Вторая мировая война: Советская программа послевоенного устройства Европы и борьба за ее осуществление в первой половине 1944 г

Конец 1943 — первая половина 1944 г. ознаменовались даль­нейшим укреплением союза государств и народов, боровшихся против фашистского блока. Основным фактором упрочения коали­ции являлись выдающиеся победы Советских Вооруженных Сил над вер­махтом и активная последовательная внешняя политика Советского го­сударства.

Воздействие СССР на происходящие в мире процессы и значение его позиции при решении международных проблем неизмеримо возросли. Коммунистическая партия и Советское правительство, направ­ляя военные и экономические усилия страны на разгром врага, де­лали все возможное для укрепления антигитлеровской коалиции, спло­чения свободолюбивых народов, чтобы ускорить окончание второй миро­вой войны и уменьшить ее жертвы.

В условиях, когда освобождение европейских стран от фашистской тирании стало делом ближайшего будущего, для мобилизации и объединения усилий народов на разгром врага важное значение приобрела ясная и четкая программа послевоенного устройства Европы, отвечающая освободительному характеру войны, интересам демократии и свободы народов. Такая программа была разработана Центральным Комитетом Коммунистической партии и Советским правительством и изложена в док­ладе И. В. Сталина о 26-й годовщине Великой Октябрьской социали­стической революции 6 ноября 1943 г. Она заключалась в том, чтобы вместе с союзниками по антигитлеровской коалиции освободить от фа­шистских захватчиков европейские народы и оказать им содействие в воссоздании национальных государств; предоставить полное право и сво­боду освобожденным народам самим решать вопрос об их государствен­ном устройстве; сурово наказать фашистских преступников, виновников войны и страданий народов; создать условия для предотвращения воз­можности новой агрессии со стороны Германии; установить длительное экономическое, политическое и культурное сотрудничество европейских народов.

В провозглашенных Советским Союзом освободительных целях борь­бы на завершающей стадии войны народы Европы увидели ясную перспек­тиву скорого освобождения и возрождения суверенных национальных государств. Это усилило их стремление решительно бороться с захватчи­ками, придало им новые силы, способствовало сплочению народов и стран антифашистской коалиции на разгром общего врага.

Коммунистическая партия и Советское правительство в своей программе подчеркнули необходимость тесного сотрудничества народов и го­сударств коалиции как в завершении войны, так и после ее окончания. Это свидетельствовало об искреннем стремлении СССР к дальнейшему упрочению коалиции, а также превращению ее в действенное орудие установления справедливого мира.

Правительство СССР строго и последовательно выполняло провозглашенную программу, руководствовалось ею в своей внешнеполитиче­ской деятельности. Нанося сокрушительные удары по германской воен­ной машине, советский народ боролся не только за свою свободу, но и за освобождение всех стран, находившихся под гнетом нацистских агрессо­ров. СССР оказывал моральную, материальную и военную помощь национально-освободительному движению, поддерживал народы порабо­щенных стран в их борьбе за восстановление независимости.

Зимой и весной 1944 г. наряду с проблемами дальнейшего ведения войны исключительную важность приобрели вопросы политики в отношении освобождаемых стран. Они стали объектом острых внешнеполитических дискуссий. Если Советский Союз активно выступал за осуществление обнародованной программы послевоенного устройства Европы и на деле проводил курс, соответствовавший официальным заявлениям держав анти­гитлеровской коалиции, то правящие круги США и Англии, как пока­зали последующие события, в ряде случаев отходили от провозглашенных принципов и согласованных между союзниками решений.

Освободительные цели социалистического государства в отношении оккупированных фашистами стран в это время нашли воплощение в ряде дипломатических акций и документов. Интернационалистский подход СССР к послевоенному устройству Европы ярко выражала его позиция по вопросу восстановления чехословацкого государства.

Чехи и словаки видели гарантию возрождения независимости в дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом. Эмигрантское правительство Чехословакии и президент Э. Бенеш, вынужденные считаться с настрое­нием масс, с начала 1943 г. стали проявлять заинтересованность в подпи­сании с СССР договора о взаимной помощи и послевоенном сотрудниче­стве. Советские руководители выразили принципиальное согласие на его заключение.

