За это утро я не раз видел столообразные коралловые возвышенности, изогнутые в виде дуги и напоминавшие пресловутый «полумесяц» Реми де Хенена. Такие полумесяцы представляют собой платформы, ширина которых порой достигает нескольких десятков метров.
Края этих столообразных возвышений покрыты обильной растительностью. На дне вокруг них растут коралловые деревья, образующие гигантские рощи и леса. И все это в целом удивительно напоминает останки затонувших парусников с реями, покрытыми известковой оболочкой.
Без видимой причины кораллы быстро размножаются в каком-нибудь месте, оставляя рядом незаполненные пустоты. Почему? Разумеется, необъяснимые капризы имеют свои причины, но нам они неизвестны.
Не исключено, что коралловые полипы с исключительной быстротой размножались именно на обломках затонувшего корабля, которые и оказались таким образом погребенными под их известняковой толщей. И вот по какой причине! В море животные, ведущие неподвижный образ жизни, ищут прежде всего опоры и, закрепившись на ней, начинают перекрывать друг друга. Затонувшее судно представляет собой идеальную опору. Кроме того, коралловые полипы нуждаются в кислороде. Между тем во многих морях придонные воды бедны кислородом. В этих случаях обломки затонувшего судна становятся удачной находкой для кораллов, которые приобретают исключительно благоприятную для них среду в полуметре от морского дна. И тогда они начинают размножаться с исключительной быстротой.
Вот почему я сильно опасаюсь, что галион «Нуэстра сеньора де ла консепсьон» будет трудно разглядеть даже водолазам, находящимся на дне. Мне хорошо известно, что придется также вести раскопки в известняковой толще, а это будет титанический труд. Но мне не хочется разочаровывать экипаж. В конце концов, я могу ошибаться, и не исключено, что нам удастся найти доски от корпуса или шпангоуты судна. Это даст ключ к разгадке археологической тайны и поможет руководить раскопками.
Вера моих товарищей в существование затонувших сокровищ, кажется, очень сильна, и я решаю организовать работы так, как если бы они действительно лежали на дне.
Ведь для большинства водолазов на борту «Калипсо» эти поиски станут самым выдающимся событием в их жизни.
Чтобы устроить рабочую площадку, надо не только очистить дно от кораллов, но и убедиться, что они не скрывают в себе ничего ценного. Только одна из тех акропор, которые мы во множестве видели на дне, была в состоянии поглотить один или даже несколько золотых и серебряных слитков или изумрудов и восьмиреаловиков.
Надо будет застропить на дне моря самые большие глыбы из тех, что нам удастся отделить, поднять их с помощью трехтонного подъемного крана на борт нашего судна и осторожно раздробить, чтобы не пропустить ничего ценного. Впрочем, нам предстоит раскалывать с помощью геологического молотка на борту «Калипсо» все сколько-нибудь крупные обломки кораллов, чтобы убедиться, что они не таят в себе какой-нибудь драгоценности. Да, нас действительно ждет каторжный труд, но я убежден, что экипаж «Калипсо», не дрогнув, справится с этим делом.
У меня сжимается сердце при мысли о том, что этот прелестный уголок природы нам придется разрушить, уничтожая, кайлами те восхитительные формы жизни, на развитие которых ушло несколько столетий.
Сотни закрепившихся животных сгруппировались здесь, установив крайне неустойчивое и сложное биологическое равновесие. Поистине чудодейственное творение природы! Малейшее изменение температуры или солености воды или слишком обильные атмосферные осадки могли бы уничтожить рифы Силвер-Банк полностью.
Но исследованный мною вокруг «Калипсо» подводный ландшафт, который нам предстоит уничтожить, превратив его в рабочую площадку, создан не одними только кораллами.
Разумеется, коралловые сооружения образуют главный элемент ландшафта, и именно они покрыли броней остов затонувшего корабля. Вот раскинулись огромные поля «оленьих рогов», над которыми проплываешь при погружении в воду. Подле них красуются своими изящными формами акропоры, виднеются пластинки грибовидных фунгий, огромные шары «мозгов Нептуна».
Но в эту массу живого известняка вкраплены колонии других морских животных самого различного вида и окраски: мягкие на ощупь губки в форме свечей и чаш, «огненные кораллы», вызывающие сильные ожоги при прикосновении к их ядовитым щупальцам, и т. д. Все это затмевает простирающийся у подножия уступа лес розовато-лиловых и желтых горгонарий с длинными, опущенными вниз ветвями наподобие страусовых перьев. Водолаз проскальзывает между этими ветвями, длина которых превышает его рост, и они гибко склоняются при его погружении.
Вся эта волшебная страна густо населена огромным меру, рак-отшельник из грота в коралловой стене привык к пришельцам и спокойно наблюдает за нашими действиями своими огромными глазами. Барракуда несет караульную службу, оскалив зубы и бросая на нас злобные взгляды. Водолазы прозвали ее Жюлем. Рифовые окуни и губаны дефилируют стройными рядами. С нами хочет подружиться скар, или рыба-попугай. Они нас не боятся. Но я испытываю угрызения совести при мысли, что мы погубим их дивный сад.
Завтра во что бы то ни стало надо произвести первую разведку, врезаясь кайлами в живые кораллы. Но нельзя ограничиться тем, чтобы любыми путями разбить известняковую толщу, нанося ей массированные удары. Надо знать заранее, что именно мы сможем в ней найти. Идет ли речь об археологии или биологии, в море можно найти только то, что ищешь. Надо заранее знать форму, значение и при роду затонувшего предмета. Перенесемся же мысленно к тем событиям, которые произошли в Карибском море более трех веков назад.