Наталья Шелихова — хозяйка Русской Америки

Наталья Алексеевна Шелихова (1762—1810) вошла в нашу историю скорее как тень своего великого мужа Гри­гория Ивановича Шелихова (1747 (48) -1795) — организа­тора промыслов и освоения Алеутских островов и при­брежной территории Русской Америки. Еще она была первой тещей Николая Резанова — того самого, героя «Юноны» и «Авось». Однако мало кто знает, что именно брак с Натальей стал для Шелихова тем самым «сча­стливым билетом» в Америку.

Она была спутницей и помощницей мужа, а после его смерти попыталась возглавить начатое им дело. Но эта сильная женщина перешла дорогу многим, когда вступила в жесткую мужскую игру на очень большие деньги, помно­женные на государственные геополитические интересы.

— Господи, да как они посмели! Супротив кого вздумали пойтить, шельмы?.. Думают, коль вдова, так все с рук сойдет? Компанию отобрать... — Наталья Алексеевна едва не задохнулась от гнева, пробегая через анфиладу комнат своего иркутского дома, но, увидев свое гневное лицо в зеркальном отражении, она вмиг приосанилась, приподняв черную бровь. Да, в свои почти тридцать четыре она все еще была хороша, все еще крепка и телом и духом, — пусть потягаются, чья возьмет. Но в душе она и не сомне­валась — чья именно... Разве ж не ее наследство ког­да-то стало началом, основой всей успешной компа­нии, да и Гриша, царство ему небесное, всегда слово ее ценил. И не она ли вместе с ним отправилась в эту богом забытую Америку, чтоб рядом быть... Сам Никита Никитович Демидов ее как равную приве­чает...

— Матушка, прости, бога ради, не гневайся, — посыльный изогнулся в полупоклоне, а глаза так и бегают...

Вдова Шелихова посмотрела в упор — надмен­ная, уверенная в себе, сильная, — кто бы мог поду­мать, что еще минуту назад она готова была лопнуть от гнева или разрыдаться, — нет, перед ним стояло само хладнокровие: не женщина, а монумент.

— За клевету и хулу перед Господом ответ держать будете. А компанию свою, Российско-Американскую, Григорием Ивановичем, супругом моим покойным завещанную, никому не отдам. Так что ступай и сло­во мое передай...

Наверное, все происходило если не в точности так, то очень похоже. Это был, пожалуй, самый тя­желый период в жизни выдающейся русской женщи­ны Натальи Алексеевны Шелиховой, которая вош­ла в нашу историю, скорее, как тень своего велико­го мужа Григория Ивановича Шелихова — путешественника и купца, основателя Российско- Американской компании, организатора промыслов и освоения Алеутских островов и прибрежной тер­ритории Русской Америки. Как личность, заслужи­вающая отдельного внимания, эта женщина обрати­ла на себя внимание исследователей позднее.

К примеру, академик Н.Н. Болховитинов поста­вил ее имя в один ряд с такими «настоящими строи­телями империи на Тихоокеанском Севере в конце XVIII — начале XIX в.», как ее супруг, как не менее именитый зять Николай Петрович Резанов, как Александр Андреевич Баранов.

Чем же заслужила Наталья Алексеевна право быть отмеченной в ряду выдающихся россиян сво­ей эпохи?

ПРИШЛО ВРЕМЯ ДЕРЗАТЬ

Но начнем как положено — с начала, то есть с предыстории. В сороковых годах XVIII века на гео­графических картах появились изменения. На них возникли ранее неведомые очертания северо-запад­ных берегов Америки, острова Каяк, мыса Св. Ильи. Те из участников Второй камчатской экспедиции Витуса Беринга, кто смог вернуться домой, вряд ли предполагали, что их стараниями открывается но­вая страница летописи великих географических от­крытий и освоения Русской Америки. Экспедиция проложила путь к неведомым землям, богатым цен­ной пушниной, и следом за мореплавателями туда устремились многочисленные купеческие компа­нии.

Григорий Иванович Шелихов, купец родом из города Рыльска, и его выдающаяся жена Наталья Алексеевна, можно сказать, стали пионерами в этом деле.

Григорий Иванович родился в 1747-м или 1748 году и был старшим сыном в семье небогатого, да к тому же еще и разорившегося рыльского тор­говца. А потому, за неимением капитала, ему при­шлось служить по найму, с десятилетнего возраста: сперва так называемым «мальчиком», потом приказ­чиком... медленно карабкаясь наверх.

Но через несколько лет он приехал в родной го­род, чтоб выступить перед местными толстосумами, уже на равных. Тогда он если и сделал им масштаб­ное коммерческое предложение, то независимо, с оттенком самодостаточности и гордости, — словом, отыгрался. О чем и свидетельствуют документы. В 1781 году в магистрате Рыльска Шелихов доклады­вал собравшимся купцам: «Имею я торг в Сибири, в Иркутской губернии и составляю компанию в Севе­ро-восточном Тихом океане для поисков неизвест­ных островов и земель и сыскания необитаемых диких народов, которых собственными трудами и капиталом из усердия к отечеству стараюсь сыскать и подводить под высокосамодержавную российско­го императорского престоловластия, а затем и для собственной пользы через посредство промысла на тех островах и землях дорогих зверей». Это речь не соискателя чьей-то милости, а гордого и уверенно­го в своих возможностях человека.

Через два года он действительно смог отправить­ся в свою удивительную по отваге, успешную экспе­дицию в Америку 1783—1786 годов.

Однако моменту этого малого триумфа предше­ствовал период неизбежных трудностей, когда ему пришлось самому себя выводить в люди.

Он покинул Рыльск еще в юности и оказался за Уралом. В основном служил приказчиком у разных сибирских купцов. То выступал доверенным в тор­говых делах с чукчами на Чукотке или с ительмена­ми на Камчатке, а бывало что и с китайцами либо с дикими племенами конных мунгалов и тунгусов — по Орхону, Онону, Амуру... Находчивый и обходитель­ный, он завоевал доверие и туземных охотников и богатеев-хозяев.

В конце концов Шелихову удалось записаться в иркутские купцы. Но это был только статус да воз­можность именоваться по отчеству, — не более. В ми­ре, где все, казалось бы, уже поделено, Григорию оставалссь только надеяться отыскать свою удачу где-то за кромкой далекого горизонта. Быть может, в неведомой чудной земле, о которой ходили небы­лицы, а уж тогда не упустить случая выйти на широ­кую дорогу жизни.

Вскоре такой случай ему подвернулся.

АХ,НАТАША!

Вот только не надо думать, что он женился на юной красавице Наташе, которой к тому времени было лет 13 или 14, по расчету. Достаточно взглянуть на ее портрет, чтобы сомнения отпали сами собой.

В. Григорьев, автор монографии о Шелихове, писал: «Ходили слухи, что мать ее жила у Курильс­ких айнов пленницей из земли Чосен, Страны утреней свежести — Кореи... Да и кто бы устоял перед ее горящими, как уголья, глазами в нежном овале лица, окрашенном постоянным янтарно-смуглым румян­цем!» Но это всего лишь предположения, на самом же деле биографам в точности не известна даже ее девичья фамилия.

