30 июля у северного берега Гондураса испанцы открыли островок Бонака (Гуанаха, у 86° з. д... самый восточный из цепи Ислас-де-ла-Баия). Вдали на юге виднелись горы. Адмирал решил, что там — материк, и на этот раз не ошибся. У жителей островка не было ничего ценного. Они казались «дикарями». Но вдруг к кораблям подошла очень широкая и длинная пирога, сделанная из цельного ствола огромного дерева. 25 гребцов, прикрытых спереди фартуками, сидели на веслах.
Под шатром из листьев в пироге расположился не то капитан, не то купец, а с ним женщины и дети. Там же, под шатром, находились разнообразные предметы: цветные ткани и одежда, бронзовые топоры и колокольчики, бронзовая и деревянная посуда, деревянные мечи с острыми кремнями, хорошо отшлифованными, и, наконец, большой запас бобов какао. К этим бобам у индейцев было особое отношение: если кто-либо ронял боб, то сейчас же бережно подбирал его. Позже испанцы узнали, что в Мексике и на п-ове Юкатан они заменяли монеты.
Колумб не придал большого значения этой встрече — вести из другого культурного мира — из страны народа майя, живущего на п-ове Юкатан. Но у индейцев в пироге не было золота и драгоценностей, а когда им показали золотые предметы, они протягивали руку на юг. На юг мечты влекли и Колумба: именно там он рассчитывал открыть проход в моря, омывающие подлинную Индию. Среди индейцев был старик, начертивший подобие карты. Колумб силой взял его в проводники, а остальных отпустил. Флотилия с большим трудом, борясь с противным ветром, в середине августа подошла к материку близ мыса Гондурас, а затем повернула на восток. Бартоломе Колумб высадился на материк в 100 км к востоку от мыса и формально завладел страной. Индейцы встречали испанцев дружелюбно, снабжали плодами и птицей. Они были татуированы, ходили голые или в короткой одежде из бумажной ткани, вдевали в уши массивные серьги. Колумб все двигался вдоль берега к востоку против сильного ветра и течения. Корабли давали течь, снасти и паруса были изорваны. Экипаж выбился из сил, а якорной стоянки из-за довольно больших глубин обнаружить не удалось. Позднее Колумб писал: «Болезнь сына, который находился со мной, терзала мою душу... Я тяжело захворал и не раз был близок к смерти».
За 40 дней суда продвинулись от мыса Гондурас всего лишь на 350 км к востоку. 14 сентября за мысом берег круто повернул прямо на юг. Ветер дул благоприятный, течение стало попутным. И Колумб назвал этот мыс Грасьяс-а-Дьос («Слава богу»). На юг тянулось плоское и низменное побережье с широкими речными устьями и большими лагунами. Теперь суда шли вдоль Москитового берега Никарагуа гораздо быстрее: за две недели около 500 км. У 10° с. ш., там, где берег повернул на юго-восток, 25 сентября они стали на якорь. Для исследования страны адмирал направил вооруженный отряд, вскоре вернувшийся с сообщением о большом количестве обезьян, «оленей» (очевидно, тапиров), смешных индюшкоподобных птиц и крупных кошек — первое указание на ягуаров. Индейцы часто подходили к кораблям; моряки видели у них золотые пластинки и другие украшения из золота и получали иногда их в обмен на безделушки. Колумб назвал этот берег «Золотым»; более позднее название — Коста-Рика.
5 октября 1502 г. он двинулся дальше на юго-восток и к вечеру решил, что нашел желанный пролив, а это был всего лишь канал, ведущий в небольшой залив; за ним испанцы обнаружили другой залив — лагуну Чирики (у 82° з. д.) и 10 дней простояли там. От индейцев страны Верагуа (Панама) адмирал узнал, что находится на берегу узкой полосы земли между двумя морями, но путь к Южному морю преграждают высокие горы. 17 октября флотилия направилась далее к юго-востоку, но вскоре берег начал отклоняться к северо-востоку: Колумб открыл залив Москитос; здесь испанцы обменяли три бубенчика на 17 золотых кружков. Неизвестно, чем были недовольны индейцы — количеством или качеством вещей, но они открыто выразили неудовольствие. Колумб приказал «успокоить» их выстрелами. Через переводчиков испанцы получили сведения, будто в девяти днях пути живет богатый народ. По словам Колумба, он бы «удовольствовался десятой долей того, что сулят эти рассказы». Из жестов индейцев он понял, что обитатели южной страны — люди воинственные, ездят на животных, носят панцири, владеют мечами, луками и стрелами. «...Говорили также,— писал позднее с Ямайки Колумб,— что море омывает эту страну и что в десяти днях пути от нее течет река Ганг». 2 ноября корабли Колумба стали на якорь в обширной глубокой гавани, названной им Пуэрто-Бельо, ныне Портобело. Из-за проливных дождей и непогоды испанцы задержались у этих берегов на неделю.
