Вторая мировая война: внешняя политика правительств США и Англии во второй половине 1944 г

В рассматриваемый период значительно усилилась внешнеполитическая деятельность правительств США и Англии. Она была направлена прежде всего на подрыв блока фашистских государств и привлечение на свою сторону нейтральных стран. Американо-английская дипломатия стремилась как можно шире распространить господствующее положение западных империалистических держав в Европе. Западные союзники придавали большое значение также выработке наиболее выгодных для себя условий послевоенного устройства мира.

Открытие второго фронта в Европе положило начало новому важному этапу в развитии военного и политического сотрудничества участников антигитлеровской коалиции и отражало существенное смещение акцентов в военно-политической стратегии США и Великобритании. Долгое время их планы исходили из прогнозов о возможности серьезного ослабления СССР в борьбе с Германией.

Однако как в Лондоне, так и в Вашингтоне вскоре убедились, что такие прогнозы не оправдываются. Советское государство вопреки надеждам реакционных кругов Запада выходило из тяжелых испытаний войны окрепшим. Все более очевидным становилось решающее влияние СССР на ход второй мировой войны. Тем самым рушилась вся концепция американо-английских правящих кругов относительно послевоенного соотношения сил. Поэтому открытие второго фронта в Европе они стремились использовать для установления американо-английской гегемонии в Европе, упрочения стратегических и политических позиций Соединенных Штатов Америки и Великобритании, капиталистической системы в целом.

Однако единство США и Англии в достижении конечных целей войны еще не означало, что между ними существовало полное единодушие во всех внешнеполитических вопросах. Трения и разногласия у них возникали по целому ряду проблем, связанных как с ведением войны, так и с выработкой принципов послевоенного устройства мира. Мнения расходились по таким вопросам, как направление главного удара по противнику в Западной Европе, политика в освобождаемых от нацистской оккупации европейских странах, послевоенная судьба Германии и другие.

Империалистические противоречия неизбежно отражались на военной стратегии США и Англии. Правительство Великобритании и лично Черчилль настойчиво предлагали осуществить вторжение в “мягкое подбрюшье” Европы — на Балканы, преследуя цель “достичь Вены до того, как туда придут русские”. Стремление Черчилля во что бы то ни стало опередить приход Советской Армии на Балканы и в Центральную Европу было продиктовано империалистическими целями монополистических кругов Англии. Они состояли в том, чтобы не допустить усиления влияния СССР, помешать приходу к власти в освобождаемых им странах революционных демократических сил, сохранить здесь антидемократические, в том числе и монархические режимы, чтобы с их помощью укрепить свои позиции в этом районе. “Я, — писал позже Черчилль, — очень хотел, чтобы мы опередили русских в некоторых районах Центральной Европы. Венгры, например, выразили намерение оказать сопротивление советскому продвижению, но они капитулировали бы перед английскими войсками, если бы последние могли подойти вовремя”. Характерно, что Черчилль не отказался от своей “балканской стратегии” даже тогда, когда второй фронт уже был открыт во Франции.

В Вашингтоне к этим проблемам подходили несколько иначе. Соединенные Штаты первостепенную задачу англо-американских сил видели в том, чтобы занять Западную Европу, и в первую очередь Германию, учитывая ее стратегическое положение и военно-экономический потенциал. Кроме того, правящие круги США не могли не учитывать общественного мнения, выступавшего за решительные действия против Германии. Президент Рузвельт писал Черчиллю: “По чисто внутренним политическим причинам мне трудно будет сохранить свои позиции даже при малейшей неудаче операции “Оверлорд”, если станет известно, что значительные силы переброшены на Балканы”. Для Соединенных Штатов в тот период имело существенное значение быстрейшее завершение войны в Европе, чтобы высвободить необходимые силы для разгрома своего дальневосточного соперника — Японии.

Отвечая на памятную записку Черчилля от 28 июня 1944 г., в которой британский премьер настаивал на отказе от проведения вспомогательной операции “Энвил” и на сосредоточении усилий английских войск для наступления на Истрию и Балканы, а затем на венском направлении, Рузвельт подчеркнул, что главный удар союзников должен быть направлен “в сердце Германии... как было предусмотрено в Тегеране”. “Я, — писал президент, — не могу согласиться: с использованием американских войск для наступления на Истрию и на Балканы...”

