16 сентября 1944 года, когда западные союзники приближались к Западному валу, или «линии Зигфрида», Адольф Гитлер провел совещание со своими ближайшими военными советниками в своей штаб-квартире «Вольфшанце» («Волчьем логове») в Восточной Пруссии.
Адольф Йодль, начальник штаба оперативного руководства вермахта, доложил, что немецкие войска уходят из южной Франции и формируют новую линию обороны в Вогезах, а также на старых укреплениях в северо-восточной Франции. Другие части строят оборонительные позиции в Голландии либо подтягиваются из Бельгии к Западному валу.
Одно место вызывало особую тревогу германского руководства: густо поросшие лесами Арденны в восточной Бельгии и в северном Люксембурге. Здесь наступали американцы, и у немцев почти ничего не было, чтобы удержать их.
Гитлер выпрямился на стуле и приказал Йодлю замолчать. После длинной паузы Гитлер объявил: «Я только что принял решение. Я перехожу в наступление здесь, в Арденнах, и главная цель — Антверпен».
Арденны — тот самый район, через который Гитлер провел свои танки в 1940 году, после чего одолел Францию и за шесть недель вышвырнул англичан с континента. Вероятно, фюрер надеялся, что американцы так же будут слепы в 1944 году.
Приняв такое решение, несмотря на бедственное положение немцев на Западе, Адольф Гитлер начал наступление, которое совершенно ошеломило своей неожиданностью командующих союзническими силами. Подобного они не могли даже вообразить. Предстояла грандиозная битва, самая крупная из всех, в которой когда-либо сражались американцы. В ней должны были участвовать более миллиона человек. Это сражение породило серьезный кризис на фронте и продемонстрировало самый многозначительный провал в истории американской военной разведки.
Гитлер рассуждал, что сокрушительный удар по Антверпену отрежет британские и канадские армии в Нидерландах. Это заставит их сдаться, покончив тем самым с участием Великобритании в войне. 1-я и 9-я американские армии, находившиеся на севере от Арденн, тоже попадут в западню. Соединенные Штаты останутся без половины армии, воюющей в Европе. Из страха перед коммунистической ордой, вырвавшейся из Советского Союза, они могут заключить сепаратный мир. И тогда Гитлер обратит все свои силы против русских и остановит их продвижение. Гитлер и фашистский режим выживут.
Это был отчаянный шаг: фюрер делал ставку на единственный бросок игральных костей. И все же Адольф Гитлер продолжал следовать своим курсом, хотя вскоре и ему, и его режиму суждено было погибнуть. У фюрера осталось достаточно стойкости, чтобы в последний раз попытаться изменить ход войны.
Гитлер верил, что его может спасти удачное стечение обстоятельств. Величайшим героем для него был прусский король Фридрих Великий, который выстоял против превосходящих сил противника во время Семилетней войны 1756–1763 годов, а потом умерла русская императрица, и антипрусская коалиция распалась. Если бы Гитлер мог захватить Антверпен и уничтожить четыре армии — британскую, канадскую и две американские, — то история могла бы повториться.
Гитлер уже запланировал начать наступление 1 сентября, но тут он вызвал в свою штаб-квартиру фельдмаршала Герда фон Рунштедта, жесткого, надменного семидесятилетнего воина, и попросил его вернуться в армию в качестве главнокомандующего на Западе, Как писал Чарльз Макдональд, Рунштедт «для большинства немцев являлся образцом всего, что было хорошего и правильного в немецком офицерском корпусе». Гитлер сильно не любил Рунштедта, отчасти из-за того, что он представлял высший свет и отличался элегантностью, чего не хватало самому Гитлеру, а еще потому, что Рунштедт в частных разговорах называл Гитлера «ефрейтором»: в таком чине фюрер служил в Первую мировую войну.
Гитлеру нужна была ключевая фигура, вокруг которой могли бы объединиться немцы, и Рунштедт, верный солдатскому долгу, согласился на его предложение. Гитлер не сказал Рунштедту, что у него на уме. Фельдмаршал должен был держать оборону перед Западным валом как можно дольше, а затем отойти к нему. «Все зависит от прочности обороны, — подчеркнул Гитлер. — У нас нет достаточно сил, чтобы перейти в наступление».
