Энтузиаст шпионажа и авантюр. Пожалуй, именно такими тремя словами можно определить суть этого незаурядного человека. Говорят, что каждая эпоха рождает своих героев. Появись он на свет в другое время, может быть, он и не нашёл бы применения своим талантам.
Настоящее его имя Зигмунд Георгиевич Розенблюм, родился он на юге России, под Одессой. Достоверных сведений о первых годах его жизни нет, известно лишь, что неуёмная жажда приключений ещё в юности забросила его в Латинскую Америку. Его отчимом или приёмным отцом стал некий Сидней Рейли Каллаган. Отбросив фамилию отчима, юноша взял его имя и стал Сиднеем Рейли (это одна из версий, всей правды о его жизни никто не знает).
В Америке он познакомился с майором английской секретной службы Фочергилом и начал работать на британскую разведку. Ему каким-то образом удалось получить британское подданство.
Страсть к приключениям переросла в авантюризм, и он стал платным агентом нескольких разведок.
Во время русско-японской войны Рейли отправился на Дальний Восток, где сотрудничал с японской спецслужбой. Затем, перебравшись в Петербург, он, продолжая работать на англичан, предложил свои услуги и российской разведке. Крупные деньги он зарабатывал в качестве маклера по различным торговым делам, сочетая это занятие со шпионажем. Это дало ему возможность приобрести в 1906 году роскошную квартиру в Петербурге; более того, он собирал картины и создал неплохую коллекцию.
Над Европой сгущались тучи мировой войны. И для России, и для Англии главным противником была Германия. По заданию английской разведки Рейли устраивается… сварщиком на военный завод Круппа, там он убивает двух охранников и крадёт секретные документы. После этого у него хватает смелости никуда не бежать из Германии, а поступить на немецкую судоверфь, где он проворачивает хорошенькое дельце — похищает секретные чертежи новых кайзеровских дредноутов и продаёт их одновременно англичанам и русским. На этот раз из Германии ему приходится скрыться, но он не унывает, так как среди его «патронов» появляются и американцы, а следовательно, и новые источники дохода.
Но всё же главные его хозяева — англичане, и он по заданию британской разведки в 1918 году вновь появляется в России, где готовит военный переворот с целью свержения правительства большевиков. Он работает как совместно с Савинковым, так и с «тремя послами» (см. очерк о Б. Локкарте), иногда проявляя и собственную инициативу, неожиданную даже для такого заговорщика, как Б. Локкарт.
К Локкарту под видом участников заговора явились латыши-чекисты Шмидхен (Буйкис) и Берзинь, которые выразили желание перейти на сторону англичан.
Локкарт вспоминает: «Я написал на имя английского генерала Пуля (командующего интервенционистскими войсками в Архангельске. — И.Д.) записку, которую вручил Шмидхену и Берзиню, и познакомил их с Рейли. Через два дня Рейли сообщил, что „переговоры шли гладко, и латыши не имели никакого намерения впутываться в неудачи большевиков“. Он выдвинул предложение поднять после нашего отъезда контрреволюционное восстание в Москве с помощью латышей. Проект этот был категорически отвергнут генералом Лаверном, Гренаром и мною самим, — утверждает Локкарт, — а Рейли было дано особое предупреждение никоим образом не участвовать в столь опасном и сомнительном деле».
Однако Рейли, как известно, не внял этому предупреждению. Он продолжал разыгрывать карты заговора, который окончился полным провалом, был раскрыт, и все главные заговорщики предстали перед судом. Рейли судили заочно, так как ему удалось бежать.
Приговором суда он был объявлен «вне закона», а это по понятиям того времени означало, что в случае обнаружения и задержания на территории России он должен быть расстрелян без следствия и суда.
Вот что пишет в своих мемуарах «История изнутри» Брюс Локкарт: «Рейли, имя которого главным образом фигурировало в заговоре, исчез… Оказалось, что Пуль, американский генконсул (не путать с английским генералом Пулем)… склонен был считать Рейли провокатором, инсценировавшим заговор для выгоды большевиков. В одном из рассказов о заговоре упоминалось о проекте не убивать Ленина и Троцкого, а провести их по московским улицам в нижнем белье. Такое фантастическое предложение могло зародиться только в изобретательном уме Рейли. Я засмеялся над опасениями Пуля. Позднее я ближе узнал Рейли, чем в то время, но мнение о его характере не изменилось. Ему было тогда сорок шесть лет. Это был человек с громадной энергией, очаровательный, имевший большой успех у женщин, и честолюбивый. Я был не очень большого мнения о его уме. Знания его охватывали большую область от политики до искусства, но были поверхностны. С другой стороны, мужество его и презрение к опасности были выше всяких похвал. Капитан Хилл, его соратник… вряд ли мог бы не обнаружить, если бы со стороны Рейли велась двойная игра… Когда я приехал в Англию, то со всей убеждённостью поручился за Рейли перед министерством иностранных дел».
