Наступают сумерки; присутствующие слышат, как пушка британского гарнизона бьет отбой; солнце исчезает в полыхающих отсветах. Император вздыхает; один из врачей смотрит на часы, считая секунды до следующего вздоха. 15 секунд... 30... минута. Внезапно глаза императора открываются, но второй врач, находящийся у его изголовья, тотчас их закрывает. Глаза под закрытыми веками закатываются. Пульса больше нет. 5 часов 49 минут 5 мая. Наполеон скончался.
Луи Маршан, первый слуга императора на протяжении пяти с половиной лет ссылки на Святой Елене, готовится совершить его последний туалет. Тридцатилетний Маршан, преданный душой и телом Наполеону, почитавший его как самого великого человека всех времен, всю свою сознательную жизнь провел с ним бок о бок.
Долгие годы изгнания он держался в стороне от ссор, раздиравших небольшую группу французов, живущих в изоляции в Лонгвуд-хаузе, и никогда не искал предлога покинуть остров. Последние трагические месяцы он практически не отходил от императора. Именно Маршана признательный ему Наполеон незадолго до смерти назначил своим, душеприказчиком, так же как и двух оставшихся офицеров, разделивших его изгнание. Теперь верный и крепкий Маршан, заботившийся о Наполеоне при жизни, должен был позаботиться о нем и на смертном одре.
С помощью других слуг Маршан обмывает тело императора одеколоном, затем переносит его в спальню (постель больного для его удобства была устроена в малом салоне). Спальня превращена в траурную часовню: воздвигнут алтарь, горят свечи, стены затянуты черным, священник читает молитвы. Наполеон покоится на походной железной кровати, сопровождавшей его во всех военных кампаниях. В памяти Маршана запечатлевается лицо его господина: он кажется помолодевшим на 20 лет по сравнению с тем, как выглядел эти последние месяцы медленного и мучительного умирания.
— После моей смерти, ждать которой осталось недолго, я хочу, чтобы вы произвели вскрытие моего тела... Я прошу, я обязываю вас со всей тщательностью провести такое исследование, — говорил Наполеон своему врачу.
По мере того, как загадочная болезнь медленно подтачивала его силы, мысль о будущем вскрытии становилась буквально наваждением. «Вы узнаете, от чего я страдаю, только после того, как разрежете меня», — заявил он врачу за три недели до смерти. Аутопсию решено провести на следующий день в 2 часа пополудни; Луи Маршан все утро занят подготовкой. Он ставит в бильярдном зале большой стол на козлах, на котором Наполеон раскладывал карты и вновь разыгрывал свои сражения. Этот зал выбрали потому, что он самый просторный и светлый из 23 комнат Лонгвуд-хауза, приземистого и мрачного здания, служившего жилищем Наполеону и его окружению все время изгнания, за исключением самых первых месяцев.
Тело Наполеона кладут на покрытый простыней стол, и около 2 часов дня врачи и все остальные входят в бильярдную. Среди 17 присутствующих — Луи Маршан и двое других слуг, оба французских офицера — Монтолон и Бертран, представители английского губернатора и семеро врачей.
Каждый отдает себе отчет в том, что вскрытие, свидетелями которого они будут, станет политическим событием. Губернатор острова сэр Гудсон Лоу послал в Англию офицера с сообщением о смерти Наполеона, но даже на быстроходном судне путешествие займет целых два месяца. Все коронованные особы Европы — от Англии до России, от Испании до Швеции — вот уже шесть лет ждут этого известия. Теперь они смогут спокойно восседать на своих тронах.
Но ни один монарх не почувствует такого облегчения, как Людовик XVIII, слабый и непопулярный, возвращенный на фамильный трон на штыках иностранных солдат после того, как Наполеон потерпел окончательное поражение под Ватерлоо. В течение двух десятилетий Наполеон был кошмаром для правящей европейской аристократии, армии которой он побеждал на всех полях сражений, разнося повсюду семена революции — сначала как энергичный молодой генерал Французской революции, а затем как император французов и хозяин Европы. Теперь он был мертв, и монархи могли надеяться, что призрак революции будет похоронен вместе с ним.
