С 1937 года вся административная власть над службами полиции и СС, располагавшимися в крупных областях Германии, а позже и на оккупированных территориях, была сосредоточена в руках так называемых высших руководителей СС и полиции (ХССПФ, Hohere SS und Polizeifurer). Целью создания этого института являлось обеспечение контроля за полицейскими территориальными органами и многочисленными подразделениями частей и служб СС на подведомственной территории.
В 1938 году в Кёнигсберге был создан пост высшего руководителя СС и полиции «Северо-Восток».
В процессе выстраивания системы подчиненности и взаимодействия различных государственных и партийных территориальных установлений аппараты ХССПФ должны были решать относительно узкие задачи подготовки и реализации планов по противодействию массовым акциям протеста. Причем изначально статус высших руководителей СС и полиции предполагал их подчиненность имперским наместникам и обер-президентам в решении «ведомственных задач обеспечения полицейского порядка». Однако такое положение своих подчиненных не устраивало рейхсфюрера СС Гиммлера, который старался любыми доступными средствами подчеркнуть свой личный статус в системе НСДА.
В одном из своих указаний он достаточно ясно высказал свое отношение к институту ХССПФ: «Быть высшим руководителем СС и полиции — значит выступать представителем рейхсфюрера СС в данном территориальном округе... Вы должны выступать непреклонными проводниками в жизнь моих приказов, зорко следить во вверенном Вам округе за всеми делами, которые входят в компетенцию СС и полиции. И я смею Вас просить никогда не забывать об этом. Ибо сказанное представляет собой фундаментальный закон деятельности высших руководителей СС и полиции».
Таким образом, рейхсфюрер СС считал последних своими непосредственными подчиненными, что дало позже повод одному из руководителей СД Олендорфу называть их «маленькими Гиммлерами».
В соответствии с воззрениями Гиммлера о качественных характеристиках управленческого аппарата СС его высшие руководители не располагали значительными штатами подчиненных сотрудников. Аппараты должны были быть численно небольшими и легко управляемыми. Сам высший руководитель не должен был вникать во все организационные мелочи, предоставив большие полномочия своим подчиненным, полностью ответственным за конкретные участки работы.
Это, кстати, дало повод некоторым бывшим высшим руководителям СС (Бах-Зелевскому, Гильдебранду), обвиняемым на Нюрнбергском процессе, апеллировать к суду по поводу формального, «представительного» характера данной должности, которая не предполагала значительных властных функций в принятии важных управленческих решений.
После начала Второй мировой войны в подчинении у высших руководителей полиции и СС находились следующие формирования: территориальные органы безопасности и СД; части вспомогательной полиции; айнзатцкоманды в тылу действующей армии; подвижные полицейские части для борьбы с партизанским движением; местные полицейские части (охранная полиция, жандармерия и т.д.).
О требованиях, предъявляемых к кандидатам на должность высших руководителей СС и полиции, а также об их образовательном, социальном и должностном уровнях в системе СС говорят данные на некоторых из них.
Так, первым руководителем СС и полиции «Северо-Восток» в 1938 году был назначен Вильгельм Редиес. О нем известно, что в годы Первой мировой войны служил в пехоте рядовым. После демобилизации работал электротехником. В 1924 году вступил в НСДАП, в 1930-м — в СС. Последовательно командир 54-го штурма, 20-го штандарта СС в Дюссельдорфе. В 1933 году избран депутатом Рейхстага. Исполнял обязанности полицайпрезидента Висбадена, командира 16-го абшнита СС. В 1938 году В. Редиес назначен на должность высшего руководителя СС и полиции «Северо-Восток» в Кёнигсберге. Активный участник и организатор карательных операций и акций по уничтожению евреев в Польше. В конце войны, исполняя должностные обязанности высшего руководителя СС и полиции в Норвегии, покончил жизнь самоубийством.