12 декабря 1943 г. в Москве состоялось подписание Договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между Союзом Со­ветских Социалистических Республик и Чехословацкой Республикой. В преамбуле указывалась его цель — обеспечение совместных действий двух стран в войне, а также постоянной дружбы и мирного сотрудниче­ства между ними. Договаривающиеся стороны обязались «оказывать друг другу военную и другую помощь и поддержку всякого рода в нынешней войне против Германии и всех тех государств, которые связаны с ней в актах агрессии в Европе», и не заключать с ними перемирия или мира иначе, как со взаимного согласия участников договора. Это обязательство распространялось и на послевоенный период, если одна из сторон будет вовлечена в военные действия с Германией или с каким-либо из госу­дарств, объединившимся с ней. В договоре предусматривалось установление постоянной дружбы и тесного сотрудничества двух стран после войны на основе уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела.

Советско-чехословацкий договор имел большое международное значение. Он отвечал интересам свободолюбивых народов, укреплял общее дело союзников, был одним из звеньев борьбы за прочный послевоенный мир и всеобщую безопасность. М. И. Калинин указывал, что договор яв­ляется «важным вкладом в наше общее дело борьбы против немецкого фа­шизма и против всякой новой агрессии со стороны Германии» Л. Сво­бода, оценивая впоследствии его значение, говорил, что договор выражал решение чехословацкого народа строить свою безопасность в союзе со страной, в которой он по праву видел надежные и прочные гарантии своей свободы и независимости.

Дальнейшее развитие советско-чехословацкие отношения получили весной 1944 г., когда Советская Армия вышла к границам Чехословакии. 8 мая было подписано Соглашение об отношениях между советским главнокомандующим и чехословацкой администрацией после вступления советских войск на территорию Чехословакии. В соответствии с ним верховная власть на территории Чехословакии и ответственность во всех делах, относящихся к ведению войны, в зоне военных операций на время, необходимое для их осуществления, оставалась в руках главно­командующего советскими (союзническими) войсками. Далее указывалось: «Как только какая-либо часть освобожденной территории перестанет яв­ляться зоной непосредственных военных операций, чехословацкое прави­тельство полностью берет в свои руки власть управления общественны­ми делами».

Соглашение стало важной вехой в деле упрочения сотрудничества двух народов. «Соглашение от 8 мая является ярким примером того, — зая­вил Готвальд, — как Советский Союз понимает настоящую дружбу и осу­ществляет действительно союзнические отношения... В истории найдется мало подобных случаев, когда великий и могучий союзник, который при­ходит в страну, чтобы освободить ее от проклятого и ненавистного чуже­земного господства, так великодушно передает управление этой страной в руки ее народа! Ничто не может более блестяще и наглядно показать действительно освободительную миссию Красной Армии».

Позицию, отвечавшую интересам международного сотрудничества стабилизации положения в Европе, равно как и безопасности советского и польского народов, СССР занимал и в отношениях с Польшей. Однако решение вопроса о сотрудничестве с этой страной тормозила антинародная, антисоветская политика польского эмигрантского правительства. Проблема советско-польских отношений была связана с острой дипло­матической борьбой и заняла большое место в советско-англо-американ­ских переговорах, в переписке глав трех правительств. Она касалась в основном двух вопросов: об отношениях между СССР и польским эмиг­рантским правительством и о советско-польской границе.

Еще в Тегеране Сталин четко и определенно заявил, что СССР добивается восстановления независимого, демократического польского госу­дарства, возглавляемого правительством, выражающим национальные интересы страны и дружественно настроенным по отношению к СССР. Советское правительство было готово начать переговоры с эмигрантским правительством при условии его отказа от враждебной СССР политики и включения в активную борьбу против оккупантов. Что же касается послевоенной советско-польской границы, то главы трех правительств договорились о правомерности линии Керзона.

Между тем польские эмигрантские круги усилили антисоветскую деятельность. Они вынашивали планы создания «великой Польши». Пра­вительство С. Миколайчика претендовало на территории Западной Укра­ины и Западной Белоруссии, которые были захвачены белополяками в 1920 г. в результате вооруженной интервенции против Советского госу­дарства, а в 1939 г, воссоединены с СССР. 5 января 1944 г. оно опублико­вало заявление, выдвинув в нем требование установить свою админист­рацию на этих территориях немедленно после освобождения их Совет­ской Армией.

Правительство СССР отвергло такие притязания. В Заявлении 11 января оно указало, что установление новой советско-польской гра­ницы в 1939 г. создало надежную основу для упрочения дружбы между советским и польским народами, и подчеркнуло, что СССР стоит за воссоз­дание сильной и независимой Польши, намерен установить с ней тесную дружбу «на основе прочных добрососедских отношений и взаимного ува­жения и, если этого пожелает польский народ,— на основе союза по вза­имной помощи...». Советская точка зрения сводилась к тому, что возрож­даться Польша должна не путем захвата украинских и белорусских земель, а путем присоединения к своей территории исконных польских земель, ранее отнятых у нее Германией. Относительно восточных границ Польши правительство СССР заявило, что не считает границы 1939 г. неиз­менными, они могут быть исправлены в пользу Польши за счет передачи ей районов, где преобладает польское население, и в этом случае совет­ско-польская граница могла бы пройти примерно по так называемой ли­нии Керзона.

