Серебряные русские средневековые монеты начали чеканить в 1382 году, после сожжения Москвы Тохтамышем. Несмостря на разорение Москвы и других русских городов, хану пришлось считаться с возросшим авторитетом великого князя Дмитрия Иоанновича Донского, особенно после Куликовской битвы. Тохтамыш дал Дмитрию право монетной чеканки при условии помещения на одной из сторон монеты ханского имени, так как фактически Русь продолжала оставаться улусом Орды.
На лицевой стороне монет был изображен воин с мечом и секирой — символ власти и доблести. Здесь же красовалась горделивая надпись: «Печать князя великого». На оборотной стороне читалось четкой арабской вязью: «Султан Тохтамыш. Да продлится». Надпись эта была заимствована у золотоордынских дирхемов. Тем самым выражался вассалитет Москвы по отношению к Орде. Примечательно, что на монетах других русских княжеств подражания арабским надписям были чрезвычайно небрежны, практически нечитаемы. Чеканить имя великого Тохтамыша считалось привилегией «первого вассала» хана — московского князя. О тесной взаимосвязи с Ордой говорит и название русской монеты — деньга (денга), происходящее от арабского (и персидского) слова, означающего «данник».
Московские монеты отличались от ордынских и по весу. Из серебряного рубля-слитка весом 196-205 г получалось 200 московских денег, т. е. вес одной денги Дмитрия Донского был около одного грамма. Три московские денги по весу были равны двум ордынским. После понижения веса ордынского дирхема до 1,37-1,43 г в результате денежной реформы Тохтамыша 1380 года московская монета после 1386 года тоже «полегчала», чтобы сохранить соотношение равенства веса русских и ордынских денег. В результате началась чеканка монет весом 0,91-0,95 г. При этом из 200 г серебра в Москве получалось уже около 216 монет. Одновременно с официальным понижением веса монет вес рубля-слитка также официально понизили до 182-190 г, а для того, чтобы отличить эти слитки от более тяжелых старых, двухсотграммовых, их начали рубить пополам, считая с этого времени московским рублем две полтины весом 91-95 г каждая, а также клеймить. Полтина стала доминирующим номиналом в московских землях.
Одновременно с понижением веса монет великий князь решается еще на один шаг. Воспользовавшись тем, что Тохтамыш совершил завоевательный поход по Закавказью и «отвлекся» от русских дел, Дмитрий Донской помещает на лицевых сторонах монет свое имя и титул. В 1386 году после военного похода на Новгород, Дмитрий Донской получает с города огромную по тем временам сумму — восемь тысяч рублей. Получив значительное количество серебра и перестав беспокоиться за жизнь сына Василия (тот был в Орде заложником, но в 1385 году бежал), московский князь делает еще один шаг на пути к самостоятельности. Он выпускает в обращение монеты без имени ордынского хана. На оборотных сторонах московских денег вместо арабской надписи появляются различные изображения. Но, чтобы поубавить гнев хана, князь убирает с монет свое имя, оставляя только титул великого князя. Таким образом, повысив статус чеканки реверса на своих денгах, то есть введя «чисто русские» оборотные стороны, Дмитрий одновременно с этим несколько понизил статус чеканки аверса — отказался от помещения своего имени на лицевых сторонах денег, ограничившись только титулом.
К концу своего княжения Дмитрию Донскому полностью удается избавиться от ордынских элементов в оформлении московских монет. Особенностью этого периода было то, что монетных дворов как таковых тогда не было. Монетная чеканка начиналась с ремесленников-серебряников, которые получали у князя разрешение на изготовление монеты. Такой серебряник-денежник мог время от времени приглашаться в резиденции удельных князей для чеканки денег из запасов имеющегося у них серебра. Постоянные денежные дворы, уже полностью контролируемые государством, возникают позднее, в правление Василия Дмитриевича.
На монетах Дмитрия Донского было несколько изображений. Одно из них — воин в профиль с оружием в руках — довольно распространенный именно в Московском княжестве в 80-е годы XIV века сюжет. Кроме того, изображение в поле монет звездочек и точек — характерная черта именно московской чеканки времени Дмитрия Донского. Эти второстепенные знаки встречаются на многих его монетах, особенно на последних — с ордынской оборотной стороной и изображением петуха. Изображение святого Иоанна Крестителя — патрона Ивана Калиты, — вероятно, могло быть в 80-х годах XIV века только на монетах Московского княжества и использовалось для обозначения имени Ивана как символа единства потомков Калиты.
