Драматург Евгений Габрилович не бывал на фронтах Гражданской войны, но часто слушал рассказы о ней. Один из таких рассказов особо запомнился ему. Это была история одной комсомолки, попавшей в плен к белым и казнённой ими. История, к несчастью, обычная для того времени. Отличалась она лишь тем, что комсомолка была санитаркой в санпоезде, курсировавшем с фронта в тыл и обратно. И ещё она была художником. Габрилович написал повесть «Случай на фронте», которую опубликовал журнал «Красная новь» за 1939 год. Потом он будет рассказывать сюжет этой повести в различных аудиториях. Много лет спустя рассказал о санитарке-художнице и на встрече со студентами Высших режиссёрских курсов.
На следующий день к Евгению Габриловичу домой пришёл студент курсов и попросил написать сценарий для его дипломной работы. Это был Глеб Панфилов.
Глеб Панфилов пришёл в кино довольно поздно. Окончив Свердловский политехнический институт, он работал инженером на большом химическом заводе, был начальником смены. Решение заняться кино пришло после просмотра фильма «Летят журавли» в 1958 году. Панфилов организовал при горкоме комсомола любительскую киностудию, затем поступил на заочное отделение операторского факультета ВГИКа. Проучился три с лишним года, когда объявили о приёме на Высшие режиссёрские курсы. Панфилов перешёл на курсы и в 1966-м успешно их окончил…
Рассказ Габриловича привлёк его неповторимой авторской интонацией в описании любви красноармейца Алёши Семёнова и санитарки поезда Тани Тёткиной, мечтающей о лучшей жизни для народа.
Панфилов столкнулся с большими трудностями при выборе актрисы на главную роль. Как всегда, было немало кандидаток, но все они были очень красивы и только загримированы под дурнушек. Работая над сценарием, Панфилов даже нарисовал портрет Тани Тёткиной. Поиск продолжался долго. Одной из наиболее вероятных претенденток стала Надя Романова, студентка-первокурсница Ленинградского политехнического института. Её нашли по рисунку режиссёра.
Потом, по чистой случайности, Панфилов увидел в телеспектакле необычную актрису — она танцевала на каком-то школьном вечере. «И хотя до этого я не раз встречал её в кинокартинах, но впервые заметил именно тогда, в той самой телевизионной постановке. Меня поразили её глаза».
Сценарий прочитал Ролан Быков, пробовавшийся на одну из ролей. Он посоветовал режиссёру посмотреть актрису Инну Чурикову.
Ассистент Геннадий Беглов привёл Чурикову на пробы. Панфилов вошёл в комнату и увидел… ту самую девушку, которая так его поразила в телеспектакле.
«В огне брода нет» (рабочие названия: «Святая душа», «О том, что прошло») начинали снимать в 1966 году на киностудии «Ленфильм» в творческом объединении Александра Гавриловича Иванова. Панфилов встретился там с оператором Дмитрием Долининым, художником Марксэном Гаухманом-Свердловым и композитором Вадимом Биберганом, которые стали его единомышленниками. По словам Долинина, их союз «строился на почти полном совпадении эстетических идеалов, существовавших у каждого из нас самостоятельно».
В Тане Тёткиной всё было непривычно, всё было не так — и лицо, и фигура, и костюм, и характер, и весь её облик, вся её манера поведения. «Мы просто хотели внешней некрасивостью героини подчеркнуть истинную человеческую красоту, её главное содержание — неповторимый и прекрасный духовный мир, который самым удивительным образом с непостижимым волшебством преображают и глаза, и лицо, и весь облик человека, — подчёркивал Панфилов. — Вспомним сцену прощания Тани с Алёшей, когда он уезжает на фронт, или сцену, где Таня показывает художнику Васе Мостенко свои рисунки, или сцену разговора с белым полковником. Какое удивительное, прекрасное лицо у Тани Тёткиной в этих сценах да только ли в этих!»
У Панфилова не было грандиозных построек на натуре, не было большого количества сложных декораций. Несколько случайно собранных двухосных вагончиков, превращённых в санитарный эшелон, агитвагон, запасные пути захолустной станции, покосившаяся водокачка, старый пакгауз — все это диктовало жёсткую стилистику.
