Все пространство мира под крылом самолета Амелии Эрхарт

В начале XX века авиация все больше входила в моду. Публика в Старом и Новом Свете жаждала сенсаций... И дождалась. Амелия Эрхарт (1897—1937?) — стала пер­вой женщиной, перелетевшей в одиночку через Атланти­ку и единственной, кто сделал это дважды, причем побив рекорд скорости. Но этого ей было мало. Она пошла на новый рекорд — перелет вокруг Земли по линии экватора. Однако он стал для нее роковым... Тайна гибели героичес­кой американской летчицы остается неразгаданной до сих пор.

Амелия Эрхарт скучала в своем бостонском доме, куда она после окончательного разрыва родителей переселилась вместе с матерью и сестрой. Стояло лето 1927 года.

«Время несется, 24 июля мне уже тридцать... Никогда не думала, что окажусь в таком болоте», — подобные мысли явно не раз посещали ее светлую голову, когда она начинала задумываться о смысле собственной жизни и о том, что теперь вот вынуж­дена работать служащей по социальному страхова­нию. Быть может, ее переживания наконец-то попа­ли, как говорится, Богу в уши, но однажды тишину дома разорвал телефонный звонок:

— Алло, мисс Эрхарт? С вами говорит издатель Джордж Палмер Путнэм, — раздался в трубке при­ятный баритон. — У меня есть для вас сенсационное предложение...

Незнакомый голос в трубке ее действительно не обманул... В общем, уже через неделю Амелия сиде­ла в нью-йоркском кабинете крупнейшего американ­ского издателя Джорджа Путнэма, и он, респекта­бельный мужчина средних лет «с заученным нью-йоркским обаянием», как отметит впоследствии сама Эрхарт, сделал ей предложение... стать первой женщиной, которая перелетит Атлантический оке­ан! Она ожидала всего, что угодно, только не этого: сообщение Путнэма действительно оказалось более чем сенсационным.

Джордж Путнэм из знаменитого издательского дома «G.P. Putnam's Sons» ловко расставил ловушки. Для начала он подсунул амбициозной Амелии, кото­рая уже несколько месяцев страдала от осознания собственной невостребованности, статью из «Бос­тон Глоуб», в которой ее назвали «лучшим пилотом-женщиной США». Надо сказать, что журналист, бравший у нее интервью, наградил девушку столь высоким званием скорее для красного словца (дело, мягко говоря, обстояло далеко не так), но сама Аме­лия в это свято поверила.

— Как видите, мисс Эрхарт, никому другому я бы не рискнул сделать такое предложение, — «вербовщик» откинулся на спинку кресла, которое прекрас­но гармонировало с остальным интерьером его роскошного стильного кабинета, и с выражением по­смотрел ей в глаза. — Дело в том, что на днях на нас вышла наша соотечественница, аристократка, прожи­вающая в Лондоне, миссис Эми Гест. Она готова, так сказать, обеспечить материальную часть проекта.

Действительно, активная феминистка, энтузиа­стка женской авиации, 55-летняя госпожа Гест при­обрела трехмоторный «Фоккер F7», на котором на­меревалась сама совершить перелет через Атланти­ку. Однако ее семья категорически восстала против таких безумных планов, и тогда она обратилась к Путнэму с тем, чтобы издатель нашел подходящую кандидатуру для неслыханного рекорда. Непремен­но женщину, причем хорошенькую и фотогеничную. Гест пообещала взять на себя всю финансовую под­держку, а раскруткой будущей героини она попроси­ла заняться опытного в этом деле Путнэма. И, надо сказать, она не ошиблась — издатель в самом деле знал толк в пиаре.

Если оглянуться на несколько лет назад, то сле­дует отметить, что тема авиаперелетов была хитом Америки уже почти десяток лет. Впервые через Ат­лантический океан американцы без посадок перелетели еще в 1919 году по маршруту Нью-Йорк —Нью­фаундленд — Азорские острова — Португалия — Анг­лия. А 27 мая 1927 года — незадолго до встречи Джорджа с Амелией — мир следил уже за американ­цем Чарлзом Линдбергом, бывшим почтовым лет­чиком, который первым в истории совершил оди­ночный перелет через Атлантику по маршруту Нью- Йорк — Париж. Джордж Путнэм принял самое активное участие в создании и рекламе книги лет­чика «Дух Сен-Луиса», заработав на ней немалые деньги.

— ...Хотя, мисс Эрхарт, — продолжил плести свою паутину хитрый Путнэм, — будет одно малень­кое условие: официально именно вы будете считать­ся командиром экипажа, но миссис Гест пожелала, чтобы вместе с вами летела и нанятая ею команда из пилота и штурмана — Уилмера Штульца и Луи Гор­дона.

— Что?!! — Амелия гневно тряхнула коротко стри­женой головкой. — Вы хотите сказать, что я должна лететь в качестве... багажа?! Это же чистой воды надувательство! — Девушка резко встала с видом оскорбленного достоинства. Она чуть было не распла­калась, но с тех пор, как она обстригла свои роскош­ные каштановые волосы, Амелия старалась не давать больше воли женским слабостям.

— Но посмотрите на вещи трезво. Условия став­лю не я, а мне. Зато я могу поручиться, что если вы их примете, то это даст вам много других шансов, мисс Эрхарт. — В словах Путнэма была своя логика. — Чтобы летать, нужны немалые деньги, не так ли? У вас они есть?