Солгав своему главнокомандующему, Гитлер приказал своему шефу пропаганды, Иозефу Геббельсу, найти где-нибудь людские ресурсы, чтобы создать пятнадцать новых дивизий под новым общим названием «фолькс-гренадеры», и усилить тридцать пять существующих дивизий.
Геббельс сделал, как было приказано: мобилизовал семнадцатилетних юнцов, мужчин, которым было далеко за сорок, перевел людей из флота, люфтваффе и резервных войск, а также привлек солдат из скандинавских гарнизонов.
Гитлер вывел с Запада четыре танковые дивизии СС для пополнения и свел их в 6-ю танковую армию под командованием Йозефа (Зеппа) Дитриха, своего старого приятеля, быкоподобного палача, который был во время Первой мировой войны сержантом. Дитрих туго соображал, был малообразован и в военных вопросах опирался на своего блестящего помощника Фрица Кремера.
Союзники, со своей стороны, не подозревали, какая им грозит опасность со стороны Арденн. 8-й корпус Троя Миддлтона прикрывал восьмидесятимильный отрезок, большую часть региона. Две из четырех его дивизий состояли из вновь призванных, неопытных солдат, две другие ожидали пополнения после тяжелых боев.
Разговаривая с Миддлтоном, Омар Брэдли сказал: «Даже если немец пробьет себе дорогу к Маасу, он не найдет в Арденнах ничего, что стоило бы его усилий».
Эйзенхауэр и Брэдли решили пробиться к Рейну, затем пойти на север и обойти Рур. 3-я армия Паттона выдвигалась через Саар к Франкфурту, а на севере от Арденн 1-я армия Кортни Ходжеса и новая 9-я армия под командованием Уильяма Симпсона должны были ударить с востока из Аахена на Кёльн и Бонн. 13 декабря Паттон захватил Мец и остановился у «линии Зигфрида» недалеко от Саара. За время этого наступления армия Паттона потеряла 27 000 человек.
1-я и 9-я армии пытались форсировать реку Рёр и пройти лес Хюртген в нескольких милях к востоку от Аахена. За три месяца, начиная с 12 сентября, шесть американских дивизий были разбиты в изнурительных боях № среди мрачных лесов (погибли 35 000 человек).
Тем временем к 15 декабря 6-я армейская группа Джейка Деверса (американская 7-я и французская 1-я армии) на востоке добралась до Страсбурга и Рейна. Но за Рейном лежал Черный лес — непроходимый путь к сердцу германского могущества.
Основой плана Гитлера было нанесение удара в момент, когда хотя бы на неделю установится плохая погода, которая в этот период не позволит действовать авиации союзников. Фюрер рассчитал, что именно столько времени его танкам понадобится для того, чтобы добраться до Антверпена.
Главным препятствием была река Маас, протекавшая сразу же за Арденнами. Первая волна танков должна была быстро захватить плацдармы за ней. Затем вторая волна бронетехники должна была ударить по Антверпену, в то время как пехотные дивизии прикрывали бы фланги дуги с севера и юга.
Окончательный план (кодовое название «Herbstnebel», то есть «Осенний туман») предполагал наступление силами двадцати дивизий (из них семь танковых) на шестидесятимильном фронте из Моншау, в 20 милях к юго-востоку от Аахена, по направлению к Эхтернаху.
6-я танковая армия Зеппа Дитриха должна была действовать на направлении главного удара, двигаясь из Моншау в Лозхейм, в 15 милях к югу, именно в том месте, где во время кампании 1940 года прошла 7-я танковая дивизия Эрвина Роммеля.
Дитрих должен был форсировать Маас на юге от Льежа, затем направиться к Антверпену, одновременно закрепив свой северный фланг на востоко-западе от канала Альберта.
Слева от Дитриха, на юге, 5-я танковая армия Хассо фон Мантойфеля должна была атаковать через Сен-Вит и дальше на юг, форсировать Маас близ Намюра, затем двинуться на север, миновать Брюссель и прикрыть фланг Дитриха.
К югу от Мантойфеля 7-я армия Эриха Бранденбергера, состоявшая главным образом из пехотных частей, должна была атаковать с любой стороны Эхтернаха, направиться на запад и подтянуть свои части, чтобы заблокировать движение противника с юга.
От планируемого встречного наступления 15-й армии в районе Аахена пришлось отказаться, поскольку войска требовалось послать на Восток, чтобы сдерживать продвижение советских армий. Следовательно, Гитлер не мог помешать союзникам подтягивать резервы с севера.
