Ангел ада — Блюмкин

Яков Григорьевич Блюмкин родился в 1898 или 1900 году (точная дата его рождения не установлена). После своего появления на свет он получил имя Симха-Янкель Гершев, а под закат своей карьеры чекиста работал под символичным псевдонимом Живой. Окружающие часто называли его ангелом ада. Причина возникновения такого прозвища была простая: все, с чем работал Блюмкин, рушилось или приобретало, образно говоря, цвет крови.

Он стал одним из страшных символов своего времени. Анатолий Луначарский и Сергей Есенин, Николай Рерих и Владимир Маяковский, Николай Гумилев и Анатолий Мариенгоф в разное время искали и добивались расположения Якова Григорьевича — настолько сильны были его влияние и власть в определенных кругах.

В 20 лет бывший электрик был назначен заведующим секретным отделением по борьбе с контрреволюцией. Это была престижнейшая должность, о которой он не могли мечтать. В то сложное время, когда только что свершилась революция и шла гражданская война, подобная должность открывала широчайшие перспективы и практически неограниченные возможности.

Обстоятельства, свидетелем и участником которых довелось быть Блюмкину, несомненно, наложили отпечаток на его жизнедеятельность в дальнейшем. Чтобы лучше проследить становление личностных качеств чекиста, начнем с его детских лет.

Яков родился в Одессе на Молдаванке (где обычо появлялись на свет все великие одесские авантюристы) в семье мелкого коммерсанта, в которой уже было четверо детей. Отец умер, когда мальчику было 6 лет. Через 4 года мать отдала его учиться в еврейскую школу Талмуд-Тора (Талмуд и Пятикнижие Тора — священные книги иудеев), где дети в течение пяти лет изучали Писание, еврейский и русский языки, арифметику, географию и естествознание. Летом он подрабатывал посыльным в конторах и магазинах, потому что денег в семье постоянно не хватало.

После окончания школы некоторое время Яков работал учеником и помощником электротехника в Одесском русском драматическом театре. Он собирался поступить в техническое училище, но даже на студенческую жизнь не было денег, и учебу он так и не продолжил. И, по всей видимости, жизнь Блюмкина сложилась бы иначе, если бы не один случай.

Старший брат Якова был арестован по доносу. Он обвинялся в хранении нелегальной литературы, что и подтвердилось при обыске. Дома у Гершевых обнаружили огромное количество листовок, прокламаций и брошюр революционного содержания. По легенде, Яков, узнав об аресте брата, сказал: «Я пойду другим путем». И он действительно жил другой жизнью. Как правило, он не прятался, а действовал совершенно открыто (за исключением того периода, когда работал в резиденциях в странах Востока).

Яков Блюмкин начал с того, что сошелся со знаменитым Мишей Япончиком, одесским бандитом-налетчиком. Они вместе совершали нападения на крупнейшие и самые дорогие магазины Одессы, шантажировали местных богачей — говоря современным языком, занимались рэкетом.

Октябрьская революция застала Якова в момент наибольшего расцвета его «деятельности». Все, что он делал, прикрывалось девизом «на благо революции». Благодаря природной мобильности и изворотливости молодого человека, во время революционных событий он находился в центре практически всех происшествий и конфликтов в Одессе. А в 1918 году он приехал в Москву.

Так получилось, что из-за тех же качеств Яков быстро попал в службы ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия) и стал левым эсером. Почти сразу он получил должность, о которой уже говорилось, — заведующего секретным отделом по борьбе с контрреволюцией. Таким образом, Блюмкин стал в некотором смысле более значимой фигурой, чем В. И. Ленин. К этому же времени относится убийство немецкого посла графа Мирбаха, которое осуществил именно Яков Блюмкин. Он сам предложил себя партии эсеров в качестве исполнителя, несмотря на то что в 1919 году порвал с этой партией и перешел к большевикам.

Для того чтобы вести переговоры с Мирбахом, революционер подделал документы, а печать на них поставил один из его сообщников, Александрович, являвшийся председателем ВЧК. При этом Блюмкин откровенно сообщил ему, что убьет дипломата. Разговор происходил прямо в кабинете Феликса Дзержинского. Каковы же были изумление и ужас заговорщиков, когда они увидели, что хозяин кабинета спит за тонкой перегородкой! Но, к счастью, спал он так крепко, что ничего не услышал (а, возможно, и слышал, но решил допустить покушение).

К зданию посольства в Германии Блюмкин и его напарник, Николай Андреев, подъехали на автомобиле, предъявили поддельный пропуск и после разговоров с должностными лицами добились аудиенции у Мирбаха. Посол принял их у себя. Минут двадцать пять протекала почти ничего не значащая беседа. Потом Яков достал револьвер и начал стрелять в Мирбаха, но тот был только ранен. Пострадал и подоспевший советник Рицлер. Наконец Андреев достал из портфеля бомбу и бросил ее под ноги посла. Бомба сработала не сразу, но взрыв был настолько сильным, что в здании вылетели стекла и осыпалась штукатурка.

Объяснение такого поступка нашлось в одном из писем Якова. Он был противником сепаратного мира с Германией и всячески старался помешать его установлению. Это и послужило мотивом убийства дипломата. Яков совершил его, судя по письму, как еврей и как социалист. Кроме того, основанием для устранения Мирбаха явилось и развитие антисемитизма в Германии, а также некоторые политические причины.