Против подобного аргумента у Амелии не было слов. Она прекрасно понимала: либо она принима­ет предложение и тогда... Либо ей придется возвра­щаться в Бостон, в свою скучную жизнь... Нет, толь­ко не это!

ПРИВИВКА ПРОТИВ СТРАХА, БРАКА И ПРОЧИХ УСЛОВНОСТЕЙ

Амелия Эрхарт появилась на свет 24 июля 1897 года в городе Атчисоне штата Канзас в богатом доме бабушки и дедушки Отисов. Здесь же через два с половиной года родилась и ее сестра — Мюриэль. Ее дед, Альфред Отис, преуспевающий судья, один из самых состоятельных граждан Канзаса, настоял на том, чтобы внучки первые годы своей жизни рос­ли в его доме, в «приличных» условиях. Дело в том, что отец девочек, Эдвин Эрхарт, жалкий адвокатишка с небольшим жалованьем, не оправдал надежд Отиса и не смог предоставить семье приличного, в его понимании, содержания. Мезальянс родителей был очевиден, и потому, быть может, Амелия из са­мого детства вынесла недоверие к институту браку.

Амелия с ранних лет возненавидела всевозмож­ные «девичьи штучки»: свои собственные первые платья, шляпки, банты, оборки, а заодно скуку и рос­кошь золотисто-бежевой гостиной Отисов и их прислугу в накрахмаленных передниках. Зато дед научил ее стрелять из охотничьего ружья, и это было понастоящему здорово. В сарае Амелия азартно охоти­лась на крыс и издавала победный клич индейцев, если удавалось подстрелить добычу. Некоторые био­графы пишут, что у Амелии рано проявились маль­чишеские интересы, что не совсем соответствует правде: она любила и принарядиться, и нацепить бабушкину шляпку, и изобразить из себя модницу. Что действительно она рано невзлюбила, так это будничную рутину, состоящую из занятий в закры­той привилегированной школе, домашних уроков, а также необходимость соблюдать правила хороше­го тона в общении с гостями. В 1908 году девочки переехали к родителям в Айову. Там Амелии понача­лу понравилось гораздо больше: все было разнооб­разнее, проще и веселее. Однажды отец взял стар­шую дочку с собой на ярмарку, где проходил городс­кой праздник. И та, которой суждено было стать великой летчицей, впервые увидела аэроплан: «Не­что металлическое, обмотанное проволокой, совер­шенно неинтересное». В общем, на первом свидании они друг другу не понравились.

Вскоре в ее жизни произошли заметные собы­тия. Ее отец стал постоянно пить, и мать его остави­ла. Забрав дочерей, она перебралась в Чикаго. Мис­сис Эрхарт, видимо, поддавшись обаянию моды на феминистские взгляды, решила начать самостоя­тельную жизнь, без мужа и опеки богатых родите­лей, так что ей теперь нередко с трудом приходи­лось сводить концы с концами. Амелия там оконча­тельно расстанется с высокомерием барышни из высшего общества, привитым ей бабушкой и дедуш­кой. В Чикаго, где она завершит свое образование, ей придется смириться с бедностью во всем, от еды до одежды, да еще с насмешками, причиной кото­рых не раз становился ее отец. Эдвин частенько при­езжал навестить дочерей и разгуливал по городу навеселе, — на него даже показывали пальцем. Все эти обстоятельства научили Амелию держаться незави­симо и уметь давать отпор. Однажды она даже изби­ла девчонку, посмевшую пренебрежительно выска­заться об ее отце.

Вскоре Амелия превратилась в высокую и строй­ную девушку с длинной темно-русой косой ниже по­яса. В общем, пришло время строить планы на буду­щее. И тут, вопреки ожиданиям родных, она твердо заявила, что замуж не хочет и не выйдет никогда. Более того: Амелия дала себе клятву никогда не за­висеть от мужчины.

Младшая сестра Мюриэль уехала после школы учиться в Канаду, а Амелия решила составить ей ком­панию. В Торонто она устроилась в военный госпи­таль сестрой милосердия. Там девушка смогла уви­деть все ужасы войны — Канада участвовала в Пер­вой мировой войне, — так что Амелии пришлось ухаживать за ранеными, оставшимися без рук, без ног, слепыми, обожженными, отравленными ядови­тыми газами. Там 17-летняя девушка твердо решила, что нашла свое призвание — медицину. Она верну­лась домой и поступила на медицинский факультет в Колумбийский университет. Однако, как оказалось, в выборе профессии она ошиблась.

Главную любовь своей жизни Амелия встретила в 1920 году. Дело было так: отец взял ее с собой на летное поле поглазеть на развлекательное воздуш­ное шоу с авиатрюками — родители тогда временно воссоединились, — и там ее сердце екнуло. Народу на представлении собралось видимо-невидимо — аэропланы в те годы как раз вошли в моду, — и она глаз не могла отвести от пируэтов маленьких само­летиков, которые стали теперь для нее чудесными управляемыми птицами. Амелия просто в них влю­билась. На следующий день мисс Эрхарт пришла на крошечный аэродром на Уилшир-бульваре, где за 10 долларов можно было совершить десятиминут­ную авиапрогулку на маленьком аэроплане с откры­той кабиной, пилотируемом летчиком Фрэнком Хоуксом. Когда самолетик медленно взмыл над Лос- Анджелесом, у Амелии от восторга перехватило дыхание. День стоял ясный, и пилот решил сделать дополнительный вираж над Тихим океаном... Это было непередаваемо, невероятно! Она будет, она должна летать сама! Но когда авиапассажирка зая­вила о своем желании Хоуксу, тот засмеялся ей в лицо. Она была оскорблена — и девушка не сдержалась, нагрубила Хоуксу. А ему хоть бы что: женщи­на — летать, ха-ха-ха!