Дипломатические круги США и Англии не могли не понимать несостоятельности претензий польского эмигрантского правительства на За­падную Украину и Западную Белоруссию. 20 января в переговорах с его представителями Черчилль высказался за установление границ Поль­ши по линии Керзона на востоке и по Одеру на западе. Он отметил боль­шую роль СССР в восстановлении сильной и независимой Польши. В том же духе было выдержано его заявление 22 февраля в парламенте, в кото­ром признавалась обоснованность позиции Советского Союза в вопросе о его западных границах.

Сообщая правительству СССР о ходе переговоров с польскими эмигрантскими лидерами, Черчилль писал, что он рекомендовал им «принять линию Керзона в качестве основы для обсуждения», но согласия не полу­чил. Относительно изменения состава польского правительства, занимав­шего открытую антисоветскую позицию, британский премьер-министр сооб­щил, что не считает возможным дать такую рекомендацию, и даже намек­нул на возможные затруднения в сотрудничестве с СССР: «Создание в Варшаве иного польского правительства, чем то, которое мы до сих пор признавали, вместе с волнениями в Польше поставило бы Великобританию и Соединенные Штаты перед вопросом, который нанес бы ущерб полному согласию, существующему между тремя великими державами, от кото­рых зависит будущее мира».

Попытки оказать давление на Советский Союз и заставить его признать польское эмигрантское правительство предприняла также амери­канская дипломатия. 19 января правительство США заявило о готов­ности взять на себя роль посредника в переговорах между СССР и поль­скими эмигрантскими властями, подчеркнув при этом, что колебание или отказ Советского правительства неблагоприятно отразились бы на деле всеобщего международного сотрудничества. Советское правительство от­клонило американское предложение, указав, что польское правительство в Лондоне по-прежнему проводит антисоветскую политику и обращается за посредничеством к США и Англии «не для того, чтобы добиться согла­шения с Советским Правительством, а для того, чтобы углубить кон­фликт и втянуть в него союзников», и что отсутствие общей базы для соглашения обрекает переговоры на провал.

Было очевидным, что посредничество западных держав диктовалось отнюдь не заботой об удовлетворении интересов советского союзника. Они замышляли водворить в Польшу после ее освобождения враждебную СССР и послушную им реакционную эмигрантскую клику. Однако осво­бодить Польшу мог только Советский Союз, и, не восстановив отношения с ним, эмигрантское правительство не имело возможности взять власть в стране. Поэтому Англия и США усиленно добивались восстановления советско-польских дипломатических отношений.

Правительство СССР твердо отстаивало свою позицию. Сталин в посланиях Черчиллю (4 февраля) и Рузвельту (16 февраля) отмечал, что в вопрос о советско-польской границе должна быть внесена полная яс­ность и польское правительство должно официально заявить, что оно при­знает правомерность линии Керзона. Восстановление же отношений с этим правительством в его существующем составе невозможно, посколь­ку оно не прекращало враждебных выступлений против СССР. В посла­ниях отмечалось, что исключение из состава этого правительства про­фашистских империалистических элементов и включение в него людей демократического образа мыслей создали бы условия для установления хороших советско-польских отношений, решения вопроса о советско- польской границе и вообще о возрождении Польши как сильного, свобод­ного и независимого государства. В таком изменении состава правитель­ства были заинтересованы прежде всего широкие слои польского народа. Советское правительство напоминало также, что ранее Черчилль при­знавал возможность улучшения состава правительства Польши и заяв­лял, что он будет «действовать в этом направлении».

15 февраля польское эмигрантское правительство сочло неприемлемым предложение Советского Союза о признании линии Керзона в ка­честве будущей польско-советской границы. Вопрос о границе предла­галось рассмотреть в послевоенное время, а пока установить «демаркаци­онную линию, которая проходила бы восточнее Вильнюса и Львова». Миколайчик и его окружение заняли резко отрицательную позицию и по вопросу об изменениях в составе правительства.

Вопреки своей тегеранской позиции Черчилль стал на сторону эмигрантского правительства. В своих посланиях 20 февраля, 7 и 21 марта он добивался согласия правительства СССР отложить решение вопроса о советско-польской границе на послевоенное время и признания им поль­ского эмигрантского правительства в его тогдашнем составе. Британский премьер-министр поддержал претензии этого правительства о передаче в его административное ведение освобождаемых территорий Польши, а также городов Вильнюс и Львов.

