у Фридриха-Вильгельма права на Тобаго и основать там русскую колонию.

Прожект господина Бека был направлен в Петербург «к доношению на высочайшее имя» И там «умер естественной смертью». Во всяком случае архивы не сохранили сведений, как к нему отнесся Петр.

Однако на смену ему явилась целая серия прожектов «основания русской колонии в Вест-Индии», причем не только на Тобаго, но и на близрасположенных участках континента.

Один из этих прожектов был представлен Петру незадолго до его кончины. Автор его неизвестен, но можно предположить, что он был голландец (текст документа был написан по-голландски). Суть же документа сводилась к тому, что в Южной Америке есть некая территория, не принадлежащая ни одной из европейских держав. Точные координаты ее не приводились. Климат там благодатный, земли плодородные, недра изобильные (особый упор делался на золото и серебро). Что же касается аборигенов, то они с готовностью станут подданными русского монарха.

Для реализации прожекта необходимо было 12 тысяч солдат, 4 тысячи драгун, 90 транспортных судов (из них 30 небольших для плавания по рекам), провиант на 8-9 месяцев и 4 тысячи гульденов. Под эскортом 10 военных кораблей русский конвой за три-четыре месяца перебросит эти войска к месту назначения, и через два, максимум через три года под скипетром его императорского величества очутится поистине райская страна, Доходы от земледелия, торговли и эксплуатации недр, а также налоги (по ефимку с туземной души) будут приносить русской казне от 40 до 80 миллионов гульденов в год.

Территорию колонии следует разделить на «графства» и раздать их «особо достойным мужам». Речь, судя по всему, шла о «ленных владениях», свойственных средневековой Европе, и, без сомнения, господин прожектер видел себя в числе упомянутых «достойных мужей». Препятствий данному начинанию он решительно не усматривал.

Но у Петра, очевидно, было иное мнение на сей счет. Делу «о завоевании зело великих и богатых земель» (так назывался прожект) хода он не дал.

Следующий прожект создания «Российской Вест-Индии» был представлен в 1736 году бывшим служащим голландской колониальной администрации Симоном Абрагамом. Прожектер этот поведал в Петербурге, что сыскана им землица против острова Тобаго (то есть на Американском континенте). Правит ею туземный князь именем Юпитер Таривари. Он благоволит к европейцам и приглашает их селиться в своих владениях. Земля же та богата золотом и серебром, а также дарами флоры и фауны. Ко всему прочему климат там отменный.

Исходя из того, что упомянутая землица ничейная (индейцы, разумеется, не в счет), господин Абрагам предложил россиянам основать на ней колонию. В качестве первого шага рекомендовалось учинить купеческую компанию и отправить от лица оной во владения Таривари фрегат с грузом российских товаров, а во главе сего начинания поставить его – Симона Абрагама – и дать ему некоторое награждение.

Страховки ради господин прожектер отметил, что ежели коммерция эта авантаж ей (выгод) поначалу не даст, то в том большой беды не будет, ибо служители морские (русские моряки) в таком дальнем вояже могут себя экзаменовать (получат морскую практику), то есть предприятие во всех случаях принесет пользу.

Правительствующий Сенат, коему Анна Иоанновна повелела рассмотреть вопрос, в свою очередь запросил мнение Коллегии иностранных дел, а та дала заключение о неизбежности конфликта с Англией и Испанией в случае реализации прожекта. После этого творение господина Абрагама было направлено в архив, тем более что на рассмотрении находился еще один прожект «Российской Вест-Индии».