Якоб Шпорренберг родился 16 сентября 1902 года в Дюссельдорфе. Проходил службу в частях пограничной охраны, рейхсвере. С 1922 года член НСДАП. Французскими оккупационными властями приговорен к 2-м годам заключения за противодействие администрации Рура. С 1925 года состоял в 39-м штандарте СА в Дюссельдорфе. С 1931 года командир 1-го штурмбанна (батальона) 20-го штандарта СС. После последовательного роста в иерархии СС (командир 20-го штандарта, абшнитта), в 1937 году назначен инспектором полиции безопасности и СД в Кёнигсберге. С 1939 по 1940 год совмещал обязанности командира оберабшнитта СС и высшего руководителя СС и полиции «Рейн» (штаб-квартира — Висбаден). После службы в 1940—1941 годах в должности высшего руководителя СС и полиции «Северо- Восток» (Кёнигсберг) и краткосрочной стажировки в РСХА назначен руководителем СС и полиции Белорутении (Белоруссии) со штаб-квартирой в Минске. Организатор и непосредственный участник акций по борьбе с партизанским движением на территории Белоруссии и Украины, уничтожения 23 ООО евреев в рамках операции «Праздник урожая». В 1950 году по приговору суда Польши казнен.
Ганс Прютцманн родился в 1901 году. Имея среднее специальное образование, около семи лет работал чиновником в сельскохозяйственных управлениях Померании, Бранденбурга, Восточной Пруссии. С 1930 года член НСДАП и СС. С 1931 по 1937 год последовательно занимал должности командира 19-го (Гезенкирхен), 18-го (Кёнигсберг) штандартов СС, оберабшнита СС «Юго-Запад». С 1941 года исполнял обязанности высшего руководителя СС и полиции в Кёнигсберге, после чего в равных должностях был последовательно назначен в Ригу и Кривой Рог, где проявил себя как активный исполнитель плана решения «еврейского вопроса» и организатор борьбы с партизанским движением на Украине. После задержания британскими войсками в мае 1945 года Прютцманн покончил жизнь самоубийством.
Поверхностный анализ послужных списков высших руководителей СС и полиции в Восточной Пруссии указывает на схожесть принципов карьерного роста в системе СС: обязательная принадлежность к «старым борцам движения», последовательное прохождение ступеней руководства территориальными объединениями СС, личная близость к Гиммлеру.
Фундаментом, на котором базировался институт высших руководителей СС и полиции, являлась непоколебимая верность идеалам национал-социализма и личная преданность своему непосредственному начальству. Распространяя вглубь свое влияние, такие руководители воспроизводили себе подобных на всех ступенях иерархической лестницы СС.
Необходимо отметить, что после создания в системе СС постов высших руководителей СС и полиции они в своем лице объединили и должность начальника (командира) оберабшнита СС.
Высшие руководители полиции и СС, формально являясь подчиненными рейхскомиссаров оккупированных территорий, обладали большой независимостью и самостоятельностью в своих действиях. Это положение было обусловлено тем самым «личностным фактором» в системе подчиненности различных институтов НСДАП, когда от степени близости их руководителей к Гитлеру зависел личный статус их подчиненных.
Так, различия во взглядах на проведение политики на Востоке между имперским министром по делам оккупированных территорий А. Розенбергом и рейхсфюрером СС Г. Гиммлером на уровне их подчиненных порождали различного рода конфликтные ситуации, вызванные взаимным «вторжением» в компетенцию друг друга. Кроме того, «личностный фактор» во взаимоотношениях нацистских бонз носил иной раз курьезный характер. Например, причиной перевода Ганса Прюцмана с должности высшего руководителя полиции и СС «Остланд» и «Северо-Восток» в Прибалтике на аналогичную должность на Украине являлся конфликт между Эриком Кохом как имперским рейхскомиссаром Украины и Фридрихом Йекельном как высшим руководителем СС той же территории.