Но эта смерть продолжает оставаться загадкой. Как мог человек, здоровье и физическая сила которого были поистине легендарными, скончаться в 51 год? Все шесть лет изгнания здоровье императора медленно ухудшалось, что служило постоянным поводом для выяснения отношений между проживавшими в Лонгвуде французами и их английскими стражами. Изгнанники видели причину болезни в дурном климате острова и обвиняли английское правительство в том, что оно только для того и выслало туда Наполеона, чтобы обречь его на гибель. Оба врача императора диагностировали «болезнь, вызванную климатом». Губернатор острова Гудсон Лоу, опасаясь более всего, что ответственность за смерть императора могут возложить на него самого и на британское правительство, предал суду военного трибунала английского врача, который диагностировал у Наполеона гепатит, ибо возникновению этой болезни могли способствовать как раз климатические условия. Все это было известно тем семнадцати, что собрались в бильярдной в ожидании вскрытия.
Итак, шесть из семи присутствующих при вскрытии врачей — англичане, все военные, дисциплинированные, подчиненные Гудсону Лоу, отдающие себе отчет в политических последствиях того, что они могут обнаружить. Седьмой — патологоанатом, тридцатилетний корсиканец Франческо Антомарки, был личным врачом императора последние 18 месяцев. Именно ему — по наказу Наполеона — и предстоит провести аутопсию в присутствии английских врачей. Антомарки вскрывает грудную полость так, чтобы все присутствующие могли видеть жизненно важные органы. Он извлекает сердце и помещает его в серебряный сосуд со спиртом (согласно воле Наполеона его сердце должно быть послано Марии-Луизе, но губернатор прикажет положить его в гроб вместе с телом). Затем он удаляет желудок, где, по общему мнению, и помещался очаг болезни, унесшей императора; врач вскрывает этот орган, чтобы все могли изучить его. Антомарки предлагает затем исследовать мозг, что могло бы представлять огромный интерес, учитывая масштаб личности императора. Присутствующие живо противятся этому, утверждая, что для установления причины смерти следует ограничиться изъятием только строго необходимых органов, не повреждая без нужды тела покойного. После окончания исследования грудную полость обмывают ароматизированным спиртом ввиду невозможности добыть на острове Святой Елены необходимые для бальзамирования вещества. Хирургической иглой Антомарки зашивает разрез, который он сделал в груди императора.
Все, кроме Антомарки и Маршана, покидают бильярдную; врач просит помочь снять с императора мерки и записать их, после чего слуга приступает к последнему облачению своего господина, которому он так долго служил.
«С помощью другого слуги, — будет вспоминать Маршан в своих «Мемуарах», — мы одели его в форму егерей императорской гвардии: белую рубашку с кисейным белым галстуком, поверх него — черный щелковый воротник, закрепленный сзади петлей, белые шелковые чулки, трико белого кашемира, той же материи сюртук, зеленый мундир с красными обшлагами, украшенный большим знаком и лентой ордена Почетного легиона, а также орденами Железной короны и Реюньона, сапоги для верховой езды и треуголку императора с трехцветной кокардой».
В 4 часа, то есть спустя два часа после начала аутопсии, Маршан с другими слугами переносят тело императора в спальню, опускают на железную кровать и берут в качестве реликвии кусочки окровавленной простыни, на которой происходило вскрытие.
Врачи не смогли прийти к единому мнению и опубликовать общее заключение о причине смерти Наполеона; свет увидели четыре различных документа. Каждый из них констатирует наличие язвы желудка возле привратника, то есть отверстия, соединяющего желудок с кишечником. В бюллетене Антомарки говорится о «раковом изъязвлении», в заключениях английских врачей — «о частичных затвердениях ткани, готовых переродиться в раковую опухоль». Хотя ни один из присутствующих медиков так и не диагностировал рак как таковой, в историю вошла версия, утверждающая, что Наполеон умер от той же болезни, что и его отец,— от рака желудка или привратника. Таким образом, как Гудсон Лоу, так и другие англичане оказываются вне подозрений и не несут ответственности за смерть императора, поскольку он погиб от наследственного заболевания, не связанного с пребыванием на Святой Елене.