Прожект этот имел английское происхождение и возник в августе 1735 года, когда русский посол в Лондоне Антиох Дмитриевич Кантемир направил в Петербург секретное донесение. В нем сообщалось, что некий выходец из Португалии по имени Яган д'Акоста предложил английским купцам основать колонию в Южной Америке (между испанскими и португальскими владениями). Английское купечество откликнулось на это предложение, то есть была создана компания и собран необходимый капитал, но, когда речь зашла о покровительстве короны (а оно было остро необходимо), дело застопорилось. Правительство его величества «волочило решение» (не отказывало учредителям и не давало согласия). Судя по всему, это объяснял ось нежеланием вступать в конфликт с пиренейскими державами. Когда терпение господина д'Акосты истощилось, он решил прибегнуть к высочайшей поддержке со стороны. Императрица России показалась ему наиболее приемлемой покровительницей, и он принялся обхаживать ее посла в Лондоне.

Конкретно суть прожекта д'Акосты сводилась к следующему: 1) от Анны Иоанновны ожидалась жалованная грамота господам учредителям компании (с обещанием протекции вплоть до военной помощи);

2) территория колонии становилась при этом собственностью ее учредителей. Им же давалось право назначать должностных лиц (военачальников и администраторов);

3) русская казна получала право на десятую часть стоимости проданных в колонии товаров и столько же от стоимости проданной земли.

Затем доверенные лица господ учредителей, приехавшие в Петербург, начали уверять вице-канцлера Остермана, что близость владений прочих европейских держав их начинаниям не помеха: ни гишпанцы, ни португальцы войны не начнут. Ну а паче чаяния начнут, то доблестный российский флот учинит им знатную конфузию. А ежели помянутые державы станут захватывать российские купеческие корабли, то россияне ответят тем же. Более того, доблестное российское воинство и Бразилию и Перу у супостатов завоюет, и знатные богатства короне российской предоставит. Таковы были радужные посулы лондонских искусителей.

Надеюсь, вам ясно, почему в Петербурге их прожекты были отвергнуты.

— Простите, Геннадий Васильевич, — отреагировал Женя Кочергин. – Мне не ясны причины такого поведения самодержавия. Вспомните историю, ведь испанские, португальские и прочие колониальные начинания происходили нередко при весьма и весьма сомнительных шансах на успех. Случались у господ колонизаторов неудачи, но и успехи были. Нередко они покрывали все провалы по своей экономической значимости. Вот и возникает вопрос: почему русское самодержавие не могло преуспеть в том, в чем преуспели прочие европейцы? Неужели не нашлось бы в царской России кораблей и людей для освоения заморских территорий?

Штурман улыбнулся: «Господа прожектеры, Женя, говорили примерно то же самое: огромные нынешние богатства, из Америки вывозимые, начинались с малых колонии и сумлений при учреждении оных было зело много. А теперь, давайте-ка проанализируем, что скрывалось за прожектами д’Акосты и компании.

Итак, вышеупомянутые господа прожектеры сходились на возможности освоения россиянами острова Тобаго и некоторых «бесхозных» территорий на континенте Южной Америки (где-то между устьем реки Ориноко и голландской Гвианой, или между 25 и 55۫ южной широты). В описаниях достоинств будущей колонии они не жалели красок: и гавань там отменная, и климат райский, и земли плодородные, и благородные металлы в недрах имеются, и туземцы тамошние – народ дружелюбный. Одним словом, сия земля обетованная сверкала перспективами процветания.

К счастью для русского государства, вся эта затея так и не вышла из стадии канцелярской переписки, то есть нашлись в Петербурге здравомыслящие государственные деятели, усмотревшие на пути начинаний подобного рода неучтенные препоны. Прежде всего к этим препонам следует отнести то обстоятельство, что все сколь-либо пригодные для колонизации территории в указанных ими районах к XVIII веку были если не освоены, то во всяком случае четко оприходованы колониальными державами. Отсутствие гарнизонов и таможен в отдаленных пунктах на побережье вовсе не означало их «бесхозность». Испания и Португалия, поделившие с помощью римского папы Александра VI Южную Америку еще в XV в., всякие попытки прочих европейцев «вкусить от американского пирога» рассматривали как грабеж. Следовательно, конфликт России с пиренейскими державами (в случае основания упомянутой колонии) был бы неизбежен.