Английская дипломатия пыталась побудить Советский Союз при­нять выгодное для польского эмигрантского правительства решение. Посол Великобритании в СССР А. Кларк-Керр, согласно полученным им инструкциям, 19 марта заявил народному комиссару иностранных дел СССР, что отказ правительства Советского Союза отсрочить решение во­проса о советско-польской границе до заключения перемирия мог бы создать затруднения в англо-советских отношениях, «бросить тень» на осуществление согласованных в Тегеране военных операций и осложнить ведение войны Объединенными нациями в целом.

Правительство СССР решительно выступило против попыток угрозами заставить его восстановить отношения с польским эмигрантским пра­вительством. Сталин в своем ответе 23 марта писал: «...метод угроз не толь­ко неправилен во взаимоотношениях союзников, но и вреден, ибо он может привести к обратным результатам». Обращая внимание на то, что англий­ское правительство стало на путь нарушения достигнутого в Тегеране соглашения, Председатель Совета Министров СССР делал вывод: «Я не сомневаюсь, что если бы Вы продолжали твердо стоять по-прежнему на Вашей тегеранской позиции, конфликт с польским эмигрантским пра­вительством был бы уже разрешен».

Ввиду позиции, которую заняли эмигрантское правительство, а так­же Черчилль, переговоры по польскому вопросу зашли в тупик. Они показали, что английские правящие круги стремились утвердить свое вли­яние в освобождаемых странах, восстановить в них реакционные режимы. Но советские войска быстро приближались к границам Польши, внутри страны усиливалась национально-освободительная борьба прогрессивных сил польского народа, возглавляемых созданной по инициативе Поль­ской рабочей партии Крайовой Радой Народовой — подпольным пар­ламентом Польши. Вопреки воле и политике польских реакционеров зак­ладывались основы боевого содружества советского и польского народов в борьбе против общего врага — германского фашизма. Расстановка классовых сил в стране создавала предпосылки для победы народно-демократического строя.

Борясь за справедливое решение польского вопроса, правительство СССР укрепляло контакты с политическими и военными руководителями демократических сил Польши. В середине мая 1944 г. в Советский Союз прибыли уполномоченные Крайовой Рады Народовой. Советское прави­тельство признало КРН в качестве представителя польского народа, дало согласие установить официальные отношения с ее исполнительным орга­ном, сразу же по его создании удовлетворило все просьбы относительно материальной помощи. Это имело важное значение для усиления борь­бы польского народа против немецко-файшстских захватчиков, после­дующего строительства демократической Польши и установления иск­ренне дружественных отношений между советским и польским народами.

Большую поддержку оказала советская дипломатия освободитель­ной борьбе народов Югославии. СССР заботился об укреплении позиций молодого югославского государства на международной арене, рассматри­вая его как крупную политическую силу в борьбе за восстановление национальной независимости и суверенитета. Об этом говорило специа­льное сообщение Информбюро Наркоминдела от 14 декабря 1943 г., при­ветствовавшее решения Антифашистского веча народного освобождения Югославии создать в стране федеративное государство, его законодатель­ные и исполнительные органы, в состав которых вошли представители всех народов страны, общественных слоев и партий, ведущих борьбу за национальное освобождение. В сообщении говорилось, что правительство СССР рассматривает события в Югославии как положительные факты, способствующие дальнейшей успешной борьбе югославского народа про­тив фашистской Германии и свидетельствующие о серьезном успехе но­вых лидеров Югославии в объединении национальных сил страны.

Западные державы, особенно Англия, поддерживая югославского короля и эмигрантское правительство, рассчитывали восстановить в этой стране буржуазно-помещичий строй и укрепить там свое влияние. Однако широко развернувшаяся национально-освободительная борьба, руково­димая коммунистами, выявила полную несостоятельность ставки англий­ского правительства на сотрудничавших с оккупантами четников во главе с генералом Михайловичем. Эффективность вооруженной борьбы юго­славских народов, ее военная значимость для общего дела союзников стали неоспоримыми. В конце 1943 г. этот факт признавался в отче­тах главы английской миссии при штабе НОАЮ и английского посла при королевском эмигрантском правительстве. Оба они рекомендовали отказаться от поддержки Михайловича и увеличить помощь югославской народно-освободительной армии.