Она родилась в 1762 году. Надо сказать, что в то время девушки выходили замуж очень рано. В XVIII веке законом был установлен следующий минимальный возраст для бракосочетания: для мальчиков 15 лет, для девочек — 13. По одной из вер­сий она была внучкой богатого сибирского купца-старовера Никифора Акинфиевича Трапезникова и в свои тринадцать(!) — вдовой. А по другой — ее при­держивается новосибирский историк и исследова­тель биографии Шелихова Л.А. Ситников —дочерью камчатского «штюрмана» Алексея Кожевина. Но в любом случае этот брак стал для Шелихова «счаст­ливым билетом» в Америку.

Никифор Трапезников, на тот период баснослов­но богатый человек, а в свое время один из земле­проходцев, добиравшихся до Алеутских островов и даже до земель Нового Света, тоже заприметил смекалистого и приятного в обращении приказчика куп­цов Лебедевых и даже не прочь был бы благословить единственную внучку, так рано овдовевшую. Одна беда — разной они были веры: она староверка-беспоповка, а он православный.

Эх, была не была, — решил, быть может, для себя Григорий, и ударил по рукам со стариком Трапезни­ковым: хороша Наталья Алексеевна, а с ее капита­лом... и подавно, — стоит она обедни!

И Шелихов православному обряду предпочел стояние в моленной под истовые звуки октоихов — молитвенного кержацкого распева, осеняя себя дву­перстным крещением — любовь стоит жертв.

Так что в 1775 году тринадцатилетняя Наталья вышла замуж за купца Григория Шелихова, который был старше ее более чем вдвое.

Ходили слухи, что перед смертью старик Трапез­ников, польщенный уважительным отношением зятя к древней вере предков, благословил его и внуч­ку-сироту на долгую счастливую жизнь, а затем, в обход других претендентов, оставил им заветное наследство: рукодельную на полотняном убрусе кар­ту с проложенным на ней курсом к Алеутским остро­вам и американской земле, свои походные компас с буссолью да кубышку золотых монет в придачу.

Ну а если невеста была дочерью штурмана Кожевина и никакого отношения к кержацкому золо­тишку не имела, то и тут кое-что об американских землях она могла сообщить своему благоверному.

Вскоре амбициозный и волевой Шелихов вмес­те с сибирскими тузами Лебедевыми-Ласточкиными и курским купеческим домом Голиковых созда­ли собственную компанию с целью завоевания Но­вого Света.

ДОРОГА К НОВОМУ СВЕТУ

...Утром 16 августа 1783 года галиоты Американ­ской Северо-Восточной, Северной и Курильской компании покидали устье Урака. Корабли получили свои имена по святкам. Первым был заложен «Св. Архистратиг Михаил», затем «Три Святителя: Васи­лий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст» и последним «Св. Симеон Богоприимец и Анна Про­рочица».

Однако торжественному событию предшество­вала, возможно, тщательно спланированная импро­визация. Дело было так: Наталья Алексеевна изъявила желание проститься с мужем, отплывавшим к берегам Северной Америки. Надо сказать, что для этого ей предстояло проделать тяжелейший путь из Иркутска до Усть-Кута на Верхней Лене, потом пе­режить многоверстный сплав по Лене до Якутска, а оттуда вверх по Алдану, Мае, Юдоме — рекам далеко не самым спокойным — до Охотска. Многие участки пути приходилось преодолевать верхом на лошадях. С дорогами тоже было не лучше, так что путеше­ственники вынуждены были пробираться то изви­листыми тропинками, пролегающими через непро­ходимые дебри тайги, то через болота, в которых лошади вязли по самое брюхо, а то и по горам. Тя­жесть пути усугублялась таежным гнусом.

Так неужели, преодолев тысячи верст по бездо­рожью, эта смелая и решительная женщина только и собиралась, что обнять мужа на берегу и помахать платочком вслед уходящему судну? В такое верится с трудом. Быть может, ее решение имело несколько причин: страх потерять любимого, желание увидеть неведомые земли, о которых слышала еще в дет­стве — от деда ли, первопроходца, от отца ли, моряка, — не важно, главное — она решила отправиться в Америку.

— Иду с тобой и дальше, до самой смерти иду!..

Впервые в жизни Григорий Иванович Шелихов растерялся и не знал, как поступить. Из плавания можно было вернуться победителем, а можно было и голову сложить. Не мог, конечно, взять он в такое дело жену. Вспомнил еще, что дома, в Иркутске, ос­тались две любимые дочки-попрыгуньи...

— Ума лишилась!

Наталья Алексеевна как бы угадала его мысли и объяснила, что она, взяв перед отъездом с прожи­вавшей у них тетушки клятву не проговориться ему, поручила старушке детей, как матери.

— Я за детей спокойна, Гришата, не маленькие. — И тихо добавила: — А один уйдешь — как знать: вер­нешься — меня и в живых не найдешь...

Таким голосом сказала, так впилась в него глаза­ми, что Григрий Иванович махнул на все рукой и, подхватив ее на руки, перенес в лодку, по пояс ша­гая в воде. Через час Наталья Алексеевна, серьезная и строгая, вступила на палубу «Трех святителей» — ведущего корабля флотилии Шелихова, в девять са­женей от кормы до носа. Глядя в сторону исчезавше­го из глаз Охотского берега, до позднего вечера простояла она у борта кормы.

Перед сном долго молилась и, ложась под мехо­вое одеяло, задала мужу единственный вопрос:

— А дедушкин убрус с тобою?.. — Во всяком слу­чае, такая сцена описана в книге В. Григорьева.

Возможно, так оно и было, — не суть. Важно дру­гое — вместе с Шелиховым на головном корабле «Три Святителя» к неизвестным землям направля­лась и Наталья Алексеевна с пятилетним сыном Михаилом. С собой хозяйственная женщина прихва­тила семена для будущего огорода и четырех коз. Зна­чит, ехала обживаться.

Почти месяц флотилия шла курсом на остров Кадьяк. Решение сделать этот остров базовым было совершенно логично: на Алеутах тесно, да и зверья не так много, а на материке опасно. Шелихов старательно собирал информацию о горьком опыте пред­шественников — чужие неудачи дали бесценную ин­формацию о берегах, бухтах, племенах — и продол­жал строить планы освоения острова. Он был спокоен — никто, из побывавших там до него, не имел такой мощи: три судна, без малого 200 человек, пушки...

