К последней четверти XVIII в. японские власти располагали большим количеством чертежей многочисленных феодальных владений на о-вах Хонсю, Кюсю и Сикоку.
Эти картографические материалы, составленные государственными чиновниками по приказам правителей в конце XVI в., середине и конце XVII в., были чрезвычайно детальны, но обладали по крайней мере четырьмя существенными недостатками: они не опирались на астрономические определения координат; каждое владение изображалось на многих – от нескольких дюжин до нескольких сотен – листах; географические объекты имели искаженные очертания; на границах соседних территорий зачастую наблюдались значительные несоответствия.
Кроме чертежей отдельных владений, власти располагали также картами всей страны на одном листе, дающими лишь грубое (эскизное) изображение Японских о-вов. Карты Японии, появлявшиеся за рубежом на протяжении почти всего XVIII в., были не намного лучше, хотя число экспедиций, изучавших побережье дальневосточных морей, все возрастало. Причина, очевидно, заключалась в строгой изоляционистской политике японских правителей, запрещавших иностранцам заниматься съемкой берегов страны.
Во второй половине XVIII в. большую работу по уточнению картографического лика Японии проделал Генсу Нагакубо. Он не занимался съемкой, но, многократно пересекая страну в различных направлениях, проверял и исправлял старые чертежи. Для составления своей карты он использовал малочисленные астрономические наблюдения, выполненные его предшественниками по ряду пунктов.
Итогом его труда явилась опубликованная в 1778 г. мелкомасштабная (1:1,3 млн.) карта, дававшая довольно сносное изображение Японии. Хотя положение и конфигурация горных хребтов и рек, мысов и заливов часто оказывались искаженными в сравнении с чертежами, появившимися ранее, ее точность, как отмечают японские историко-географы, была высокой.
Земля, расположенная к северу от пролива Цугару, заселенная айнами и получившая название остров Йессо (о. Хоккайдо), долгое время оставалась для японцев малознакомой. Достаточно сказать, что к концу XVI в. японские поселения имелись только в юго-западной части Хоккайдо и лишь в 1636 г. посланный властями острова отряд выполнил объезд всего Хоккайдо (протяженность береговой линии более 2 тыс. км) и составил его карту.
В 1785 г. японское правительство, обеспокоенное активностью русских в северной части Тихого океана, организовало довольно крупную экспедицию с задачей исследовать Хоккайдо, Курильские о-ва и о. Сахалин. К Северному Йессо, т. е. Сахалину, японцы проявляли интерес с давних пор. Так, еще в 1636 г. на Южный Сахалин с о. Хоккайдо была направлена экспедиция, но собранные ею материалы не сохранились.
Однако на карте Японии, составленной несколько позже по приказу властей, Сахалин изображен как остров, в южной части которого помещено несколько названий. Такая заинтересованность объяснялась желанием ознакомиться с жизненно важным для японцев каналом так называемой «сантан-торговли»: в итоге посреднического обмена китайские товары из Манчжурии попадали на Сахалин, поступали затем к айнам о. Хоккайдо и достигали, наконец, жителей Северного Хонсю.
Один из отрядов экспедиции завершил съемку всего побережья Хоккайдо, а пять человек, оставшиеся зимовать на северном мысу острова с целью изучения климатических условий этого района, умерли от голода и нехватки теплой одежды. Появление у берегов Хоккайдо русского судна (1792) и дважды (в 1796 и 1797 гг.) британского корвета вынудило японские верховные власти объявить весть остров своим владением и отправить туда инспекционную партию.
Один из ее сотрудников впервые исследовал «глубинку» Северо-Западного Хоккайдо: он поднялся по р. Тесио до истоков в хребте Китами, продвинулся затем к югу, на верховья р. Исикари, и спустился по ней до устья.