1789 г. вспыхнула Великая французская революция, открывшая новую страницу в мировой истории. Она оказалась заметной вехой и в истории разведки. Тайная война, которую повели против революционной Франции реакционные правительства других европейских стран, приобрела особый размах во время открытой вооруженной интервенции, начавшейся весной 1792 г.
Важным австрийским агентом во Франции был депутат Национального собрания, друг Мирабо граф де Ламарк. Ему удалось превратить в своего агента бывшего секретаря Мирабо – Пелена. Венский двор платил Ламарку 7 тыс. ливров в год. На протяжении более чем двух десятилетий Ламарку поручали тайные разведывательные миссии, в частности в Германии и Польше. Агентом Вены был и один из наиболее известных публицистов и идеологов роялистского лагеря Малле дю Пан.
Шпионскую сеть создал и царский посол во Франции Симолин, осуществлявший контрреволюционные планы Екатерины II. Через секретаря посольства Мешкова он завербовал себе на службу в качестве секретного агента одного из чиновников французского министерства иностранных дел. Таким путем Симолин получил и переслал в Петербург шифр, которым пользовались в своей переписке министр иностранных дел Франции граф Монморен и французский поверенный в делах в России Жене. В результате французская дипломатическая переписка свободно прочитывалась в Петербурге. Даже когда Симолин покинул революционную столицу, он продолжал получать подробные разведывательные донесения от своих осведомителей во Франции.
Нередко центром шпионажа в эти годы становились банкирские конторы, поддерживавшие связи с заграницей. Шпионаж часто дополнялся грязными финансовыми спекуляциями. Примером может служить деятельность одного из руководителей роялистского подполья в Париже барона де Батца, которому французский историк Ж.Ленотр приписал план спровоцировать кровавые столкновения между различными группами якобинцев в Конвенте и таким путем погубить республику.
Этот выходец из Гаскони (носивший ту же фамилию, что и некогда д'Артаньян) до революции стал офицером, предъявив, возможно, подложные документы о дворянском происхождении. В начале революции Батц был депутатом Учредительного собрания, потом эмигрировал, на через некоторое время тайн вернулся во Францию. Он предоставил крупную сумму денег Людовику XVI и одновременно завел знакомства среди жирондистов. После падения монархии Батц бежал в Англию. Но вскоре он снова в Париже уже в роли разведчика эмигрантов, а возможно, и тайного агента английского правительства. Последнее дает возможность объяснить источник денежных ресурсов барона, который свободно ворочал миллионами, правда, считая на падающие в цене бумажные ассигнации. Впрочем, другим способом пополнения кассы была для Батца участие в различных денежных спекуляциях, поставках в армию, получение взяток за устройство подрядов и т. п.
21 января 1793 г., когда короля везли на казнь, Батц собирался его освободить с помощью 500 ожидавших сигнала роялистов. Но большинство заговорщиков было задержано еще ночью полицией и на призыв Батца «Спасем короля!» на улице никто не отозвался. Тем не менее ловкому авантюристу удалось ускользнуть, и он снова принялся за интриги. Батц, несомненно, подкупил немалое число служащих различных учреждений революционного правительства. Он имел своих людей даже в числе чиновников Комитета общественной безопасности и полицейских органов, занимавшихся борьбой с иностранными шпионами и роялистскими агентами. Это позволяло Батцу не раз заблаговременно уходить от преследования и даже подставлять под удар тех, кто пытался его разоблачить.
К числу агентов Батца – или, во всяком случае, его тайных союзников – относились австрийские банкиры братья Фрей (во Франции они приняли это имя, означающее по-немецки «свободный», и выдавали себя за жертвы политических преследований). Братьев подозревали в шпионаже, но доказательств не было. Между тем рьяно демонстрировавшие горячий республиканизм банкиры сделали ловкий ход: осенью 1793 г. они выдали замуж свою 16-летную сестру Леопольдину за влиятельного депутата Конвента Шабо. Бывший капуцин, ставший на словах ультрареволюционером и входивший в группу дантонистов, получил за женой богатое приданое в 200 тыс. ливров. А братья Фрей по рекомендации Шабо были приняты в члены якобинского клуба. Шабо также добился сначала легализации деятельности английского банкира Уолтера Бойда – заведомого агента Питта, а потом помог тому достать заграничный паспорт и уехать в Великобританию.