Черчилль вынужден был согласиться с мнением американского президента, потому что ко второй половине 1944 г. экономическая и военная мощь США обеспечивала им явно преобладающее положение в американо-английских отношениях. Будущий премьер-министр Великобритании Г. Макмиллан писал впоследствии, что Соединенные Штаты “приобрели ведущую роль в нашем союзе и соответственно возросло американское политическое влияние”. К этому времени в Вашингтоне проявилась тенденция к реалистической оценке происшедшего в ходе войны изменения соотношения сил в мире. Летом 1944 г. американское военное руководство в рекомендациях госдепартаменту отмечало, что после завершения мировой войны “Соединенные Штаты и Советский Союз будут военными державами первой величины... Относительная сила и географическое положение этих двух держав несомненно помешают военному разгрому одной из этих держав другой, даже если эта держава и будет в союзе с Британской Империей”.

Такая оценка складывавшейся обстановки в мире представляла существенное отклонение от идеи Черчилля о совместном англо-американском “патронаже” над послевоенным миром. Мир, который в перспективе виделся из американской столицы, отличался от планов британского империализма, выдвигавшихся Черчиллем. И тем не менее по большинству вопросов обоим правительствам благодаря общности их классовых интересов удавалось вырабатывать компромиссную позицию.

Классово-политический характер действий вооруженных сил США и Англии со всей очевидностью проявился как в поведении англо-американских властей в освобожденных странах, так и в их стремлении овладеть как можно большей территорией в Европе. В сентябре 1944 г. было подтверждено принятое в мае решение командования союзных сил, определявшее Берлин как конечную цель их операции. В действиях западных союзников все явственнее проявлялось стремление занять выгодные стратегические позиции, чтобы иметь преимущества на послевоенных переговорах.

Известные расчеты Вашингтона на изменение соотношения сил в свою пользу были, в частности, вызваны успешными работами в США над созданием атомного оружия. Это заложило основу для возникновения в будущем “атомной” дипломатии Соединенных Штатов, которая в послевоенный период приобрела характер шантажа и неприкрытого давления на Советский Союз и другие страны.

Одновременно Лондон и Вашингтон прилагали усилия к тому, чтобы оказать свое влияние на обстановку в Центральной и Юго-Восточной Европе, не допустить там осуществления коренных социально-политических перемен. Однако стремительное наступление Советской Армии, всемерное содействие Советского Союза народам этого района в утверждении подлинно демократических режимов в своих странах не позволили империалистическим кругам США и Англии осуществить здесь свои реакционные замыслы.

Вместе с тем быстрое продвижение союзных войск в Европе вызывало в Вашингтоне и Лондоне радужные надежды на скорое окончание войны при благоприятных для них условиях. Как писал фельдмаршал Б. Монтгомери, “в конце августа анализ положения, в котором оказались немцы, давал основания считать, что сопротивление немцев в Западной Европе вот-вот будет сломлено”. И в начале сентября в военных кругах США и Великобритании считали вероятным, что Германия капитулирует в ближайшие несколько недель. Вот почему они усилили внимание к проблемам послевоенного устройства Европы, и в частности к судьбе Германии. При этом сталкивались две концепции, соответствовавшие двум тенденциям в политике западных держав: с одной стороны, английские и американские правящие круги видели одну из своих целей в войне в ослаблении Германии как конкурента США и Англии, а с другой — они надеялись использовать в будущем германский военно-промышленный потенциал как “контрбаланс” против СССР. Наиболее ярым проводником этих концепций был Черчилль. Он считал необходимым в будущем включить Германию в антисоветские “Соединенные Штаты Европы”. А во время переговоров в Москве в октябре 1944 г. он говорил о намерении Великобритании после войны “в некоторой степени занять место Германии в Европе в качестве производителя товаров для малых европейских стран”. Стремление существенно ослабить военно-экономическую мощь Германии, устранить ее как возможного конкурента было очень сильно и в американских правящих кругах, которые надеялись добиться безраздельного господства США в послевоенном капиталистическом мире. Так, в плане, разработанном по поручению президента министром финансов США Г. Моргентау, предусматривалось расчленение Германии, уничтожение ее военно-экономического потенциала, превращение страны в сельскохозяйственную зону.