Британские политики долго маневрировали, прежде чем порвать с Михайловичем. Вопрос об его отставке предполагалось использовать как средство давления в переговорах с маршалом И. Броз Тито . По анти­коммунистическим мотивам английское министерство иностранных дел не одобряло расширение помощи народно-освободительным силам и скло­нялось к «среднему курсу», что позволило бы, по его мнению, сохранить основные силы четников, пожертвовав их лидером.

В то же время правительство Англии предприняло попытки обеспечить себе влияние в национально-освободительном движении путем уста­новления контактов с Тито и посредничества в достижении соглашения между ним и королевским правительством. Весной 1944 г. оно стало доби­ваться изменения состава эмигрантских властей Югославии, с тем чтобы «организовать небольшое правительство, состоящее из людей, не особенно неприятных для маршала Тито», и пыталось заручиться поддержкой СССР. В ответе Советского правительства от 22 апреля указывалось: «Изменения в Югославском правительстве, если они не будут пользоваться соответст­вующей поддержкой маршала Тито и Народно-освободительной Армии Югославии, вряд ли могут принести какую-нибудь пользу. Следовало бы добиться по этому вопросу соглашения с маршалом Тито, у которого действи­тельно имеются реальные силы в Югославии. Такое соглашение было бы в интересах союзников, — особенно в настоящее время».

Правительству Англии и югославскому королю пришлось заявить о разрыве с Михайловичем. Английские представители при четниках бы­ли отозваны. Эти шаги свидетельствовали, с одной стороны, о росте авторитета Национального комитета освобождения Югославии, с дру­гой — о стремлении Англии взять под контроль югославское националь­но-освободительное движение, сохраняя предпосылки для проведения своего «балканского варианта» .Большое внимание во внешнеполитической деятельности Советского государства уделялось реализации принятой на Московской конферен­ции министров иностранных дел СССР, США и Англии Декларации об Италии.

На итальянской территории, занятой войсками США и Англии, был установлен полный контроль американо-английской военной администра­ции, которая вопреки Декларации препятствовала там демократизации общественного и государственного строя. Правительство П. Бадольо ре­альной властью в стране не обладало.

Монополистические круги западных держав вели борьбу за захват ключевых позиций в экономике Италии, за политическое влияние в стране. Ссылаясь на традиционные британские интересы в Средиземноморском бассейне, Англия претендовала на роль старшего партнера в итальянских делах. Американское правительство на первых порах добивалось по край­ней мере равного политического участия. Однако империалистическое соперничество США и Англии не переходило в острый конфликт, так как перед лицом роста влияния левых сил в Италии обе державы поддерживали «политическое единство в важнейших, неотложных вопросах».

Англо-американские оккупационные власти стремились к тому, чтобы в условиях краха фашистского режима сохранить в Италии буржуазные порядки, воспрепятствовать росту влияния прогрессивных сил, особенно коммунистической партии. Английское министерство иностранных дел, как оно само указывало, старалось сдержать распространение коммунизма в Италии и восстановить ее такой, чтобы в будущем она ориентировалась на Великобританию, а не на Германию или Россию.

Актуальной оставалась проблема политического устройства Италии. Британский кабинет поддерживал по-прежнему Савойскую династию и сопротивлялся введению в состав правительства Бадольо представителей левых партий. Госдепартамент США оспаривал английскую поли­тику опоры на монархию, в частности потому, что правящая демо­кратическая партия в преддверии президентских выборов опасалась от­толкнуть избирателей итальянского происхождения В целом же запад­ные страны, договорившись не предавать гласности свои разногласия , проводили совместный курс, стремясь не допустить демократизации по­литического режима в Южной Италии. В феврале Черчилль объявил в парламенте о достигнутой с Рузвельтом договоренности — не произво­дить никакой реорганизации правительства Италии до радикального сдви­га в военной обстановке (то есть до взятия Рима). Это шло вразрез с требованиями итальянских антифашистов, а также с решением Москов­ской конференции министров иностранных дел о создании в Италии коа­лиционного демократического правительства.

Советский Союз твердо ориентировался в своей политике на уничтожение фашизма и предоставление итальянскому народу полной возмож­ности создать правительственные и другие учреждения, основанные на принципах демократии. Но осуществление такого курса затруднялось тем, что в стране находилось множество представителей и советников англо­американских оккупационных властей и крайне ограниченное количество советских представителей в Консультативном совете по вопросам Италии, не имевших к тому же непосредственных контактов с итальянскими властями.

Проявляя заботу о восстановлении национальной независимости и государственного суверенитета Италии, советская сторона поддержала предложение итальянского правительства об установлении непосредствен­ных отношений между двумя странами. 11 марта 1944 г. Советское пра­вительство восстановило отношения с Италией. 12 апреля было опубли­ковано сообщение, что представитель СССР при итальянском правитель­стве М. А. Костылев приступил к исполнению своих обязанностей.

