В исследовательской и художественной литературе утвердилось мнение, что соправителем царя Федора Ивановича, сына Ивана Грозного, был Борис Годунов, брат его жены Ирины. Однако это мнение основано на публицистике Смутного времени, созданной после смерти царя Федора. В ту пору борьба за вакантный престол обострилась настолько, что появлялись самые разнообразные версии о том, кем был царь Федор и с помощью кого он управлял страной. Претенденты на власть пытались доказать, что именно они или их ближайшие родственники стали соправителями царя, умершего бездетным.
Поначалу лучшие шансы занять престол оказались у Бориса Годунова — он был братом царицы Ирины, отказавшейся править после смерти мужа. Поэтому именно Бориса назвали соправителем Федора те современники, которые жаждали его воцарения. Официально это зафиксировано в «Повести о честном житии царя Федора», написанной патриархом Иовом в 1598 году.
Данный памятник интересен тем, что формально представлял собой как бы некролог по умершему царю Федору, но на самом деле убеждал читателей в том, что единственным его достойным наследником мог быть только Борис Годунов.
Однако так ли все происходило в действительности? Могли сын Ивана Грозного отдать власть боярину, а сам заниматься только спасением своей души?
Под покровительством дяди
Борис Федорович Годунов был не единственным представителем этого рода у трона Федора Ивановича. Последний взял себе в жены Ирину Федоровну Годунову, родству с которой Борис и был обязан своим возвышением. Попробуем по источникам определить роль этой женщины при муже, именно ее официально объявившем своей преемницей.
Дата рождения Ирины, как и большинства женщин ее времени, не зафиксирована в источниках. Можно только предположить, что она была немного моложе Федора, появившегося на свет в 1557 году. Точно известно лишь то, что при царском дворе она оказалась в семилетием возрасте. Попробуем разобраться, с чем это было связано и в каком году произошло.
Отец Ирины, Федор Иванович Годунов, видимо, никакой придворной должности не имел. Он страдал дефектом зрения и носил прозвище Кривой. Кроме того, он довольно рано умер. Все его три ребенка, Василий, Борис и Ирина, оказались на попечении младшего брата Дмитрия. Родовые вотчины, вероятно, не могли обеспечить безбедное существование всем, поэтому Дмитрий поступил на службу ко двору. Однако около царя Ивана IV ему места не нашлось, Годуновы являлись лишь второй ветвью рода костромского боярина Захария. Старшими были Сабуровы, породнившиеся, но неудачно, с великим князем Василием III. Дмитрий Иванович Годунов служил младшему царскому брату Юрию, после смерти которого в 1563 году автоматически стал членом двора Ивана Грозного. Должность он имел незначительную, и только в 1567 году ему несказанно повезло: внезапно умер царский постельничий Наумов и Дмитрию предложили занять это место. Не исключено, что именно в этот период дядя взял под свою опеку осиротевших племянников.
Борис вскоре получил должность стряпчего в Постельном приказе, а Ирина оказалась под присмотром жены Дмитрия Ивановича, не имевшей собственных детей. Из всего этого следует, что будущая жена Федора Ивановича родилась в 1560 году.
Дмитрий Иванович не только помог племяннику Борису оказаться при «царских очах» (стряпчему полагалось подавать царю одежду), но и пристроил на службу еще около двадцати Годуновых. Все они вступили в местнические споры с другой знатью за более высокие чины. Помогала им в этом успешная служба предков при Василии III, женатом на Соломонии Сабуровой, происходившей с ними из одного рода.
Хотя должность постельничего считалась не самой важной, но она позволяла ее исполнителю постоянно находиться при царской особе в вечернее, ночное и утреннее время. Постельничему следовало создавать наилучшие условия для сна государя и оберегать его покой.
По роду своей службы Дмитрий Иванович должен был жить поблизости от царского дворца, поэтому ему выделили место для двора у северной стены Кремля. Рядом поселились и другие родственники.
Однако еще раньше Дмитрия Ивановича к царской семье приблизился Григорий Васильевич Годунов, назначенный дядькой пятилетнего царевича Федора. Видимо, Григорий Васильевич отличался большой ученостью, педагогическими талантами и имел хорошую (во всех отношениях) репутацию. В будущем ему полагалось стать главным советчиком и опекуном царевича Федора.
Можно предположить, что братья Ирины, Василий и Борис, принимали участие в детских играх младшего царского сына. В этом отношении они напоминали Данилу и Никиту Захарьиных, друживших с будущим царем Иваном Грозным, а Ирина — Анастасию. Разница состояла лишь в том, что воспитание Федора не отличалось особой строгостью, поскольку в перспективе он должен был стать лишь суздальским удельным князем.
Словом, с раннего детства будущие супруги, Федор и Ирина, вместе обучались грамоте, всяким наукам, играли и просто проводили время. Ведь от других детей царевич был изолирован. После смерти матери его вместе с братом Иваном поселили в особом помещении, отгороженном от остального Кремля высоким забором. Для них даже выстроили специальную церковь, чтобы они не посещали общественные храмы.
Дмитрий Иванович Годунов также был весьма просвещенным для своего времени человеком. Он имел большую библиотеку и целый штат переписчиков, который постепенно увеличивался и пополнялся миниатюристами, переплетчиками и т. д. В итоге по заданию хозяина переписывались самые различные книги. Для подарков монастырям и церквям создавались великолепно украшенные Псалтыри, прозванные Годуновскими.
Все эти книги находились в распоряжении маленькой Ирины. Особенно увлекали ее жития святых и исторические сочинения, хронографы, летописи, рассказывающие о знаменитых женщинах прошлого: легендарной царице Динаре, императрице Елене, княгине Ольге и других.
Все это позволило Ирине получить хорошее образование, завоевать репутацию достаточно умной и просвещенной девушки. Вскоре мнение Ирины стало главным для царевича, который внимательно прислушивался к ее советам.
По традициям того времени вряд ли было принято воспитывать мальчиков и девочек вместе, но дружные Годуновы во что бы то ни стало хотели сосватать Ирину за Федора и поэтому шли на нарушение правил. Царь Иван им не препятствовал, поскольку занимался воспитанием и образованием только старшего сына Ивана, своего наследника.
Еще больше Ирина и Федор сблизились после переезда царской семьи в Александрову слободу. Там их круг общения ограничивался опричниками, которые были не по нутру ни младшему царевичу, ни родственникам Ирины. Годуновы старались не участвовать в кровавых оргиях и карательных походах по стране.
Григорий Васильевич растил своего подопечного в благочестии, справедливости и милосердии. Иван Грозный, видимо, понимал, что младший сын идет не по его пути, но, повторяем, в его воспитание не вмешивался.
Меняя жен, царь решил вовлечь в эту «игру» и своего наследника. В 1571 году он женился на Марфе Васильевне Собакиной, а сыну сосватал Евдокию Богдановну Сабурову. Через четыре года Иван IV женился на Анне Васильчиковой, а сыну подобрал в невесты Прасковью Соловую.
Федор от всей этой чехарды старался держаться подальше. В его сердце жила только одна любовь — Ирина, и только с ней он желал идти под венец. Девушка отвечала ему полной взаимностью.
Ирину и Федора связывало очень многое. Прежде всего оба имели схожую внешность: невысокие, довольно стройные, темноволосые и темноглазые. Ирина не отличалась особой красотой, но обладала чудными очами. Федору же придавал некоторую суровость нос с горбинкой. Сходство будущих супругов состояло в том, что оба истово постились, одевались скромно, вели себя смиренно, особенно в церкви, и очень заботились о душевном спасении. Кроме того, оба лишились одного из родителей: Федор — матери, Ирина — отца. Оба получили почти одинаковое образование и воспитание под руководством мудрого и праведного Григория Васильевича Годунова. По чертам характера они прекрасно дополняли друг друга. Ирина всегда была тверда в своих убеждениях, уверенна в поступках, честна и надежна. Федору же отец постоянно внушал, что тот должен во всем подчиняться старшему брату, самостоятельных шагов не предпринимать и лишь выполнять указания Ивана, когда тот воцарится. Возможно, Иван Грозный хотел, чтобы младший сын занимал при дворе такое же зависимое положение, как его брат Юрий, и всегда оставался послушным и незаметным.