“План Моргентау” был экстремистским вариантом замысла расчленения Германии, вынашивавшегося в западных кругах. Этот вариант появился в то время, когда в Вашингтоне и Лондоне рассчитывали на скорый крах Германии от ударов американо-английских войск. Но эти расчеты не оправдались. “План Моргентау”, хотя и был парафирован на второй Квебекской конференции в 1944 г., просуществовал недолго. Просочившиеся в печать сведения о нем вызвали в обеих странах сильную оппозицию к рекомендациям Моргентау. Под давлением государственного секретаря и военного министра Рузвельт вынужден был заявить, что он никогда не имел намерения превратить Германию в сельскохозяйственную страну. Отказался от “плана Моргентау” и Черчилль. Характерно, что уже 20 ноября 1944 г. генерал Эйзенхауэр под впечатлением этих заявлений предложил вообще пересмотреть формулу о безоговорочной капитуляции Германии.

В обстановке стремительного развития событий на советско-германском фронте “план Моргентау” уже не соответствовал усилившимся антисоветским веяниям в правительственных кругах Англии и США. Германия, превращенная в “страну полей и пастбищ”, не могла быть использована как антисоветский фактор. Руководящие круги Лондона и Вашингтона сильно беспокоило будущее не только Германии, но и стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Они серьезно опасались, что освобожденные Советской Армией народы пойдут по пути независимого, демократического развития. Черчилль, излагая 8 сентября 1944 г. свою точку зрения английскому комитету начальников штабов, подчеркнул, что наступление русских, весьма желательное с военной точки зрения, “может иметь самые ужасные политические последствия для Центральной и Южной Европы”. Поэтому по мере развития наступления советских войск в правящих кругах Великобритании с молчаливого согласия США усиливалось стремление противопоставить ему любые “превентивные” акции. Одной из них, по мнению Черчилля, должно было стать “наступление на Вену”, которое позволило бы “уменьшить или устранить угрозу чрезмерных претензий русских”. Иными словами, предпринималась попытка возродить в новых условиях “балканский вариант” второго фронта.

Антисоветские тенденции в политике Англии в этот период проявились также в стремлении наиболее реакционных британских кругов найти пути сближения с фашистской Германией, с тем чтобы использовать вермахт в качестве союзника для борьбы против Советского Союза и усиливавшегося в Европе революционного движения.

Политика и стратегия США и Англии в войне и на послевоенный период обсуждались на второй Квебекской конференции Ф. Рузвельта и У. Черчилля. В ходе ее начальник имперского генерального штаба Великобритании фельдмаршал А. Брук подробно изложил возможные варианты плана наступления союзников из Северной Италии на Вену. При обсуждении этого плана Черчилль с удовлетворением отметил: “Мысль о нашем продвижении к Вене, в случае если война продлится достаточно долго и если другие не придут туда раньше, получила здесь полное одобрение”.

Американская сторона согласилась с предложениями англичан о продвижении своих войск в Центральной и Юго-Восточной Европе в случае внезапной капитуляции Германии. На второй Квебекской конференции Рузвельт и Черчилль пришли также к соглашению относительно американской и английской зон оккупации Германии. Англичане рассчитывали занять немецкую территорию “к западу и к востоку от Рейна, севернее линии, проходящей от Кобленца”, а американцы — территорию Германии “к востоку от Рейна, южнее линии Кобленц — северная граница земли Гессен-Нассау”.

Во время бесед участников встречи обсуждался также вопрос об атомной бомбе и, в частности, предложение о том, чтобы “проинформировать мир о “Тьюб аллойз” с целью организации международного контроля над производством и использованием этого оружия. Руководители правительств США и Англии сошлись во мнении, что данный вопрос должен по-прежнему считаться в высшей степени секретным. При этом подчеркивалась необходимость принять меры против утечки “информации, особенно к русским”.

В целом внешнеполитическая стратегия США и Англии и осуществлявшиеся в соответствии с ней акции преследовали цель не допустить коренных социальных изменений в освобожденных странах. Западные союзники проводили здесь политику, противоречившую чаяниям демократических слоев населения. В частности, они стремились разоружить силы движения Сопротивления и ограничить их политическую деятельность.

В Италии англо-американские представители, отказывая в поддержке левым силам, в то же время всячески содействовали приходу к власти консервативных и центристских кругов. Английский верховный комиссар в Консультативном совете по вопросам Италии Г. Макмиллан подчеркивал, что эта страна “представляет для Британии интерес в том смысле, что мы не хотим видеть важную средиземноморскую державу в состоянии распада или в состоянии перманентной революции. Мы не хотим, чтобы Италия была загублена или стала коммунистической”.