Осенью 1793 г. Бац предпринял неудавшуюся попытку освободить из тюрьмы Марию-Антуанетту. Одновременно он сблизился с дантонистами, а некоторых из них (с помощью Фреев) втянул в аферу, связанную с делами Ост-Индской компании. Группа депутатов-дантонистов – Шабо, Делонэ, Фабр-д'Эглантин. Базир и Хюльен – за взятку в полмиллиона ливров так средактировала текст закона о ликвидации Ост-Индской компании, что она смогла уклониться от выплаты государству причитавшихся с нее денежных взносов.
Один из участников этой темной махинации – Фабр-д'Эглантин – пытался еще шантажировать Ост-Индскую компанию, нападая на нее публично и одновременно вымогая мзду за прекращение своих выступлений. Вместе с тем, чтобы укрепить свое положение, Фабр-д'Эглантин направил Комитету общественного спасения обширный донос, включив в него обвинения по адресу и своих сообщников, и своих противников. Он уверял в доносе, что агенты иностранных правительств организовали обширный заговор для свержения республики. В числе заговорщиков Фабр-д'Эглантин называл австрийского подданного бельгийского дельца Бертольда Проли (действительно получавшего деньги из секретных фондов венского правительства), виноторговца Дефьё, австрийского шпиона банкира М.Симона (прикрывавшего свою разведывательную деятельность поставкой из-за границы остро дефицитного пороха), банкира Перейра, голландского банкира Вандениера и ряд других, столь же подозрительных лиц. Большинство из них имело связи с людьми, близкими к Дантону, как и Фабр-д'Эглантин. Другие, как Перейра и Вандениер, поддерживали контакты с видными деятелями эбертистов – левого крыла якобинцев.
В апреле 1793 г. в Париж прибыла англичанка Аткинс, поддерживавшая переписку с Питтом. Аткинс передала Батцу несколько миллионов ливров. Батц облюбовал пустовавшее здание на окраине Парижа – Эрмитаж де Шарон. Этот дом с его многочисленными потайными комнатами и темными закоулками, скрытыми дверями, с люками, подвалами, из которых целый лабиринт проходов вел в соседние глухие дворы, превратился в штаб-квартиру заговорщиков. 3десь получали из-за границы и отсылали туда шифрованные депеши, написанные невидимыми чернилами получали инструкции роялистские шпионы, разрабатывались планы действий против революционной власти. Батц поручил организацию бегства королевы одному из своих сообщников – шевалье де Ружвилю. В заговор деньгами и обещаниями вовлекли нескольких членов Коммуны — городского управления Парижа, которым были подведомственны тюрьмы, сторожей и жандармов, охранявших Тампль и Консьержери. Несколько раз попытки увезти королеву терпели крушение в самую последнюю минуту из-за различных случайностей.
В страхе перед грозящим разоблачением депутат Конвента Франсуа Шабо, до революции монах-капуцин, 14 ноября 1793 г. явился к Робеспьеру и сообщил ему о происках врагов республики. Шабо рассказал, что Батц и его агент Бенуа подкупили депутатов Делонэ и Жюльена из Тулузы, замешанных в финансовых махинациях Ост-Индской компании и передали 100 тыс. ливров Шабо для подкупа дантониста Фабр-д'Эглантина (чего он, Шабо, не САелал). Батц, по словам Шабо, давал взятки также левым якобинцам и их главе Эберу, дабы те оговаривали депутатов, которых Батц старался подкупить, Таким путем заговорщик намеревался дискредитировать и погубить республику. Шабо обвинял Эбера в том, что он по просьбе бывшей герцогини де Рошуар добивался перевода Марии-Антуанетты в тюрьму Тампля. По совету Робеспьера Шабо повторил в смягченном виде свои показания в Комитете общественной безопасности. От него потребовали и получили письменное заявление, которое тот написал в ночь с 15 на 16 ноября и передал в Комитет. Вечером 16 ноября Шабо вновь явился в Комитет общественной безопасности, угрожая, если тот не примет мер, назавтра разоблачить заговор в Конвенте. А в три часа утра Комитет принял решение о немедленном аресте Шабо, Жюльена из Тулузы, Делонэ и ряда других лиц, замешанных в дела Ост-Индской компании. Приказ был подписан в числе других членов Комитета также и Робеспьером. Однако выполнен он был лишь частично. Были задержаны Шабо, Делонэ, Жюльен. А Батц, Бенуа и ряд связанных с ними лиц были явно заранее предупреждены и сумели скрыться. Жюльен ухитрился бежать при аресте – возможно, при содействии полицейских агентов, которые пришли взять его под стражу.