Но упрямая Амелия на следующий же день бро­силась наводить справки о летных школах для жен­щин, — и снова все над ней посмеялись. Тем не ме­нее выяснилось, что в США существует несколько летных школ, готовящих в основном военных авиа­торов. И тут ее ждал новый сюрприз. Она оказалась вовсе не первой представительницей слабого пола, которой вздумалось тягаться с мужчинами в небе, — что очень задело самолюбие Амелии. Пока она бук­вально с пеной у рта отстаивала права женщин на обладание небом, некая Харриет Квимби еще в 1911 году стала первой среди американок облада­тельницей пилотской лицензии и к тому же поста­вила несколько рекордов: была первой женщиной, совершившей ночной полет, и первой перелетела через Ла-Манш. Второй сертифицированной летчи­цей США стала Матильда Мойсан...

Ну что ж, не вышло у Амелии стать первой и единственной, тем проще. Зато она в считанные дни сумела найти в Лос-Анджелесе летного инструкто­ра — Аниту Снук, которая тоже была из «пионерок», первой из представительниц прекрасной половины получившей диплом престижной американской шко­лы авиации Кертиса. Снук работала инструктором неподалеку от Лос-Анджелеса на взлетном поле Кин- нер Филд — небольшом аэродроме, принадлежащем Берту Киннеру, производителю маленьких бипла­нов.

Анита Снук в видавшем виды замасленном ком­бинезоне возилась с машиной, когда ей сообщили, что ее хочет видеть какая-то барышня. Летчица обтер­ла руки о кусок ветоши и вышла из ангара... «И что забыла здесь эта красотка, наверное, хочет навести справки о каком-нибудь поклоннике, не иначе», — подумала Анита, разглядывая модно одетую девуш­ку в шелках и лайковых перчатках.

Но незнакомка сразу же перешла к делу, чем еще больше удивила летчицу: она попросилась в учени­цы. Быстро взвесив обстановку, Снук назвала огром­ную по тем временам сумму — 500 долларов за 12 ча­сов учебы. У Амелии не было таких денег, но раз уж она решила, что должна летать, то, значит, и деньги не проблема — она их заработает. Она подрабатывала и в юридической конторе отца, и в телефонной компании, и в аптеке, зато в течение шести месяцев аккуратно оплачивала летные уроки. А когда к свое­му 25-летию, в 1922 году, она получила наследство — 2 тысячи долларов — то немедленно пустила их в дело: приобрела ярко-желтый одномоторный бип­лан «Киннер Аэростар». Анита ее предупреждала, что самолетик слабый, с ненадежным двигателем, плохо управляемый, — однако Амелия проявила без­рассудную настойчивость. Свое приобретение Эр­харт назвала «Канарейкой» — из-за цвета.

У Амелии Эрхарт отсутствовал страх — вот что сразу отметила Анита в своей ученице. Снук впос­ледствии писала, что это скорее нежелательное ка­чество для авиатора. Анита вспоминала первую ава­рию Амелии: во время взлета ученица не сумела дос­таточно быстро набрать высоту и нос аэроплана врезался прямо в эвкалиптовые деревья, растущие в конце взлетной полосы. К счастью, летчицы толь­ко ушиблись. Слегка оправившись, Анита Снук на­чала искать взглядом свою подопечную: та сидела посреди обломков и... пудрила носик! Заметив остолбеневший взгляд наставницы, Амелия невозмутимо пояснила: «Должны же мы прилично выглядеть, ког­да сюда сбегутся репортеры». Поразительное хлад­нокровие! Снук это потрясло. Однако репортеры действительно сбежались: в те годы самая незначи­тельная самолетная авария становилась газетной сенсацией. Амелия Эрхарт вовсе не была прилежной ученицей. По мнению Снук, она пренебрегала тео­ретической стороной подготовки пилотов, провела считанные часы в библиотеке за изучением книг по аэронавтике, полагая, что всему научится на прак­тике. Она стремилась как можно быстрее заявить о себе и уже в своем первом в жизни интервью, дан­ном летом 1922 года газете «Los Angeles Examiner», Амелия Эрхарт самоуверенно заявила, что «побьет в воздухе все мужские рекорды». На это Снук отреагировала без энтузиазма: «Эрхарт явно закручивала роман, скорее со славой, нежели с небом и самоле­тами. Лучше бы наоборот. Рекорды кружили ей го­лову». И было от чего кружиться ее голове, надо ска­зать, что в октябре 1922 года Амелия Эрхарт устано­вила рекорд высоты среди женщин, поднявшись на 4200 м. Вскоре ею попросту овладел азарт, когда этот рекорд повторила такая же фанатка, Рут Николс.