Союзники, хотя и пользовались помощью сил французского Сопротивления, проводили дискриминационную политику по отношению к правительству де Голля, стремились свести к минимуму участие Франции в военных действиях и послевоенном урегулировании. Характерно, что одобренный Рузвельтом проект директивы Эйзенхауэру, предоставлявший ему неограниченную власть на освобожденной территории этой страны, фактически лишал Французский комитет национального освобождения функций гражданской администрации. Лишь после визита де Голля в США в начале июля 1944 г. Ф. Рузвельт заявил, что американское правительство решило рассматривать ФКНО в качестве основной политической власти во Франции. 26 августа 1944 г., то есть лишь через три месяца после вступления союзников во Францию, между верховным командованием англо-американских войск и французскими властями было заключено соглашение по вопросу о гражданской администрации.

Правительство Англии разделяло недовольство Вашингтона независимой позицией де Голля. Однако оно тоже не видело во Франции иной альтернативы голлистскому движению, кроме прихода к власти левых сил. Черчилль в сентябре 1944 г. заявил, что предпочитает “деголлевскую Францию” “коммунистической Франции”.

В Лондоне настороженно следили и за развитием отношений между Францией и СССР. Некоторые влиятельные деятели Англии считали возможным использовать Францию и страны Центральной Европы в качестве противовеса “растущей мощи России”. С этой целью в конце 1944 г. Идеи предлагал Черчиллю добиться включения Франции в западноевропейский военный блок.

Что же касается правительства США, то оно до ноября 1944 г. противилось рассматривать Францию как великую державу. Только по настоянию Советского правительства представитель Франции в ноябре был приглашен принять участие в работе Европейской консультативной комиссии.

Во многом совпадала политика англо-американских правящих кругов в отношении Бельгии. Вмешиваясь во внутриполитическую жизнь этой страны, они активно поддерживали эмигрантское правительство X. Пьерло в его конфликте с силами Сопротивления. Верховное командование союзных войск одобрило меры Пъерло по роспуску организаций Сопротивления, внесших важный вклад в освобождение Бельгии, и поддерживало его требование к народу сдать оружие и военное снаряжение. При этом английские войска были приведены в готовность оказать помощь бельгийскому правительству на случай народных демонстраций.

Реакционный характер политики Англии по отношению к освобожденным от гитлеровской оккупации европейским странам особенно наглядно проявился в Греции. Здесь английское правительство не остановилось перед прямой военной интервенцией, пытаясь таким образом изменить внутриполитическую обстановку в стране, где организации Сопротивления ЭАМ и ЭЛАС, опираясь на поддержку подавляющего большинства народа, вели активную борьбу против реакционных сил. Высадившиеся в Греции английские войска получили приказ принудить части ЭЛАС покинуть Афины и в случае неповиновения разоружить их. Этот приказ, в сущности, способствовал развязыванию в Греции гражданской войны. Английские войска участвовали в разгоне полумиллионной демонстрации в Афинах.

Позорный акт английского правительства вызвал возмущение прогрессивной общественности во многих странах, в том числе и в самой Англии. Это, а также упорное сопротивление демократических сил Греции вынудили Черчилля несколько изменить тактику. Отказавшись от прямой поддержки греческого короля, английское правительство одобрило назначение афинского архиепископа Дамаскиноса регентом.

Ради утверждения реакционного режима в Греции английское командование пошло даже на контакт с немецко-фашистскими оккупационными властями на Балканах. “Когда мы предприняли отход из района Эгейского моря, — отмечал бывший германский уполномоченный в этом районе Г. Нойбахер, — англичане различными путями и методами старались уговорить нас остаться в Греции, чтобы продолжать борьбу против партизан...”

На конференции лейбористской партии, состоявшейся в декабре 1944 г. в Вестминстере, один из делегатов заявил: “Мы вошли в Грецию якобы для того, чтобы помочь освобождению этой страны... В действительности же мы подавили народные силы. На каждом шагу мы поддерживали реакционеров...”