Тем не менее, если бы все прошло удачно, более миллиона солдат союзников могли оказаться в окружении. Но вот как уничтожить такую громадную армию, пусть даже окруженную, никто толком не знал.
Секретность была обязательным фактором. Гитлер запретил передавать приказы по телефону, телеграфу или радио. Немногие военачальники, допущенные к плану, дали подписку о неразглашении, нарушение ее каралось смертью. Рунштедта не посвящали в план до самого последнего момента.
21 октября Гитлер вызвал Отто Скорцени, офицера, освободившего в 1943 году из заключения Бенито Муссолини. Гитлер сделал его подполковником СС и приказал сформировать специальный отряд, который должен двигаться впереди наступления. Действуя в первой волне атаки, отряду коммандос, владеющих английским языком и переодетых в американские полевые куртки поверх немецкой формы, на американских джипах предстояло прорваться вперед. Далее диверсанты должны были перерезать телефонные линии, разворачивать указательные столбы, чтобы сбить с толку резервы противника, а затем всюду развесить красные ленты, показывающие, что дороги заминированы. Вторая волна, танковая бригада из 2000 человек в американской одежде, должна была проехать по этой зоне и захватить мосты через Маас.
Вторая волна так никуда и не пошла. Командование не смогло обеспечить солдат необходимым количеством американской экипировки. Однако диверсанты первой волны добились поразительного успеха. На задание ушло сорок джипов, и вернулись почти все, не считая восьми. Несколько немцев, взятых в плен, создали у союзников впечатление, что за линией фронта рыскают многочисленные группы саботажников. Постовые и другие солдаты останавливали каждую машину и допрашивали водителей, чтобы понять, не немцы ли они. Транспортные пробки создавали хаос, и тысячи неповинных американцев были арестованы.
Самому генералу Брэдли трижды приходилось доказывать свою личность: «В первый раз я сообщил, что столицей штата Иллинойс является Спрингфилд (тот, кто задавал мне вопросы, склонялся к мнению, что является Чикаго); во второй раз моей охране удалось остановить начинавшуюся потасовку; в третий раз мне пришлось назвать тогдашнюю супругу, блондинку, по имени Бетти Грейбл. Грейбл останавливала меня, а часовой не стал. Он был доволен тем, что озадачил меня, но тем не менее дал мне проехать».
Рунштедт разозлился, узнав о начале наступления. «Имеющиеся в наличии силы слишком малы для реализации такого исключительно амбициозного плана, — заявил он. — Ни один солдат не верит, что цель — добраться до Антверпена — действительно достижима».
Если бы немцы форсировали Маас, то оба их фланга стали бы уязвимыми для контрудара. Рунштедт предсказывал, что может образоваться глубокая дуга или выступ на линии, оборона которого будет дорогостоящим делом с неясными перспективами. Фельдмаршал Вальтер Модель, командующий группой армий «Б», разделял пессимизм Рунштедта, но ни одному из них не удалось заставить Гитлера изменить свои планы.
Для того чтобы лично руководить наступлением, Гитлер перевел свою штаб-квартиру из Восточной Пруссии в Adlerhost — «Орлиное гнездо», на востоке от Рейна, недалеко от Бад-Наутейма.
Гитлер выделил для наступления двадцать восемь дивизий, в том числе двадцать из них и 250 000 человек пошли в первой волне. Разумеется, вновь набранные солдаты были зелеными юнцами, которые не имели такой подготовки, как у тех великолепных войск, что прошли через Арденны в 1940 году. Но все же войска имели крепкое ядро из ветеранов и стойких сержантов, которые могли приструнить новобранцев, были у них и офицеры, закаленные в боях. Наиболее серьезной проблемой оказался транспорт. Ни в одной дивизии не было более 80 процентов необходимого количества машин. Топлива остро не хватало, а большая часть складов находилась на востоке от Рейна.
Но все равно Гитлер собрал тысячу танков, чтобы двинуть вперед семь танковых дивизий, и еще 450 машин находилось в резерве. Тактическая авиация оказалась самым слабым элементом: Герман Геринг нашел лишь 90 самолетов, половину того количества, которым располагало люфтваффе в 1940 году, и составлявшего пятую часть из числа бомбардировщиков, которые могли задействовать в сражении союзники. Геринг предоставит свою авиацию только на один день — после того, как будет закончено сражение на земле.