Прогрессивные силы Италии горячо приветствовали обмен представителями между двумя странами. Правительство Италии, с большим удов­летворением встретившее возобновление дипломатических отношений с СССР, в официальном сообщении писало, что, несмотря на «ошибки» итальянского фашистского режима, «Советская Россия... протягивает сегодня нам руку. Нет сомнения, что итальянский народ не забудет этот жест, сделанный в один из самых трагических моментов истории». В такой обстановке западным державам ничего не оставалось, как аккреди­товать при итальянском правительстве и своих дипломатических предста­вителей.

30 ноября 1943 г. начал деятельность Консультативный совет по вопросам Италии, созданный в соответствии с решением Московской конфе­ренции. На его обсуждение выносились вопросы о военнопленных, об ис­пользовании итальянских вооруженных сил, о положении левых партий, о чистке государственного аппарата и армии от фашистских элементов, о текущем экономическом и политическом положении в Италии и дру­гие. Активно участвуя в Совете, правительство СССР в декабре 1943 г. добилось включения своего представителя в Союзную контрольную ко­миссию по Италии.

Через своего представителя в Консультативном совете СССР стремился добиться практической реализации выработанных участниками коалиции мер по ликвидации остатков фашизма и демократизации Италии, что могло быть достигнуто лишь при демократическом правительстве. От его со­става во многом зависела и консолидация всех сил итальянского народа, степень его активности в войне против Германии. Стремясь ускорить ре­шение этих задач, Советский Союз 19 марта 1944 г. поставил перед правительствами США и Англии вопрос о необходимости безотлагатель­ного изменения состава правительства Бадольо.

После предварительного обмена мнениями между СССР, США и Англией Консультативный совет по вопросам Италии в начале апреля принял рекомендацию о немедленном сформировании маршалом Бадольо правительства на широкой основе, представляющего все антифашистские партии. 21 апреля правительство Италии было реорганизовано, в него вошли представители шести партий антифашистского блока, в том числе и коммунистической.

Политика и деятельность Советского Союза, направленные на искоренение фашизма и содействие процессу демократизации Италии, в зна­чительной степени ограничили возможности вмешательства в ее внут­ренние дела реакционных кругов Запада. Благодаря этому итальянский народ смог оказать большее влияние на внутриполитическое развитие страны.

Важное место во внешней политике трех великих держав антигитлеровской коалиции в период подготовки к открытию второго фронта про­должали занимать проблемы взаимоотношений с Францией.

Политика США и Англии в отношении Франции определялась классовыми интересами правящих кругов этих держав и была направлена на укрепление в ней позиций американского и британского капитала. Серь­езным препятствием на пути реализации их планов были демократические силы французского народа, возглавляемые коммунистической партией, а также представители буржуазного крыла французского Сопротивле­ния, входившие во Французский комитет национального освобождения (ФКНО). Поэтому правительства США и Англии всячески пытались ли­шить антифашистское движение французского народа политической са­мостоятельности, ограничить функции ФКНО, отстранить его от участия в открытии второго фронта и в управлении Францией после ее осво­бождения, а также от решения проблем послевоенного устройства мира.

В конце 1943 г. для решения вопросов, связанных с предстоя­вшим окончанием войны в Европе и послевоенным устройством, начали создаваться различные межсоюзнические органы. Однако западные державы не хотели допустить французских представителей ни в Европейскую консультативную комиссию, ни в Союзную контрольную комис­сию по Италии.

Иной была позиция Советского Союза. Он последовательно руководствовался стремлением восстановить независимость и суверенитет Фран­ции, оказать всестороннюю помощь ее народу в борьбе за возрождение страны как великой державы. Учитывая ее особую заинтересованность в вопросах послевоенного урегулирования в Европе, в устранении опас­ности возрождения угрозы со стороны германского империализма, пра­вительство СССР настаивало на включении представителя ФКНО в каче­стве четвертого постоянного члена Европейской консультативной комис­сии. Генерал де Голль впоследствии оценил это предложение Советского правительства как первое официальное признание права Франции на участие во всех европейских делах наравне с тремя великими держава­ми Благодаря позиции, занятой Советским правительством, в феврале 1944 г. США сняли свои возражения против назначения представителя ФКНО в Союзную контрольную комиссию по Италии.