Правящие круги США и Англии весьма настороженно следили за развитием революционного процесса в Центральной и Юго-Восточной Европе и стремились повлиять на судьбы народов этого района. Представители США и Англии входили в контакт с эмиссарами терпевших крах режимов и предпринимали другие действия, пытаясь сохранить у власти буржуазные круги. Так было, в частности, в Югославии. Несмотря на неоднократные заявления британского правительства о прекращении помощи Михайловичу, даже в сентябре 1944 г. английские самолеты продолжали перебрасывать четникам военные материалы. Во время встречи с премьер-министром югославского эмигрантского правительства Шубашичем, состоявшейся 29 июня, Черчилль, выражая мнение реакционных кругов Англии, с раздражением говорил, что “вся югославская армия состоит из коммунистов, что англичане и американцы имеют в своем распоряжении достаточное количество войск, самолетов, танков для недопущения установления диктатуры в европейских странах, откуда бы это ни исходило, и для утверждения в этих странах демократии, подобной английской”.

Настойчивое стремление США и Великобритании остановить революционный процесс в странах, освобождаемых от фашистского ига, отражало усиление общей антикоммунистической политики Лондона и Вашингтона, рост тенденций, несовместимых с союзническим долгом перед антигитлеровской коалицией.

В конце 1944 г. в английских и американских правительственных сферах усилились голоса, призывавшие оказать экономическое и политическое давление на Советский Союз. В Англии одним из ярых сторонников этого курса был Черчилль. Однако, несмотря на все эти тенденции и происки, сотрудничество участников антигитлеровской коалиции в рассматриваемый период было достаточно эффективным. Различие социально-экономических систем не мешало им успешно решать сложные вопросы, приходить к взаимоприемлемым соглашениям. Серьезное сдерживающее влияние на негативные тенденции в политике США и Великобритании оказывало сознание их руководителями того, что Советский Союз нес на своих плечах главную тяжесть борьбы против общего врага.

Доминирующее положение США в англо-американском партнерстве в гораздо большей степени, чем в войне в Европе, проявлялось в вооруженной борьбе на Тихом океане. Несмотря на многочисленные официальные заявления США о первоочередном значении в планах коалиции разгрома Германии, на Тихом океане вплоть до открытия второго фронта в Европе предпринимались усилия все “возрастающих масштабов и мощи”. Военное планирование и ведение операций на этом театре войны фактически целиком находились в руках американского командования. Огромное превосходство Соединенных Штатов Америки в военно-морских силах на Тихом океане, а также серьезные потери Англии в Юго-Восточной Азии вынуждали англичан в этом регионе довольствоваться ролью “молчаливого спутника” США.

Принятое на второй Квебекской конференции решение об участии британского флота в операциях против Японии существенно не изменило положения. В октябре 1944 г. У.Черчилль подчеркивал в беседе с А. Гарриманом в Москве, что он, как английский премьер, “очень мало знает о тихоокеанской войне”.

Существенное различие в уровнях американской и английской мощи на Тихом океане, как хорошо понимали в Лондоне, было чревато серьезными внешнеполитическими последствиями. Оно создавало предпосылки для вытеснения в будущем Британии из региона, в котором она традиционно была заинтересована. Учитывая приближение конца войны, Лондон добивался усиления военного влияния Англии на Тихом океане, особенно ее участия в войне с Японией.

Стремясь во что бы то ни стало сохранить целостность империи, правительство Черчилля с беспокойством следило за растущей мощью Соединенных Штатов Америки, проявлявших в своей политике склонность использовать карту “традиционного американского антиколониализма”. Правда, ко второй половине 1944 г. “антиколониалистская ширма” империализма США стала довольно прозрачной. Это объяснялось не только его тесным военным сотрудничеством с колониальными державами, но и собственными империалистическими аппетитами и озабоченностью активизацией национально-освободительной борьбы в колониях.

Американское правительство постаралось замять скандал, вызванный опубликованием в конце июля 1944 г. в газете “Вашингтон пост” письма бывшего представителя США в Индии У. Филлипса Ф. Рузвельту с резкой критикой английской политики в Индии. Осталось без последствий и бурное выступление в конгрессе 28 августа 1944 г. сенатора А. Чендлера, объявившего, что политика Англии в Индии может привести к гражданской войне и тем самым “всадить нож в спину” американцам на китайско-бирманско-индийском фронте. Комментируя американскую позицию в индийском вопросе, государственный секретарь К. Хэлл писал, что США должны действовать “с осторожностью”, чтобы “не вызывать недовольства ни Англии, ни Индии”.