Только любовь Ирины и надежное окружение ее родственников помогли Федору обрести себя и сформироваться во вполне самостоятельную личность.
Старшему брату Ивану в этом отношении повезло меньше. Отец желал видеть в нем продолжателя своих дел и воспитывал по собственному образу и подобию. В итоге он превратил сына в подкаблучника, не имевшего ни собственных взглядов, ни убеждений. Единственная попытка царевича проявить свою волю закончилась трагически — отец нанес ему смертельную рану.
Рядом с будущим удельным князем
В 1577 году царевичу Федору исполнилось двадцать лет и он начал настоятельно просить у царя позволения жениться. Обычно государевы дети вступали в брак в возрасте шестнадцати-семнадцати лет, но младшим сыновьям иногда вообще не позволяли заводить семью во избежание будущей борьбы за престол. Возможно, Иван IV не хотел женить Федора, поскольку у старшего Ивана от двух жен детей так и не было, но потом решил не ссориться с дружным кланом Годуновых и дал согласие на брак с Ириной.
Единственное условие — свадьба должна пройти тихо и незаметно. В итоге ни в летописях, ни в каких-либо других источниках ее дата не зафиксирована. Можно лишь по косвенным данным предположить, что состоялась она в начале 1577 года. Именно в это время опекун невесты Д. И. Годунов получил боярство, а брат Борис — должность кравчего.
Женитьба позволила царевичу Федору превратиться в совершенно самостоятельного человека и создать свой двор, ведь в перспективе ему полагалось выделиться на удел в Суздаль. По завещанию отца, он должен был получить весьма неплохие земельные владения, много большие, чем у дяди Юрия, Владимира Старицкого и братьев Ивана III. Вероятно, со временем Иван Грозный увидел у младшего сына много достоинств и дал ему возможность жить вполне независимо и безбедно.
Летом того же 1577 года был предпринят военный поход в Ливонию. Иван Грозный вместе со старшим сыном отправился через Псков в глубь территории противника. Федор оставался в Новгороде для охраны тылов. Рядом с ним находились: боярин Д. И. Годунов, брат Ирины кравчий Борис, бессменный наставник Г. В. Годунов и тридцать других дворян, среди которых оказались сразу шесть представителей рода Годуновых: Яков Афанасьевич, Андрей Никитич, Яков Михайлович, Константин Михайлович, Никита Васильевич и Петр Васильевич. Все — младшие ветви рода. Старшие, окольничий Степан Васильевич и его брат Иван, вошли в состав войска самого царя.
Поход оказался очень удачным. Было взято множество ливонских городов, и вся территория страны попала под угрозу расчленения на две части.
Москвичи восторженно приветствовали победителей, привезших огромные возы с военными трофеями. Ирина радовалась за мужа и своих многочисленных родственников. Вместе они составили очень неплохую и надежную «команду» для Федора.
Однако очень скоро новый польский король Стефан Баторий свел на нет успехи царских войск. Он вторгся на русскую территорию и стал захватывать западные города. Иван IV, не зная, что предпринять, в полном бездействии расположился в Пскове, наблюдая за победами неприятеля.
В этих условиях Федор, а может быть, и Иван стали просить у отца войско, чтобы сразиться с Баторием. Но тот их и слушать не желал — сыновья должны были действовать только под его началом. Обиженный Федор, возможно, даже подумывал о том, чтобы уехать от Ивана IV. Ведь Стефан Баторий был бездетным и нуждался в наследнике.
Но Ирина тут же отговорила мужа от столь неблаговидного поступка: нельзя ради личной выгоды предавать родину и переходить в стан ее врагов. Федор смирился с волей отца и погасил свой военный пыл.
Чтобы как-то оправиться от военных неудач, Иван Грозный решил жениться в шестой раз. Его избранницей стала молодая и красивая Мария Нагая, дочь окольничего Федора Нагого. Свадьба состоялась осенью 1580 года. Самое почетное место на ней занимали Федор и Ирина, которым доверили роли посаженых отца и матери. Одним из дружек невесты стал Б. Ф. Годунов, за ее санями ходил И. В. Годунов. За стол вместе с наиболее знатными боярами пригласили Д. И. Годунова и С. В. Годунова. Значит, именно их царь считал своими ближайшими родственниками. Жена царевича Ивана такой чести удостоена не была. Возможно, среди ее близких не имелось очень заметных и уважаемых людей или же царь Иван питал особые чувства именно к Годуновым. Он видел их верность и преданность младшему сыну, знал об образованности, широком кругозоре, военных и дипломатических талантах, набожности и благочестии.
Семейной жизни Федора приходилось только завидовать. Супруги понимали друг друга с полуслова, никогда не ссорились и во всем оказывали взаимную поддержку. Даже отсутствие детей не омрачало их отношения. Они были молоды и надеялись, что Бог вскоре подарит им наследника.
Царевич Иван же вновь последовал совету отца и вскоре развелся со второй бесплодной женой. Новой его супругой стала Елена Шереметева, дочь бравого воеводы и боярина И. В. Меньшого Шереметева, погибшего во время одного из Ливонских походов. Но и она не успела родить наследника.
Следует отметить, что проблема бесплодия в ту пору стояла перед многими супружескими парами. Детей не было не только у царевичей, но и у Ф. И. Мстиславского, В. И. Шуйского, его брата Д. И. Шуйского, Д. И. Годунова, Б. Ф. Годунова, у некоторых князей рода Трубецких и многих других представителей знати. Это привело к тому, что самые знатные княжеские роды Мстиславских и Шуйских в XVII веке полностью иссякли. В чем крылась причина этого явления, неизвестно.
9 ноября 1581 года в Александровой слободе произошло трагическое событие, полностью изменившее жизнь Федора и Ирины. Царь Иван поссорился со своим наследником и нанес ему смертельную рану в висок. О причине ссоры можно только догадываться. Одни современники полагали, что отец рассердился на сына за то, что тот хотел сам повести войска против Стефана Батория, осадившего Псков. Другие считали, что младший Иван заступился за свою беременную жену, которую свекор побил за непрезентабельный вид. Последнее предположение кажется сомнительным: жены царевичей жили в отдельных теремах, на своей женской половине и посещать их даже свекру было не принято.
Причина ссоры могла состоять и в том, что двадцатисемилетний царевич не имел права поступать самостоятельно и должен был во всем подчиняться воле стареющего отца.
Через десять дней наследник Иван умер. Летописцы отметили, что причиной его смерти стала горячка, то есть болезнь. Но таким образом они лишь пытались скрыть истинные обстоятельства безвременной кончины старшего царского сына.
Федор и Ирина, несомненно, скорбели о смерти Ивана, а возможно, даже сочувствовали ему, как человеку, никогда не имевшему права выходить из воли отца. Но гибель наследника оказалась им выгодной, поскольку привела к тому, что царь был вынужден изменить завещание в их пользу. С конца 1581 года именно Федор остался единственным законным претендентом на трон. В итоге Ирина из жены будущего удельного князя превратилась в будущую царицу, а ее многочисленные родственники — в главную опору престола. Приходилось лишь терпеливо ждать, когда Федор возьмет власть в свои руки.