10 сентября, когда уже показались первые Але­утские острова, ветер резко изменил направление. В течение двух суток суда пытались лавировать, но вскоре начался шторм. Сопротивляться ему было невозможно. На кораблях задраили люки и «поло­жились на волю Божью». 15 сентября, когда буря улеглась, потерявшие друг друга корабли направи­лись к заранее обговоренному на такой случай мес­ту встречи, бухте Беринга на Командорах. Из трех галиотов к берегу пристали только два. «Св. Миха­ил» с шестьюдесятью двумя пассажирами на борту исчез. Шелихов отправил людей на байдарках обой­ти вокруг острова. Остальные члены экипажа стали готовиться к зимовке. Строили землянки, собирали саранный корень (луковицы камчатской лилии), ловили рыбу, охотились на тюленя и сивуча. Когда парусиновые крыши землянок засыпало снегом, Шелихов приказал всем не сидеть сложа руки, а тру­диться: ставить ловушки на песца, охотиться на тю­леня, переплетать снасти, следить за состоянием парусов и товара, — он понимал, что бездействие в таких условиях может стать причиной болезни. Од­нако с охотой дела шли неважно: за сорок лет промышленники истребили на Командорах почти всю живность, а лучшее средство от цинги — свежее мясо и кровь. Несмотря на все предосторожности и старания нанятого в Охотске подлекаря сержан­та Мирона Бритюкова, к весне двое промышленных умерло.

Но жизнь брала свое. В мае Наталья Алексеевна родила крепкую, здоровую девочку, которую Григо­рий окрестил Авдотьей. Косвенным доказатель­ством тому может служить письмо Шелихову от 29 декабря 1787 года, которое направил ему купец Павел Лебедев-Ласточкин. Сообщая о разных делах, он добавляет: «...вчерашнего дня Авдотья Григорь­евна, Ваша дочь, американка, с Анной Григорьевной и с Катериной Григорьевной и с бабушкой их у жены моей в гостях были, то подлинно говорунья, даром что на островах жизни начало получила, а не в Пи­тере, но истинно не замешается в словах по ее детс­кому еще бытию...».

16 июня 1784 года заново оснащенные суда были спущены на воду и пустились в дальнейшее плавание. На тот случай, если «Св. Михаил» уцелел, в брошен­ном лагере сложили пирамиду из камней, а под ней оставили бутылку с письмом. Наталья Алексеевна с двумя детьми, один из которых — месячный младе­нец, молилась Богу, чтоб все обошлось... Но уже че­рез три дня «Три Святителя» и «Св. Симеон и Анна» потеряли друг друга в густом тумане.

Дальнейший путь судна Шелихова пролегал вдоль цепи Алеутских островов: Атха, Амля, Сегуам, Амуха.

10 июля произошла трагедия. Шелихов послал четырех человек во главе с Иваном Штанниковым на байдаре на берег за травой для коз. Люди не вер­нулись. Их ждали двое суток, стреляли из пушек, но безрезультатно.

Тогда галиот «Три Святителя» подошел к остро­ву Уналашка, одновременно с ним туда пришел и «Св. Симеон и Анна». Там экспедиция запаслась во­дой, были взяты на борт десять алеутов-охотников и двое толмачей. Остров Уналошка был центром русских морских промыслов в регионе, на нем обыч­но собирались промышленники конкурирующих компаний. Там Шелихов встретился с мореходами Мухоплетовым и Деларовым и расспросил их о пос­ледней неудачной попытке своих земляков закре­питься на американском берегу.

Он узнал, что его предшественники обоснова­лись на берегу Чугачского залива, построили кре­пость, разослали артели на разведку, но в итоге по­страдали от собственной жестокости и грабежей местного населения. В результате непрерывных сты­чек с эскимосами-чугагачами они потеряли более тридцати человек и еще столько же — от цинги.

ЗАВОЕВАТЕЛИ ИЛИ БЛАГОДЕТЕЛИ?

16 июля оба компанейских судна вышли в море. Погода благоприятствовала, и в последних числах месяца галиоты были вблизи Кадьяка, а уже в пер­вые дни августа приступили к строительству крепости в удобной гавани на южной стороне острова, назвав и крепость и бухту Трехсвятительской. Были отправлены на разведку две партии вдоль берега. Одна вернулась с сообщением, что видела несколь­ко человек, а другая привела туземца. Шелихов встретил его радушно, и молодой калга (раб) решил остаться жить среди промышленников. Позже он крестился под именем Николай и долгие годы слу­жил компании. Местные племена конягов, ободрен­ные многочисленными победами над промышлен­ными ватагами, несколько раз нападали на строите­лей. Шелихов дважды посылал к ним толмача Кашмака с требованием выдать заложников, но оба раза он возвращался с отказом, а на третий — с угро­зами, что если он еще раз появится с такими требованиями, то с ним поступят как с врагом. После это­го Кашмак предал свой народ, показав людям Шели­хова неохраняемый путь к утесу, на котором укрылись коняги, готовясь к войне. Утес этот счи­тался священным. Он хотя и был составляющей бе­рега, но большую часть времени был отрезан от него морем. Лишь дважды в сутки на полчаса обнажалась отмель. Это была надежная крепость против равных по силе противников, но пришельцы во главе с са­мим Шелиховым оказались сильнее. Они выволок­ли на берег и поставили против скалы-убежища шесть пушек. В результате последовавшей бойни около трехсот конягов погибло и лишь немногим удалось бежать. Многие молодые мужчины были уби­ты, а оставшиеся, около четырехсот человек, пре­вращены в калгов, которых объединили в особое селение и заставили добывать меха. После того все вожди ближайших селений отдали Шелихову своих детей в заложники-аманаты. Всего их было около двадцати.

Сразу же после побоища Григорий Иванович не поскупился на бочонок пороху и подорвал вершину священной скалы, опрокинув ее в море.

Вот как это описывает В. Григорьев в своем ро­мане:

«— Глядите, как велико мое могущество и людей моего племени! — заявил Шелихов, пряча усмешку в отросшей бороде. — Я пошлю к этому камню огнен­ную змею, и она съест камень...

Шелихов поднес к фитилю огонь, и огонь змей­кой, разбрызгивающей золотые искры, побежал к камню. Алеуты, ничего не подозревая, переводили глаза с камня на вытянутую руку великого тайона, но, наскучив долгим горением фитиля, готовы были уже усомниться в могуществе Шелихова, как вдруг гул мощного взрыва поверг их ниц... Через три дня изум­ленные «чудом» алеуты стояли перед крыльцом избы Шелихова и с благоговением смотрели на новое проявление его могущества: большой кулибинский зеркальный фонарь, как солнце висел над крыльцом и мощным потоком света, усиленного заложенными в нем оптическими стеклами, прорезал ночную тьму».

Да, дикари склонились перед могуществом ино­земцев, стали с готовностью «накладывать на разо­стланную юфтовую шкуру отпечатки пальцев в знак согласия» служить новому господину, однако не сто­ит романтизировать ситуацию. Типичная для того времени жестокость все-таки имела место в налажи­вании контактов с местным населением. Единствен­ная бесспорная заслуга Шелихова состоит в том, что он не стремился спаивать алеутов. Скорее наоборот: заинтересованный, чтобы эти земли стали частью могучей России, он задался целью нести просвеще­ние аборигенам, стараясь быстрее адаптировать их к новым культурным реалиям.