Безрассудство, упрямство и полное отсутствие страха смерти были главными чертами ее характе­ра, но такие, как она, видно, угодны Богу, коль он столько раз отводил от нее смерть. Амелию предуп­реждали, что погода нелетная: сплошной туман и нулевая видимость, но она пренебрежительно мах­нула рукой и поднялась на своей «Канарейке» на уже взятую высоту 4 200 м, а потом еще выше... Профес­сиональных навыков управления самолетом в подоб­ных условиях у нее не было. Она вошла в намерен­ный штопор, чтобы справиться с ситуацией, и лишь когда до земли оставалось менее тысячи метров, начала из штопора выходить.

16 мая 1923 года Амелия Эрхарт получила лицен­зию пилота от Международной федерации аэронав­тики. Однако обстоятельства складывались так, что ей пришлось отказаться от самого дорогого — и от неба, и от своей «Канарейки» Окончательный раз­рыв родителей и переезд в Бостон, где ее ждал скромный заработок и будничная скука, казалось, перечеркнули все то, в чем она преуспела. Она гла­дила на прощанье свою желтобокую «птичку», кото­рую купил бывший военный пилот, и не могла сдер­жать слез. Но это было еще не самое страшное. Дра­ма разыгралась буквально через несколько минут. Новый хозяин решил покататься с приятелем, но «Канарейка» словно не пожелала подчиняться незна­комому владельцу: на глазах Амелии она сначала под­нялась в воздух и, не набрав и сотни футов, рухну­ла... Разбитый самолет и два трупа — таков итог. Аме­лия рыдала, прислонившись спиной к ангару, она в тот момент, как ей казалось, увидела свою собствен­ную судьбу.

Но ничто не могло ее остановить.

ЖЕНЩИНА АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЫ

Джордж Путнэм сдержал свое обещание. 17 июня 1928 года экипаж из трех человек — Штульц, Гордон и Эрхарт — вылетели на «фоккере», который назвали «Дружба», с канадского Ньюфаундленда и через 20 часов 40 минут приземлились в Беррипорте в Английском Уэльсе. Они преодолели расстоя­ние в 3219 км. Амелия за весь путь ни разу не при­тронулась к приборам и только наблюдала за дей­ствиями пилотов. Она всю дорогу испытывала смешанные чувства: от восхищения пилотами до тихой злости на себя и обстоятельства, — она бы тоже справилась, да ей не дали.

Зато вся слава досталась именно ей. В Лондоне героев встречала ликующая толпа, но люди сканди­ровали только одно имя — «Эрхарт! Эрхарт!», Штульц и Гордон скромно стояли в стороне, на них практически никто не обращал внимания. Амелия была, как говорится, на взводе, она старалась пере­кричать всех и объяснить репортерами, что она здесь ни при чем: «Я была пассажиром, только пас­сажиром», — но ее никто не хотел слышать. Ее воз­ражения не вписывались в программу пиара. Глав­ным было только одно: американка Амелия Эрхарт — первая женщина в истории, пересекшая воды Ат­лантики. Народу было не до нюансов и подробнос­тей. Сам президент Кулидж прислал мисс Эрхарт личные поздравления. Джордж Путнэм дирижировал ситуацией. Он понимал, что с этого момента Амелия — крупный капитал. Теперь ее фотографин красовались на первых полосах всех газет страны, она давала сотни интервью. Путнэм приставил к девушке своего журналиста, и они вместе быстро написали книгу «20 часов 40 минут», в один день ставшую бестселлером. Амелия начала регулярно сотрудничать с журналом «Космополитэн», Джордж также организовал для нее поездки с лекциями по городам Америки, которые тоже оказались делом прибыльным. Отныне у Амелии нет ни секунды свободного времени: ее назначили ассистентом генерального менеджера трансконтинентальных воздушных перевозок, у нее теперь есть специальное задание — првлекать женщин-пассажирок, поскольку в те годы представительницы слабого пола боялись самолетов, и по статистике лишь 2 процента американок отваживались летать. Она организует трансамераканские авиагонки для женщин, создает организацию женщин-пилотов «99» (название по числу членов), кроме того, она много летает, рекламирует сигареты «Лаки страйк», произносит смелые речи о равенстве женщин и мужчин.

Путнэм сопровождает ее повсюду. Сначала он просто делает деньги, раскручивая свою протеже, но в конце концов Джордж Путнэм уже не в состоянии устоять перед обаянием непредсказуемой и острой на язык Амелией, в которую, похоже, влюбился всерьез. Джордж несколько раз подступал к Амелии с предложением пожениться. А что Амелия? О по-прежнему верна единственной любви своей жизни — самолетам. Нет, нельзя сказать, что она была какая-то не такая: однополая любовь не входила в сферу ее интересов — безусловно, кое-какие интриж­ки с молодыми людьми на ее счету имелись, но что­бы влюбиться... В общем, любовь обошла ее сторо­ной. Путнэм старался втолковать ей, что брак с ним — это гарантия осуществления всех ее замыслов: он вложит в нее деньги, и ее слава будет куда долго­вечнее, чем, скажем, у героинь кинематографа, ко­торыми Амелия так восхищается.

В конце концов предложение Путнэма она все-таки приняла и 7 февраля 1931 года стала официаль­но именоваться Амелией Мэри Эрхарт-Путнэм.