Имелось множество признаков того, что немцы выстраиваются напротив Арденн в немецких горах Шнее-Эйфель, о чем свидетельствовали данные воздушного наблюдения и перехваты немецких сообщений. Но офицеры американской разведки (G-2) на всех уровнях не сумели прийти к правильному выводу. Они обнаружили немецкие танки, но посчитали, что эти машины будут использованы для контратаки против войск союзников, когда те двинутся к Рейну и Руру. В G-2 приняли передвижения войск в Эйфеле за попытку отразить наступление американцев на севере и юге от Арденн. И, наконец, они думали, что немцам до такой степени не хватает топлива, а потери в войсках настолько огромны, что у германской армии нет возможности развернуть наступление.
Когда атака началась, Брэдли был совершенно поражен. «Откуда, черт побери, этот сукин сын набрал все эти войска?» — спросил он начальника своего штаба Левена Алена в штаб-квартире 12-й армейской группы в Люксембурге. А Эйзенхауэр, писавший, что он «моментально убедился, что это не было локальной атакой», выжидал до вечера следующего дня, чтобы поднять по тревоге две дивизии из тех, что он держал в резерве, — 82-ю и 101-ю воздушно-десантные. И только тогда они начали двигаться к месту событий.
Гитлер назначил дату наступления на 16 декабря 1944 года. За несколько дней до этого синоптики предсказали плохую погоду, и из-за этого самолеты союзников не летали. Снег покрыл землю. Сначала Гитлер приказал провести трехчасовую артподготовку, но Мантойфель возразил, что короткий, но концентрированный артналет достигнет того же эффекта и в то же время усыпит бдительность американцев. И вместо того, чтобы атаковать в 10 часов утра, как планировал Гитлер, что оставляло менее семи часов дневного времени для действий армии, Мантойфель предложил, чтобы артиллерия начала обстрел в 5.30 утра, задолго до рассвета. Гитлер согласился на эти изменения в первоначальном плане.
С американской стороны 99-я пехотная дивизия 5-го корпуса — новое, но вполне крепкое подразделение — прикрывала район от Моншау к югу до Лозхайма. Там 14-я кавалерийская группа, экипированная главным образом легким оружием, обороняла собственно «Лозхаймский проход». Так называли один из совершенно открытых регионов в Арденнах и, значит, главную дорогу для наступления войск противника.
К югу от Западного вала, примерно в 5 милях на восток от реки Ур (германо-люксембургская граница), располагались части 106-й пехотной дивизии 8-го корпуса, укомплектованной новобранцами, призванными незадолго до того, как они покинули Штаты.
Далее находилась 28-я пехотная дивизия — подразделение ветеранов, оправившееся после потери 5000 человек в лесах Хюртген. Дивизия удерживала 25-мильный сектор вдоль реки Ур до реки Сюр, примерно в 15 милях к-северу от Люксембурга.
Ниже располагались 28-я и 4-я пехотные дивизии. Они удерживали 20 миль вдоль реки, которая сейчас называется Зауэр, от Эхтернаха до Мозеля, и дальше вдоль Мозеля, до точки в 12 милях к юго-востоку от Люксембурга. 4-я дивизия пострадала в лесах Хюртген почти также сильно, как 28-я дивизия, и теперь отдыхала и ремонтировала технику.
В резерве 8-го корпуса Трои Миддлтон держал новую 9-ю танковую дивизию, кроме батальона «Б», приписанного ко 2-й пехотной дивизии 5-го корпуса. В зоне ответственности корпуса у Миддлтона было 242 средних танка «Шерман», а также 182 самоходных орудия и истребителя танков.
Многое зависело от продвижения 6-й танковой армии Зеппа Дитриха, имеющей в своем составе четыре танковые дивизии СС. Они ближе всего находились от Мааса и действовали на главном направлении.
Когда рано утром 16 декабря немцы прорвали линию фронта и устремились вперед, 99-я американская пехотная дивизия под Моншау успешно заблокировала движение частей правого крыла армии Дитриха в районе Уденбрата, перекрыв таким образом кратчайшую дорогу на Антверпен.