Шелихов закончил строительство крепости, за­тем, вытащив суда на берег и также окружив их ва­лом, разделил всех работных на два отряда: пока один занимался добычей продовольствия на зиму, второй охранял крепость. Несмотря на то что в за­ложниках были дети, он опасался нападения. Охот­ничьим и рыбацким командам приходилось передвигаться большими группами, потому и добыча была скудной. Как следствие уже к декабрю началась цин­га. Всячески скрывая, что половина поселенцев тя­жело больны, Шелихов регулярно посылал партии к ближайшим племенам конягов, которые вел либо сам, либо кто-то из опытных товарищей. Это была и демонстрация силы и попытка установить отноше­ния. Сначала торговые — меняли котлы, ткани и бисер (но не железо и не водку) на меха и продукты, а затем и союзнические — предлагали свою защиту от врагов. На острове многие племена воевали друг с другом. Благодаря такой политике к весне 1785 г. едва ли не все окрестное население смирилось со своим подчиненным положением, а поэтому уже на северную сторону острова была направлена партия с целью исследования местности и расширения торговли. Поход удался. Были заключены новые союзы, а в северной бухте было заложено Карлукское посе­ление. Летом на байдарках русские прошли до Кенайского залива и составили карту тех мест.

Зима обошлась без столкновений. К весне 1786 г. количество аманатов приблизилось к четырем сот­ням. Многие работные завели себе жен. Население русской колонии перевалило за 700 человек.

Наталье Алексеевне пришлось пережить дли­тельный период налаживания дружеских отноше­ний с местными жителями. Находясь вместе с мужем и двумя детьми на о. Кадьяк в течение почти двух лет, она развернула энергичную деятельность по сближению с аборигенами. Так, например, она была крестной матерью алеутской женщины, жены Васи­лия Меркульева, передовщика. Кроме того, она ле­чила алеутов подручными средствами и сама с инте­ресом изучала их быт и традиции. Как женщину ее интересовали и рецепты снадобий, и хитрости кух­ни, и тонкости местного «этикета».

Вскоре в Трехсвятительской гавани открылась школа, в которой двадцать пять алеутских мальчи­ков стали обучаться русскому языку и другим наукам. Сам Шелихов уделял большое внимание распространению христианства среди туземцев. В первую очередь это относилось к детям-аманатам, он с удо­вольствием отмечал «склонность коняг к учению». Чтобы накормить всех, артельные котлы сутками не снимали с огня и не раз они прогорали. Вскоре за­кончились мука, крупы и соль. Хлеб не родился. Из овощей росли только репа и редька, но козы чувство­вали себя хорошо. На острове Наталья Алексеевна помогала также в распределении среди работных людей продуктов в долг.

Осенью с Уналашки пришло известие о судьбе пропавшего «Св. Михаила». Из-за нерадивости капи­тана он потерял оба якоря и был выброшен на бе­рег. Теперь ему предстояла серьезная починка.

Наладив быт в поселениях и оставив распоряже­ния управляющим, Шелихов решил отправиться вобратный путь. Перед отъездом он позаботился и о том, чтоб на островах Семида, Афогнак и в Кенайском заливе были заложены крепости.

ОПЕРАЦИЯ ПО ВОЗВРАЩЕНИЮ ДОМОЙ...

5 мая 1786 года «Три Святителя» с экипажем из двенадцати человек, сорока пассажирами, детьми-аманатами и грузом мехов вышел в море. ...Но одно­го пассажира на борту не досчитались. За полтора месяца до отплытия Михаил Григорьевич Шелихов семи лет, был похоронен на кладбище Трехсвятительской гавани. С тяжелым сердцем покидала эти земли Наталья Алексеевна, но было и предчувствие радости, ведь они возвращались домой. 28 июня га­лиот встал на Петропавловском рейде. Хлеба на Кам­чатке, как всегда, не хватало, а цены на меха упали. Тем не менее Шелихову удалось выгодно перепродать товар перекупщикам, которые направили груз в Мокао и Кантон. А сам с Натальей Алексеевной и пятнадцатью детьми из числа аманатов с Кадьяка он направился в сторону Охотска. Этих мальчиков Шелихов намеревался определить на обучение в Иркутске. Хотя это дело обещало обойтись не деше­во, купец дальновидно полагал, что оно с лихвой окупится и принесет пользу его делу.

Вскоре пассажиры сошли на берег в Охотске, преодолев прибойную волну на шлюпках. Операция была проведена с особой осторожностью, дабы избе­жать встречи с начальником охотского порта Иваном Гавриловичем Кохом. Этот Кох был всем известен как страшный мздоимец, а такая слава на просторах ко всему привыкшей Сибири свидетельствовала о мно­гом. Сам же о себе он говаривал так: «На небе Бох, а в Охотске — Кох». Вот только как на старуху бывает проруха, так и на Коха... нашелся добрый молодец, — обвели его вокруг пальца. Прискакав на берег для встречи груза мехов, Кох был встречен широкими улыбками и заверениями купца, что товара нет. Ше­лихов не обманывал, просто он подсуетился и своев­ременно обеспечил тылы — весь пушнинный запас был уже на пути в Китай.

В Якутске Шелиховы провели лишь день и двину­лись далее по льду Лены на юг. В своем докладе гене­рал-губернатору Григорий Иванович писал, что в пути пришлось ему и жене претерпеть «несказанные трудности и опасности». Это были и ночевки прямо на сне­гу при сорокаградусных морозах, и жестокие вьюги, и опасность стать жертвой ватаги разбойников, ведь в кожаной суме они везли наличные деньги, причем немалые. Прибыв в Иркутск, Наталья Алексеевна тут же взялась за хозяйство и устройство алеутских детей, а Григорий Иванович, проверив счета своего приказ­чика, сел писать пространные и обстоятельные отче­ты иркутскому и колыванскому генерал-губернатору. Целью его было обозначить приоритет компании и добиться права монопольной эксплуатации американ­ских земель. Кроме того, Шелихов стремился поста­вить компанию под формальное руководство иркут­ского генерал-губернаторства, «дабы ниоткуда, а паче от правительств, устроенных в Охотской области и в Камчатке, не последовало помешательств». Он также настаивал на отправке двух священников и диакона, обязуясь содержать их за свой счет. Просил послать в Америку мастеровых и военных, до ста человек, ну и денег, конечно. Губернатор отправил рапорт в Санкт-Петербург. Бумаги прибыли туда в конце мая, почти одновременно с самим Шелиховым.

Ознакомившись с докладами, государыня изво­лила пожаловать Г.И. Шелихова и его компаньона И.Л. Голикова почетными шпагами, золотыми меда­лями и именными грамотами, но в остальном отка­зала, мотивируя это войной с Турцией. Однако в личном архиве императрицы сохранились записи, из которых становится очевидно, что Екатерина II не доверяла купцам и всерьез опасалась повторения в русском варианте событий, аналогичных войне США за независимость.