Изменила ли она своей юношеской клятве? И да, и нет. Ее брак нельзя было назвать «узами», посколь­ку она оставила себе свободы ровно столько, сколь­ко смогла пожелать. Судя по ее дневникам и письмам, она сама точно не знала, почему приняла пред­ложения Джорджа, — пожалуй, он нравился ей. К тому же их связывали общие интересы: авиация, спорт, книги. А может, 34-летняя Амелия устала от одиночества, а короткие романы, по большей части со знакомыми репортерами в разных городах, наску­чили ей. Однако, даже ответив Джорджу «да», Аме­лия поступила в своем духе: она прислала жениху рукописный вариант их будущего брачного догово­ра, в котором, в частности, оговаривалось, что она имеет право уйти безо всяких условий в ту самую секунду, как разлюбит супруга; что она станет одеваться по своему вкусу и он не смеет заставлять ее носить ненавистные юбки (она ходила, ходит и бу­дет ходить в брюках), что супруг не имеет права вме­шиваться в ее летные планы, препятствовать им и выдвигать любые запреты по этому поводу. Послед­ний пункт договора был для Амелии самым главным. Совершенно серьезно Эрхарт подсунула декларацию жениху на подпись.

Ошибочно думать, что Амелия увела Джорджа из семьи. Дороти Путнэм, родившая ему двух сыновей, к моменту появления на горизонте мисс Эрхарт уже давно разлюбила своего супруга и имела роман на стороне. Она хорошо относилась к Амелии и поощ­ряла, мягко говоря, привязанность мужа. Эрхарт отвечала ей взаимностью и даже свою первую книгу «20 часов 40 минут» посвятила не кому-нибудь, а До­роти Путнэм. Ну а когда в 1929 году супруги без осо­бых проблем развелись, Дороти всячески настаива­ла, чтобы Джордж женился на своей молодой про­теже. Сыновья Путнэма, Дэвид и Джордж, обожали мачеху. Между прочим, Амелия несколько раз брала с собой Дэвида, когда рекламировала на самолете жевательную резинку, а Джордж Путнэм-младший, благодаря ей, тоже заболел самолетами и впослед­ствии стал летчиком.

Вскоре ей подвернулся случай напомнить мужу о брачном договоре. Однажды, ни с того ни с сего, Амелия вдруг заявила, что летит одна через Атлан­тику — это окончательно решено и более не обсуж­дается. Муж вздохнул и посоветовал ей запастись кофе, ведь, к примеру, у Линдберга перелет занял 33 часа. Но у Эрхарт имелся свой собственный ори­гинальный метод не спать — нюхательная соль. Вероятно, амбициозной Амелии не давало покоя осознание того, что вся слава ей досталась как бы авансом, а теперь ей надо доказать, что она может самостоятельно справиться с перелетом через Ат­лантику.

Исторический вылет на специально оборудован­ном самолете «Локхид Вега» состоялся 20 мая 1932 года из Харбор-Грейс в Ньюфаундленде. По плану Эрхарт должна была приземлиться на Британ­ских островах. Веселая, в новом кожаном комбине­зоне и с шелковым шарфом на шее, она села в кабину пилота и, помахав ручкой, взмыла в небо. Ни волнения, ни страха... Про нее не зря говорили, что ин­стинкт самосохранения забыли положить ей в колы­бель.

Она будто попала наконец-то в свою стихию, где дышала полной грудью и чувствовала себя одним целым с самолетом. Об этом полете Амелия Эрхарт писала, что он прошел для нее как пять минут, хотя в пути оказалось много опасных неожиданностей: несколько раз резко изменялась погода, на полпути сломался высотомер, так что летчица не знала, на какой высоте она летит, а еще вдруг обнаружилось, что немного подтекает горючее. Под конец Амелия все-таки сбилась с курса и при посадке была уверена только в одном: она приземлилась не на Британских островах. Когда шасси коснулось твердой поверхно­сти, она посмотрела на часы: полет длился ровно 15 часов 18 минут. Помимо того что Амелия стала первой женщиной, в одиночку пересекшей Атланти­ку, она также сделалась рекордсменкой самого длин­ного беспосадочного полета среди представитель­ниц своего пола. Она вышла из самолета. Вокруг только снег — до горизонта. А там вдруг появилась одинокая темная фигурка и начала приближаться. Вскоре к ней подошел заросший мужчина и с любо­пытством стал разглядывать это «видение».

— Где я? — только и спросила Эрхарт.

— На галлехерском пастбище, — последовал не­доуменный ответ. — А сами-то вы откуда будете? — полюбопытствовал бородач.

— Из Америки, — ответило странное существо непонятного пола.

...После этого перелета через Атлантику Эрхарт превратилась в национальную героиню. Президент Гувер наградил ее медалью Национального геогра­фического общества, а американский конгресс кре­стом «За летные заслуги». До нее ни одной предста­вительнице слабого пола не выпадала подобная честь.

Теперь перед ней распахнулись все двери в выс­шее общество. Они с Джорджем стали частыми гос­тями в Белом доме. Когда Гувера сменил Рузвельт, Амелия подружилась с женой президента — Элеоно­рой и однажды даже предложила ей «прокатиться» на самолете. Первая леди страны вернулась белая, как смерть, а Амелия только хитренько посмеива­лась: она позволила себе «м-а-аленький виражик».

Что еще нужно было этой женщине? Слава, день­ги, почет — все у нее было. Путнэмы купили роскош­ный дом в испанском стиле в Пасадене, в Калифор­нии, с бассейном, теннисными кортами, бейсбольной площадкой и прочими «маленькими радостями». А ей все неймется... То ли она не может долго находить­ся на земле, то ли ее душа не может жить без рекор­дов, но так или иначе, а Амелия Эрхарт о сталась вер­на себе.