Мало того, прочие европейские державы, имевшие колонии на Американском континенте (Англия, Франция, Голландия), мягко говоря, не были бы в восторге от русского соседства, а борьба с этими конкурентами потребовала бы таких жертв, на которые Россия не смогла бы пойти. Как видим, идея была мертворожденной в политическом отношении.

Теперь перейдем к тем «авантажам» (экономическим выгодам), которые обещали Петру и его племяннице авторы вышеупомянутых прожектов. Для начала уясним, чем и с кем могла вестись торговля в «Российской Вест-Индии». Абрагам полагал, что русские купцы могли бы везти за океан холсты, металлы (изделия из них), бисер и прочее. Импортировать же помимо драгоценных металлов и камней намечалось сахар, кофе, какао, краски, хлопок, лекарственное сырье и прочие колониальные товары. Россия в них нуждалась, и господа прожектеры были правы, утверждая возможность их получения в указанных ими районах. Но они явно «позабыли» тот факт, что природа сама плантаций и рудников не создает. А о том, кто будет трудиться под тропическим солнцем в дебрях американской сельвы, в их прожектах ничего по существу не сказано.

Впрочем, один план был. Господни Абрагам предложил весьма простое и дешевое решение проблемы. Россиянам предлагалось на первых порах обращение с туземцами иметь ласковое (дабы оные в смятение не пришли и в бега не кинулись), а потом, когда россияне числом умножатся и пушек у них станет вдоволь, надлежало оных дикарей (подданных Юпитера Таривари) в рабство обратить и на плантации работать отправлять. О том, что надлежало делать с самим гостеприимным туземным князем, в прожекте не сказано ни слова. Ясно одно: участь его была бы незавидной и никаких сомнений морального плана у господина Абрагама при составлении его прожекта не было.

Сомневался он, судя по всему, в другом: надолго ли хватит этих дикарей и много ли их удастся добыть. Во всяком случае он учел и другой вариант – русских мужиков, то есть ввоз в колонию русских преступников (с тем чтобы расселять их там после трех-четырех лет каторжного труда).

Идея эта выдавала в господине прожектере не только завзятого колонизатора, но и профана. Практика к тому времени убедительно показала, что работать на тропических плантациях (даже под бичами надсмотрщиков) европейцы решительно не способны. Не были способны на это и индейцы. Лишь негры-рабы решали проблему. Во всяком случае именно на их труде держались в то время американские плантации.

И наконец, пару слов о торговых партнерах. Из описаний того же господина Абрагама следует, что князь Юпитер Таривари – феодальный владыка (самодержец), имеющий свиту, подданных, вассалов. Он ведет дипломатические переговоры с европейцами, приглашая их селиться в своих владениях. Но далее выясняется, что подданные этого монарха суть дикари («ходят нагишом, дворов не имеют, питаются звериной и рыбной ловлею, землю не пашут, хлеба не имеют. Вместо хлеба едят некий корень, именуемый корсава (маниока)»). Нетрудно догадаться, что коммерция с подобными «партнерами» была бы, мягко говоря, бесперспективной. Как, например, торговать с теми, кто не знает, что такое товарообмен, и к чему холсты тем, кто ходит нагишом? К тому же сам факт существования какой-либо государственности у упомянутых дикарей выглядит очень сомнительно, особенно наличие у них «самодержца» да еще с мифически-шутовским именем Юпитер (?) Таривари(??).