Надо сказать, что Шелихов показал себя дально­видным человеком, когда претендовал получить мо­нополию на пушной промысел. Он рассказывал о де­тенышах тюленей, умирающих из-за того, что охот­ники истребили всех маток, о том, что на некоторых островах не осталось вообще морских выдр, — сло­вом, он обещал действовать по-другому: как человек, заинтересованный в постоянном промысле, а не в единовременном обороте. Одновременно он и его супруга посылают два прошения, одно — в синод о предоставлении священников для «обращения ино­родцев в веру православную и их духовного возрождения», второе — об отправлении каторжников для колонизации малозаселенных русских земель в Аме­рике. Шелихов обещал на свои деньги построить ко­рабли для переправки этих людей, гарантировал их полное довольствие, а также намеревался взять с со­бой партию домашних животных для разведения, — что свидетельствовало о далекоидущих планах осно­вателей первой Российско-Американской компании.

ДЕЛОВАЯ ЖЕНЩИНА ВХОДИТ ВО ВКУС И УЧИТСЯ ОТРАЖАТЬ УДАРЫ

Пребывание в столице не прошло для Натальи Алексеевны даром, она многое повидала, многому научилась, круг знакомств Шелиховых пополнился «немаловажными персонами». По возвращении из Петербурга Шелиховы построили в самом богатом и почетном месте Иркутска — приходе Тихвинской церкви — большой деревянный дом, где Наталья Алексеевна стала полноправной хозяйкой. Все это демонстрировало местному обществу успехи компа­ний мужа и укрепляло положение Натальи Алексе­евны в среде купечества и дворянства. Так что со­всем не зря многие исследователи деятельности Г.И. Шелихова отмечали, что Наталья Алексеевна стала не только надежной спутницей в его странстви­ях, но и деятельной помощницей в делах. Во время многочисленных отъездов Шелихова в Охотск, где он руководил на месте снаряжением торгово-промысловых экспедиций, строительством судов и дру­гими делами, все текущие вопросы, связанные с хо­зяйством, взаимоотношениями с разными деловы­ми партнерами мужа в Иркутске ложились на плечи Натальи Алексеевны. Лишь письма особо важных персон она пересылала Григорию, по остальным вопросам принимала решения сама. Известно, что она не раз проводила деловые переговоры о торго­вых операциях от имени своего супруга. Наталья Алексеевна поддерживала тесные отношения с ге­нерал-губернатором и частенько имела честь бывать в гостях у госпожи губернаторши. Хотя тот и про­слыл строгим начальником, но с Шелиховыми у Ивана Андреевича Пиля сложились добрые отноше­ния и он вскоре стал лоббировать интересы их ком­пании. В частности, информацию о том, что усер­дие компании Голикова — Шелихова может заслужи­вать высочайшего внимания «особенно в деле снабжения Камчатки и Охотска всякого р.ода при­пасом и по части расширения торговли с Кита­ем», — он старательно доводил до императрицы Екатерины II.

Путешествие к берегам Аляски стало, пожалуй, центральным событием в жизни Натальи Алексеев­ны. Она понимала, что создание постоянных рус­ских поселений на Алеутских островах и на побере­жье Северной Америки, закрепление этих земель, получивших наименование Русской Америки, за Рос­сией, — все, что стало заветной мечтой мужа и по­буждало его к активной деятельности, — это теперь и ее кровное дело. Примером тому может служить хотя бы ее отношение к вывезенным с Кадьяка де­тям. Даже находясь вместе с мужем в Петербурге, она активно интересовалась их жизнью в Иркутске и, когда получила ответ от приказчика: «Алеуты при­везены в последних числах августа. Живут здоровы, мальчики учатся очень изрядно и кажется, что с ве­ликим понятием. Я раз видел их приглашенных на балу Михаила Михайловича и оне делали собранию удовольствие по своим обычаям производить при вокальной музыке свой танец», — наверное, была несказанно рада. И сама она в письме мужу в 1789 году тоже не забывает упомянуть о подопечных: «Дети пишут прилежно и учитель их радуется ...Фетка с Евришкой играют на флейтах хорошо, а трое — Епишка, Атаку и Петрушка на скрипицах изрядно... Андрюшка тупо на басу учится и учитель уже ево драл два раза...» — Как следует из письма, супруги очень следили за туземными ребятишками, старались быть в курсе всех дел, коль знали их даже по именам. Кста­ти, сама Наталья Алексеевна была многодетной ма­терью (разумеется, по понятиям нашего времени, для ее же современниц это было делом привычным), так что забота о собственных детях тоже составля­ла важную часть ее жизни. За двадцать лет замуже­ства она родила десятерых детей, и, разумеется, смерть четверых из них в младенческом возрасте и позднее утрата уже замужней двадцатидвухлетней дочери Анны (кстати, жены знаменитого Николая Резанова — главного героя нашумевшей постановки «Ленкома» «Юнона» и «Авось») — безусловно, оста­вили тяжелый след в ее душе. При жизни мужа На­талья Алексеевна пользовалась особым уважением со стороны служащих компании, да и не только их. Они называли ее не иначе как «матушка». Кстати, так ее называл и столь влиятельный человек, как Н.Н. Демидов. Историки А.Ю. Петров и Л.М. Тро­ицкая высказали мнение, что эта незаурядная жен­щина весьма успешно компенсировала недостаток образованности такими качествами, как решитель­ность и жесткость в отношении с подчиненными, женским обаянием, умением убеждать тех людей, от которых зависело благосостояние ее семьи. Ее с оди­наковым вниманием выслушивали все, начиная от служащих компании и кончая высшими правительственными чиновниками, даже сам император Па­вел. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы считать ее одной из самых знаменитых женщин сво­его времени. Но в историю она вошла еще и как мать, воспитавшая дочерей, чьи мужья стали ключевыми фигурами в истории Русской Америки».

ПРОБЛЕМЫ РОССИЙСКОГО КОЛУМБА

А над головой Григория Ивановича тем време­нем начали сгущаться тучи. Нашелся и формальный повод — донос Биллингса, главы казенной экспеди­ции в 1789—1790 годах о его якобы жестоком обращении с аборигенами.

«Как все за Шелихова старались для доставления ему монополии: он всех закупил и, буде таким же образом открытия свои продолжать станет, то при­везут его в оковах», — грозно заметила государыня в ответ на донесение Биллингса. О «неблаговидных» поступках Шелихова были извещены Адмиралтейств-коллегия, Правительствующий сенат и гене­рал-губернатор Иркутский и Колыванский И.А. Пиль, который всегда защищал именитого рыльского граж­данина. Чиновник был кровно заинтересован в рас­ширении российских пределов на восток, ведь это увеличивало также область его юрисдикции и, соот­ветственно, доходы. Ну а кабинет-секретарь ее им­ператорского величества Г.Р. Державин, известный своею честностью и принципиальностью, поддер­живал Шелихова с самого основания компании, видя в нем истинного гражданина. В общем, союзники у Шелиховых были тоже не робкого десятка. Иркутс­кие ли власти или столичные покровители встали на его защиту, но дело не получило развития. Не сто­ит сбрасывать со счетов и тот факт, что Григорий Иванович стал уже в некотором смысле фигурой культовой. Весной 1791 году петербургский издатель Василий Сопиков выпустил книгу «Российского куп­ца Григория Шелихова странствование в 1783 году», которая мгновенно стала бестселлером, так что потребовалось дополнительное издание. Были сдела­ны английский и немецкий переводы. Державин назвал Шелихова «Колумбом Российским» и посвя­тил ему стих. Книгу со вниманием прочитала императрица. Что делать? Не сажать же в острог россий­ского Колумба?