В августе 1932 на самолете «Локхид Вега» Эрхарт перелетела из Лос-Анджелеса в Нью-Джерси, уста­новив мировой рекорд скорости — 19 часов 5 минут и став заодно первой женщиной, совершившей авиа-перелет с одного побережья Америки на другое.

11 января 1935 года — новый перелет, на сей раз через Тихий океан, с Гавайских островов до Калифор­нии. Замысел, по мнению знатоков, равносилен са­моубийству — пока этого не удавалось никому, из 10 пилотов рискнувших до нее, не выжил ни один. Однако ей везло: ее самолет благополучно приземлился в Окланде. Толпы поклонников встречают свою геро­иню. Президент Рузвельт высылает поздравления: «Вы снова победили, доказав, что авиация — искусст­во, доступное не только мужчинам». За этими побе­дами последовали другие: одиночные полеты из Лос-Анджелеса в Мехико за 13 часов 23 минуты и из Ме­хико в Нью-Джерси за 14 часов 19 минут.

...Вскоре университет Пердью в штате Индиана приглашает Эрхарт занять у них место консультан­та по профессиональной женской ориентации. Аме­лия согласна. Поскольку мировая знаменитость Эр­харт оказала огромную честь университету, то бога­тый Пердью в ответ создал специальный фонд исследования аэронавтики. В июле 1936 года Эрхарт получила от спонсоров, членов фонда, пожелавших остаться анонимными, 50 тысяч долларов на новый самолет «Локхид Электра 10Е», который в конце 30-х годов считался одной из самых продвинутых моде­лей.

Ее провозглашают самой выдающейся женщи­ной года в США. Теперь она не только летчица, но и олицетворение новой женщины XX века, — женщи­ны, свободной от предрассудков, которая строит свою жизнь и карьеру наравне с мужчинами и спо­собна покорять не меньшие высоты, чем они.

«Я из тех, кто надеется, что придет день, когда женщины не будут знать никаких ограничений из-за пола, но будут иметь свободу жить жизнью сво­бодного человека», —заявляет Амелия. И ей внима­ют... Она — американская мечта 30-х в «женском ва­рианте».

НАПЕРЕГОНКИ СО СМЕРТЬЮ

Амелия Эрхарт была одержима все новыми и новыми рекордами. Однажды она сама призналась мужу, что боится «покорить все высоты». Действи­тельно, тогда бы ее жизнь потеряла всякий смысл: судя по всему, с Джорджем ее не связывала большая любовь, детей она не родила, — только небо и само­леты было «ее все». И как только она стала облада­тельницей новой «Электры», в ее голове быстро со­зрела идея повторить подвиг американца Вайли Хардеманна Поста, совершившего в 1933 году первый в истории одиночный перелет вокруг света. Она за­болела этой идеей. Только представьте: первый в мире кругосветный перелет — первый, совершен­ный женщиной, да еще и но самой длинной дистан­ции — по экватору. Конечно же судьба приготовила такой шанс только для нее. Амелия хотела лететь совсем одна, но, к счастью, ее удалось переубедить. Составить ей компанию согласились два лучших штурмана Америки — Гарри Мэннинги, Фред Нунан, а сам маршрут полета был разработан с востока на запад. 17 марта 1937 года Амелия и два ее штурмана вылетели из Калифорнийского Окленда и взяли курс на Гавайи. Однако при попытке подняться в воздух из Гонолулу прямо на взлетной полосе сломалось шасси, и самолет плюхнулся на брюхо, от удара по­тек бензин и только чудом не произошло взрыва. Может быть, это был дурной знак. Жаль, что Аме­лия не верила ни в какие приметы. Но пока «Элект­ру» несколько месяцев ремонтировали, Джордж Путнэм пытался взывать к остаткам здравого смыс­ла своей упрямой жены. Бесполезно! Она все время вынужденного простоя занималась изучением слож­ных метеорологических условий и пришла к выво­ду, что лететь лучше наоборот — с запада на восток. Но чтобы отказаться от своих планов или отложить их — не могло быть и речи. Едва «Электру» привели в исправное состояние, летчица снова решила про­должать прерванный полет.

1 июня 1937 года в Майами выдался душным. На знаменитом флоридском аэродроме собралась ог­ромная толпа. Путнэм улучил момент и подошел к Амелии:

— Мели, пока не поздно, я умоляю, откажись от этой дурной затеи. Я все устрою. Газеты напишут, что перед самым взлетом в самолете нашли неполад­ки. — Джордж смотрел на нее умоляюще, стекла оч­ков скрывали нешуточную тревогу в его глазах.

— Тебе процитировать наш брачный контракт? — прищурившись, спросила Амелия.

Они улетали вдвоем — Амелия и высокий стат­ный штурман Фред Нунан — бывший навигатор из Pan American, лучший специалист по Атлантике. Второй штурман Гарри Мэннинг нашел повод и по каким-то личным причинам отказался от полета. Перед тем как залезть в кабину, Фрэд крепко пожал Путнэму руку, но как-то неловко отвел взгляд. Вско­ре поползли слухи о романе Амелии и Фрэда, кото­рый якобы наблюдали те, кто встречал и обслужи­вал экипаж на остановках. Но опровергнуть или под­твердить их утверждения теперь не сможет никто.