В последние годы жизни Иван Грозный окончательно перестал интересоваться государственным управлением. Со всех сторон на страну наступали недруги, но в ответ составлялись только росписи походов, сами же военные акции откладывались под разными предлогами. Царя увлекали лишь разговоры о возможной женитьбе на родственнице английской королевы. Этим ловко пользовались английские купцы и послы, чтобы получить для себя всевозможные выгоды и льготы. Возможно, Иван Грозный уже был психически болен, но нарушать естественный ход вещей никто даже не пытался.
Федор, видимо, понимал, что дальнейшее пребывание отца на престоле губительно для страны, но, по совету Ирины, лишь молился о том, чтобы Господь не оставил своих чад без милости.
Царь Иван в минуту просветления тоже осознал, что дни его сочтены, и разослал по всем монастырям грамоты, в которых просил монахов молиться о прощении его окаянства, отпущении многочисленных грехов и освобождении от смертной болезни. На помин души царевича Ивана и всех убиенных были потрачены огромные по тем временам суммы: Кирилло-Белозерский монастырь получил около 7 тысяч рублей, Иосифо-Волоколамский — более тысячи, Троице-Сергиев — 5 тысяч, Симонов — более 2 тысяч рублей.
Все это свидетельствовало о том, что грозный царь в конце жизни стал думать больше о небесном, нежели о земном.
18 марта 1584 года Иван IV умер; по мнению некоторых историков, был убит в ходе заговора Бориса Годунова и Богдана Вельского. Но, думается, эта версия не имеет под собой реальных оснований. Убить правящего царя было не так-то просто, особенно если его постоянно окружали слуги, напрямую зависящие от своего благодетеля.
Однако современные антропологи обнаружили в царских останках большое количество ртути. И опять возникает вопрос: откуда она взялась? Умышленно ли кто-то сводил Ивана IV в могилу, или ртуть содержалась в мазях, которыми его лечили? К сожалению, дать однозначный ответ невозможно. Ясно только одно: именно ртуть стала причиной безвременной кончины сразу трех членов царской семьи — Елены Глинской, Анастасии Захарьиной и Ивана Грозного.
Предчувствуя кончину, отец оставил Федору такое напутствие: «Править благочестиво, с любовью и милостью, избегать войн с христианскими государствами, уменьшить налоги, освободить пленных и заключенных». Он знал, что сын осуществит заветы, ведь рядом с ним были добродетельная жена и верные помощники, ее многочисленные родственники Годуновы.
Вместе на престоле
Смерть Ивана Грозного оказалась неожиданной для обитателей дворца. Федор тут же созвал к себе Годуновых и пригласил на совещание жену Ирину. Он не собирался опираться на отцовых любимцев, таких, как Богдан Вельский или Афанасий Нагой. Не устраивали его и прежние служители дворца: дворецкий, кравчий, постельничий и т. д. На эти должности он сразу назначил своих людей. Дворецким стал бывший дядька Григорий Васильевич Годунов, получивший к тому же чин боярина; конюшим — Иринин брат Борис Годунов. Кадровые назначения в войске перешли в ведение Ивана Васильевича Годунова, Посольский приказ взял в свои руки Степан Васильевич Годунов. Думой отныне заправлял Дмитрий Иванович Годунов. В итоге любимцам царя Ивана IV пришлось освободить насиженные места, что, конечно же, не могло не вызвать возмущения с их стороны. Особенно злобствовал Богдан Вельский, который даже попытался поднять на восстание московскую чернь. Но его выходка не имела успеха. Приближенные нового царя успокоили мятежников, а Богдан был схвачен и отправлен в ссылку.
Нагие, родственники последней жены Ивана Грозного, также попытались выразить недовольство, но их тут же отправили на удел в Углич.
Во время проведения всех этих важных мероприятий Ирина постоянно находилась рядом с мужем. Вместе они разрабатывали план действий, а ее родственники его осуществляли.
Григорий Васильевич провел ревизию царской казны и имущества и обнаружил крупную недостачу. Прежние казначей и дворецкий беззастенчиво воровали, пользуясь физическим и психическим нездоровьем Ивана Грозного. В наказание их отправили в тюрьму. Один из старейших бояр, И. Ф. Мстиславский, попробовал было заступиться за воров, но лишь сам попал в немилость — ему предложили отправиться на покаяние в Кирилло-Белозерский монастырь.
Перемены произошли не только при дворе. В крупных городах были назначены новые воеводы, в войске, стоящем на берегу Оки для охраны этого рубежа, — главные воеводы. Все говорило о том, что Федор и Ирина не доверяли прежнему окружению Ивана IV и заменяли его другими людьми, лично им преданными.
Через некоторое время царь Федор вновь собрал расширенное заседание Боярской думы с присутствием жены, на котором обсуждался вопрос, стоит ли ему венчаться на царство или сесть на престол в менее торжественной обстановке. Единодушно было решено устроить грандиозный праздник, взяв за образец церемонию, описанную в пространной редакции Чина венчания на царство Ивана IV. Она была составлена в качестве приложения к письму, направленному к константинопольскому патриарху, призванному узаконить акт принятия царского титула русским государем. Тут же определили имена всех участников церемонии, главными, конечно, стали родственники Ирины. Им полагалось нести атрибуты царской власти — шесть венцов, символизирующих составные части государства: Московское княжество, Новгородскую землю, Казанское, Астраханское и другие.
Венчание назначили на день рождения царя Федора — 31 мая 1584 года. Рано утром в Успенском соборе приготовили все необходимое: царское место, налой для регалий, постлали ковры и т. д. Федор и Ирина облачились в роскошные парчовые одежды. Согласно Чину царица не должна была участвовать в церемонии, но Федор желал, чтобы она присутствовала.
Для нее установили великолепно украшенный трон в одной из комнат дворца с большими окнами, выходящими на Соборную площадь. Трон стоял у распахнутого окна так, чтобы не только Ирина наблюдала все происходящее на площади, но и собравшийся внизу народ мог любоваться своей государыней. Все должны были видеть, что на престол царь Федор восходит не один, а со своей супругой Ириной.
Вскоре для царицы построили особую каменную палату, названную Царицыной. Ее стены покрывали росписи, рассказывающие о жизни знаменитых женщин прошлого: императрицы Елены, царицы Динары, княгини Ольги и других. Они показывали, что Ирина — продолжательница их славных дел и во всем им подобна. В своей палате царица принимала представителей духовенства, иностранных паломников, знатных женщин. Именно в этих покоях устраивались все семейные праздники: именины, крестины и т. д.
В целом Ирина вела более активную общественную жизнь, чем ее предшественница Анастасия и другие жены Ивана Грозного. Для царя Федора она стала главной советчицей. Ни одного дня он не проводил без общения с женой: с Ириной встречался утром, вместе с ней молился в Благовещенском соборе и завтракал. Днем занимался государственными делами. Но вечера — ужин и всевозможные развлечения — вновь были посвящены жене. Супруги любили слушать песни и сказки в исполнении специально обученных женщин. Забавляли их и потехи скоморохов и силачей, вступавших в единоборство с медведями. Если кто-нибудь получал царапины или раны, то особо награждался Федором за увечье. Жили при дворце карлики и фокусники, которые часто устраивали веселые представления.
Образ жизни царствующей четы был размеренным и спокойным. Даже загородные выезды и богомольные путешествия устраивались в одно и то же время. При посещении монастырей Федор и Ирина раздавали много денег и делали щедрые вклады. Кроме того, они считали обязательным бывать в тюрьмах, где стремились облегчить участь осужденных. Нередко по случаю больших праздников объявлялась амнистия для тех, кто совершил не слишком тяжкие преступления.