Однако главная причина такого внешнеполитического курса США состояла в усилении их неоколониалистских устремлений. Еще в марте 1944 г. американский военно-морской министр Ф. Нокс заявил о необходимости для Соединенных Штатов как “доминирующей морской и воздушной державы на Тихом океане” заполучить японские подмандатные территории. Эту идею с энтузиазмом поддержал американский комитет начальников штабов. Военные и политические деятели Соединенных Штатов Америки планировали создание такой системы военно-морских и военно-воздушных баз в стратегических пунктах земного шара, которая обеспечивала бы США роль доминирующей державы во всем послевоенном мире.

Экспансионистские устремления правящих кругов США, принявшие к тому времени глобальный характер, не ограничивались лишь захватом японских подмандатных территорий. Существенно усиливалось американское влияние в британских доминионах. В США строились также расчеты на проникновение в Юго-Восточную Азию. Именно поэтому правительство Соединенных Штатов не хотело допускать Францию к участию в освобождении Индокитая от японской оккупации. 19 сентября глава французской военной миссии в США адмирал Р. Фенард пытался убедить американцев в необходимости участия французского флота в войне с Японией. Это стремление Франции поддерживалось Англией, рассчитывавшей, в свою очередь, на ее помощь в сохранении собственных колониальных владений. Однако Рузвельт не пошел навстречу французам и дал указание своим военным властям не признавать аккредитации какой-либо французской миссии при союзном командовании в Юго-Восточной Азии.

Продолжали обостряться англо-американские противоречия и в других регионах земного шара. Монополии и правительственные круги США и Великобритании по-прежнему проявляли особый интерес к латиноамериканским странам. Большая их часть находилась в состоянии войны с фашистскими государствами, а остальные, в частности Чили и Аргентина, оставались на позициях нейтралитета. В этот период еще более усилилась экономическая зависимость этих стран от Соединенных Штатов Америки. Так, в 1944 г. на долю США приходилось 53,4 процента их вывоза и 56,9 процента ввоза. Американские монополии контролировали добычу и вывоз таких важных видов стратегического сырья, как медь, ртуть, олово, вольфрам, а также производство некоторых видов продовольствия.

Экономическая зависимость латиноамериканских стран, естественно, вела к утрате ими политической и военной самостоятельности. Чтобы закрепить свое господствующее положение в этом районе мира, правящие круги США предпринимали шаги по дальнейшему укреплению панамериканского союза. Политика Соединенных Штатов вызывала недовольство и протесты не только среди трудящихся Латинской Америки, но и в кругах национальной буржуазии.

По-прежнему остро сталкивались интересы империалистических держав в Африке. Во второй половине 1944 г. в их североафриканских владениях активизировалась борьба за национальную независимость. Это вынуждало Англию и Францию маневрировать и принимать меры по ограждению Северной Африки от влияния США. Обострялись также империалистические противоречия и борьба за передел колоний в Тропической и Южной Африке. Стремясь воспользоваться ослаблением позиций Англии, Бельгии и других колониальных стран на Африканском континенте, Соединенные Штаты Америки усиливали экономическую экспансию и по-прежнему удерживали командные высоты в эксплуатации богатейших ресурсов Африки.

Опережая события, некоторые представители английских правящих кругов выдвигали компромиссные планы раздела сфер влияния в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке. В рассматриваемый период основное внимание вашингтонских стратегов притягивал Китай, занимавший центральное место в гегемонистских планах США на Тихом океане. Опорой американской политики в этой стране в 1944 г. продолжал оставаться гоминьдановский режим Чан Кай-ши. По его хроническая нестабильность и неспособность вести эффективную войну с японцами, а также существование Особого района, руководимого КПК, вызывали постоянное беспокойство в Вашингтоне.

Не улучшала положения и значительная экономическая и военная помощь, оказывавшаяся гоминьдану Соединенными Штатами. Генерал Д. Стилуэлл рекомендовал своему правительству применить радикальные меры, чтобы в интересах “американской стратегии” активизировать китайский театр военных действий, сохранить позиции США в Китае, не допустить превращения его в демократическое независимое государство.