Далее Локкарт отмечает, что хотя он никогда не сомневался в верности Рейли союзникам, но никогда не был уверен, как далеко тот зашёл в своих переговорах с латышами.
«Это был человек наполеоновской складки. В жизни его героем был Наполеон… Он видел себя брошенным в Россию, и перспектива свободных действий внушила ему наполеоновские замыслы, — пишет Локкарт. — По его теории, Берзинь и другие латыши вначале искренне не хотели сражаться против союзников. Когда они поняли, что интервенция союзников не опасна, они отшатнулись от него и выдали, чтобы спасти свои шкуры.
По возвращении в Англию Рейли поспешно договорился с Черчиллем и сторонниками интервенции и уехал на юг России в качестве английского агента при армии Деникина. Когда эта авантюра окончилась крушением, Рейли объединился с Савинковым, осаждавшим в это время государственных деятелей Англии и Франции просьбами о поддержке его движения. Рейли, расходовавший деньги с расточительностью, исчерпал на Савинкове свои ресурсы.
Стеснённый в средствах, он предпринял последнюю отчаянную попытку спасти свои дела и отправился в Россию с контрреволюционным планом».
Так написал о Рейли Локкарт. Мы несколько уточним и дополним его воспоминания.
В 1920-е годы одновременно с операциями по поимке Савинкова советская разведка и контрразведка проводили и другие, направленные против белогвардейских организаций. В Берлине действовал ВМС — «Высший монархический совет», в Париже РОВС — «Российский общевоинский союз». Они ставили своей целью свержение советской власти и восстановление монархии в России.
В конце 1921 — начале 1922 года в ВЧК стали поступать сведения о наличии в России нескольких монархических групп, которые стремились установить прямой контакт с центрами белой эмиграции и, опираясь на их помощь, готовить вооружённое восстание. Сами эти группы не были опасными, но их объединение под руководством ВМС могло представить серьёзную угрозу.
Руководство ВЧК решило перехватить инициативу, создать легендированную «Монархическую организацию Центральной России» (МОЦР) и сделать так, чтобы она превратилась в своего рода «окошко», через которое ВЧК могла бы получать информацию о планах и замыслах противника и управлять событиями.
Организации присвоили вполне невинное, особенно в разгар нэпа, наименование «Трест». Перед «Трестом» была поставлена задача: подчинить себе монархическое общественное мнение за рубежом; внушить ему мысль о вреде террора и диверсий; убедить, что главное — внутренняя контрреволюция, то есть «Трест», а эмиграция — только подпора; «подсовывать» эмиграции материалы для споров и раздоров; выявлять забрасываемых в Россию шпионов и террористов, а также перехватывать каналы связи с иностранными разведчиками.
Оперативной игрой под названием «Трест» руководил соратник Дзержинского Артузов. МОЦР развила не только монархическую, но и «шпионскую» деятельность. Эстонской, а затем польской и финской разведкам стали передавать под видом «ценной информации» дезинформацию, специально подготовленную в Генштабе Красной армии. Этими сведениями эстонцы, поляки и финны делились с англичанами и французами. И так как они не всегда указывали свои источники, то получалось, что информация очень убедительная — ведь она поступала от трёх независимых разведок, что подтверждало её достоверность.
Эта дезинформация сыграла свою роль: мощь Красной армии была преувеличена, поэтому западные державы отказались от новых планов интервенции, а затем решили установить мирные отношения с Советской Россией.
«Трест» выполнил и ещё одну задачу. Он рассорил ВМС и РОВС. Да и в самом РОВСе он добился смены власти. Вместо генерала Врангеля РОВС возглавил генерал Кутепов. Врангель, который до этого был знаменем белого движения, утратил свой авторитет. Это было важно, так как Врангель, можно сказать, был вождём всех белых, а Кутепов — только монархически настроенной эмиграции, прежде всего из офицерской среды. Правда, оказалось, что он ещё «круче» Врангеля.
Чтобы проверить работу МОЦР, Кутепов направил в Москву своих представителей — племянницу Марию Захарченко-Шульц (см. очерк о ней) и её мужа Радковича. Это осложнило работу чекистов, так как «Племянники», а особенно Мария, оказались дотошными контролёрами. Однако чекистам удалось взять под контроль деятельность этой пары.
Все задачи, поставленные перед МОЦР, успешно выполнялись. Теперь Артузов знал обо всей засылаемой из-за рубежа агентуре. На советско-финской границе было открыто «окно», через которое перебрасывали агентуру и почту. Хозяином «окна» был начальник заставы Тойво Вяхя, якобы «завербованный» МОЦР.