Итак, это был последний день, когда Америка видела свою национальную героиню. Вот толпа дружно ахнула — и «Электра», прощально блеснув на солнце красными крыльями, взмыла в воздух...

С каждой остановки Амелия посылала мужу пись­ма с описаниями полета. Газеты публиковали статьи, а мир внимательно следил за каждым этапом ее мар­шрута. В течение месяца «Электра» без особых при­ключений и с регулярными остановками для дозап­равки пролетела через Пуэрто-Рико, Венесуэлу, Бра­зилию, Сенегал, Мали, Судан, Эфиопию, Пакистан, Индию, Бирму, Таиланд, Индонезию, Австралию...

29 июня Эрхарт и Нунэн достигли острова Лаэ в Новой Гвинее, который, как отмечала Амелия, был одинокой, заброшенной точкой на краю света. Даже удивительно, что на нем могли жить люди. Отсюда Амелия написала мужу чрезвычайно встревоживший его текст: «Мне кажется, что у меня в запасе остался всего один удачный полет. Когда я завершу это путе­шествие, то, пожалуй, остановлюсь и больше не буду совершать таких длительных трюкаческих переле­тов». Это было совсем не в ее духе — признаться, что пустилась в авантюру. Быть может, то было предчув­ствие? В одном письме Джордж разобрал тщатель­но зачеркнутое — «в нашей игре со смертью...» Вот только как далеко зашла игра?

Весь мир облетели фотографии Эрхарт и Нунэна из Лаэ, — их последние фотографии. Амелия выг­лядит на них совершенно больной и изможденной: круги под глазами, потухший взгляд (ей через месяц должно было исполниться сорок), у Нунана вид тоже не лучше — усталый взгляд обреченного человека.

Экипаж преодолел уже 22 тысячи миль, впереди осталось только 7 тысяч миль пути. Однако следую­щий отрезок путешествия — от Лаэ к острову Хауленд — 2556 миль, или 4 730 км, — оказался, пожалуй, самым трудным. Хауленд был крошенным островком в Тихом океане, в полкилометра шириной и три с половиной длиной, и найти его среди бескрайних водных пространств оказалось проблемой даже для самого опытного штурмана Америки. Чтобы макси­мально увеличить запасы горючего, экипажу при­шлось отказаться от «лишнего» веса: парашютов, резиновой лодки, запасов еды и питья. Погода тоже была не самая подходящая — Амели ю предупрежда­ли об этом инструкторы по радиосвязи, но она ре­шила не ждать.

«Электра» покинула Лаэ 2 июля в 10 часов утра. В баках находилась 1 тысяча галлонов горючего, которого должно было хватить приблизительно на 20 часов полета. Поскольку радиосвязь над Тихим океаном была очень слабой, американцы специаль­но поставили около острова Хауленд катер берего­вой охраны «Итака» с радиопередатчиком, который должен был стать проводником для Эрхарт — иначе ей трудно было бы найти остров. Разумеется, Нунэн владел техникой астрономической навигации по звездам и солнцу, кроме того, у них имелись специ­альные подробные карты, но этого было мало.

...Только через 12 часов после вылета в радио­эфире возник голос Эрхарт: «Облачно. Погода ухуд­шается... Лобовой ветер...»

Прошло полтора часа ожидания и снова: «Я вы­зываю "Итаку". Вызываю "Итаку"...» Но сигнал с са­молета был настолько слабым, что разобрать даль­нейшее не удалось. И снова — глухая тишина. Когда с момента вылета самолета прошло уже целых 18 ча­сов, в эфир неожиданно ворвался прерывистый от­чаянный вопль Эрхарт: «Вызываю «Итаку». Вызы­ваю «Итаку». Мы где-то рядом, но не видим вас. Го­рючего осталось на тридцать минут...»

После сообщения Амелии с «Итаки» немедлен­но было отправлено несколько шифрованных радио­сообщений, использовали азбуку Морзе. Некоторые утверждают, что Амелия никогда не давала себе тру­да выучить морзянку и потому не могла ничего по­нять, но даже если так, то рядом находился Нунан, а уж о нем-то вряд ли могли такое сказать.

Вдруг через 18 с половиной часов после вылета из Лаэ голос Амелии Эрхарт снова врывается в эфир: «Наш курс 157—337. Повторяю. Наш курс... Нас сно­сит на север, нет, на юг...»

Все! Они находились совсем рядом — запас горю­чего, похоже, был уже на нуле... Командир «Итаки» рассчитывал, что, быть может, пустые баки из-под горючего удержат «Локхид Электру» на плаву около часа. Вызвали гидросамолет. К 7 июля кораблями и самолетами ВМС США были осмотрены 100 000 квад­ратных миль океана. Несмотря на участие авианосца «Лексингтон», ни летчиков, ни даже следов катаст­рофы не было найдено.

Это событие потрясло мир, который целый ме­сяц следил за каждым движением героической лет­чицы, первой отправившейся в кругосветное путе­шествие.

Журнал «Флайт» опубликовал статью, в которой были строки, больше напоминавшие некролог: «Не­возможно себе представить, что летчики, потерпев­шие аварию в тропиках, обречены на медле иное уми­рание. Лучше надеяться на то, что с того момента, как баки «Электры» опустели, конец наступил очень быстро и их муки не были продолжительными».