Неясно, поверил ли Робеспьер обвинениям против Эбера. Очевидно только, что он считал вредным в тот момент для интересов революции рассматривать эти обвинения. Эбер в своей газете «Пер Дюшен» и выступлении 21 ноября в Якобинском клубе с негодованием отверг утверждения Шабо, но не потребовал их расследования и некоторое время вообще предпочитал не упоминать о бывшем капуцине и о заговоре Батца. Обвинения Шабо печатно повторил Камилл Демулен. Отвечая ему в «Пер Дюшене», Эбер писал: «Ты простер свое злодейство до того, что обвиняешь меня в связи с некоей старой греховодницей Рошуар, которая была подослана ко мне интриганами, подобными тебе, чтобы подкупить меня, и которую я прогонял несколько раз». Это странные слова, напоминающие скрытое признание. Они свидетельствуют, что Эбер несколько раз встречался с вражеским агентом. В последующем Эбер был вынужден неоднократно отвергать обвинения Шабо, но каждый раз стремился не раскрывать их существа перед своими читателями и слушателями.
В марте содержавшийся в тюремной больнице финансовый делец, бывший аббат Эспаньяк, сумел передать какие-то сведения о связях Эбера с Батцем близкому к дантонистам генералу Вестерману. 13 марта генерал явился к общественному обвинителю Революционного трибунала Фукье-Тенвилю, заявив, что эбертисты готовят восстание в Париже, и повторил утверждения о роялистских связях издателя «Пер Дюшена». В тот же день Фукье-Тенвиль сообщил об этом Комитету общественного спасения, который принял решение об аресте лидеров эбертистского течения. Робеспьеристы приняли меры к тому, чтобы арест эбертистов не привел к торжеству дантонистской фракции и поэтому повторили с трибуны Конвента обвинения и в адрес Шабо, Базира, Делонэ и Фабр-д'Эглантина. Взялись и за тех, кто доставил сведения Вестерману, — Эспиньяка и его помощников. Впоследствии они после казни эбертистов и дантонистов, 17 июня 1794 г., также были гильотинированы.
Таковы, очень кратко, факты, опираясь на которые французский историк Арно де Летапи в монографии «Заговор Батца (1793—1794)», изданной в 1969 г., пытался доказать связь роялистской разведки с Эбером. Эта книга была воспринята со значительной долей скепсиса. Надо лишь добавить, что в пользу указанной версии говорят и некоторые данные, приводимые в книге А.Дойона «Роялистский агент во время революции. Пьер-Жак Леметр (1790—1795)», изданной в том же году, что и работа Арно де Летапи. В донесениях от 7 и 23 марта 1794 г., адресованных графу д'Антрегу, глава роялистского «парижского агентства» Бротье прямо писал, что, как ему известно, уже в течение полугода Эбер, а также другие лица из его фракции поддерживали через Швейцарию переписку с принцами – братьями Людовика XVI и что они являются английской агентурой. Вряд ли можно подозревать Бротье в сознательной мистификации, но эти письма доказывают лишь, что роялистское подполье в Париже считало эбертистов связанными с другими группами сторонников Бурбонов и английской разведкой. Известный французский историк-марксист А.Собуль написал предисловие к книге Арно де Летапи. В ней, по мнению Собуля, приведены факты, свидетельствующие, что во имя спасения чести якобинской Горы Робеспьер одно время стремился не допускать обсуждения вопроса, поддерживал ли издатель «Пер Дюшена» связь с Батцем. Но это нисколько не равносильно доказательству, что такая связь существовала в действительности И тем более ошибочно изображать вопрос о возможных связях с Батцем в качестве внутренней пружины политической борьбы внутри якобинского блока, имевшей глубокие классовые корни.