Войска левого, или южного, крыла Дитриха прошли через предместья Лозхайма, и в следующие два дня немцам удалось прорвать оборону американцев в районе Бутгенбаха и Эльзенборна. Но сопротивление 99-й дивизии не позволило немцам взять левый выступ позиций союзников, обеспечило американцам базу для последующих действий.
Тем временем 1-я танковая дивизия СС двинулась вперед, пытаясь обойти Льеж с юга. Авангард колонны — боевая группа под командованием подполковника СС Иоахима Пайпера с сотней танков рвалась вперед, нацеливаясь на переправу через Маас у Ги. В Мальмеди, на перекрестке дорог, группа Пайпера навлекла позор на свое имя, убив восемьдесят шесть американских пленников, а также много бельгийских гражданских лиц.
18 декабря группа Пайпера остановилась сразу же на востоке от Ставло, но не смогла захватить мосты через реку Амблев. Пайпер не пошел ни к складам, расположенным на севере, где хранилось 2,5 миллиона галлонов топлива, ни в Спа, дальше на несколько миль, где располагалась штаб-квартира 1-й армии Ходжеса. За ночь американские части добрались до Ставло и на следующий день прямо перед носом у Пайпера взорвали мосты через Амблев.
Пайпер попытался обойти речную долину, но американцы остановили его у Стомона, примерно в 6 милях от реки. Тут Пайпер понял, что находится намного впереди остальных подразделений 6-й танковой армии.
5-я танковая армия Мантойфеля сначала взяла хороший старт. Штурмовые группы проделали проходы в американской линии обороны, открыв дорогу танкам, которые 16 декабря в 4 часа утра в темноте при свете прожекторов двинулись вперед.
Танки Мантойфеля прорвались через Шнее-Эйфель, сломив сопротивление 106-й пехотной дивизии и 14-й кавалерийской группы. Эти войска удерживали важный перекресток дорог у Сен-Вита, примерно в 10 милях к западу. Две пехотные дивизии и танковый полк из 66-го корпуса Вальтера Люхта окружили два полка 106-й дивизии и заставили сдаться по крайней мере 8000 человек.
Два танковых корпуса, 58-й Вальтера Крюгера и 47-й Генриха фон Люттвица, наступали с запада. 58-й переправился через реку Ур и двинулся на Хоффалыд, намереваясь захватить переправу через Маас между Арденнами и Намюром. 47-й корпус должен был захватить ключевую дорогу — центральную развязку в Бастони, где сходились вместе шесть дорог, затем двинуться вдоль Мааса.
Аванпосты американской 28-й дивизии задержали, но не смогли остановить немцев во время их переправы через Ур, и к ночи 17 декабря германские танки подошли к Хоффальцу и Бастони, выдвигаясь на дорогу, ведущую с севера на юг: она имела большое значение для дальнейшего наступления на запад.
Далеко на юге 5-я парашютная дивизия 7-й армии Бранденбергера добралась до Вильца, в дюжине миль от реки Ур, но правое крыло 28-й дивизии двигалось медленно, и 9-я танковая совместно с 4-й пехотной дивизией остановили продвижение немцев после того, как те прошли 4 мили. К 19 декабря южное крыло германского наступления прочно застряло в обороне союзников, а с юга им на помощь спешила 3-я армия Паттона.
Тем временем давление Мантойфеля на Сен-Вит и Бастонь усиливалось. Немцы провели свою первую атаку на Сен-Вит 17 декабря. На следующий день подошли основные силы американской 7-й танковой дивизии. Близлежащие деревушки попали под атаки немцев, тем более что их танки обходили Сен-Вит с севера и юга.
К 18 декабря 47-й корпус Люттвица соединился у Бастони с двумя танковыми дивизиями (2-й и дивизией «Лер») плюс дивизией фольксштурма. Но тут подошел батальон американской 9-й танковой дивизии с саперной частью, заняв оборону на перекрестках дорог. 10-я воздушно-десантная дивизия под командованием Энтони К. Маколиффа добралась до Бастони лишь утром 19 декабря.
После того как немцам не удалось ворваться в город из-за сильного сопротивления союзников, две их танковые дивизии обошли Бастонь с двух сторон, оставив для его захвата 26-ю дивизию с танковой группой. Таким образом, 20 декабря Бастонь была отрезана.