Столь же бесперспективной была бы русская торговля с европейскими соседями. Господин Абрагам и все прочие «забыли» о железном правиле всех колониальных держав того времени: «Торговля с колонией – монополия метрополию», ведь ценность обладания колонией заключалась в значительной степени именно в этой торговле. Сбывая привозные промышленные товары по непомерно высоким ценам, метрополия выкачивала из колонии огромные богатства. Не удивительно, что монополия колониальной торговли защищалась всеми средствами. Показателен, в частности, эпизод, имевший место как раз во время представления прожекта д'Акосты. Англия оказала тогда военную помощь союзной Португалии. Двадцать шесть линейных кораблей было выделено для этой цели, и, разумеется, обеспечение действий столь значительных сил дорого обошлось английской казне. Учитывая этот факт и дружеские отношения союзных держав, Лондон направил в Лиссабон просьбу – разрешить отправить в Бразилию один торговый корабль для продажи там английских товаров.

Суть португальского ответа на этот запрос можно выразить русской поговоркой: «Дружба дружбой, а табачок врозь!»

Португальские власти категорически отказались удовлетворить, казалось бы, скромную просьбу союзника.

Надеюсь, теперь вам ясно, на что замахивались господа прожектеры и в какую кровавую свару втягивали они Россию.

В этот момент штурман уловил усмешку Семена Николаевича Ващенко.

— Кажется, не все согласны с моими заключениями. Ну что же, я готов выслушать оппонентов.

— Позвольте, Геннадий Васильевич, поставить под сомнение одно ваше утверждение, — начал доктор. — Напомню вам, что кочегары русского Добровольческого флота исправно стояли у своих топок на участке от Суэца до Адена, в то время как их французские, немецкие и английские коллеги уступали свои рабочие места неграм и арабам, так что ничего не преодолимого для русского человека, да и вообще для европейцев, в вест-индском климате, по-моему, не было. Кстати, нынешнее население стран Латинской Америки, •и в частности того же Тобаго, состоит не из одних негров. И не все белые в этих странах работают в офисах с кондиционерами. Переселенцы из стран Европы акклиматизировались и освоили работу на плантациях.

Что же касается неудачного эксперимента с европейскими рабочими в XVIII веке, то ничего удивительного в этом нет. Вспомните, кто они были? Это были правонарушители всякого рода. К месту работы их везли через всю Атлантику, месяцами они не выходили из душных, переполненных трюмов. О том, как их кормили и поили, можно догадаться. Нетрудно представить также, в каком состоянии они находились, ступая на землю Америки.

— Вы хотите сказать, Семен Николаевич, что неудачная попытка использовать европейцев в качестве рабочей силы на плантациях Америки объясняется тем что их везли через океан не на пассажирских лайнерах и после прибытия не направляли в дома отдыха? – бросил реплику штурман.

— Отдаю должное вашему остроумию, — ответил доктор, — но я хотел сказать не то. Одно дело – труд истощенного дорогой и зверским обращением раба, который к тому же не акклиматизировался, а главное, не заинтересован в результатах своего труда, и другое дело-труд свободного труженика.

Допустим, Семен Николаевич, что «двужильный» русский мужик с помощью «Дубинушки» и святых угодников божьих совершил бы свой геркулесов подвиг. Делает ли эта «смелая» гипотеза реальным сам замысел «Российской Вест-Индию»? Разумеется, нет! Ведь кроме политических и экономических проблем на пути реализации данного прожекта стояло еще одно грозное препятствие – «джентльмены удачи». Пираты наводили в те времена ужас не только на мореплавателей, но и на жителей прибрежных городов Американского континента. Напомню вам, что колониальные власти европейских держав в отношениях с этими «джентльменами» исходили из принципа «деньги не пахнут», то есть делали вид, что не догадываются, чем занимается в море капитан, доставивший в колониальный порт ценный груз весьма сомнительного происхождения.

Ну а когда упомянутые державы вели между собой воины, «джентльмены» спускали «веселого Роджера» (черный флаг с пиратской символикой) и поднимали государственный флаг, то есть превращались в каперов, действующих с официального разрешения своего правительства.