Ирина, по примеру своих предшественниц, также ведала мастерскими, где трудились ткачихи, швеи и вышивальщицы. Однако она заботилась не только о продаже излишков производства, но и о том, чтобы одаривать изделиями неимущих. По ее инициативе появилась такая ежегодная традиция: на помин души Ивана IV раздавалось по двести рубашек и платков, по царевичу Ивану, брату Федора, — столько же, по Василию III, деду Федора, — по сто рубашек и платков. Кроме того, 1 сентября, в первый день Нового года, в «убогий дом», где хоронили нищих и бездомных, отправлялись большие рулоны полотна для погребения умерших.
Широкая благотворительность стала одной из главных черт правления Федора и Ирины. В этом отношении оба супруга были абсолютно единодушны.
Посещавшие Россию иностранцы сразу заметили в ней существенные перемены: «Государство и управление обновились настолько, будто это была совсем другая страна. Каждый человек жил мирно, уверенный в своем месте и в том, что ему принадлежит. Везде восторжествовала справедливость». Таких быстрых положительных результатов Федор, несомненно, достиг только благодаря поддержке жены и ее многочисленных родственников.
После того как в стране был наведен порядок, Федор и Ирина занялись благоустройством Москвы и своего дворца. Столица сильно разрослась, и требовалось построить новое крепостное сооружение. Оно получило название Белого города и проходило по современному Бульварному кольцу. Позднее возвели еще одну полосу укреплений — Земляной город, позволивший расширить городское пространство. В итоге за пределы Кремля были вынесены некоторые хозяйственные постройки, например конюшни, колымашный двор, дровяной склад, псарня, мастерские палаты и т. д. Кремль, с его красивым дворцом, административными зданиями и главными храмами, приобрел более парадный вид. Многие служители двора были выселены в Китай-город и Белый город, где основали целые улицы. Ткачихи и швеи, изготавливавшие царскую одежду и постельное белье, «белую казну», заняли отдельные слободы: Хамовники и Кадашево. Ими ведал целый штат специально назначенных лиц, поскольку царица Ирина была уже не в состоянии одна справляться с этим разросшимся производством.
Иностранцы, посетившие в то время царский дворец, отмечали его великолепное состояние. В этом была заслуга царя Федора и Ирины, их предшественник Иван Грозный под конец жизни предпочитал жить в Александровой слободе и довел до запустения кремлевские палаты.
Все парадные залы были вновь красиво расписаны золотыми и серебряными красками, на полах лежали яркие восточные ковры, около стен стояли горки с золотой и серебряной посудой, с потолка свисали красивые канделябры со свечами. Новшеством стали потолочные плафоны с росписями. По инициативе Ирины у заморских купцов были куплены хрустальные зеркала (они стоили очень дорого), придававшие палатам необычный вид.
Дворец украсили и многочисленные настенные, напольные и кабинетные часы, которые обычно дарили иностранные гости. Например, австрийский посол Н. Варкоч преподнес Федору часы с изображением планет. Другой посол привез часы с фигурками людей, играющих каждый час на различных музыкальных инструментах. Имелись часы и для царского рабочего стола с ящичками для письменных принадлежностей. В Грановитой палате рядом с троном стояли часы на слонах. Они мелодично звенели каждый час.
Отапливали дворец множество печей круглой или квадратной формы, украшенных цветными изразцами. В верхние покои тепло поступало по специальным трубам. В спальных покоях стены были обиты разноцветным сукном. Окна в зимнее время закрывали специальными утепленными ставнями из зеленого, вишневого или разноцветного сукна. Для красоты во многие окна вставляли рамы с разноцветными стеклами, которые изготавливались в Новгороде.
Необычайное впечатление производили крыши дворца — над разными помещениями разной формы: шатровой, бочковой или скирдовой. Трубы были узорчатые из обливных изразцов. Украшением крыш служили также башни и башенки с вызолоченными орлами, единорогами, львами вместо флюгеров. Очень красивы были карнизы с каменной резьбой в виде птиц, зверей и сказочных существ.
Еще одним новшеством стали башенные часы. Их установили в деревянных шатрах над тремя воротами: Фроловскими, Ризположенскими и Водяными. Имелись часы и на служебных помещениях дворца. Придворные должны были знать точное время, ведь жизнь царствующей четы проходила по четкому распорядку.
В конце XVI века в Кремле появляются Набережные сады. Возможно, на их месте существовали когда-то огороды для выращивания овощей к царскому столу, но плодовых деревьев не было. Можно предположить, что именно по указанию Ирины здесь разбили настоящие сады с заморскими растениями: яблонями, грушами, сливами и т. д. В них было хорошо прогуливаться в летнюю жару, а весной любоваться буйным цветением деревьев. Благодаря заботам царицы они стали красивейшим местом Кремля. Более обширные царские сады располагались на другой стороне Москвы-реки, напротив Китай-города. Они имели не столько декоративное, сколько хозяйственное назначение.
Федор и Ирина были исключительно богомольными и благочестивыми людьми, вместе занимались церковным строительством. После успешной обороны Москвы от крымцев был основан Донской монастырь с каменным шатровым храмом внутри. На Арбате возведена церковь Николы Явленного. Супруги пожертвовали большие суммы на сооружение каменных храмов в Троице-Сергиевом монастыре (Успенский собор, схожий с Кремлевским) и Пафнутьевском Боровском.
В подарок любимой жене царь Федор построил красивый каменный храм в Вознесенском монастыре. Вызолоченные купола кремлевских соборов придавали всему ансамблю очень нарядный вид.
Однако далеко не вся знать была довольна добрыми отношениями между супругами и тем, что в управлении державой играют большую роль Годуновы. Особенно злобствовали князья Шуйские, считавшие себя самыми родовитыми людьми государства. Единственным поводом для смещения ненавистных Годуновых могло стать бесплодие Ирины.
На самом деле царица часто была беременна, но дети либо рождались недоношенными, либо погибали во время родов. Одной из причин этого могло стать отсутствие квалифицированной медицинской помощи. Обычно роды проходили в мыльне в присутствии повивальной бабки. При каких-либо осложнениях помощи ждать было неоткуда.
Осенью 1586 года князья Шуйские решили открыто выступить против Ирины и заставить царя Федора развестись с ней «чадородия ради». Им удалось привлечь на свою сторону митрополита Дионисия и московских купцов. Сообща написали челобитие и публично передали царю. Однако реакция всегда спокойного и доброжелательного Федора поразила всех. В гневе он повелел жестоко наказать тех, кто осмелился вмешаться в его семейные дела. Главные противники Ирины, А. И. и И. П. Шуйские, были отправлены в ссылку, где вскоре умерли по непонятным причинам. Дионисия лишили сана и сослали в Хутынский монастырь, купцам публично отсекли головы.
Все это свидетельствовало о безмерной любви царя Федора к своей супруге. С ней он не собирался расставаться ни под каким предлогом и мог наказать всякого, попытавшегося выступить против нее. После челобитной Шуйских уже никто не осмеливался критиковать царицу или ее родственников.
Как уже говорилось, Федор и Ирина были исключительно богомольными и милостивыми людьми. Поэтому восточные православные иерархи зачастили в Москву за щедрыми пожалованьями. Видя их нищету, супруги стали понимать, что русский митрополит по своему положению и богатству много выше константинопольского патриарха, от которого он формально считался зависимым. Несомненно, следовало сделать все возможное, чтобы поднять престиж Русской Церкви на подобающую ей высоту.
На заседании Боярской думы царь Федор прямо заявил, что хочет ввести в Русском государстве патриаршество. Для того чтобы эта акция приобрела законный характер, в Москву был приглашен константинопольский патриарх Иеремия. Переговоры с ним продолжались достаточно долго, и вел их брат Ирины Борис Годунов с дьяком Посольского приказа А. Щелкаловым. Наконец в январе 1589 года первым русским патриархом был провозглашен Иов, бывший до этого митрополитом.
С этого времени все восточные патриархи стали считать своими главными покровителями святого царя Федора и его благоверную супругу царицу Ирину. Иов же превратился в надежную опору их трона. Никогда прежде отношения светских и духовных властей не были столь гармоничными и бесконфликтными.