Если само покушение удалось и даже прошло довольно гладко, то впоследствии у Блюмкина начались проблемы. Например, выпрыгивая из окна посольства, он сломал ногу. Кроме того, его еще и ранили, и он попал в больницу. Эсеры отказались выдать убийцу дипломата Дзержинскому, хотя Яков сам просил об этом, полагая, что поступил правомерно и справедливо.

Естественно, убийца сразу стал известен, и его приговорили (как и Николая Андреева) к трем годам лишения свободы с принудительными работами. Впрочем, приговор почему-то не был исполнен. Яков вел себя по-пре жнему вызывающе и позволял себе резкие высказывания в адрес Ленина, назвавшего Блюмкина и Андреева «двумя негодяями».

Для выяснения обстоятельств этой истории была создана специальная комиссия, которая рассмотрела все аспекты дела и пришла к выводу, что в данном случае Ленин не был прав. Такое заключение имело место только один раз при жизни вождя мирового пролетариата, и связано могло быть только с именем Блюмкина. В любом случае, убийство немецкого посла влекло за собой определенные последствия, и кто знает, может быть, если бы оно не произошло, судьба Советской России сложилась бы по-другому (и в то время, и в 40-е годы).

Комиссия в конце концов постановила амнистировать Блюмкина ввиду его добровольной явки с повинной и логичного объяснения мотивов преступления. Снова Яков вышел сухим из воды. Более того, он был признан героем революции и стал членом... партии Ленина. Об этом ходатайствовал сам Ф. Э. Дзержинский. Перед Блюмкиным открывались еще более широкие перспективы деятельности.

В мае того же 1920 года проводилась Энзелийская операция, во время которой на Каспийском побережье Ирана высадились российские десантники. Оттуда, по официальной версии, России должны были возвратить захваченные корабли, самолеты и радиостанции. На самом же деле готовилась самая настоящая социалистическая революция в иранском варианте. В операции участвовал и Яков Блюмкин. Он стал политкомиссаром Гилянской Республики при Кучук-хане, председателе республики.

Иранская компартия пополнялась насильственными методами. Мало кто хотел вступать в нее. Как констатировали официальные источники, вновь образованная партия не сумела завоевать симпатий местного населения. Блюмкин, выписавший себе партбилет № 2, чуть ли не под дулом револьвера заставлял вступать иранцев в ряды коммунистов. Сейчас, по прошествии восьмидесяти лет, Яков Блюмкин считается одним из основателей Коммунистической партии Ирана.

Иранская операция закончилась в общем-то неудачно, и ее участникам пришлось вернуться в Россию. Но благодаря «начинаниям» в Гилянской Республике Блюмкин заслужил репутацию специалиста по странам Востока и в скором времени был направлен в Монголию.

То ли слишком большая удаленность от Москвы сделала свое дело, то ли Яков вспомнил старые добрые одесские времена, но в Улан-Баторе (тогда он назывался Урга — как в знаменитом фильме Н. Михалкова) он стал вести себя как обычный вымогатель и террорист. Тамошним чекистам, крупным торговцам и чиновникам Блюмкин назначил «налоги», проще говоря, дань. Вел он себя с коллегами настолько вызывающе, что они были возмущены до предела.

Сохранилась курьезная деталь: на заседаниях партактива ячейки Яков предлагал открыть народный университет имени Блюмкина.

Особенно возмутительными были требования чекиста предоставить ему право расстреливать на месте того, кого он считал контрреволюционером. Этого права ему, конечно, не дали, но тем не менее на его совести — масса террористических актов и других преступлений. Монгольские коллеги Блюмкина не раз направляли в Москву просьбы отозвать Блюмкина обратно.

Яков действовал всегда только по собственному усмотрению и очень субъективно. Например, он без зазрения совести дискредитировал сотрудников и опускался до шантажа. В конце концов «кровавый» одессит был отозван обратно в Москву.

Оказалось, спецслужбы готовили своему агенту новое задание. Он должен был стать резидентом в странах Ближнего Востока. Блюмкин, используя еврейские связи в Палестине и Сирии, получил кличку Живой и занялся разработкой собственной легенды. Согласно легенде, он являлся собирателем и продавцом старинных еврейских книг. Таким образом, Яков побывал в Сирии, Палестине, Турции и Египте, затем в Австрии, Германии и Франции. Он подбирал новых агентов, занимался разведкой.

В апреле 1929 года, проезжая Константинополь (ныне Стамбул, Турция), Яков Блюмкин решил встретиться и установить связь с высланным туда Львом Троцким. Четырехчасовой разговор имел весьма неприятные последствия для агента ОГПУ.

Последовало путешествие в Индию, снова в Константинополь и, наконец, в Москву. Конечно, было бы лучше совсем не возвращаться в Москву. Яков чувствовал, что все закончится для него плохо, и вел себя, по воспоминаниям очевидцев, очень нервно, постоянно куда-то звонил. Он вспомнил старые связи, долги, как будто готовился уехать в дальнее путешествие навсегда.

И Блюмкина действительно арестовали. Список обвинений, предъявленных ему, был значительным: недопустимые встречи с контрреволюционером Троцким, доставка от него в Москву подстрекательских писем, попытка восстановления организации троцкистов, вербовка в нее людей и нелегальный провоз оружия.

Казнили Якова Блюмкина бывшие сотрудники. Тогда он был агентом ОГПУ и работал под вымышленным именем. За день до своего расстрела он спросил у следователей: «А о том, что меня расстреляют завтра, будет напечатано в «Известиях» или «Правде»?»

Якова Блюмкина расстреляли 3 ноября 1929 года.

Добавить комментарий