Однако один из английских медиков, доктор Томас Шортт, находит «увеличенной по сравнению с нормой» печень императора. Всегда настороже, Гудсон Лоу и слышать об этом не желает, ведь болезнь печени можно отнести на счет плохих санитарных условий острова Святой Елены. Губернатор приглашает врача к себе и приказывает ему убрать из доклада нежелательное упоминание. Шортт нехотя повинуется, но, покинув остров, письменно фиксирует инцидент. Подобно Шортту, и Антомарки находит печень непомерно большой, хотя и без видимых повреждений. Причину он видит в неблагоприятном климате острова, а посему винит в смерти англичан, депортировавших сюда Наполеона. Он открыто заявляет об этом, а Г. Лоу не может заставить замолчать личного врача императора.
Три дня спустя, 9 мая, Наполеон был погребен в одной из долин острова Святой Елены. 27 мая его товарищи по изгнанию поднимаются на борт «Кэмела», следующего в Англию. После почти шести лет ссылки они возвращались из Южной Атлантики в неизвестный им мир— в Европу без Наполеона.
25 июля, на пятьдесят девятый день плавания, граф Шарль-Тристан де Монтолон приглашает Луи Маршана в свою каюту. Капитан «Кэмела» только что сообщил о вхождении судна в европейские воды; именно этот момент выбран Наполеоном для оглашения его последней воли. В каюте Маршан видит бывшего наполеоновского гофмаршала Анри-Грасьена Бертрана, также душеприказчика императора, и священника Анжело Виньяли, засвидетельствовавшего подпись императора под документом.
Монтолон и Бертран — единственные из офицеров, оставшиеся с Наполеоном до конца. Все эти годы они не переставали соперничать, домогаясь благосклонности императора.
Хотя Бертран дольше находился на службе у Наполеона, Монтолону, ловкому и образованному аристократу, в последние месяцы удалось оттеснить молчаливого и довольно бесцветного гофмаршала. Именно Монтолон был назначен главным душеприказчиком, ему и было доверено хранить само завещание. Его торжество достигает апогея: сейчас он приступит к чтению завещания, а его соперник будет в молчании слушать.
Монтолон ломает восковые печати и начинает чтение мягким голосом придворного. Слушая последнюю волю своего господина, Маршан вспоминает, как днями и ночами четыре месяца назад умирающий Наполеон, преодолевая страдания, силился писать завещание. В то время Маршан был постоянно рядом. Лучше кого бы то ни было в этой маленькой ссыльной колонии он знает, какие муки приходилось испытывать Наполеону изо дня в день. Он снова видит его сидящим в постели и покрывающим бумагу едва разборчивым почерком. Страшные конвульсии часто заставляли его прерываться, простыни были в чернилах и рвоте. Но Наполеону удавалось совладать с собой и продолжать писать. Он обращался в послании не только к близким, но и к далекой Европе, над которой когда-то властвовал.
Монтолон читает документ, не содержащий ничего неожиданного. Даже умирая, Наполеон не упускает из виду ни одной мелкой детали. Он завещает свое имущество и архив спутникам последних дней, но одаривает и тех, кто служил ему в начале его карьеры. Огромная благодарность охватывает Маршана, когда он узнает, что ему отказал император. Отныне у него достаточно денег и драгоценностей, чтобы уже никогда ни у кого не служить. Император сделал и такую пометку: «Услуги, которые он мне оказывал, — это услуги друга». Бесценная похвала из уст великого человека. Следующая строка завещания наверняка заставила Маршана, внешне привлекательного, с густыми вьющимися волосами, улыбнуться. Конечно, зная обыкновение Наполеона устраивать жизнь своих близких, не было ничего удивительного в том, что он рекомендовал молодому слуге жениться на вдове, сестре или дочери офицера или солдата его старой гвардии.
Луи Маршан выполнит его пожелание. Он подчинится императору после его смерти так же безропотно, как подчинялся при жизни.
За два месяца путешествия у молодого слуги уже были случаи потревожиться за сохранность порученного имущества. Он везет с собой три сундука красного дерева с личными вещами Наполеонаи пряди его волос; по приезде в Европу он должен раздать их членам семьи усопшего. Несколько дней назад штормом смело в море многие вещи изгнанников, но Маршану удалось спасти дневники, что он вел на острове Святой Елены. Он, однако, не смог спасти бутылки с личным вином Наполеона и стакан — из него Маршан поил императора в последние недели болезни (для слуги это было настоящее сокровище). Но горше всего он оплакивал утрату живой реликвии — ветки с одной из трех Плакучих ив, под которыми навеки упокоился великий человек.