Федору досталось от отца во всех отношениях тяжелое наследие. Особенно ощутимой стала утрата выхода в Балтийское море и ряда карельских городов. Это наносило большой урон европейской торговле. Поэтому царь решил предпринять военный поход в Прибалтику и вернуть утраченные территории. Подготовка к нему продолжалась весь 1589 год. Наконец к осени все было готово. В ноябре для главных полководцев и воевод устроили роскошные пиры, после которых войско выступило по направлению к Новгороду. Во главе него стоял царь Федор, но не один, рядом находилась верная жена Ирина. Впервые царица отправилась в военный поход вместе с мужем. При этом она не только сопровождала войско, но и должна была играть самостоятельную роль — задержаться в Новгороде и охранять тылы. В помощь ей остался Дмитрий Иванович Годунов с рядом видных воевод. Когда-то такие же функции выполнял сам Федор во время одного из Ливонских походов отца.
Ругодивский поход (на Нарву) оказался удачным. Были взяты Иван-город, Ям, Орешек, Копорье, Корела. Все они вновь вошли в состав Русского государства, дав выход в Балтийское море. Определенная заслуга была в этом и царицы Ирины, обеспечившей мужу надежный тыл.
В царствование Федора произошло одно знаменательное событие — последнее нападение крымского хана на Москву. Позже ни один правитель Крыма не осмеливался вторгаться столь далеко в глубь русской территории.
В июне 1591 года с южных границ пришло известие: по направлению к столице быстрыми темпами движется огромная орда. Несомненно, крымский хан Казы-Гирей знал, что основное царское войско стоит в Новгороде на случай осложнения отношений со Швецией после взятия Иван-города, Орешка и других городов. Защищать Москву, как ив 1571 году, когда столица была дотла сожжена Девлет-Гиреем, было почти некому. Однако ни Федор, ни Ирина даже не помышляли о бегстве. Они решили во что бы то ни стало отбить атаку врага. Оба хорошо знали, что после отъезда правителей горожане предавались панике и теряли отвагу. Так происходило во времена и Дмитрия Донского, и Василия I, и Ивана Грозного.
Царь Федор решил лично возглавить оборону Москвы. Рядом с ним осталась и Ирина, не пожелавшая, подобно Софье Палеолог, скрываться с казной на Севере. Она предпочла разделить участь мужа и ни под каким предлогом не хотела покидать его.
Четкие и слаженные действия немногочисленных защитников города дали хорошие результаты. Враг был посрамлен и бежал. Следует отметить, что при обороне Москвы были использованы все удачные военные приемы прошлого: гуляй-город, ночные артиллерийские атаки, дезинформация и т. д. Значит, Федор и его окружение тщательно изучали и учитывали успешный военный опыт минувших лет.
Это было новым явлением в разработке стратегии боевых операций. Даже Иван Грозный полагался лишь на натиск, быстроту и удачу, хотя и изучал римское военное искусство.
Победа над крымцами была отмечена исключительно пышно и широко. Все участники обороны получили богатые дары. Главные воеводы — очень красивые шубы, сшитые в мастерских царицы Ирины. Ценными в них были не только меха, но и верхние ткани: парча, бархат и атлас.
Сама царица вряд ли занималась рукоделием, для этого у нее просто не хватало времени. Но она обладала великолепным вкусом и руководила работой самых искусных мастериц. Под ее началом создавалась вся парадная одежда для царя Федора — наследник Ивана Грозного не отличался высоким ростом, поэтому отцовские наряды ему не годились. Весь царский гардероб пришлось обновить.
Во время самых главных торжеств Федор выглядел так. Он сидел на золотом престоле. На голове — золотой царский венец в виде круглой шапки без опушки, венчаемой крестом и украшенной драгоценными камнями и жемчугом.
Сверху на нем была надета золотая царская порфира, застегнутая на одну пуговицу. На ней — бармы, отделанные золотыми бляшками с изображениями святых, на шее — жемчужное ожерелье с драгоценными камнями, на груди на золотой цепи висел богато украшенный крест. В руках царь держал скипетр и яблоко (державу) — новую царскую регалию, появившуюся в царствование Федора. Оно символизировало государство, которым владел самодержец. Последнее слово прочно вошло в титул Федора Ивановича.
Был у царя Федора и другой наряд, который считался менее парадным. В нем он принимал иностранных послов. На голове — венец, выложенный большими алмазами, в руке — только золотой скипетр. Вместо длинной порфиры — короткий кафтан из красного бархата, сплошь вышитый жемчугом. На шее — ожерелье из крупных самоцветов, оправленных в золото. На пальцах — перстни с изумрудами.
Во время приема на ступеньках перед троном стояли юноши-рынды в белых бархатных кафтанах, украшенных крестообразными золотыми цепями. В руках они держали серебряные секиры. Серебряный трон был отделан золотыми пластинами, жемчугом и драгоценными камнями. Над ним висел балдахин, увенчанный шаром с двуглавым орлом из золота. За креслом висели распятие и икона Богоматери в дорогом окладе. Около трона стояли четыре больших льва из золота и серебра. По бокам от него на подставках располагались два причудливых грифона: один держал в когтистой лапе меч, другой — яблоко-державу.
Вид царя Федора и его царское место наверняка производили на иностранных гостей большое впечатление. Все говорило о богатстве и величии русского государя.
Не менее роскошно во время парадных приемов выглядела и Ирина в наряде из золотой парчи, красиво расшитом вокруг шеи, по переду, подолу и рукавам самоцветами и жемчугами.
На голове блистала золотая корона, надетая поверх покрывала. Иногда царица принимала иностранных послов, если те привозили лично ей подарки.
Проблема престолонаследия
В целом достаточно успешное и счастливое царствование Федора Ивановича и Ирины Федоровны омрачало только отсутствие детей-наследников. Многократная беременность царицы не приводила к положительному результату. По совету брата Ирина даже попыталась пригласить из Англии опытного врача и повивальную бабку. Но те добрались только до Вологды. Православное духовенство резко осудило предполагаемое вмешательство иноверцев в священное дело появления на свет наследника престола. Возможно, многие из его представителей действовали в интересах последнего сына Ивана Грозного — царевича Дмитрия.
Однако Федор не хотел объявлять брата своим преемником, понимая, что после его воцарения и Ирина, и все Годуновы окажутся в опале. Он даже запретил упоминать его имя в числе своих родственников под предлогом того, что сын шестой жены не может считаться законнорожденным.
В 1591 году само Провидение вмешалось в проблему престолонаследия — царевич Дмитрий погиб, предположительно проткнув себе горло ножом во время припадка эпилепсии. Его родственники, правда, утверждали, что царевич был убит заговорщиками, действовавшими в интересах Бориса Годунова. Однако неизвестно, считался ли в то время брат царицы престолонаследником, ведь Федор и Ирина все еще надеялись иметь собственного ребенка.
Супруги постоянно совершали богомольные поездки по монастырям, делали щедрые вклады в наиболее почитаемые обители. По их инициативе в окрестностях Москвы даже был основан Зачатьевский монастырь. Их горячие молитвы были, видимо, услышаны. 29 мая 1592 года случилось долгожданное — Ирина родила дочь, названную в честь отца Феодосией.
Это важнейшее для царской четы событие произошло в мыльне, где рядом с Ириной находились опытная повивальная бабка и несколько женщин-прислужниц. О радостном событии тут же известили царя и духовника, который немедленно прибыл, сотворил молитву и дал имя новорожденной. После этого в мыльню вошел счастливый Федор. На его глаза наворачивались слезы, но не от печали, а от безмерной радости. Он горячо обнял жену и бережно подержал в руках наследницу, которая заливалась громким плачем.