Конечно же эта история не прошла бесследно и для самого Шелихова и для его неугомонной спут­ницы. Но дела не терпели отлагательств, и в Иркут­ске Шелиховы продолжали активно брать огромные кредиты, строить новые суда, контролировать скуп­ку мехов в обмен на китайские товары из Макао. А уже 31 декабря 1793 года по высочайшему указу Шелихов получил разрешение вывезти для работ на новой корабельной верфи у мыса Св. Ильи мастеро­вых и для заведения хлебопашества в подходящих местах американского побережья и на Курилах до десяти семей. Кроме того, императрица повелела, чтобы время от времени ей доносили о деятельнос­ти компании. Высочайшая воля была исполнена уже к концу 1794 года. Священноархимандрит Иоасаф с братиею и тридцать семей ступили на незнакомый берег, позднее туда же были направлены несколько групп промысловиков.

Григорий Иванович мечтал построить новый колониальный центр и назвать его Славороссия: «за­вести селение сколь можно со вкусом», чтобы «оно за город в самом своем начале ответствовать могло, а не за деревню» и чтобы иноземцы не думали, «что и в Америке также гнусно живут русские, как и в Охотске при воином воздухе и недостатке всего нуж­ного».

Год тот был для Григория Ивановича особо бла­гоприятным, его дела пошли в гору, несмотря на происки конкурентов: полуостров Аляска был осмот­рен и найден удобный проход в Бристольский залив, в Кенайском заливе артельные работники наладили не только промысел, но и активную торговлю, в Чугацком заливе также заработала артель. В 1794 году здесь было построено три судна: фрегаты «Феникс», «Пегас» и «Олег» (всего Шелихов построил 11 су­дов). На острове Монтагю, на Мысе Св. Ильи были возведены крепости. На Кадьяке открыта школа, где американские мальчишки учились читать по-русски, писать, считать и осваивать навигацию. Исследова­ны заливы Якутат и Льтуа, во многих местах по ини­циативе Шелихова зарыты в землю медные доски с надписью «Земля российского владения». К маю 1795 года духовная миссия окрестила более 6000 ме­стных жителей. На Кадьяке проводились опыты по хлебопашеству и овощеводству. Штурманами компа­нии Шелихова были проведены исследования в се­верной части Тихого океана и составлено несколь­ко карт. Летом 1794 года Шелихов образовал Северо-американскую компанию с центром на островах Прибылова.

СЕМЬЯ ПРИРАСТАЕТ НОВЫМИ ЧЛЕНАМИ

В начале следующего года в семье Шелиховых произошло знаменательное событие: 24 января 1795 года состоялось венчание четырнадцатилетней дочери Анны с тридцатилетним Николаем Петровичем Резановым, сыном председателя Иркутского совестного суда. Это человек сделал очень удачную карьеру: с детства он был записан в лейб-гвардии Измайловский полк, а в возрасте 20 лет произведен в чин капитана армии. Через несколько лет перешел на гражданскую службу, служил в Петербургской ка­зенной палате, в Военной коллегии, в Адмиралтейств-коллегии, дослужившись до чина подполков­ника, а затем перешел в ведомство Кабинета Ея Императорского Величества иод начало Гаврилы Романовича Державина. От этого ведомства в янва­ре 1794 года он и был послан «с имянными депеша­ми» к иркутскому генерал-губернатору. Там он встретил Анну, там же произошли сватовство и помолв­ка. Брак этот, вероятно, сложился по любви: столичный красавец с прекрасным образованием и светскими манерами просто не мог не поразить сер­дце юной романтической провинциалки Аннушки, которая обладала всеми задатками, чтобы со време­нем превратиться в изысканно красивую женщину. Но очевиден был и обоюдовыгодный расчет: не очень богатый жених становился фактически совладельцем огромного капитала, а невеста из купечес­кой семьи и дети от этого брака получали родовой герб и все привилегии титулованного дворянства. Вначале Наталья Алексеевна не очень была склон­на доверять деловым качествам зятя. Однако вско­ре ей пришлось изменить свое мнение о Резанове. Он и другой ее зять, купец Михаил Матвеевич Булдаков, оказались рядом с ней в самые трудные в ее жизни минуты.

УДАР ЗА УДАРОМ

Наталья Алексеевна была баснословно богата, независима, красива, умна, любима, — за все это рано или поздно надо платить, ибо люди не прощают дру­гим подобных преимуществ.

Беда пришла неожиданно. Через полгода после бракосочетания дочери, 20 июля 1795 года, в возрас­те сорока восьми лет скоропостижно скончался Гри­горий Иванович — ее главная в жизни опора. Официальная версия — «простудная горячка», но, возможно, и то, что с ним случился инфаркт, — сказалось напря­жение последних лет, и сердце не выдержало. Кста­ти, тайна смерти этого крепкого и сильного челове­ка до сих пор считается неразгаданной и продолжа­ет волновать многих исследователей.

Не стало Шелихова, и конкуренты сразу же пус­тили слух, что он покончил жизнь самоубийством. Затем по городу пошел слух еще более чудовищный — что в его смерти повинна супруга, которая будто бы отравила своего мужа. В распространении всех этих грязных сплетен принимали участие купцы И.Л. Го­ликов, П.С. Лебедев-Ласточкин и Н.П. Мыльников с сыновьями Дмитрием, Яковом и Михаилом. Все в недавнем прошлом — соратники ее мужа. Она любез­но принимала их в своем доме... Неужели они были способны на такое?!! Увы...

Да, они задумали ее сломать. Но — не на ту напа­ли! Она прекрасно могла за себя постоять.

Рассказ о судьбе этой яркой женщины я начала с того драматического момента в ее жизни, когда она оказалась у черты, которую ей так или иначе надо было переступить. За ее пределами — совсем другая жизнь, но — какая? Уйти на покой, жить воспомина­ниями и нянчить внучат, либо, закусив удила, идти на пролом и доказать всем, что она — хозяйка ком­пании, и все, что происходит в Русской Америке, — ее забота. Наталья Алексеевна выбрала второе: Бог им судья, этим негодяям и клеветникам, а она обяза­на довести дело мужа до конца.

И пусть они делают из нее «сибирскую леди Мак­бет», — это всего лишь испытание, ниспосланное ей свыше, страшное, горькое, но испытание, — и ей надо выстоять!