Из разных источников поступили сообщения о том, что находящийся в США английский разведчик Сидней Рейли проявляет интерес к положению в России. Собранные о нём сведения подтверждали, что Рейли принимает меры для свержения советской власти как из собственных побуждений, так и по заданию английской разведки. В конце 1921 года Рейли организовал встречу Савинкова с Черчиллем. Савинков так радужно обрисовал перспективы борьбы своего «Народного союза защиты родины и свободы», что Черчилль пригласил его на встречу с премьер-министром Англии Ллойд-Джорджем. Но тот разочаровал Савинкова, говоря больше о торговле, нежели о терроре.
Однако Рейли по-прежнему возлагал надежды на Савинкова и подробно инструктировал его перед поездкой последнего в СССР в 1924 году. Однако инструктаж не помог: Савинков был захвачен и осуждён.
ОГПУ располагало информацией о том, что и сам Рейли намеревался приехать в СССР.
Собственно говоря, Рейли не казался особенно опасным противником, хотя ещё в 1922 году он участвовал в подготовке покушения на наркома иностранных дел Чичерина. Но после провала Савинкова стало известно, что Рейли совместно с белогвардейцами замыслил совершение террористических актов в СССР. Он связался с деятелями легендированной организации МОЦР и предложил совместно провести ряд терактов. Дзержинский и Артузов приняли решение вывести Рейли на территорию СССР и арестовать его.
Для того чтобы побудить Рейли приехать в СССР, решили «втёмную» использовать Марию Захарченко-Шульц, представительницу генерала Кутепова в МОЦР. Эту идею, сам того не ведая, поддержал и резидент английской разведки в прибалтийских странах Бойс. Он послал Рейли в США зашифрованное письмо, в котором информировал его о том, что МОЦР — это мощная монархическая организация, в работе которой заинтересованы английская и французская разведки.
Рейли согласился и отправился в Финляндию. По пути, в Париже, встретился с генералом Кутеповым, который поддержал идею поездки Рейли в СССР.
В двадцатых числах сентября Рейли прибыл в Хельсинки. 24 сентября с ним встретился один из «руководителей» МОЦР Якушев (агент ОГПУ). Рейли изложил свои взгляды на политическое положение в Европе, Америке и России. Он предложил два пути финансирования МОЦР: покупка и кража художественных произведений и сотрудничество с английской разведкой — снабжения её информацией о деятельности и планах Коминтерна. Якушев, объяснив, что он не может единолично принимать решение, пригласил Рейли в Москву на заседание «политического совета» МОЦР.
Рейли колебался. Но тут, как говорится, подсуетилась Захарченко-Шульц. Она стала стыдить Рейли: «Я, слабая маленькая женщина, не боюсь переходить границу, а вы, джентльмен, боитесь!» Рейли решился. 25 сентября 1925 года Рейли перешёл финскую границу через «окно» Сестрорецка. Его встретил «хозяин окна» Тойво Вяхя, начальник заставы, который, как полагали, является агентом МОЦР. Вяхя на двуколке доставил его на станцию Парголово. Там Рейли сел в поезд, шедший в Ленинград. В вагоне его ожидали Якушев и чекист, выступавший под фамилией Щукин.
День 26 сентября Рейли провёл в Ленинграде, на квартире Щукина, а вечером в международном вагоне с паспортом на имя Штейнберга в сопровождении Якушева выехал в Москву.
27 сентября на даче в Малаховке на заседании «политического совета» МОЦР (все члены были чекистами) Рейли изложил свои предложения, о которых говорил Якушеву в Ленинграде.
С заседания «совета» его повезли на «конспиративную квартиру» в Москве. По дороге он бросил в почтовый ящик две открытки: одну в США, другую в город Бланкенбург в Германии.
После этого Рейли прямиком доставили в здание ОГПУ на Лубянке. Там ему объявили, что согласно приговору, вынесенному ему в 1918 году, он подлежит расстрелу. Но расстреливать не спешили. Его допрашивали, и он выложил всё, что знал о деятельности английской разведки. Условия его содержания были привилегированными: его возили на прогулки в Сокольники, в сопровождении чекиста-разведчика Сыроежкина он даже посещал ресторан.
Рейли вёл дневник, из которого видно, что он не отнёсся серьёзно к заявлению чекистов о приведении приговора в исполнение. Он рассчитывал, что его обменяют. Однако этого не произошло. 5 ноября 1925 года Рейли был расстрелян. Его убили во время прогулки в парке Сокольники выстрелом в затылок. Тело зарыли во дворе здания ОГПУ.
Ночью 29 сентября на границе были инсценированы перестрелка, крики, шум, «убийство» трёх человек и арест Тойво Вяхя. Всё это было сделано для того, чтобы финская разведка посчитала, что Рейли и сопровождавшие его люди случайно наткнулись на пограничников и в завязавшейся перестрелке убиты. Об этом сообщила ленинградская «Красная газета».
Был распространён слух, что Тойво Вяхя как предатель и изменник расстрелян. В действительности же он был награждён орденом Красного Знамени и под чужим именем переведён в другой пограничный округ на должность начальника заставы. В почёте и уважении он прожил долгую жизнь.