Затем, по обычаю, царь явился к патриарху Иову и сообщил о том, что Бог даровал ему дочь Феодосию. Вместе они отправились в Успенский собор на молебен. Такие же молебны прошли во всех храмах и монастырях страны.
По приказу Федора нищим и убогим раздали богатую милостыню, а из тюрем выпустили всех осужденных, кроме особо опасных преступников.
В этот же день царь устроил богатый пир — родильный стол для патриарха, духовенства и высшей знати. Для народа на площадь выкатили бочки с медами и пивом, стрельцов поили и кормили на крышах погребов.
На следующий день множество стольников, стряпчих и жильцов отправились по городам и монастырям с известием о рождении Феодосии. Местные власти устроили в честь царевны пиры и богато одарили посыльных, как бы показывая государю, что очень рады появлению на свет наследницы.
14 июня состоялись крестины Феодосии. Видимо, мать и дочь были довольно слабы, поэтому решили осуществить этот важный обряд не в Троице-Сергиевом монастыре, а в кремлевском Чудовом. Крестил царевну сам патриарх Иов. После этого в Грановитой палате для духовенства и бояр устроили пир, на котором присутствовали все ближайшие родственники царицы, кроме брата Бориса. Почему он не был приглашен — неизвестно.
После праздничного обеда Иов благословил Феодосию иконой Владимирской Богоматери и поднес ей подарок — дорогую икону. Затем младенца стали одаривать и все присутствующие. При этом подарки принимал сам царь. Меньшие чины также приносили свои дары, но их принимали уже бояре. Наконец все выпили заздравные чаши и разошлись. После этого начались застолья для простолюдинов. Стрельцам на царский двор выкатили бочки с пивом и медом по сто и двести ведер, для попов и дьяконов кремлевских соборов были накрыты особые столы в служебных помещениях.
Ирина на всех этих шумных празднествах не присутствовала. Она была занята выбором мамки и кормилицы для своей дорогой дочурки. Самой царице не полагалось кормить ее молоком. Наконец среди служительниц нашли крепкую и здоровую молодую мать, у которой было достаточное количество «сладостного» и жирного молока. Кормилицу поселили в покоях царицы. Муж ее получил повышение и освобождение от налогов до конца жизни. Мамкой царевны стала пожилая вдова-боярыня. В помощь ей были приставлены нянька и несколько прислужниц. Всем им следовало всячески заботиться о здоровье и воспитании царской дочери.
До совершеннолетия видеть Феодосию разрешалось только близким родственникам и прислужницам. От всех остальных людей при выходе из дворца ее закрывали покрывалом.
День рождения наследницы царь Федор отметил не только в столице. Щедрые дары были отправлены в Константинополь и Иерусалим.
Для царской семьи, конечно, более желательным было бы появление на свет мальчика, но чтобы закрепить власть за дочерью, супруги решили сразу же позаботиться о подходящем муже. Начались переговоры с австрийским императорским домом. Царь Федор хотел, чтобы один из юных принцев прибыл в Россию, принял православие, обучился русскому языку и обычаям, с тем чтобы потом вместе с Феодосией надеть царскую корону.
Через год, 29 мая 1593-го, очень пышно был отмечен день рождения царевны. Для высшего духовенства и знати в Грановитой палате был устроен пир (Бориса Годунова вновь на него не позвали). После обеда патриарх Иов помолился Богу, произнес в честь виновницы торжества речь и первым выпил чашу за ее здоровье. После этого он передал чашу царю, тот — митрополитам и боярам. Затем все выпили за здоровье Федора и Ирины.
В этот день царская чета раздала представителям духовенства, двора, стрельцам и горожанам множество огромных именинных калачей — до полуметра длиной. Служителям церквей отправили хмельные напитки и всевозможные продукты, в богадельни и тюрьмы — милостыню.
Вместе с царской четой день рождения их дочери отметила вся страна: никто не работал, не торговал, не воевал, все ели и пили за здоровье Феодосии. Однако оно, несмотря на все старания и заботу, оказалось слабым.
25 января 1594 года царевна умерла. Причина ее смерти осталась неизвестной. Может быть, она была хилой от природы, а может быть, стала жертвой инфекционного заболевания. В начале 90-х годов от «морового поветрия» в Пскове и Новгороде скончалось много царских воевод и служилых людей, которых пришлось заменять новыми.
Детская смертность вообще в то время была огромной — из-за отсутствия квалифицированной медицинской помощи и не совсем правильного ухода. До четырех лет маленькие дети практически не бывали на свежем воздухе (боялись сглаза) и очень мало получали витаминов, ведь фруктов почти совсем не было. Поэтому рахит и цинга очень часто встречались даже среди знати. Например, изучение погребения XVI века представителей рода Юрьевых- Захарьиных в Ново-Спасском монастыре показало, что многие рано умершие дети страдали от заболевания ног, вызванного рахитом. Цинга стала причиной ранней кончины царя Федора Алексеевича. Немало было и других смертельных детских болезней, поскольку никаких прививок в то время не делали.
Смерть Феодосии повергла царя и царицу в огромное горе. Все их планы о том, чтобы сделать дочь наследницей престола, рухнули. Вновь судьба царского трона становилась одной из острейших проблем.
Можно предположить, что Федор Иванович решил сделать своей преемницей жену. Ирина была умна, хорошо образованна и окружена многочисленными родственниками — опытными политиками, полководцами и дипломатами. С их помощью она могла успешно править государством до самой смерти. В официальных грамотах трафаретной становится такая фраза: «Се яз, царь и великий князь Федор Иванович всея Руси, со своею царицею и великой княгинею, Ириной». Фраза подчеркивала, что соправителем государя является его супруга.
Федор, скорее всего, не обвинял Ирину в отсутствии детей. Может быть, он считал бесплодие наказанием ему самому за грехи отца, часто обагрявшего руки кровью и родственников, и подданных. Поэтому царю никогда не приходила мысль развестись с женой и поискать иную спутницу жизни. Только Ирину он стал представлять как свою наследницу, хотя у той при отсутствии детей перспектив все равно не было. Даже проведя на престоле долгую жизнь, царице в итоге пришлось бы вновь решать проблему передачи власти.
Непоправимая утрата
В самом конце 1597 года царь Федор Иванович тяжело заболел. В чем состоял его недуг — неизвестно. Возможно, у него было какое-то смертельное инфекционное заболевание, одно из тех, что уносило жизни очень многих людей в то время. Это предположение возникает из того факта, что Ирину не допустили проститься с умирающим.
Патриарх Иов, присутствовавший при последних часах Федора, подробно описал все, что происходило в царском дворце в ночь с 6 на 7 января. Тяжелобольной государь вдруг почувствовал, что смерть уже близка. К нему явился ангел в светлых одеждах и сообщил, что пора готовиться в последний путь. Федор не стал принимать иноческий чин, поскольку никаких тяжких грехов не совершал. Он лишь попросил окропить себя святой водой, помазать миром и причастить. Затем духовник принял его исповедь. Огорчало умирающего лишь то, что не оставил он после себя детей. Собравшимся боярам объявил, что вместо него будет править царица. Ирине было тридцать с небольшим лет, и она могла достаточно долго управлять государством.
Под утро глаза Федора закрылись навеки, словно он уснул сладким сном. Ему было только сорок лет.
После смерти царя патриарх и бояре отправились к царице с известием о печальном событии.
Едва живая от горя, Ирина получила возможность наконец-то проститься с горячо любимым супругом. Она упала на его бездыханное тело и начала громко рыдать и причитать: «О дорогой мой государь, свет мой преславный! Куда ты ушел? Как ты меня одну вдовой оставил? О солнце пресветлое, почто светозарные лучи свои сокрываешь? Цвет мой прекрасный, почто увядаешь? Сокровище живота моего, звезда златозарная, почто рано закатилась? О пастырь добрый, кому стадо свое вручаешь? Увы, мне, смиренной вдовице, без чад оставшейся. Почто я, убогая, прежде тебя не умерла? Ныне как я могу с тобой разлучиться? Вместе жили, вместе и умрем».