В своих послевоенных показаниях на следствии Йекельн рассказывал: «С назначением рейхскомиссаром Украины Эриха Коха я должен был занять пост руководителя СС и полиции. Однако я совместно с этим человеком работать не хотел, ибо в 1937 году на конференции национал-социалистской партии в Нюрнберге у меня произошел с ним конфликт, закончившийся рукоприкладством с моей стороны. Дело было так. После торжественного прохождения войск СС Гитлер пригласил к себе на прием высших руководителей СС и партии. Хорошенько набравшись за ужином, Эрих Кох начал задевать чинов пониже себя рангом, все больше распаляясь. Дошло до оскорбительных действий по отношению к ним с его стороны. Чтобы погасить скандал, я силой вывел Коха из зала и втолкнул в машину, надеясь отвезти в отель. Причем выволакивал его, схватив за галстук. Кох естественно сопротивлялся, но бесполезно...»
Такие эпизоды весьма красноречиво указывают на характер взаимоотношений представителей высшей иерархии НСДАП и нравы, царившие в этой среде.
Деятельность полицейских и охранных органов нацистской Германии по насаждению «нового порядка» сопровождалась значительным ростом числа самоубийств их сотрудников, что заставило руководство СС обеспокоиться сложившейся ситуацией. В ноябре 1941 года за подписью Г. Гиммлера в аппараты высших руководителей СС и полиции было направлено циркулярное письмо, в котором была обобщена практика расследования всех известных случаев самоубийств с 1936 по 1940 год и высказано отношение к подобным фактам. В частности, константировалось, что из всего количества самоубийств их мотивы были установлены лишь в 15% случаев. Мотивы остальных установить достоверно не удалось. В документе идет перечень предполагаемых причин (угроза наказания за совершенные проступки, «безответная» любовь, другие бытовые ситуации), среди которых особое место отведено такому мотиву, «как самоустранение от борьбы за идеалы национал-социализма по малодушию». Чтобы скрыть истинное положение с самоубийствами среди сотрудников полицейских и охранных структур, предписывалось: сведения о подобных фактах и статистику расследования причин не оглашать, трактуя «сомнительные случаи» в пользу пострадавших, тем самым снижая показатель мотивов самоубийств «по малодушию».
Очевидно, теми же причинами руководствовались полицейские власти Кёнигсберга, когда направляли в феврале 1944 года письмо «О захоронении самоубийц» командованию 1-го военного округа. В этом документе определяется порядок выдачи тел сотрудников полиции и членов СС, покончивших жизнь самоубийством. В частности, сказано, что компетентным ведомством, ответственным за их захоронение, является специальная часть полиции порядка, и что только она была уполномочена полицейским судом получать тела самоубийц для последующего захоронения. В случае установления таких фактов военные власти должны были незамедлительно поставить в известность руководство указанной части, приняв меры к нераспространению информации о случившемся. Одновременно военным властям налагался запрет проводить расследование об обстоятельствах самоубийств служащих полиции и членов СС.
Говорить об органах полиции безопасности и СД Третьего рейха как о типичных специальных службах вряд ли возможно. Их разведывательные и контрразведывательные подразделения, несмотря на свою значимость в общей системе полицейского аппарата, играли весьма незначительную роль в сравнении с подразделениями, занимавшимися реализацией чисто репрессивных функций. В массовом общественном сознании такие названия, как гестапо, СД, тайная полевая полиция, ассоциируются не с разведкой и контрразведкой, а с концентрационными лагерями, Бабьим Яром, Саласпилсом и т.д. И это не случайно.
В 30-е годы прошлого века на территории Германии в целом и в Восточной Пруссии, в частности, был сформирован репрессивный аппарат, проявивший себя уже в годы войны как аппарат массового уничтожения людей на захваченных территориях. Результаты его деятельности были досконально изучены в ходе Нюрнбергского и других послевоенных процессов. Все государственные и партийные институты Третьего рейха были признаны преступными организациями со всеми вытекающими последствиями. Казалось бы, что после событий Второй мировой войны в мире выработался стойкий «иммунитет» ко всем проявлениям нацизма и фашизма. Но в последние годы мы становимся свидетелями того, как в тех же, казалось бы, спокойных прибалтийских республиках предпринимаются попытки оспорить итоги Второй мировой войны. Причем деятельность участников различного рода местных «полицейских» формирований и войск СС со стороны государственных институтов этих стран не только не порицается, но и всемерно морально подцеживается. Так что говорить о полной ликвидации наследия нацистской Германии пока еще преждевременно.