ЛЮДИ ИСЧЕЗАЮТ — ТАЙНА ОСТАЕТСЯ

Так неужели «Электра» действительно не смог­ла найти Хоулэнд и оказалась на дне Атлантики? Видимо, ВМС США придерживались именно такого мнения, когда организовывали поиски, поскольку довольно скоро они были прекращены. Но люди, которые действительно хотели найти Амелию, — в первую очередь ее муж, — сомневались в этом с са­мого начала, хотя бы потому, что «Электра» в прин­ципе не тонет: три пустых бака в каждом крыле и шесть в фюзеляже — отличные поплавки, которые смогли бы держать его на воде сколь угодно долго.

Вскоре после войны появились версии, что эки­паж «Электры» совершал полет, имея задание раз­ведки, — самолет был сбит японцами, а люди попа­ли в плен. По этой гипотезе выходило, что, покинув остров Лаэ, Эрхарт полетела не по тому маршруту, о котором знал весь мир, то есть не прямо на Хоуленд, а к северу, через центр Каролинских островов, что­бы уточнить расположение японских аэродромов и флотских баз снабжения в той части океана, кото­рая еще с 30-х годов вызывала беспокойство у США. Можно допустить, что после гибели самолета Аме­лия осталась жива, и японцы увезли ее на Сайпан, где о ней есть несколько свидетельств. Утвержда­лось, что двенадцать дней спустя после последнего выхода в эфир Амелии Эрхарт японская рыболов­ная шхуна нашла каких-то людей, вроде бы европей­цев, и их увезли на гидроплане на о. Джалуит, а отту­да на Сайлан в штаб-квартиру японских вооружен­ных сил на Тихом океане. Более того, одному журналисту удалось найти жителя Сайпана, утвер­ждавшего, что он «видел у японцев белых женщину и мужчину и что женщина якобы умерла от болезни, а мужчина был казнен» в августе 1937 года, то есть примерно через месяц после вылета. Кроме того, два американских морских пехотинца, участвовавшие в десанте на Сайпан, дали интервью. Они рассказали, что в 1944 году занимались эксгумацией трупов аме­риканских солдат и офицеров, погибших при штур­ме. Там были обнаружены также трупы мужчины и женщины в летных комбинезонах, но без знаков отличия. Допрошенные сразу после войны местные жители также вспоминали, что видели в 1937 году на острове американскую женщину в летном комби­незоне. Женщина выглядела больной, левая рука ее была обожжена. Ее конвоировали двое японцев. Од­нако эта версия, при всем ее правдоподобии, не под­креплена документами, а уж американцы, которые после войны получили доступ ко всем архивам побеж­денной Японии, могли бы откопать свидетельства о последних днях своей национальной героини...

Допустим, что летчики действительно измени­ли курс, но ведь горючего у них было в обрез, — на самоубийцу амбициозная Амелия Эрхарт не очень-то была похожа.

Через 64 года после трагедии, разыгравшейся над Тихим океаном, специалисты, неожиданно рас­шифровали космические снимки атлантического атолла Никумароро, поступившие со спутника. Результаты поразили весь мир. На дне недалеко от ос­трова лежало нечто, в чем историки авиации опоз­нали обломки «Локхид Электры L-10», самолета на­циональной героини Америки.

Тут же появилась версия, что самолет скорее все­го и не садился на воду. Амелия, безусловно, прила­гала все усилия, чтобы достичь земли, и в этом ей помогал лучший в мире штурман. Нунан, очевидно, рассуждал так: если мы в назначенное время не выш­ли на Хоулэнд, значит, мы либо севернее, либо юж­нее. Но Хоулэнд, не единственный остров в этом районе. Нунан с Амелией решают, что их отнесло на юг и поворачивают на северо-запад, на линию 337—157, в надежде добраться до Хоулэнда.

Известно, что после исчезновения самолета не­сколько дней подряд в районе были слышны нераз­борчивые радиосообщения на частоте передатчика «Электры». Плывущий по воле волн самолет не мо­жет ничего передавать, поскольку для этого нужно электричество, а значит, генератор и — работающий двигатель. Можно было сделать вывод, что самолет совершил благополучную посадку на каком-либо из островов, откуда его экипаж посылал сигналы SOS.

Предположение оказалось пророческим. То, что осталось от самолета, было найдено именно близ Никумароро, в прошлом острова Гарднера, где, ве­роятнее всего, Эрхарт и Нунан совершили посадку на прибрежном песке. Некоторое время, пока оста­вался бензин для генератора, они транслировали на берег призывы о помощи, но вскоре шторм смыл «Электру» в океан. Самолеты, пролетавшие над ними, ничего не смогли разглядеть.

Остров был необитаем. Несколько недель они боролись за жизнь, но... проиграли в этом поединке со смертью. Жители соседних островов, бывавшие на Никумароро, рассказывали, что видели там на берегу занесенные песком скелеты. А разбитый штормом самолет так и остался лежать на дне, где его и обнаружила фотокамера спутника.

Скорее всего, они не были шпионами. Они про­сто сбились с пути.

Однако единственное, что сегодня можно счи­тать достоверным фактом — это трагическая гибель Амелии Эрхарт, которая так и не смогла завершить свое кругосветное воздушное путешествие.

«Все пространство мира осталось за нами, кро­ме этого рубежа — океана...» — такие слова были в последнем письме знаменитой летчицы Амелии Эрхарт к мужу.

Они оказались пророческими.

Добавить комментарий