Обняв тело мужа, царица ни за что не хотела с ним расставаться. С трудом брат Борис поднял ее и отвел в терем. После этого вместе с патриархом Иовом он начал приводить бояр и служителей двора к присяге царице Ирине Федоровне. Никто не отказывался. Со слезами на глазах все давали клятву верности государыне.
Затем патриарх отправился в Успенский собор, чтобы отпеть по мертвому великий канон. В это время звонари начали бить в один из главных колоколов, извещая москвичей об утрате. Утром обширный царский двор наполнился горожанами, одетыми в знак скорби в черное. Все они рыдали и желали проститься с государем. Современники отметили, что раньше ни по одному царю так горько не скорбели.
Тем временем тело Федора обмыли и возложили на него царское одеяние. Для погребения был приготовлен деревянный гроб, обтянутый внутри вишневым бархатом, а сверху ярко-малиновым. Гроб с телом государя установили в Благовещенском соборе, где все могли с ним проститься. Денно и нощно стоящие рядом дьяконы читали псалмы.
Через день гроб отнесли в Архангельский собор. Во время траурного шествия Ирина едва могла передвигать ноги, охваченная великой скорбью. От судорожных стенаний и всхлипываний на губах ее появлялась кровавая пена. Рядом с ней громко рыдали и плакали все присутствующие. В храме состоялось сначала отпевание, а потом и погребение.
Деревянный гроб переложили в каменную гробницу, установленную в приделе Иоанна Лествичника, рядом с похороненными отцом и братом Федора. (Она находится там и поныне.) После погребения патриарх съел три ложки кутьи, затем поднес ее царице и всем присутствующим.
Ирина Федоровна долго не могла оправиться от непоправимой утраты, но обязанности царицы не позволяли ей только плакать и горевать. На третий день после смерти Федора ей пришлось позаботиться о поминальном столе для патриарха, духовенства и бояр. На нем главным блюдом была кутья из вареного пшена с медом, сахаром и ягодами. Через три недели надо было снова устраивать такой же поминальный стол. Чтобы Федора поминали по всем церквям и монастырям, туда также отправили кутью из пшеницы и сыту.
Всем участникам погребения выдали деньги: патриарху — 100 рублей, митрополитам — по 80, архиепископам и епископам — по 70 и 60 рублей, настоятелям монастырей — по 50, священникам — по 30 и т. д. Подьячие приготовили деньги для раздачи нищим: в бумагу заворачивали по рублю или по полтине и отдавали убогим у церквей. В монастырях инокам давали по 5 рублей, в богадельнях — по 2 рубля. Местные власти занимались раздачами по всем городам.
Через сорок дней после царской смерти вновь были организованы поминки — «сорочины». Сначала вместе с патриархом и боярами Ирина присутствовала в Архангельском соборе на панихиде, потом в Столовой палате накормила всех поминальным обедом. Одновременно по ее приказу служители двора устроили обеды в монастырях и вновь раздавали нищим щедрую милостыню. На все эти мероприятия ушел годовой доход казны, но для любимого мужа царице ничего было не жалко. Шесть недель вся страна вместе с ней пребывала в трауре.
Первое время Ирина Федоровна, возможно, даже хотела остаться на престоле, а брат Борис попытался уговорить ее вновь выйти замуж за родственника какого-нибудь европейского монарха. Но очень скоро она поняла, что бремя власти ей непосильно, а предложение о новом замужестве — совершенно неприемлемо.
Не желая быть игрушкой в руках властолюбивого брата, вдова решила постричься в монастырь и получить возможность без всяких помех предаваться своему горю.
15 января Ирина Федоровна официально объявила патриарху и боярам, что хочет уйти в монастырь и согласна считаться правительницей только до тех пор, пока избирательный Земский собор не назовет имя нового царя. Местом своего добровольного заточения она избрала Новодевичий монастырь, находящийся вне Кремля, но рядом со столицей. Почему царица не захотела стать инокиней придворного Вознесенского монастыря — неизвестно. Ведь он был основан когда-то Евдокией Дмитриевной специально для женщин царского рода.
Следует отметить, что Ирина, будучи законной наследницей царя Федора, имела право сама назвать имя преемника. Но она им пренебрегла и позволила «широкой общественности» самой выбрать достойнейшего кандидата.
До этого на Руси не существовало практики избрания государей, поскольку потомков Рюрика насчитывалось великое множество. Но Московское царство создавалось усилиями только одной его ветви — московскими князьями, а их род иссяк. В соседней Речи Посполитой избрание короля являлось довольно обычным делом, поэтому ничего незаконного в самом этом акте не было. Кроме того, Земские соборы, наподобие польских сеймов, с середины XVI века считались одним из органов власти с совещательной функцией при царе. При отсутствии монарха они могли формально стать его заменой.
Несомненно, все это было хорошо известно Ирине Федоровне, поэтому свое решение оставить престол она приняла не сгоряча, а позаботилась о том, чтобы государство оказалось в руках законной власти, устраивавшей самые широкие слои населения.
В тот же день, 15 января, вдова покинула Кремль и переселилась в Новодевичий монастырь. С собой она взяла лишь необходимые в обиходе вещи, а также любимые иконы и святыни. Вместе с ней поехали некоторые наиболее близкие прислужницы и брат Борис. Под влиянием сестры он решил показать всем, что к власти не стремится и готов в будущем довольствоваться ролью служителя царицы-монахини.
Ирина приняла постриг под именем монахини Александры. Вместо роскошных царских палат ее жилищем стала небольшая монастырская келья, единственным убранством которой были иконы и священные книги.
Монастырская затворница
После пострижения Ирина-Александра не скоро обрела покой. В Москве кипели страсти по поводу кандидатуры нового царя, и их отголоски постоянно доносились до Новодевичьего монастыря. Хотя бывшая царица предложила Земскому собору самому решить вопрос о будущем государе, но ее родственники и их окружение не собирались выпускать власть из своих рук. В Боярской думе все еще верховодил Дмитрий Иванович Годунов, Григорий Васильевич держал в руках дворцовое хозяйство, войском руководил Иван Васильевич, дипломатия находилась под контролем Степана Васильевича. Около них дружной толпой стояли другие многочисленные родственники. За них были патриарх Иов и многие служители двора, не желавшие перемен у трона.
В итоге 17 февраля 1598 года после пламенной речи Иова в пользу кандидатуры Бориса Годунова все единодушно согласились избрать его новым царем.
В тайных мыслях Борис, конечно, мечтал о престоле, но в то же время страшился сесть на него. Слишком хорошо знал он переменчивый характер бояр и высшей знати. Опасалась за брата и Ирина-Александра: тот не был князем Рюриковичем и по крови не состоял в родстве с угасшей династией московских князей. Существовали и более законные претенденты на корону, например двоюродные братья царя Федора бояре Романовы (их отец Никита приходился родным братом царице Анастасии), знатные князья, состоявшие в родстве с Иваном III, Симеон Бекбулатович, по воле Ивана Грозного одно время считавшийся государем всея Руси, и другие.
Бывшая царица посоветовала Борису сразу не садиться на престол, а постараться получить как можно больше свидетельств того, что других претендентов на престол нет и что будущие подданные собираются верно ему служить.
В итоге первым же посланцам из Москвы от Земского собора Борис сказал, что не намерен быть государем и желает лишь одного — находиться подле сестры-монахини. Тогда в Новодевичий монастырь начались ежедневные шествия бояр, дворян и простых людей, которые умоляли народного избранника надеть на себя «шапку Мономаха» и не заставлять страну сиротствовать. Пришедшим Борис каждый раз со смирением отвечал, что «на таких превысочайших царских престолах государем быть не может». Тогда видные бояре пытались поговорить с Ириной-Александрой, но и она отказывалась благословить брата на царство.