Окончательно осознав, что немцы предприняли не просто небольшую вылазку, Брэдли приказал 10-й танковой дивизии двигаться на север и послал 7-ю танковую и 30-ю пехотную дивизии на юг. Таким образом, более 60 000 свежих солдат находились в пути, в то время как еще 180 000 должны были быть вовлечены в боевые действия в следующие восемь дней.
30-я дивизия ударила по группе Пайпера, захватила часть Ставло с помощью мощных бомбежек авиации союзников, нарушила связь Пайпера с остальной частью 6-й танковой дивизии. К 19 декабря Пайпер, которому отчаянно не хватало горючего, обнаружил, что появилась 82-я воздушно-десантная дивизия при поддержке нескольких танков, что изменило баланс сил не в его пользу. Остатки танковых дивизий СС Дитриха по-прежнему топтались где-то позади: имелось слишком мало дорог, по которым они могли выбраться вперед, да и теми немцы не имели возможности воспользоваться из-за действий авиации союзников.
Группа Пайпера 24 декабря начала отходить налегке, бросив танки и другие машины.
На юге американские 3-я и 7-я танковые дивизии преградили путь Мантойфелю, двигавшемуся на запад из Сен-Вита, где немцам удалось сломить сопротивление американцев, которые отошли, понеся тяжелые потери.
Но гигантская транспортная пробка позволила остаткам 106-й и 7-й танковых дивизий оторваться от преследования и воспрепятствовала движению Мантойфеля к Маасу.
Два главных фактора замедляли продвижение немцев: грязь и нехватка топлива. Только половина артиллерии могла быть переброшена вперед из-за дефицита горючего. Туманная погода в первые дни благоприятствовала немцам, так как англо-американская авиация бездействовала. Но 23 декабря небо очистилось, и истребители и бомбардировщики союзников начали громить немецкие колонны.
20 декабря Эйзенхауэр отдал под командование Монтгомери все силы союзников, расположенные севернее выступа, включая американские 1-ю и 9-ю армии. Монтгомери перевел британский 30-й корпус (четыре дивизии) на запад от Мааса — охранять мосты.
То, что Монтгомери стал командовать обеими американскими армиями, имело для него большое значение и сильно ударило по авторитету Брэдли. Монтгомери появился в штабе 1 -и армии, как писал один офицер, подобно «Христу, пришедшему очистить храм». Монтгомери лишь ухудшил положение своим поведением на пресс-конференции, где всем своим видом показывал, что его личное «руководство» ходом боевых действий спасло американцев от гибели, хотя на самом деле он не сделал практически ничего.
Монтгомери также говорил о необходимости привлечь «всю имеющуюся в наличии мощь» британских армий. Это была ложь, тем более явная, что он сам настаивал на первоначальной «очистке» позиций и не наносил удар с севера до 8 января. Все это время 3-я армия контратаковала у Бастони с 4-й танковой дивизией во главе, следуя приказу Паттона «напирать, как черти».
4-я танковая дивизия при поддержке 26-й и 80-й пехотных дивизий вступила в бой с германской 5-й парашютной дивизией на главной дороге, ведущей с севера на юг. Парашютистов нужно было выбивать из каждой деревни и заблокировать в лесах. Между тем, по данным разведки, наименьшее сопротивления ожидалось на дороге Невшато — Бастонь, которая вела на северо-восток, и 25 декабря Паттон перенес мощь своей атаки на эту линию.
В Бастони ситуация оставалась критической. Непрерывные атаки немцев заставили американцев отойти назад, но не опрокинули их. Когда 22 декабря Люттвиц направил парламентеров, призывая солдат гарнизона сдаться, генерал Маколифф ответил: «Убирайтесь!» Его офицеры, увидев озадаченное выражение на лицах немцев, перевели это как «Идите к черту!».
На следующий день погода улучшилась, что позволило самолетам союзников сбросить снабжение и боеприпасы осажденным войскам. На Рождество немцы предприняли очередную попытку штурма, но она провалилась. Тем временем 26 декабря в 4.45 дня 4-я танковая дивизия пробила дорогу в город. Осада была снята.
24 декабря Мантойфель продвинулся на 4 мили к Маасу, остановившись в 5 милях к востоку от Динана. Но это оказалось пределом. Британский 30-й корпус перешел на восточный берег Мааса в районе Живе и Динана, подошли и свежие американские части.