С XIV века на княжеских печатях изображали на лицевой стороне святого покровителя, на оборотной наносилась строчная надпись, содержащая имя и титул владельца. Сохранилось несколько подобных печатей, принадлежащих Дмитрию Иоанновичу Донскому. Одна была подвешена к первой духовной грамоте князя (ок. 1375 г.) вместе с позолоченной печатью митрополита Алексия (обе привешены на красных шелковых шнурках). Печать хранится в Российском государственном архиве древних актов. Другая печать сохранилась на второй духовной грамоте Дмитрия Донского (1389 г.) и привешена на желтом шелковом шнурке. Хранится в Государственном историческом музее.
В изображениях на печатях есть оттиск. На лицевой стороне одной печати изображен стоящий Дмитрий Солунский со стягом в правой руке и овальным щитом в опущенной левой руке. Справа видна буква Д (Дмитрий). На оборотной стороне — четырехстрочная (пятистрочная) надпись. Читаются буквы: «...Ь К... АИ... ГО... Д... ИТ...». На лицевой стороне печати изображен стоящий Дмитрий Солунский, который в правой руке держит копье, в опущенной левой — каплевидный щит. На уровне его бедра изображен меч. Слева видны буквы «ОА Г ОС», соединенные в «ОАГИОС», справа в три строки читается: «ТРИ I». На оборотной стороне пятистрочная (шестистрочная?) надпись: «КНЯЗЯ ВЕАИКОГО ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА ВСЕЯ РУС СIИ».
Сохранилась еще одна свинцовая печать великого князя Дмитрия Иоанновича, которая находится в Государственном историческом музее. На лицевой стороне ее изображена человеческая голова анфас, с бородой и длинными волосами, заплетенными в косички, выходящими из-под короны. Корона с тремя зубцами, оканчивающимися бусинами (по В. А. Янину — это голова царя Давида). По кругу реконструируется (по В. Л. Янину) надпись: «ВСЕ СЯ НЕТЪ». На оборотной стороне в пять строк представлена надпись: «ПЕЧА ТЬ ВЕЛИКОГО КНЯ ЗЯ Дмитрия Иванов(ича)».
Денежное дело в Золотой Орде было весьма развитым. Чеканка серебряной и медной монеты производилась в огромных масштабах. Наиболее ранние монеты Золотой Орды относятся к периоду 1240—1250-х годов. Они чеканились в Волгаре сначала с именем халифа ан-Насир-лид-Дина, потом великих ханов Менгу (1251—1253) и Ариг Буги (1259—1264). В конце XIII века появляется еще несколько центров чеканки монет. Правители «наследства чингизидов» исходили из реалий завоеванных областей. Наиболее экономически перспективные районы — Хорезм, Болгар, частично Крым — уже несколько веков исповедовали религию Пророка, поэтому правительство выпускало деньги, привычные и приемлемые для жителей названных регионов, в соответствии с принятыми весовыми и законодательными системами на местах.
Золотоордынские монеты чеканились на расплющенных кусочках проволоки. После расплющивания молотком получившуюся пластину клали между монетными штемпелями. В течение второй половины XIII века вес монет постепенно уменьшался. Серебряные монеты с именем ан-Насира дают очень большой разброс весов в пределах 1,2-2,5 г. Внешне серебряные и медные монеты Золотой Орды оформлялись весьма разнообразно, причем одновременно чеканенные в разных городах монеты выглядели по-разному и были легко отличимы друг от друга. Лицевой стороной принято считать ту сторону монеты, на которой есть имя хана, обратной — сторону, имеющую имя монетного центра и дату. Этот принцип принимается даже при наличии религиозных надписей. На монетах XIII века помещали тамгу рода Бату как символ единства правящего рода, а также как знак того, что государство — достояние всего рода. На ранних монетах тамга имеет вид двузубца с перекладинами, кружками или черточками наверху. Весьма разнообразны на ранних золотоордынских монетах религиозные надписи. Наиболее часто встречаются фразы: «Царство Богу, единому, всемогущему», «Жизнь есть час, употреби его на дела благочестия», «Бог един, Победоносец, правосуден. Хвала ему!», «Он есть живой, который не умирает, все живущее умрет». Отдельную группу составляют монеты с изображениями и орнаментами. Несмотря на арабский язык и графику легенд, считать их целиком принадлежностью мусульманской культуры нельзя. Это свидетельствует о низкой исламизации выпускающих их центров. Часто попадаются изображения птиц, рыб, домашних животных, хищников. Хищника с пулов и дирхемов часто называют львом и тигром, а в северо-восточных областях — барсом. Лев (барс) — символ могущества, воплощение небесной силы и власти. Данный знак подразумевал персону правителя, т. к. изображение людей не приветствовалось мусульманскими законоведами. Изображение хищных птиц также достаточно символично. Многие племена производили себя от соколов, кречетов, орлов. Хищные птицы принимают активное участие в эпосе, сказках и мифах этих народов. Большую группу представляют монеты с изображениями цветов, бутонов, побегов. Бурная растительность в сочетании с каллиграфией надписей призвана напомнить верующим о рае, расположенном в пышном саду. Встречаются монеты с изображениями верблюда, осла, козла, петуха и других животных, архитектурных сооружений и множества геометрических фигур.