Одним словом, пираты были грозой американских колонии, а европейские конфликты способствовали расширению масштабов их деятельности. Именно такая ситуация сложилась в начале XVIII века, когда господин Бек представил свой прожект в Петербурге. Россия вела упорную, продолжительную войну со Швецией за Балтийское побережье, и в борьбу эту в той или иной форме вмешивались европейские державы, а это значит, что русские колонии в Америке подвергались бы массированным пиратским атакам. Отражение же этих атак было бы делом безнадежно трудным.

Во время представления прожекта д'Акосты и Абрагама политическая обстановка была ничуть не лучше. Шла воина с Турцией, а конфликт с Францией (из-за Польши) едва не привел к военным действиям. К тому же назревала новая война со Швецией, не примирившейся с поражением в Северной войне.

Таким образом, совершенно очевидно, что защищать свои американские владения Россия практически не смогла бы.

Что же касается каперской войны русского флота, которую д'Акоста предлагал как возможную контрмеру, то одного взгляда на карту достаточно, чтобы понять ее бесперспективность. Мало того, что фрегаты под андреевским флагом должны были бы вести борьбу с превосходящими силами, им пришлось бы отводить захваченные призы на огромное расстояние, пересекая при этом контролируемые противником проливы.

Ну а планы завоевания Бразилии и Перу настолько нелепы, что не заслуживают опровержения.

Теперь попробуем подвести итоги. Прежде всего политико-экономическое обоснование всех вышеупомянутых прожектов стоит на сыпучем песке. Их авторы обнаруживали поразительное, можно сказать нахальное, невежество в деталях своих прожектов. Так, например, неизвестный голландец утверждал, что в центральной части Южной Америки расположено свыше восьмидесяти независимых королевств и княжеств. Державы эти он видел якобы собственными глазами со всеми их монархами и богатствами.

Далее этот же автор уверял, что аборигены склонны принять подданство какого-либо европейского государя, а с европейскими соседями конфликты не предвидятся. Но вслед за этим он же утверждал, что завоевание колонии потребует армии и военных действий в течение двух-трех лет. Причем речь у него шла не об экспедиции, а о постоянном содержании в колонии восьмидесятитысячной армии и флота из 50 кораблей. Для сравнения напомню вам, что русская армия под Полтавой насчитывала всего 42 тысячи человек, а русский флот на Балтике к концу Северной войны имел в своем составе 27-28 линейных кораблей.

Невольно напрашивается вопрос: с кем же должны были сражаться столь значительные вооруженные силы? Быть может, с индейцами? Но аборигены не имели регулярной армии, а тем более флота. К тому же автор прожекта рассматривал их как союзников, то есть планировалось отправить в Европу стотысячную индейскую армию. Если же предполагаемыми противниками были европейцы, то зачем вести солдат-индейцев в Европу; а русских солдат в американские тропики?

И наконец, автор ничего не сказал о проблемах снабжения колониальной армии и флота, а они были явно нерешаемыми.

Одним словом, в прожекте неизвестного голландца явственно различимы «белые нитки».

Другой прожектер – Абрагам – уверял россиян, что дары земли и недр американских «без денег достать можно», то есть корчевка тропического леса, посадка плантаций и уход за ними, а также сбор и обработка плодов будут производиться без всяких затрат.

Столь же «достоверны» И прочие детали абрагамовского прожекта. Подумать только, в «ничейной» Америке (во владениях князя Юпитера Таривари) он ухитрился обнаружить кофейные бобы, какао, хлопок и прочее. Господин прожектер упустил из виду, что эти дары тропической флоры произрастают в Америке только на плантациях, которыми не могли владеть дикие подданные туземного владыки. Следовательно, господин Абрагам мог видеть оные плоды лишь во владениях какой-либо европейской державы. Деталь эта нимало его не смущала. Более того, отношения россиян с европейскими соседями в Америке он описывал как сплошную идиллию, то есть «гишпанцы», по его убеждению скучающие в своем заокеанском захолустье, будут только рады новым соседям, особливо таким, как россияне.