Наиболее актуальной в то время была проблема организации гражданской власти во Франции с началом ее освобождения. США и Англия выдвинули проекты установления на территории Франции, по существу, оккупационного режима. На Московской конференции министров ино­странных дел их делегации представили документ «Основная схема управ­ления освобожденной Францией», согласно которому верховная власть в освобожденных районах должна была принадлежать главнокомандующе­му союзными войсками, а гражданская администрация осуществлялась бы французскими гражданами, но под его руководством. При рассмотрении гражданских дел он должен был лишь консультироваться с французской военной миссией при своем штабе. ФКНО фактически отстранялся от управления освобожденной Францией. Советская делегация не могла со­гласиться с подобными предложениями, так как они противоречили осво­бодительным целям войны. Поэтому документ, разработанный англо­американскими представителями, не был одобрен конференцией и переда­вался на рассмотрение Европейской консультативной комиссии.

В январе 1944 г. Советскому Союзу был передан американский проект декларации, которую предлагалось опубликовать от имени трех ве­ликих держав. В нем, как и в «Основной схеме», ФКНО устранялся от участия в гражданской администрации на освобожденной французской территории, а союзному главнокомандующему предоставлялась неограниченная власть. Этот документ также не получил одобрения правитель­ства СССР.

В марте Рузвельт с согласия Черчилля издал директиву, в соответствии с которой главнокомандующий экспедиционными силами генерал Эйзенхауэр облекался верховной властью во Франции, а ФКНО не рас­сматривался в качестве правительства страны «даже на временной осно­ве». Эта директива, как отмечал английский представитель при ФКНО А. Купер, по-видимому, явилась намеренным оскорблением Француз­ского комитета национального освобождения, в свое время признанно­го США.

Английское министерство иностранных дел, которое по соображениям европейского «равновесия сил» и создания западного блока не хотело раз­рыва с ФКНО, пыталось воздействовать на американского союзника. А. Иден добивался частичных изменений формулировки документа, под­писанного президентом США, в пользу ФКНО. Рузвельт отказывался внести какие-либо поправки в текст директивы, которые позволили бы начать переговоры с ФКНО по практическим вопросам, связанным с управлением французской территорией. В конце концов Черчилль фак­тически согласился с позицией Рузвельта, заявив, что считает несвое­временным пререкаться с США.

Когда об англо-американских переговорах (без участия советской и французской сторон) относительно управления Францией стало известно правительству СССР, оно 25 марта направило правительству Великоб­ритании меморандум, в котором указало, что намерение решить этот воп­рос путем соглашения между английским и американским правительства­ми противоречит решению Московской конференции министров иностран­ных дел по данному вопросу. Вашингтон воспринял советское заявление как существенное препятствие для проведения американской политики в вопросе об управлении Францией.

Действия американских и английских правящих кругов нарушали суверенитет французской нации, задевали чувство национальной гордости народа Франции. Представитель ФКНО в СССР Р. Гарро говорил: «Национальный совет сопротивления и все французские патрио­ты, участвующие в движении Сопротивления, решительно требуют того, чтобы администрация территории освобожденной Франции была переда­на в руки французов».

Добиваясь заключения соглашения с западными союзниками о таком управлении освобожденной французской территорией, которое не ущем­ляло бы суверенных прав Франции, ФКНО имел в качестве примера до­кумент, регулирующий отношения между советским главнокомандующим и чехословацкой администрацией. Гарро заявил, что Чехословакия ока­зывается в лучшем положении, чем Франция, так как на ее территории, освобождаемой Советской Армией, гражданское управление, несомненно, будет организовано на демократической основе. Он выразил надежду, что «пример Чехословакии окажет положительное влияние на принятие окон­чательного решения союзниками по вопросу администрации Франции».

Американские и английские власти стремились затянуть выработку приемлемого решения по этому вопросу, и при высадке союзных войск в Северной Франции управление освобожденной территорией фактиче­ски находилось в руках американо-английской военной администрации. Лишь в августе 1944 г. под давлением общественного мнения правитель­ства США и Англии подписали соответствующее соглашение с француз­скими представителями.

Затрагивало суверенитет французской нации и нежелание США выработать приемлемую для ФКНО форму денежных знаков, которые над­лежало принять для использования войсками союзников после их высадки в Нормандии. На предложенных американцами в январе образцах денеж­ных знаков не было указания на то, кто их выпустил. Большое количе­ство французских франков, изготовленных в США, пускалось в обраще­ние без согласования с ФКНО. Действия США, заявил по этому поводу Гарро, обусловлены их общей политикой в отношении ФКНО и Франции в целом, «американцы опасаются, что французский народ займет крайне левую и независимую позицию после освобождения и Америка лишится базы для проведения во Франции и в ее колониях политики, обеспечива­ющей американские интересы».