Серебряные монеты именовались «дирхем», медные — «пул», золотые — «динар». Для обозначения общего понятия «монеты» употреблялось арабское слово «сикке». При хане Тохты в улусе Джучи проводится унификационная денежная реформа. В Сарае ал-Махруса в 1310—1311 годах было выпущено много новых серебряных денег. Старые монеты изъяли из обращения и обменяли на новые с выгодой для казны. Постепенно центры местной чеканки исчезают. Вводится единая по весу серебряная монета, чеканившаяся в Сарае. Монеты из Сарая вытесняют все остальные на рынках большинства улусов Золотой Орды. Весовой максимум этих монет достигает 1,41 -1,59 г.
В Золотой Орде XIV века существовал «открытый», или «свободный», чекан серебряной монеты из приносимого частными лицами серебра. При этом люди с определенного количества металла подумали строго определенное количество монет. Этот период характеризуется отсутствием дефицита серебра, которое поступало с русской данью из Руси. В Золотой Орде был создан большой запас серебра как в руках государства, так и в частном владении. Перед государственными чиновниками встала задача повышения курса серебра. Ханы и их финансовые советники решали проблему постоянными манипуляциями с медной монетой, оставляя неизменным курс обращения серебра. Сосредоточение чеканки в столице было нарушено уже в 1360-е годы, когда стали выпускать массовое количество монет в провинциальных центрах.
В 1380—1381 годах начинается реформа Тохтамыша. По единой весовой норме с этого года чеканят все европейские города Золотой Орды и города Закавказья, выпускавшие дирхемы с именем этого хана. Однако вопрос о централизации монетного дела решен не был. После денежной реформы 1399—1400 годов процесс дробления денежного обращения продолжается. Уменьшается вес дирхемов. На рынке появляется большое количество болгарских и русских монет. Получает распространение надчеканка дирхемов ранних выпусков. Появляются обрезанные монеты и подражания. Несмотря на запрет хождения старых денег, они продолжали широко использоваться, что показывает, как сузились границы действия ханской власти в денежном деле XV веке.
В фондах музея-заповедника «Куликово поле» хранится небольшая коллекция золотоордынских дирхемов и пулов. Наибольший интерес представляют монеты, обнаруженные непосредственно на Куликовом поле. В 1998 году археологами найден фальшивый дирхем, относящийся к периоду правления Хыэр-хана (1360—1361). На медной основе видны остатки посеребрения. Самая ранняя из найденных монет относится к 1330—1331 годам — времени правления Узбек-хана — и отчеканена в Азаке (Азове). Самая поздняя — времени правления хана Абдуллаха — 1370-е годы.
Дмитрий Иоаннович, хотя и признал после поражения 1382 года главенство над собой ордынского «царя», иногда дерзал идти против его воли. Когда в 1383 году умер Дмитрий Константинович Нижегородский, Тохтамыш отдал ярлык на княжение в Нижнем Новгороде брату покойного, Борису. Москву это не устроило. У Дмитрия Иоанновича были свои планы насчет наследства тестя. Он поддержал притязания на нижегородский стол сыновей Дмитрия Константиновича — Василия и Семена. Вмешательство московскго князя заставило Бориса уступить Нижний Новгород племянникам.
Мы видели, что во время Тохтамышева нашествия Олег Рязанский последовал примеру Дмитрия Нижегородского, вышел навстречу к хану с челобитьем и обвел татар мимо своей области, но следствия этого поступка для Олега были иные, чем для князя нижегородского. Прежде всего татары на обратном пути опустошили Рязанское княжество, но едва Тохтамыш выступил из рязанских пределов, как московские полки явились в волостях Олега и разорили то, что не было тронуто татарами: они ему стали «злее татарской рати», говорит летописец. Олег, собравшись с силами, отомстил за это в 1385 году: он напал нечаянно на Коломну, взял и разграбил ее.