Господин д'Акоста не усматривал в своем прожекте причину для международного конфликта. Более того, он уверял, что жители «соседней гишпанской колонии к россиянам симпатию иметь будут», ведь тамошние власти зело обирают их высокими ценами на привозные товары. А в российских владениях товары те они по сходной цене получить смогут. Да и инквизиции .жестокой многие жители колоний той страшатся, а во владениях российских «они И пожитки свои сохранят, и вольной совестью пользоваться будут».

Как видим, предусматривалось нарушение монополии колониальной торговли Испании и переманивание ее подданных в русские владения. И после всего этого господа прожектеры уповали на невмешательство и даже на доброжелательность Мадрида.

Надеюсь, вы согласитесь со мной, что они либо были дремучие невежи в вопросах колониальной политики, либо рассчитывали на невежество тех, кому адресовывали свои прожекты.

Здесь, пожалуй, следует вспомнить, какими средствами утверждали свое господство в Новом Свете европейские колонизаторы.

Вот вам несколько эпизодов...

В 1604 году испанцы захватили два английских торговых корабля вблизи принадлежащих им Антильских островов. Всем пленным англичанам «благочестивые католики» отрубили ноги, руки, отрезали носы, уши затем их обмазали медом и привязали к деревьям на съедение насекомым. Кстати, между Англией и Испанией в то время был мир.

В 1562 году французы попробовали основать колонию во Флориде. Испанская эскадра незамедлительно доставила туда карательную экспедицию. Колонисты. были зверски перебиты, а с их предводителя живьем содрали хожу и отправили сей «трофей» в Испанию. Деяния эти встретили полное одобрение в Мадриде.

Само собой разумеется, что англичане и французы в долгу не оставались. Они с лихвой (теми же методами) мстили испанцам.

Что же касается аборигенов Америки, то было бы нелепо рассчитывать на их желание стать подданными какой-либо европейской державы. К тому же от карибов, или карубов, к тому времени осталось только название моря, на берегах которого они в свое время иметь несчастье проживать. А те, кто уцелел в чащобах континента, имели основания ненавидеть и избегать белых пришельцев.

По описаниям д'Акосты в бразильском городе Пернамбуку золото буквально валяется под ногами и его никто не добывает. В то же время добыча его ведется в отдаленных районах континента. Делается это по приказанию португальского короля и мотивируется тем, что в Пернамбуку золото все равно никуда не денется, а в отдаленных районах оно может быть потеряно вследствие мятежей аборигенов или агрессии европейцев.

В ситуацию, при которой золото валяется на земле в населенных европейцами местах и его никто не добывает, мудрено поверить, зная, что творили европейцы в золотоносных районах Америки.

Этот перечень фальсификаций и вздорных фантазий можно было бы и продолжить, но, считаю, в том нет необходимости. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что причины краха прожектов «Российской Вест-Индии» вполне закономерны.

Женя Кочергин молча поднял руки, демонстрируя тем самым свое согласие с заключениями рассказчика, а я решил подбросить дровишек в костер дискуссии.

— Геннадий Васильевич, значит ли это, что все упомянутые вами прожектеры были мошенники?

Подумав немного, штурман ответил: «Утверждать категорически «да» или «нет» Я не могу. Возможно, что некоторые из них заблуждались, то есть в какой-то степени сами являлись жертвами дезинформации. Прочие, несомненно, искали в правящих кругах Российской империи легковерных, неопытных людей, которым можно было морочить головы заманчивыми посулами. На что они рассчитывали?

Руперт Бек, неизвестный голландец и Симон Абрагам, очевидно, надеялись урвать кое-что от царских щедрот. Вспомним: «Потребуется 400 тысяч гульденов». Однако не исключено и то, что Абрагам имел несколько иные замыслы. Дело в том, что, побывав в Америке, он сменил голландскую службу на шведскую (сменил сам или его выгнали голландцы, история умалчивает). Затем господин Абрагам объявился в Стокгольме, вошел в доверие, стал «коммерции комиссаром» (экспертом по экономике) и предложил шведам создать колонию в Америке. Затея эта, судя по всему, кончилась крахом. Коммерции комиссар получил отставку, после чего предложил свои услуги России.