Объединенный комитет начальников штабов поддержал рекомендацию Стйлуэлла, направив 4 июля 1944 г. Рузвельту меморандум, в котором говорилось: “До тех пор пока все ресурсы Китая, включая дивизии, противостоящие коммунистам, не будут включены в войну с Японией, имеется небольшая надежда на то, что Китай сможет продолжать военные действия с какой-либо эффективностью...” Рузвельт тоже придерживался этой точки зрения. Еще в июне 1944 г. в Китай был направлен вице-президент Г. Уоллес для изучения положения на месте. В докладе президенту он подчеркнул серьезность обстановки в этой стране и указал на необходимость принятия срочных мер.

18 августа Рузвельт назначил генерала П. Хэрли и бизнесмена Д. Нельсона своими личными представителями при Чан Кай-ши. Их прибытие в Китай совпало с усилением политической активности других американских дипломатов в этой стране.

В связи с пребыванием американской “группы наблюдателей” в Особом районе ЦК КПК 18 августа разослал партийным комитетам “Директиву о дипломатической работе”, в которой высоко оценил значение пребывания этой миссии в освобожденных районах и указал на возможность допустить туда “военный персонал и вооруженные силы союзных государств”, разрешить учреждение там дипломатических миссий и агентств печати, содействовать миссионерской деятельности, иностранным капиталовложениям и техническому сотрудничеству.

Благожелательная реакция руководства КПК на первые контакты с американцами побудила дипломатию США сделать новый шаг. Личный представитель президента США П. Хэрли 7 ноября 1944 г. прибыл в Яньань. В результате переговоров было выработано соглашение об урегулировании отношений между КПК и гоминьданом. Оно предусматривало создание коалиционного правительства, легализацию КПК и других антияпонских партий, объединение всех китайских вооруженных сил под единым командованием. Соглашение также предусматривало пропорциональное распределение поступавшего от союзников оружия и боеприпасов между антияпонскими вооруженными группировками Китая. Однако Чан Кай-ши, будучи уверенным в нерасторжимости своего союза с США, а также в связи с прекращением наступления японских войск на фронте не пожелал пойти на какие-либо компромиссы с КПК и отверг предложенный проект соглашения. Хэрли тоже фактически отрекся от яньаньского соглашения, так как его мнение о том, что это соглашение могло быть осуществлено при условии подчинения вооруженных сил Особого района Чан Кай-ши, было неприемлемым для КПК. Это означало провал попыток добиться “согласия” между гоминьданом и КПК.

Американо-английская дипломатия считала, что первостепенное значение в войне на Дальнем Востоке могло бы иметь участие Советских Вооруженных Сил в боевых операциях против Японии. Летом 1944 г. военная разведка США расценивала Квантунскую армию как “крупную и опасную силу”. Американское командование опасалось, что для отражения высадки союзного десанта на Японские острова будут переброшены войска из Маньчжурии и Китая. Поэтому правительство США стремилось добиться скорейшего вступления Советского Союза в войну с Японией. Генерал Д. Макартур заявил в беседе с военно-морским министром США, что нужно по крайней мере 60 советских дивизий, чтобы разбить Японию. В меморандуме объединенного комитета начальников штабов президенту США от 23 декабря 1944г. также подчеркивалась эта мысль: “Вступление России в войну как можно скорее... необходимо для оказания максимальной поддержки нашим операциям на Тихом океане”.

Итак, во второй половине 1944 г. Соединенные Штаты Америки и Великобритания в обстановке грандиозных побед Советских Вооруженных Сил, продемонстрировавших все возрастающую мощь СССР, его способность самостоятельно разгромить Германию и освободить европейские народы от нацистского гнета, вынуждены были придерживаться согласованных с ним решений по дальнейшему ведению войны.

Вместе с тем рост авторитета Советского Союза, укрепление его позиций на международной арене не устраивали правящие круги США и Англии. Поэтому политическая стратегия правительств этих стран состояла в том, чтобы, с одной стороны, продолжать сотрудничество в рамках антигитлеровской коалиции и решать совместно с Советским Союзом общие задачи по разгрому фашистской Германии, а с другой — предпринимать усилия для обеспечения своих империалистических интересов и целей.

В этот период на внешнюю политику США и Англии усиливалось влияние межимпериалистических противоречий. Выступая единым фронтом за ограничение влияния СССР в Европе и во всем мире, правящие круги США и Англии в то же время соперничали между собой в борьбе за укрепление своих позиций в различных районах земного шара, за сферы влияния и приложения капитала, за рынки сбыта в Европе, Азии, Африке и Латинской Америке.

Добавить комментарий