Ей было очень тяжело, тем более что неясные обстоятельства смерти столь богатого и знаменито­го человека множили в Иркутске разнообразнейшие толки — одни невероятнее других. Декабрист барон В.И. Штейнгейль, чье детство прошло на Камчатке, пересказывает в своих мемуарах эти слухи, извест­ные ему со слов Е.И. Деларова — одного из ближай­ших сотрудников Шелихова. Согласно его версии, Наталья Алексеевна вступила в связь с неким чинов­ником в Охотске, когда муж был на Аляске и, стра­шась разоблачения, решила избавиться от мужа. Войдя в сговор с его братом Василием, она задумала отравить супруга. Однако Григорий Иванович «все искусно разыскал, обличил их обоих, жену и брата, чрез своих рабочих публично наказал». Василия он будто бы высек, а жену даже хотел «предать уголов­ному суду и настоять, чтобы ее высекли кнутом». Однако сотрудники убедили его замять дело и «по­щадить свое имя». Скандала удалось избежать. «Может быть, — завершает свой рассказ В.И. Штейнгейль, — сие происшествие, которое не могло ук­рыться от иркутской публики, было причиною, что внезапная смерть Шелихова... была многими приписываема искусству жены его, которая потом, озна­меновав себя распутством, кончила жизнь несчаст­ным образом, будучи доведена до крайности одним своим обожателем» [Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Т. 1. Иркутск, 1985. С. 73]. В этом рассказе имеется ряд явных неточностей. Так, Наталья Алек­сеевна якобы сошлась со своим любовником во вре­мя пребывания мужа в Америке, когда сама находилась при этом в Охотске, а между тем известно, что супруги Шелиховы совершили путешествие на Ка­дьяк вдвоем.

Официальной же версии смерти соответствует мнение дочери одного из ближайших сотрудников компании, курского купца А.Е. Полевого: «Не столько богатства, сколько славы жаждала его огнен­ная душа, и препятствия в жизни как будто не суще­ствовали для него: он все преодолевал своею непрек­лонною, железною волею, и окружавшие недаром называли его «пламя плящее». Зато это пламя и со­жгло его преждевременно» [Авдеева-Полевая Е.А. Записки и замечания о Сибири//Записки иркутс­ких жителей. Иркутск, 1990]. «Пламя плящее» дей­ствительно могло сжечь своего носителя. Вряд ли стало случайным совпадением то, что спустя всего несколько дней, 28 июля, вслед за отцом умирает и его одиннадцатимесячная дочь Елизавета. Вполне возможно, что обоих унесла одна и та же хворь.

Григорий Иванович был погребен в Иркутске напротив церковного алтаря в Знаменском женском монастыре, и его вдова сделала большие денежные пожертвования на сооружение каменной ограды вокруг монастыря и на его внутреннее украшение. На могиле Г.И. Шелихова в 1800 году ею же был ус­тановлен привезенный из Екатеринбурга мраморный памятник стоимостью в значительную для тех времен сумму 11 760 руб. На нем — бронзовый баре­льеф с изображением покойного и обширная над­пись о его заслугах перед Россией.

Некоторые из этих заслуг получили завершение уже после смерти самого Шелихова стараниями Натальи Алексеевны, которая проявила поистине бойцовские качества, когда решался вопрос о буду­щем созданной им компании. «Я по смерти его ос­тавшись по воле его правительницей всех его дел, старалась одна через два года при многих и по боль­шей части горестных затруднениях... твердо дер­жать все пружины компанейского прежнего произ­водства, следуя во всем его планам», — писала вдова.

ОНА ГОТОВА ИДТИ ДО КОНЦА...

Итак, она мужественно вступила в борьбу с кон­курентами. Какие козыри были у нее на руках? Во-первых, прошение на имя императрицы, которое отправил сам Шелихов меньше чем за месяц до смер­ти. В нем он просил об оказании покровительства жене и детям и об утверждении жены наследницей в руководстве принадлежащей ему компании и во всех других делах, связанных с его торгово-промысловой деятельностью. Во-вторых, было его завеща­ние, написанное перед самой кончиной рукой доче­ри Анны якобы с его слов, но многим конкурентам оно казалось сомнительным.

Наталья Алексеевна направила прошение в Ир­кутское наместническое правление, в котором утверждала, что способна управлять делами мужа, из­вестными ей благодаря долговременной ее «с покой­ным в супружестве жизни, сколько и по наставлени­ям его во время болезни». На основании ее проше­ний Иркутский городовой магистрат в указе от 6 сентября 1795 года подтверждал слова вдовы, а по­тому Иркутской городской думе предписывалось из­вестить наместническое правление, казенную пала­ту, а также Якутского и Охотского комендантов о законности, по мнению Иркутского городового магистрата, управления всеми делами мужа Наталь­ей Алексеевной Шелиховой.

Это была победа, но не окончательная. У казен­ной палаты возникли сомнения, насколько можно доверять женщине. Чиновничье недоверие подхле­стывалось многочисленными прошениями купцов, имевших личные дела с Григорием Ивановичем Шелиховым и желавших решить финансовые воп­росы в свою пользу. Одновременно с этим Коммерц- коллегия указывала на отсутствие письменного заве­щания Григория Ивановича и на неясные обстоятель­ства, связанные с его болезнью и скоропостижной кончиной. Однако в столь сложной и опасной для нее ситуации Наталья Алексеевна проявила незаурядные настойчивость и выдержку. Она подала проше­ние Екатерине II, в котором просила предоставить ей все права по управлению делами усопшего мужа. К прошению прилагалось то завещание Григория Ивановича, которое якобы было продиктовано им и записано дочерью Анной. Это прошение Наталья Алексеевна через Н.Н. Демидова передала сначала фавориту Екатерины II графу П.А. Зубову, а тот уже представил его императрице. Любопытно, что Наталья Алексеевна, зная об интересе самого Зубова к делам на американском континенте, направила пись­мо и лично ему. В нем вдова Шелихова взяла на себя смелость напомнить ему, что настала самая пора ус­тановить границу с британскими пионерами, так как если упустить момент, то они смогут выдворить русских бесцеремонно с освоенных ими земель. В ка­честве аргументации она напомнила ему об англий­ской экспедиции, о которой сообщали газеты в 1793 году. Эта экспедиция побывала в заливах Кинай, Чугач и Якутат, где она столкнулась с охотничьими партиями Северо-Американской компании. Коман­ды их кораблей выспрашивали, что считают русские здесь своим. Услышав ответ, что русские считают своим все, вплоть до залива Литуйа с 1741 года, ког­да побывал там капитан Чириков, они стали возра­жать, говоря, будто эти земли были открыты капи­таном Куком. Далее она сообщает своему адресату, что пять или шесть кораблей под британским фла­гом прибудут в залив Кинай через два года для заня­тия побережья. Н.А. Шелихова считает, что если не помешать их намерениям, то можно и потерять рус­ский приоритет на эти земли. Далее она пишет, что такая информация получена ею от местного управ­ляющего А.А. Баранова, который также просит от правительства разрешения занять континенталь­ный берег в районе залива Литуйа вплоть до того места, где высадился в Америке капитан Чириков. Она сообщает также, что управляющий просит раз­решения на закапывание секретных медных плас­тин, которыми компанию снабдило правительство. Эти пластины были посланы в Сибирь, чтобы их тайно зарывали на вновь открытых землях в Сиби­ри и на американском побережье. На пластинах было написано: «Земля, принадлежащая России». Она также послала пять секретных планов, на которых обозначены места, где были зарыты такие плас­тины в разное время. К слову сказать, аналогичные медные пластины зарывал Афанасий Швецов в 1804—1808 годах даже в Калифорнии.