В обмен на безделушки они получали продукты и хлопок, золота же здесь не было. Адмирал продолжил плавание на восток 9 ноября, но сильный противный ветер отогнал эскадру немного на запад и вынудил в течение 12 дней укрываться в маленькой гавани. Следующую остановку испанцы сделали в бухте Ретрете (у 79° 10' з. д.), ныне Эскрибанос. На приветливость и гостеприимство индейцев моряки «любезно» ответили грабежами и «ночными визитами» в селения, и тогда возмущенные жители напали на корабль Колумба. После пушечного выстрела «победа» досталась испанцам.
Противный ветер и мощное встречное течение сильно мешали дальнейшему продвижению на восток. От непрерывных дождей суда начали гнить, они были попорчены червоточиной и сильно потрепаны бурями. Колумб в конце ноября повернул обратно. Восточный ветер, мешавший до этого флотилии продвигаться вперед, теперь неожиданно сменился встречным западным ветром, вскоре достигшим силы урагана. Буря свирепствовала девять дней. Ветер постоянно менял направление, и Колумб назвал это место Берегом контрастов.
5 декабря он бросил якорь в Портобело, но вскоре оставил и это пристанище: рождество и НОВЫЙ, 1503 г. испанцы встретили в бухте, ставшей более чем через 400 лет северным входом в Панамский канал. Здесь адмирал пропустил возможность совершить великое открытие: от Тихого океана его отделяли всего 65 км. На этой стоянке флотилия не задержалась надолго — в поисках пункта для отдыха команды и ремонта обветшалых судов Колумб прошел еще дальше к юго-западу и 6 января 1503 г. бросил якорь в устье реки, в гавани, названной им Белен (Вифлеем). Там, близ золотоносной р. Верагуа, район которой славится самыми обильными ливнями в мире, он хотел основать колонию и оставить гарнизон во главе с Бартоломе Колумбом, но индейцы убили 12 человек.
На адмиральском корабле в трюме содержались 50 индейцев-заложников. Однажды ночью часть их встала на плечи товарищей, выбралась из трюма и кинулась в море. Некоторые были пойманы и снова заперты. На утро всех индейцев нашли мертвыми: они удавились. Это страшное событие сильно встревожило Колумба. Он впервые встретил людей, так презиравших смерть. Он боялся за брата и его людей и вернул уцелевших колонистов на корабли. А через несколько месяцев в том же письме с Ямайки, в котором он сообщал королям о событиях в Верагуа, он писал: «Не может быть... людей более робких, чем местные жители...»
Простояв в Белене почти 3,5 месяца и потеряв одно судно, 16 апреля 1503 г. Колумб вышел в море и двинулся на восток.
В Портобсло пришлось бросить еще один корабль; его команду адмирал распределил на двух оставшихся каравеллах и продолжал поиски пролива. С огромным трудом преодолевая восточные ветры и Экваториальное течение, 1 мая испанцы достигли мыса Тибуроп (8˚40' с. ш., 77°20' з. д.).
Убедившись, что этот район в 1501 г. уже посещали европейцы, адмирал круто повернул на север, к Ямайке: ему стало ясно, что и далее к востоку пролива нет. Однако течения несли суда к западу и через 10 дней показалась группа небольших необитаемых островов Малые Кайманы, к северо-западу от Ямайки. А затем после упорной борьбы с противными ветрами и течениями, когда корабли были так повреждены, что едва держались на плаву, моряки достигли Ямайки.