Значительное место в решении отдельных сцен отводилось деталям: натюрморт на столике дешёвого купе, собака путающаяся под солдатскими сапогами на досках старой платформы, таз с кровавыми бинтами, котёл с бельём… Все это требовало достоверной фактуры, точно и выразительно переданной на экране оператором Дмитрием Долининым.
Найти для съёмок «разбитый полустанок» спустя почти пятьдесят лет после окончания Гражданской войны было конечно, непросто. Объехали старые города Ленинградской области, были в Пскове, Рязани, Касимове, других местах. Искали старую железнодорожную станцию с пакгаузом водокачкой, старый паровоз. Нашли под Муромом. Станция Безлесная. Неоценимую помощь кинематографистам оказали железнодорожники — они разыскали старинные вагоны третьего-четвёртого класса.
На съёмках царила атмосфера истинности жизни, её подлинности. А ещё была просторная река Ока. Народные песни, которые пели в перерывах бабы — участницы массовок.
В фильме немалое место отведено взаимоотношениям Тани Тёткиной и Алёши Семёнова, бойца продотряда, роль которого исполнил Михаил Кононов — актёр редкого, тонкого дара, искренний и озорной, с детским озарением и чувством трагичного.
Роль комиссара Евстрюкова по праву досталась Анатолию Солоницыну. На этот счёт у режиссёра не было никаких сомнений: «Евстрюков — персонаж с характером Солоницына. Искренний, самоотверженный, честный. Толя не играл никого — это он сам в предлагаемых обстоятельствах».
В образе жёсткого, несгибаемого коменданта санпоезда Фокича предстал Михаил Глузский, который поразил Панфилова ещё в роли есаула Калмыкова в «Тихом Доне». Михаил Андреевич не только оправдал ожидания режиссёра, но и превзошёл их. Этот щедрый человек делился с Панфиловым своим огромным опытом, помогал в трудную минуту.
В качестве профессионального художника, фактически наставника Тани Тёткиной в фильме фигурирует Вася Мостенко в исполнении удивительно талантливого Вадима Бероева к сожалению так рано ушедшего из жизни.
Превосходный Владимир Кашпур подарил фильму песню и сам замечательно исполнил её в сцене «Игра в карты»…
А Майя Булгакова? Без неё невозможно представить фильм! Играла она красноармейскую жену Марию спонтанно, стихийно — то, что нужно было для роли. Кстати, у Панфилова были другие представления об исполнительнице. Но Инна Яковлевна Габрилович как-то сказала: «Кого вы ищете когда есть Майя?»
Небольшую роль врача санитарного поезда сыграл выдающийся артист Свердловской оперетты Анатолий Оленич. Панфилов знал и любил его с детства. Дебютируя в кино, режиссёр вспомнил о нём, поехал в Свердловск и добился согласия Оленича на участие в съёмках.
В том, что актёры так замечательно исполнили свои роли была огромная заслуга Глеба Панфилова. В этом смысле характерны слова оператора Дм. Долинина: «Воля Панфилова (тогда — дебютанта!) объединила всех нас, работников съёмочного коллектива, причём объединила, не подавляя наших собственных воль и стремлений, объединила так, как объединяет индивидуальность главного солиста джаза остальных солистов, свободно импровизирующих на заданную тему».
Фильм «В огне брода нет» вызвал немало нареканий со стороны начальства. Его называли грубым, печальным, натуралистическим. Авторам советовали брать пример зоркости, стиля, масштабности у классических фильмов о Гражданской войне. Как ни странно, картину показывали в Ленинграде, но запретили в Москве, посчитав антисоветской.
Фильм «В огне брода нет» не имел успеха в прокате, зато был восторженно принят миром кинематографа. Отмечали Чурикову. «Так истово, убеждённо, просто-таки фанатически играет она свою странную героиню Таню Тёткину, — писал „Советский экран“. — Странную внешним видом — такую нарочитую золушку, дурнушку. Странную своим первозданным, навсегда искренним отношением ко всему происходящему. Странную своим внезапно вспыхнувшим талантом к рисованию»
Но потом случилось так, что следующий фильм Габриловича и Панфилова, «Начало», вернул к жизни «В огне брода нет». Почти во всех рецензиях на «Начало» упоминалась первая картина авторов. О том, что это единый путь. И единый мир в едином стремлении показать привычное непривычно и именно так, как оно видится тем, кто делал фильм…