Серьезные разногласия между ФКНО и западными союзниками возникли по вопросу об участии французских войск в операциях по вторжению во Францию. 1 декабря 1943 г. в беседе с заместителем народного комиссара иностранных дел СССР представитель ФКНО заявил: «...союз­ники не разрешают французским войскам, находящимся в настоящее время в Северной Африке, начать дело освобождения Франции...». Попытки урегулировать военные вопросы путем переговоров между французскими и англо-американскими представителями в Алжире и пе­реписки между главами правительств не дали положительных результатов. Французские соединения действовали в Италии, а в десантной операции в Нормандии участия принять не смогли.

Отказ правительств США и Англии признать ФКНО высшим органом гражданской власти и посвятить его руководителей в планы операции по вторжению вызвал резкое обострение противоречий между США и Англией, с одной стороны, и Францией — с другой. Дружественная политика Советского Союза по отношению к Франции, поддержка им ФКНО укрепляли позиции Комитета. Французы знают, заявил 9 июня пред­ставитель ФКНО в СССР, что они обязаны прежде всего Советскому Союзу всем тем, чего смогли достичь в политическом и военном отношениях.

В первой половине 1944 г. Советское правительство предприняло важные дипломатические акции, направленные на оказание помощи Норвегии в освобождении от немецко-фашистских оккупантов и восста­новлении национальной независимости. В феврале нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов известил норвежского посла в Москве о готов­ности Советского Союза оказать военную помощь в освобождении Нор­вегии. Встал вопрос об урегулировании будущих отношений между советскими войсками после их вступления в эту страну и местной граж­данской администрацией.

Вопрос о статусе гражданской администрации на территории Норвегии во время ее освобождения войсками западных союзников обсуждал­ся по инициативе норвежской стороны с Англией и США еще с весны 1943 г. Проект соглашения был одобрен английской, а затем и американ­ской сторонами, но подписание его по вине западных союзников затяги­валось. В начале 1944 г. норвежское правительство направило в Москву проект соглашения, аналогичный обсуждавшемуся с западными союз­никами. Вскоре правительство СССР уполномочило своего посла при норвежском правительстве в Лондоне заключить такое соглашение без каких-либо изменений в норвежском проекте

Пример СССР оказал влияние на позицию западных союзников. 16 мая в Лондоне состоялось подписание соглашения между правительством СССР и правительством Норвегии о гражданской администрации и юрисдикции на территории Норвегии после освобождения страны союз­ными войсками. Одновременно аналогичные соглашения были заключены между норвежским правительством и правительствами Великобритании и США. Великие державы обязывались уважать суверенитет и законное правительство Норвегии. Соглашениями предусматривалось, что в тече­ние первой фазы освобождения этой страны союзный главнокомандующий будет обладать высшей властью в зоне боевых действий и осуществлять ее над населением при посредстве местных норвежских властей. Во вто­рой фазе освобождения всю ответственность за гражданскую администрацию брало на себя норвежское правительство. За военными властями на время, необходимое для достижения окончательной победы, сохраня­лись права на использование гаваней, средств транспорта, связи и пр.

Благородные освободительные цели внешней политики СССР, основы­вающейся на уважении суверенитета и территориальной целостности всех стран, проявились и в Заявлении Советского правительства от 2 ап­реля 1944 г. в связи с началом освобождения территории Румынии. Оно имело большое международное значение, поскольку разоблачало анти­коммунистическую пропаганду, утверждавшую, будто бы Советский Союз намеревается захватить чужие территории и установить свою власть в освобождаемых странах.

Справедливая ленинская внешняя политика Советского государства способствовала неуклонному возрастанию авторитета, укреплению и расширению международных связей СССР. В апреле были установлены дипломатические отношения с Новой Зеландией. В ответ на предложение датского Совета свободы правительство СССР согласилось немедленно установить отношения с ним и принять в Москве представителя Борющей­ся Дании. В мае оно приняло предложение правительства Республики Коста-Рика об установлении с ней дипломатических и консульских от­ношений. В том же месяце были установлены дипломатические отношения с Исландией.

Таким образом, вступив в завершающий период войны, Советский Союз имел четкую программу послевоенного устройства Европы. Она сводилась к тому, чтобы после разгрома Германии установить прочный мир, предотвратить опасность новой войны, создать условия для полити­ческого, экономического и культурного сотрудничества народов Европы. Первыми шагами на этом пути должны были стать полное освобождение народов Европы от фашизма, обеспечение им условий для восстанов­ления своих национальных государств, последующего свободного и демократического развития. На решение таких задач и была направлена внешнеполитическая деятельность Советского государства.