Гитлер понял, что его надежда захватить Антверпен обернулась иллюзией, и поставил иную задачу — занять переправы через Маас; для этого он выдвинул из резерва 9-ю танковую и 15-ю панцергренадерскую дивизии, чтобы они помогли Мантойфелю очистить от войск противника окрестности Динана. Но танки подвергались постоянным атакам со стороны авиации союзников, и после 26 декабря ни один из них не смог передвигаться днем.
Тем временем американский 7-й корпус Лоутона Коллинза сконцентрировался в одной точке. В распоряжении Коллинза имелись 2-я и 3-я танковые дивизии, а также 7 5-я и 84-я пехотные дивизии, которые медленно продвигались вперед. Утром в Рождество они захватили Кель. 9-я немецкая танковая дивизия прибыла в окрестности деревни рождественским вечером, но не смогла оттеснить части стоявшей перед ней 2-й американской танковой дивизии.
6-я танковая армия Зеппа Дитриха на севере пыталась помочь Мантойфелю, но его танковые дивизии произвели слабое впечатление на мощную американскую оборону. К тому же в небе хищно носились стаи англо-американских истребителей-бомбардировщиков, которые бросались на любой подозрительный объект и разносили все в пух и прах.
Мантойфель писал, что его части простаивали из-за нехватки горючего именнб тогда, когда они были нужны более всего. Гитлер хотел удержать позиции на выступе и настаивал на том, чтобы Мантойфель захватил Бастонь, отрезав части Паттона в коридоре Невшато — Бастонь. Однако трехдневные атаки немцев, предпринятые ими начиная с 30 декабря, неизменно заканчивались неудачей.
Мантойфелю было ясно, что он не сможет удержать выступ без овладения Бастонью, и он никак не мог помешать решительному продвижению Коллинза на запад. Мантойфель телефонировал Йодлю и заявил, что он отводит свои войска. Но Гитлер, как обычно, запретил делать хоть шаг назад. Вместо этого он приказал провести еще один штурм Бастони.
Для того чтобы показать, насколько решительно он намерен овладеть Бастонью, Гитлер рискнул всем, что у него еще оставалось от люфтваффе, чтобы воспрепятствовать авиации союзников вмешаться в действия Мантойфеля. Рано утром в первый день нового года тысячи истребителей «ФВ-190» и «Me-109» с бреющего полета начали штурмовку двадцати семи аэродромов союзников в Голландии, Бельгии и северо-восточной Франции. Немцы уничтожили 156 самолетов, из них 36 американских, большинство из которых находилось на земле или пыталось взлететь.
Потери были тяжелы, но союзники быстро возместили их. Между тем люфтваффе потеряло 300 самолетов и столько же незаменимых пилотов. Это был самый большой урон, которые понесли германские ВВС в этой войне за один день. Люфтваффе был нанесен смертельный удар.
Потерпев неудачу в попытке отрезать американцев к югу от Бастони, Мантойфель теперь ударил с севера по дороге Хоффальц — Бастонь, введя в бой четыре сильно потрепанные дивизии: на все эти дивизии приходилось лишь пятьдесят пять танков. Немцы ничего не добились, чего и опасался Мантойфель. Ему пришлось отвести свои войска. Угроза Бастони была ликвидирована.
8 января 1945 года Гитлер согласился на частичный отвод войск с острия выступа. Отступление продолжалось. К 28 января немецкие войска вернулись примерно на те же позиции, где они находились перед началом наступления.
Среди 600 000 американцев, принимавших участие в битве на выступе, количество потерь доходило до 81 000 человек, 15 000 из них были взяты в плен и 19 000 убиты. Среди 55 000 задействованных в операции британцев число жертв составляло 1400 человек, из которых 200 были убиты. Немцы привлекли к участию в наступлении примерно 500 000 человек и потеряли по крайней мере 100 000 убитыми, ранеными или пленными. Обе стороны лишились около 800 танков, а люфтваффе потеряло тысячу самолетов.
Американцы могли за короткий срок восстановить потери, у немцев же ресурсы были исчерпаны. Все, чего Адольф Гитлер добился такой ужасной ценой, — это отсрочка на несколько недель наступления союзников на Западе. Но на самом деле это обеспечило быстрый успех Красной армии, которая с Востока возобновила свое продвижение на рейх. В конечном итоге битва в Арденнах ускорила падение Германии.