В плен попал коломенский наместник великого князя Александр Остей. Рязанцы, однако, остались в городе ненадолго. Сил удерживать его против московской рати у них не было. Но в богатой Коломне Олег захватил большую добычу: золото, серебро, купеческие товары. Домой он возвратился «с многою корыстию».
Возмущенный Дмитрий Иоаннович быстро собрал войско и отправил его на Рязань. Рать возглавил Владимир Андреевич Серпуховской. Поход оказался неудачным. Рязанцы во главе со своим князем бились отчаянно. Московское войско понесло ощутимые потери. В числе погибших был сын Андрея Ольгердовича Полоцкого Михаил. Война с Рязанью грозила затянуться надолго и быть кровопролитной. Дмитрий Иоаннович решил искать мира. Однако Олег, почувствовав слабость противника и убедившись в собственной силе, упорно отвергал все предложения.
Дмитрий стал хлопотать о мире, отправлял к рязанскому князю послов, но никто не мог умолить Олега. Наконец по просьбе великого князя отправился в Рязань троицкий игумен святой Сергий. Летописец говорит, что этот чудный старец тихими и кроткими речамимного беседовал с Олегом о душевной пользе, о мире и любви; князь Олег переменил свирепость свою на кротость, утих и умилился душою, устыдясь такого святого мужа, и заключил с московским князем вечный мир. Этот мир был скреплен даже семейным союзом: сын Олега Федор женился на дочери Дмитрия Софии.
Мир между Москвой и Рязанью, достигнутый стараниями Преподобного Сергия Радонежского, оказался прочным. Оба князя больше не воевали. Олег Рязанский впоследствии не раз вставал на стражу южных рубежей Руси от татарских набегов. Воевал он и с Литвой. Свою бурную, переменчивую, опасную жизнь самый знаменитый рязанский князь закончил в 1402 году. Перед смертью Олег принял постриг в основанном им Солотчинском монастыре. Его похоронили под именем инока Иоакима.
После примирения с Рязанью, обеспечившего защиту южных границ Московского княжества, Дмитрий Иоаннович обратил взор на север, на богатый и вольнолюбивый Великий Новгород, где влияние Москвы, отвлеченной на долгие годы войнами с Ордой, сильно поколебалось. В конце 1386 года великий князь собрал войско, какого у него не было со времен Куликовского похода.
Поводами для похода были выставлены неуплата пошлин великому князю и разбой ушкуйников на Волге и Каме.
Под 1386 годом в летописях есть известие, что Дмитрий Иоаннович «держа гнев на Новгород про Волжан и про княжчины», т. е. за тех молодцов, которые гуляли по Волге и Каме и избивали и грабили гостей и своих, и чужих, а также и за то, что новгородцы не платили княжеских пошлин (княжичинъ). Пред Рождеством Христовым Дмитрий выступил в поход вместе с Владимиром Андреевичем; с ними были полки тридцати городов. С Дмитрием шли на Новгород рати: московская, коломенская, звенигородская, можайская, волоцкая, ржевская, серпуховская, боровская, дмитровская, переяславская, владимирская, юрьевская, муромская, мещерская, стародубская, суздальская, городецкая, нижегородская, костромская, углицкая, ростовская, ярославская, моложская, галицкая, бежецкая, белозерская, вологодская, устюжская и новоторжская.
Новгородцы выслали послов с челобитьем о мире, но великий князь мира не дал, подступил ближе к Новгороду и остановился в 15 верстах от него. Новгородцы прислали другое посольство, во главе которого стоял владыка Алексий, предлагавший великому князю восемь тысяч рублей. Но и это посольство не имело успеха. Владыка послал к новгородцам сказать, чтобы они держали «опасъ», потому что великий князь мира не дал. Вследствие этого известия новгородцы сожгли все пригородные постройки и (с благословения владыки) 24 монастыря и поставили осторог. Однако новгородцы в третий раз решились испробовать, не удастся ли уладить дело миром: они послали к Дмитрию двух архимандритов, семь священников и пять человек «житьих», по человеку с конца (Новгород делился на пять концов). Они понимали, что могли выставить против великого князя лишь небольшую рать во главе с литовским князем Патрикием Наримантовичем, князем Романом Юрьевичем и копорскими князьями. Тем не менее Дмитрий Донской решил не осаждать Великий Новгород. Посольству удалось склонить Дмитрия на мир: три тысячи рублей отданы были великому князю из Софийской казны, а пять тысяч рублей новгородцы обещали доправить на Заволочьи, потому что заволочане также участвовали в волжских грабежах. Кроме того, новгородцы дали «черный бор». По заключении мира Дмитрий Иоаннович возвратился в Москву, откуда послал в Новгород своих наместников.