Последняя воля Наполеона — это и разящий удар, рассчитанный на то, чтобы ошеломить общественное мнение того мира, который он оставил шесть лет назад. Лишившись трона и армии, он не потерял способности пускать в ход доступное ему оружие. Его завещание — стрела, выпущенная в англичан и в ненавистного тюремщика сэра Гудсона Лоу.
«Я умираю преждевременно от руки английской олигархии и нанятого ею убийцы».
Это обвинение распространится по Европе с быстротой молнии, как и замыслил автор.
2 августа, спустя неделю после оглашения завещания, «Кэмел» бросает якорь в Портсмуте. Луи Маршан позже расскажет, что по прибытии на борту в качестве запаса свежего мяса оставались только две овцы. Благодаря быстроходному кораблю-гонцу Англия узнала о кончине Наполеона еще месяц назад. Ожидая разрешения покинуть судно, Маршан замечает, как видение из ночного кошмара, стоящий в порту «Нортумберленд» — корабль, который шесть лет назад доставил изгнанников на остров Святой Елены.
На земле Маршана, выгружающего три свои запечатанных свинцом сундука с сувенирами, тотчас окружает толпа, в волнении жаждущая узнать что-либо об острове и его знаменитом пленнике. Такой прием и удивляет, и радует Маршана; он приходит к выводу, что эти люди осуждают свое правительство, так дурно поступившее с Наполеоном. На самом деле даже в разгар титанической борьбы Наполеона с Англией часть общества этой страны симпатизировала Наполеону, видя в нем продолжателя дела Французской революции. Отныне можно было без опаски славить ушедшего из жизни врага, что не помешало повышению курса облигаций английского казначейства при известии о смерти пленного императора.
Маршан получает разрешение вернуться во Францию и десятью днями позже вместе с тремя другими слугами со Святой Елены отправляется судном в Кале. Маршана беспокоит, как отнесется французская таможня к его бесценным реликвиям. Начальник таможни наугад выбирает сундук и просит открыть его. Там оказывается одежда Наполеона. В своих воспоминаниях Маршан пишет: «...каждый мог видеть в открытом сундуке треуголку императора с трехцветной кокардой, лежащую поверх мундира егерей императорской гвардии с большим знаком Почетного легиона». Маршан приходит в негодование, когда двое служащих намереваются рыться в вещах, но начальник таможни останавливает их: «Ни до чего не дотрагивайтесь, закрывайте. Господа, эти вещи надлежит оставить в покое». Три дня спустя Маршан уже в Париже, наконец в кругу семьи, рад, что все живы.
Вернувшиеся застают Францию как бы онемевшей. Это не свидетельство равнодушия, ибо в стране, за 15 удивительных лет вознесенной Наполеоном на вершину славы и затем повергнутой, его имя всегда возбуждало бурные эмоции, но говорить о нем вслух теперь, во времена реставрации Бурбонов, опасно. Людовик XVIII отлично знает, насколько сильным было воздействие Наполеона на умы и воображение французов и насколько низка репутация Бурбонов. Всего шесть лет назад Наполеон без малейшего усилия сбросил их, вернувшись из первой ссылки на Эльбе. Пока он был жив, это могло повториться, и все годы его изгнания на Святой Елене Бурбонов одолевает навязчивый страх бонапартистских заговоров, большей частью являвшихся плодом больного воображения. Смерть «узурпатора» должна укрепить королевскую власть. Один из ветеранов Наполеона, полковник Фантэн дез Одоар, писал: «Только с этого момента Бурбоны смогут чувствовать себя на троне уверенно, ибо этот гигант, так долго внушавший им ужас, даже прикованный к острову посреди океана, посещал их сны как олицетворение кошмара».
Но какое бы чувство облегчения ни испытывали Бурбоны, публично они избегают его демонстрировать. В газете «Монитор» известие о кончине публикуется в разделе судебной хроники: «Английские газеты сообщают о смерти Буонопарте». Как обычно, правительственный орган дает итальянское написание его фамилии — в попытке отрицать связь Наполеона с Францией. Благодушный и болезненный Людовик XVIII и его брат, фанатичный граф д'Артуа, никак не реагируют. Долгие годы своего изгнания д'Артуа, наследник короны, не переставал плести заговоры с целью убийства императора. Зловещий и упрямый граф достаточно хитер, чтобы не проявлять свою радость на людях.