Историки отмечают, что в сохранении богатства семьи Шелиховых в сложной обстановке, создав­шейся из-за скоропостижной смерти Григория Ива­новича, в воплощении в жизнь его мечты о созда­нии на Тихоокеанском Севере монопольной торгово-промысловой компании под государственной опекой, — немалая заслуга именно Натальи Алексе­евны, которая сама или с подсказки доверенных лиц могла убедительно преподносить в коммерческих де­лах свою версию событий, составлять обстоятель­ные, но понятные и легко читаемые прошения, де­ловые записки и справки, которые не шли ни в ка­кое сравнение с подобными бумагами ее деловых конкурентов.

Но пока суд да дело, уже в первый год после смер­ти мужа Наталья Алексеевна Шелихова проявляет себя как мыслящий в государственных масштабах предприниматель. Ей сразу же пришлось вникать в дела поселенцев, кораблестроителей и миссии. Так, 6 августа 1795 года в Охотск пришел фрегат «Фе­никс», принадлежавший компании. На нем для На­тальи Алексеевны были доставлены с Аляски отче­ты от местного управляющего компанией Баранова. Тем же кораблем был доставлен и небольшой желез­ный брусок, которому Наталья Алексеевна очень порадовалась. Это означало, что на американском континенте были найдены залежи железных руд и уже осуществлена первая плавка. Управляющий А.А. Баранов просил ее в письме послать ему опыт­ных литейщиков. Кроме того он сообщал, что ему удалось укрепить там русскую власть. После кончи­ны Шелихова многие его управляющие и приказчики выразили желание продолжить службу в компа­нии под началом вдовы. Большинство служащих признали Наталью Алексеевну законной наследни­цей всего состояния покойного мужа, несмотря на неясности, в завещании и обстоятельства смерти самого Г.И. Шелихова.

Н.Н. Демидов, в свою очередь, посоветовал ей опираться в делах на зятя Н.П. Резанова и не впуты­ваться в личные споры с купцами, имевшими денеж­ные претензии к мужу. Однако ближе Наталье Алексеевне был другой зять — великоустюжский купец Михаил Матвеевич Булдаков, один из богатейших и известнейших перекупщиков пушнины, который впоследствии стал член-корреспондентом Российской академии наук. Он был способным организатором, участвовал в подготовке нескольких кругосветных пла­ваний, в том числе первой русской кругосветной экс­педиции И.Ф. Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского. Вполне возможно, что коммерческий опыт М.М. Булдакова очень помог Наталье Алексеевне в первые годы после кончины мужа в упорядочении дел ком­пании и завоевании прочных позиций во вновь учрежденной Российско-Американской компании, где именно М.М. Булдаков был более двадцати лет од­ним из главных директоров. Впрочем, зятья Ната­льи Алексеевны ладили между собой. Историки счи­тают, что Резанов доверял Булдакову как себе, по­скольку на его попечении оставил своих детей (жена Анна к тому времени скончалась), когда в 1803 году отправился в кругосветное плавание.

После смерти Екатерины II, которая не жалова­ла идею создания монопольной торговой компании на Тихоокеанском Севере, на престол взошел Павел I. Вероятнее всего, Резанов, который имел прочные связи при дворе, сумел убедить молодого императора в целесообразности такого образова­ния, как Российско-Американская компания. К тому же из Лондона пришло уведомление, что Англия не собирается соперничать с Россией из-за ее промыс­ловых районов. Итогом стараний семейного клана стал выход 8 июля 1799 года указа Павла I о созда­нии под его Императорского Величества покрови­тельством Российско-Американской компании, а в конце того же года Н.П. Резанов стал руководите­лем и доверенным лицом РАК при дворе в Петербур­ге. В качестве ключевой фигуры компании, Николай Петрович горой стоял за интересы тещи. А перед тем именно он добился возведения «вдовы и детей гражданина Шелихова за заслуги мужа и отца их в дворянское достоинство с предоставлением им пра­ва вести торговлю». Н.А. Шелихова приняла самое активное участие в разработке новых документов компании, опираясь как на опыт своего путеше­ствия, так и на знания, полученные от мужа.

После образования РАК российское влияние на западном побережье Северной Америки укрепилось и распространилось на ранее неизведанные районы. Появились российские поселения на побережье и во внутренних районах Аляски, продолжилось ак­тивное освоение этой вновь присоединенной части Российской империи. Теперь Российско-Американ­ская компания более полно соответствовала запро­сам времени: она сочетала функции как торговые, так и колониального управления. Таким образом, она стала итогом усилий русских первопроходцев, мореплавателей и промышленников — строителей Российской империи на Тихоокеанском Севере и воплощением мечты Колумба Российского Григория Шелихова и его неукротимой жены, которая, по его же словам, «везде со мною следовать и все терпеть трудности похотела».

Однако многих, быть может, способно смутить резкое высказывание В.И. Штейнгейля о последних днях этой женщины, которая будто бы, «ознамено­вав себя распутством, кончила жизнь несчастным образом». У Шелиховых было очень много врагов, еще больше недоброжелателей и завистников, а круг преданных друзей ограничен, пусть даже такими гром­кими именами, как Н. Демидов. Н. Резанов, М. Булда­ков, А. Баранов. А его амбициозная и целеустремлен­ная жена перешла дорогу многим, когда вступила в жесткую мужскую игру на очень большие деньги, помноженные на государственные геополитические интересы. Она хотела после смерти мужа стать гла­вой укрупненной и преобразованной компании, в нашем понимании — олигархом в юбке, но этого ей просто не позволили сделать. Быть может, всего лишь потому, что она была женщиной, но скорее по какой-то другой причине.

Да, она вела не всегда честную игру со своими пайщиками, — ну так и они с ней не шибко церемо­нились. Да, за ней тянулся шлейф домыслов и слу­хов. Но и в наши дни медики не всегда правильно ставят диагноз, а в те времена причина смерти тем более могла быть не установлена — будь то послед­ствия простуды или стресса. Что же касается ее лич­ной жизни, так ведь она жила в XVIII веке уже сво­бодных нравов и, оставшись в тридцать три года вдовой, могла дать волю чувствам, если они у нее еще оставались. Не стоит гадать... Но факт, что до конца жизни ей так и не удалось обелить свое имя, хотя она, похоже, в этом и не нуждалась, — Бог, он и так все видит...

И если ей не удалось полностью возглавить РАК, то она все же сохранила позиции за семейным кла­ном, продолжая фактически управлять компанией. Можно сказать, что Наталья Шелихова вошла в нашу историю и как путешественница, и как соучастница строительства Российской империи на Тихоокеанс­ком Севере, и как первая в нашей истории, говоря современным языком, бизнес-вумен.

Наталья Алексеевна умерла в 1810 году в возрас­те всего 48 лет и была похоронена в Москве на клад­бище Донского монастыря.