«К несчастью, — писал Н. М. Карамзин, — этим не приобрели внутреннего спокойствия: ибо Великий Князь, довольный их покорностью, не отнял у них древняго права избирать главных чиновников и решать дела государственныя приговором Вече».
Его главная цель была достигнута. Москва полностью восстановила свое влияние на дела новгородские, а заодно вновь показала, что могущество ее не иссякло и первенство ее на Руси по-прежнему непререкаемо.
Поход на Новгород стал последним военным предприятием Дмитрия Иоанновича. В своей недолгой по современным меркам жизни он достаточно повоевал — больше, чем кто-либо из его предков, московских князей. Страшное напряжение многих лет, проведенных в ратных делах, давало о себе знать. Дмитрий устал от бесконечных военных треволнений, да и здоровье его было уже не то, что прежде. Еще в 1380 году, после Куликовского побоища, он впервые ощутил натиск болезни. Понимая, что силы на исходе, последние два года жизни Дмитрий Иоаннович уже не предпринимал решительных, далеко идущих действий. Положение его княжества было прочным, и он больше заботился о том, чтобы оно таким оставалось и впредь, даже после его смерти.
Это во многом зависело от взаимоотношений внутри московского княжеского дома. Одним из залогов побед Москвы, ее силы было удивительное для времен всеобщих усобиц единодушие между старшим князем Дмитрием и его двоюродным братом, удельным князем Владимиром Андреевичем. Союз этот зижделся не только на кровном родстве и крепкой духовной связи, но и на взаимной выгоде. Плоды совместных ратных побед — новые владения, города, волости, села, военную добычу — братья делили по справедливости. Великому князю по старшинству доставалась большая часть. Но и Владимир Андреевич не оставался в обиде. Он смог значительно увеличить свой удел. (К концу жизни Владимир Серпуховской владел 49 волостями, 17 слободами, 44 селами. По размерам владений, а возможно, по богатству и военной мощи московский удельный князь оказался на равных с великим князем тверским.)
Междоусобие было бы страшно и тем, что им обязательно воспользовались бы соперники Москвы, подобно тому как еще недавно сама Москва поддерживала удельный сепаратизм в Тверском и Рязанском княжествах. Все эти вопросы, сомнения и подозрения, вероятно, не раз терзали Дмитрия Иоанновича в последние годы жизни. Иначе трудно понять причины его «розмирия» с братом и верным сподвижником Владимиром Андреевичем, случившегося в самом начале 1389 года. Летописи под 18 (31) января отмечают, что у Владимира Андреевича с братом его Дмитрием Иоанновичем «розмирье бысть». Видимо, великий князь решил положить предел усилению князя удельного. Он отнял у него два богатых и стратегически важных города — подмосковный Дмитров и северный Галич с волостями. Владимир захватил деревни великокняжеского села Лыткинского. Ссора обострилась до такой степени, что Дмитрий Иоаннович приказал схватить старейших бояр серпуховского князя и разослать их по разным городам под надзор приставов.
Однако через два месяца, в день Благовешения, обнял брата как друга и утвердил искренний с ним союз новой договорной грамотой. В ней сказано, что Владимир признает Дмитрия «отцем, сына его Василия — братом старшим, Георгия Дмитриевича — равным, а меньших сыновей великого князя — младшими братьями»; что они будут жить в любви неразрывной, подобно тому как их отцы жили с Симеоном Гордым, и должны взаимно объявлять друг другу наветы злых людей, желающих поселить в них вражду; что ни Дмитрию, ни Владимиру без общего согласия не заключать договоров с иными владетелями; что первому не мешаться в дела братних городов, второму в дела великого княжения, но судить тяжбы москвитян обоим вместе чрез наместников, а в случае их несогласия прибегать к суду митрополита или третейскому, коего решение остается законом и для князей; что великому князю, ни боярам его, не покупать сел в уделе Владимировом, ни Владимиру в областях, ему не принадлежавших.
Владимир Андреевич Серпуховской от брака с Еленой Ольгердовной (†1438) имел семь сыновей. Из них двое — Андрей и Федор — умерли во младенчестве. Свой серпуховской удел он разделил на пять уделов, по числу сыновей.
Свою долю Москвы Владимир Андреевич поделил между пятью сыновьями и женой Еленой Ольгердовной, отдав последней треть и все пошлины, а из сёл московских ей достались Коломенское, Ногатинское, Тайнинское с Киреевым, Косино и др.