Никто, кроме близких Наполеона, не отваживается открыто обнаружить печаль. Тех, кто поступает неосмотрительно, ждут неприятности. Ювелир по имени Колье осужден на три месяца тюрьмы за то, что выпустил в продажу брелок с надписью: «Плачь, француз, великого человека не стало». Защищаясь, ювелир утверждает, что «великий человек» — это не кто иной, как герцог Берри, племянник короля, убитый год назад бонапартистом. Многие, особенно в деревне, отказываются поверить в смерть императора. Все шесть лет изгнания ходили невероятные слухи: будто Наполеона расстреляли или задушили, либо повесили, что его сбросили со скалы, что он сбежал с острова и находится в Америке, что он поднимает в Турции армию против Франции... Спустя год будут утверждать, что он где-то в монастыре в глубинке Франции. Крестьяне уверяют, что встречали его в поле верхом, в одежде монаха.
Меньше чем за неделю весть о кончине Наполеона облетела всю Европу, радуя монархов, столько раз терпевших поражения от него, и удручая народы, которые продолжали видеть в Наполеоне «революцию, сконцентрированную в одном человеке», и связывали с ним надежды на освобождение.
Мария-Луиза в Парме узнает новость из газеты: Меттерних, устроивший ее замужество с Наполеоном, даже не удосужился поставить ее в известность. Под влиянием своих родственников — членов австрийской царствующей семьи Мария-Луиза никогда не помышляла сопровождать мужа в ссылку ни на Эльбу, ни на Святую Елену. Когда же бывшая императрица решает отслужить мессу в память Наполеона, то и здесь она подчиняется своему любовнику графу Нейпергу, запретившему произносить имя усопшего. 15 августа, в день рождения Наполеона, которому должно было исполниться 52 года, она производит на свет ребенка Нейперга. Десятилетний Орленок, узнав о смерти отца, молча плачет.
В Риме мать Наполеона, упрямая Сударыня-мать, сначала отказывается верить печальной вести. Несколько лет назад ясновидец поведал ей, что сына нет больше на острове, что силой духа он перенесен в неизвестные дали. Но больше не в силах гнать от себя ужасную правду, она теряет сознание, две недели не произносит ни слова и, наконец, пишет британскому министру иностранных дел лорду Кэстлри, требуя отдать ей тело сына. Министр оставит письмо без ответа.
В Риме живет и любимая сестра Наполеона — прекрасная и легкомысленная Полина. За пять дней до получения известия о смерти брата она просит британские власти позволить ей посетить остров Святой Елены, «чтобы увидеть императора и принять его последний вздох». Письмо датировано 11 июля; ее брат мертв уже более двух месяцев.
Во Франции бывшие пленники острова Святой Елены стараются вернуться к прежней жизни. Семья Бертрана живет в Шатору, и бывший гофмаршал, находящийся под надзором полиции, никого не принимает. Монтолон едет в Брюссель к жене и детям, покинувшим остров два года назад, потом снова возвращается в Париж. Доктор Антомарки колесит по Европе в напрасной попытке получить деньги, которые, как он считает, семья Наполеона должна ему.
Луи Маршан поселяется в Осере; ему еще предстоит заняться делами своего господина. В его багаже все еще находятся волосы Наполеона, отрезанные после его смерти. Согласно распоряжениям императора, Маршан изготовил из волос браслет для Марии-Луизы и цепочку для часов сыну; он помещает пряди волос в золотые медальоны, которые рассылает членам клана Бонапартов — матери, дяде, братьям и сестрам, племянницам и племянникам. Чтобы избежать возможной подмены, Маршан собственноручно укладывает волосы в медальоны. Он должен исполнить и другую волю императора — «жениться на вдове, сестре или дочери офицера или солдата моей старой гвардии». Еще на острове он подчинился императору, запретившему ему жениться на забеременевшей его стараниями служанке. Через два года по возвращении во Францию Маршан женится на Мишель-Матильде Брайер, дочери генерала наполеоновской гвардии.
Но не все волосы императора Маршан вложит в медальоны, подлежащие рассылке. Одну прядь он оставляет себе и завещает ее вместе с рукописью своих мемуаров дочери, подаренной ему женщиной, на которой он женился по указанию императора.