Наконец 21 февраля, во вторник Сырной недели, сам патриарх Иов возглавил крестный ход в Новодевичий монастырь. За ним два дьякона несли самую почитаемую икону Владимирской Богоматери, далее — образы святителей Петра, Алексия и Ионы.
В воротах монастыря Иова и бояр встретил Борис Годунов. Увидев чудотворную икону, он воскликнул: «Зачем, о царица, ты такой подвиг сотворила, придя ко мне?» На это Иов сурово ответил, что Богоматерь пришла исполнить волю сына своего Христа. Все вместе они отправились в келью Ирины-Александры. Там Иов заявил, что Борис — не только народный, но и Божий избранник. Недаром Владимирская Богоматерь позволила принести свой образ в монастырь.
Монахине-царице ничего не оставалось, как воскликнуть: «Против воли Бога кто может стоять?!» Подозвав брата, она торжественно благословила его на царство. Эта акция официально узаконила решение Земского собора.
С этого времени Б. Ф. Годунов стал считаться нареченным царем. Окончательно вступить в свои права монарха он должен был после венчания в Успенском соборе.
Участники крестного хода надеялись, что новый государь тут же отправится в Кремль, но Борис и на этот раз побоялся покинуть монастырь. Жизнь рядом с сестрой, пользовавшейся всеобщей любовью, казалась ему более спокойной и надежной.
Только 25 февраля он решился въехать в столицу, чтобы посмотреть, как его будут приветствовать подданные. Хотя первая встреча оказалась торжественной, радостной и теплой, новый царь обосновался в Москве лишь 1 апреля. До этого он снова и снова выслушивал советы и наставления сестры, имевшей богатый опыт управления великой державой, и зорко следил за ситуацией в столице. Но все было спокойно.
Летописцы отметили, что даже после воцарения Борис Годунов очень часто отправлялся в Новодевичий монастырь для бесед с мудрой сестрой-монахиней. Ее мнение оставалось наиважнейшим для него.
Вскоре по указанию нового царя для инокини Александры построили каменные палаты с маленькой домовой церковью Амвросия (ныне эти палаты носят название Ирининых). Здесь бывшая царица проводила большую часть времени. Но по церковным праздникам она шла в большой Смоленский собор, похожий на Успенский в Кремле, и там участвовала в службе.
Следует отметить, что Ирина была не единственной очень знатной особой, принявшей постриг. Уже несколько десятилетий в Новодевичьем монастыре жила вдова царевича Ивана Елена-Александра Шереметева, с ней у царицы, несомненно, сложились самые дружеские отношения.
В этом же монастыре жила некая Анфиса Годунова, после смерти которой были сделаны очень щедрые вклады: 300 рублей, образ Богоматери в ценном окладе, серебряное кадило, золотой стихарь. Можно предположить, что речь вдет о члене царской семьи.
В целом Новодевичий монастырь считался элитным, в него постригались многие женщины знатных родов.
Одновременно с бывшей царицей в нем жили и боярыни: княгини Евдокия, Елена и Марфа Мещерские, Евдокия Шереметева, Александра Пронская, Феодора Ростовская, Евпраксия Плещеева, Фетинья Шестова (видимо, мать Ксении Ивановны Шестовой, матери будущего царя Михаила Федоровича Романова) и другие.
Для достойного содержания сестры царь Борис посылал ежегодно более 300 рублей, дрова, соль, рыбу в бочках, воск, просвиры, жаловал села с крестьянами. Поэтому благодаря своей знатной монахине обитель существенно обогатилась.
Делали вклады и другие родственники. Они навещали Ирину-Александру и советовались с ней по самым разным вопросам. Для всех она оставалась самым авторитетным судьей и наставницей. Ведь почти четырнадцать лет эта женщина была соправительницей всеми любимого и уважаемого царя Федора, вызывавшего у современников самые лучшие воспоминания.
В сравнении с ним новый царь существенно проигрывал. Многим он казался чересчур властолюбивым, чванливым, подозрительным и слишком любящим все иностранное.
Ирина-Александра, видимо, догадывалась, что в делах управления государством у брата не все ладится, но вмешиваться уже не хотела. Размеренная и тихая монашеская жизнь позволяла предаваться печали по безвременно скончавшимся дочери и мужу, молиться, поститься, очищая душу перед тем, как навсегда покинуть этот мир. В конце концов, постоянное голодание и ночные бдения истощили ее плоть.
26 сентября 1603 года Ирина-Александра тихо скончалась, так и не узнав, что правление ее брата закончилось полным крахом. Для Бориса смерть сестры стала огромным горем не только потому, что он искренне ее любил.
Из уважения к бывшей царице многие представители знати и простые люди были готовы поддерживать непопулярного царя, но после ее кончины тонкая ниточка, связывавшая Бориса с подданными, окончательно порвалась. Этим умело воспользовался самозванец Гришка Отрепьев и через полтора года после кончины Ирины нанес смертельный удар по царствованию ее брата.
Похороны Ирины-Александры заставили всех москвичей надеть черные траурные одежды. В печальной процессии из Новодевичьего монастыря в Вознесенский приняли участие тысячи плачущих и скорбящих людей. После панихиды гроб с телом Ирины-Александры положили в царскую усыпальницу рядом с Анастасией, Марией Темрюковной и Марфой Собакиной.
Царь Борис попытался притупить горечь утраты щедрыми вкладами в Новодевичий монастырь, прежде всего иконами, многие из которых были в дорогих окладах. Кроме того, в монастыре остались личные вещи царицы-монахини: серебряные уксусницы, солонки, блюда, чарки и т. д. На многих из них имелись надписи, свидетельствующие о том, что раньше они принадлежали либо царю Ивану Васильевичу, либо царевичу Федору, либо самой Ирине.
Оловянной и медной посуды оказалось гораздо больше, а это значит, что царица-монахиня, видимо, устраивала обеды для гостей, монастырской братии и для нищих, приходивших в монастырь за милостыней. Для них варили пищу на улице в огромных котлах и раздавали в оловянных мисках и кружках.
Из монастыря Ирина никогда не выезжала, но брат изготовил для нее специальный экипаж, надеясь, что она будет посещать Кремль. После ее смерти он был подарен монахиням. Карета была черная, обитая внутри соболями и сафьяном, с персидским ковром на полу. Предполагалось, что везти ее должны четыре вороные лошади.
Через полгода царь Борис сделал вклад в 1000 рублей, а также передал монастырю множество ценных икон и сосудов. Жертвования продолжались до самой смерти Бориса Годунова. Царь-неудачник никогда не забывал о своей умной, благочестивой и благоверной сестре, которая помогла ему достичь вершин власти.
Крах самостоятельного царствования Бориса Годунова наглядно показал, что вовсе не он являлся соправителем царя Федора Ивановича, успешно правившего Русским государством на протяжении четырнадцати лет. Действительно, он вывел страну из затяжного кризиса после провальной Ливонской войны, добился независимости Православной Церкви, о которой лишь мечтали многие его предшественники, отвоевал выход в Балтийское море, дал окончательный отпор крымским ханам, успешно осваивал Сибирь и расширял международные контакты, привел Москву и Кремль в цветущее состояние.
Рядом с Федором всегда оставалась его верная жена Ирина Федоровна, помощница, советчица и опора. Доверяя царице Ирине, русские люди единодушно возвели на престол ее брата, но тот оказался недостоин царской короны. Тогда через много лет Смуты, в 1613 году, в память о царе Федоре был избран его племянник Михаил Романов. Он и стал основателем новой династии.