То, что этот авантюрист хотел урвать и от русской казны путем эксплуатации той же вздорной идейки, очевидно. Однако не исключено, что он действовал по прямому тайному заданию шведских властей. Швеция в то время носилась с идеей реванша (готовилась к новой войне с Россией). Шведы надеялись поссорить будущего противника с колониальными державами Европы, то есть создать антирусскую коалицию.

Что же касается прожекта д'Акосты, то он представлял собой целую серию политических провокаций. Начнем с того, что английским подданным в то время запрещалось создавать колонии для других держав. Учитывая это, д'Акоста предложил направить первый корабль в будущую колонию под русским флагом. После объявления указанной д'Акостой территории русскими владениями английская компания должна была получить привилегию на ее эксплуатацию.

Таким образом, вся ярость Испании (или Португалии) фокусировалась бы не на Англии, а на России. Наивно также думать, что эта юридическая уловка связала бы руки английским властям.

И наконец, сколько бы ни клялся д'Акоста в верности России, его измена (причем в ближайшем будущем) была бы предрешена. Об этом, кстати, говорят и последующие действия господ учредителей компании. Джентльмены эти решили, что вполне обойдутся без «ценных указаний» господина д'Акосты, то есть они самостоятельно снарядили экспедицию и приступили к делу, не дожидаясь королевского благословения. Взбешенный д'Акоста объявил бывших компаньонов пиратами и рекомендовал россиянам послать корабль для уничтожения английской колонии, учрежденной без его согласия. Но к тому времени никто в Петербурге уже не принимал его всерьез.

Очередная пауза, сделанная штурманом была заполнена чьей-то репликой: «Невежество государственных мужей царской России в немалой степени способствовало этим прожектам. Бирон и прочие временщики не очень-то разбирались в их реальности.

— Не следует судить людей XVIII века с позиций века ХХ, — ответил штурман. — И психология людей той эпохи, и уровень их знаний были отличными от наших. К тому же в XVIII веке продолжалась эпоха Великих географических открытий. Европейцы в то время просто не успевали осмыслить весь поток новой географической информации. Реальность порой оказывалась удивительнее всяких сказок, и то, над чем вчера смеялись, сегодня оказывалось объектом заинтересованности государств, ведь географические открытия не совершались под знаменами «чистой науки». Богатства недр, дары флоры и фауны, сокровища заморских стран – вот что стимулировало европейских первооткрывателей. При этом реальные или хотя бы правдоподобные объекты поиска перемешивались зачастую с заведомо фантастическими. Искал ведь португалец на испанской службе Кирос остров, на которые библейский царь Соломон посылал свой флот за золотом.

Несколько веков испанцы искали в дебрях Южной Америки обильную золотом страну Эльдорадо.

На картах XVIII века восточнее Курильских и южнее Алеутских островов были нанесены Земля Гамы, Земля Иезо, Земля Компании, Земля Гога и Магога. По сведениям из «авторитетных источников», земли эти изобиловали благородными металлами.

Немало авторитетов в Европе верило подобному вздору, а следовательно, нет ничего удивительного в том, что в Петербурге к упомянутым прожектам отнеслись по крайней мере вначале серьезнее, чем они того заслуживали.

Стоит отметить и то, что в некоторых европейских столицах (особенно в Лондоне и Мадриде) слухи о возможности создания русской колонии в Южной Америке вызвали беспокойство. В связи с этим Кантемиру было предписано информировать правительств Англии и Испании о беспочвенности данных слухов.

Однако иноземные «доброжелатели» России не ограничивали свои прожекты островом Тобаго и Южной Америкой. Имелся еще один прожект, но о нем речь пойдет, как-нибудь в другое время.

Добавить комментарий