Символика жертвенных вещей

В большом количестве веши находились на городище Звенигород, где они концентрировались на капищах и в культовых сооружениях сакральной части городища. На Богите вещевых находок нет, на городище Говда они единичны и представлены главным образом наконечниками стрел. Немного вещей встречается и на других святилищах, за исключением Арконы и Шлонжи, где известны скопления разнородных находок.

Среди вещей, найденных в Звенигороде, присутствуют самые разные категории предметов: украшения, орудия труда и оружие, конское снаряжение, принадлежности христианского культа. Такое же обилие предметов, употреблявшихся в повседневной жизни, характерно для находок на святилищах, удаленных друг от друга по времени и пространству и принадлежавших разным народам.

Те же категории и даже типы вещей обнаружены на святилище в Арконе (Berlekamp Н., 1974, S. 211-251). В культовых пещерах на Крите находили мечи, кинжалы, дротики, щиты, топоры, ножи, иголки, браслеты, туалетные принадлежности и, конечно, в большом количестве керамику (Лосев А.Ф., 1957, с. 51).

Такие же разнородные находки сделаны на античных святилищах в Крыму (Новиченкова Н.Г., 1983, с. 327-328). Тот же состав даров обнаружен на святилищах римского времени у германцев, в него еще входили косы, серпы, лопаты (Behm-Blancke G., 1978, S. 368), а также у финских народов (Жеребцов Л.Н., Конаков Н.Д., Королев К.С., 1985, с. 108). На удивление близок звенигородскому не только набор, но и типы вещей на святилищах ненцев, открытых в устье Печоры (Хлобыстин Л.П., Отчет 1984,1985 гг.; Овсянников О.В., Отчет 1987 г.). Здесь, помимо обычных древнерусских вещей, встречающихся повсеместно, найдены совершенно такие же, как в Звенигороде, круглые подвески с вписанным в них «патриаршим» крестом, замки, кольчужные кольца, металлические коробочки для вещей, а также кресты и иконка. Столь же разнообразен состав вещей на жертвенных местах в Финляндии, где также есть кресты, привески разных типов, ключи, шкатулки и т.п. (Serning ]., 1956). Разнородный состав жертвенных даров был, вероятно, вызван тем, что они отражали людские нужды и чаяния, связанные со всеми сторонами повседневной жизни и с экстремальными обстоятельствами. Каждая принесенная в жертву вещь должна была иметь свой магический смысл. По мнению В.Я. Проппа, «нет, кажется, такого предмета, который не мог бы фигурировать в фольклоре как предмет волшебный» (1986, с. 191). Вещи выполняли разные функции, их символическое значение могло быть многообразным и меняться в зависимости от обстоятельств и времени.

Как установлено Б.А. Рыбаковым, в женском и девичьем костюме и в головных уборах присутствовала сложная символика, смысл которой состоял в защите от окружающего зла. Оберегами служили височные кольца и шейные украшения, покрывавший их орнамент был насыщен магической силой (Рыбаков Б.А., 1951, с. 399-404; 1971, с. 17). В Звенигороде самой многочисленной группой женских украшений были проволочные височные кольца разных типов. Кольца представляли собой круг, имевший сам по себе двоякое значение: символ солнца и охрана от злых сил. В ряде мест на святилище височные кольца лежали вместе по четыре штуки или в количестве, кратном четырем, и были переплетены между собой. Так было в сооружении 5, где вместе находилось четыре трехбусинных кольца. В длинном доме 8 также были переплетены между собой дужками четыре серебряных трехбусинных кольца, на капище 3 были положены вместе восемь проволочных колец. В одном случае вместе оказалось 18 проволочных колец, но из них 16 принадлежало к одному типу с обратно завернутым концом и два были с просто заходящими друг за друга концами, то есть здесь, по-видимому, находились кольца от нескольких головных уборов. Полные наборы височных колец, найденных в курганах, обычно состоят из четырех или восьми экземпляров (Седов В.В., 1982, с. 100). Следовательно, в Звенигороде часто приносили в дар богам целые наборы головных украшений. В такой жертве могла заключаться просьба охранить и защитить владелиц этих украшений. В то же время кольца — знаки Солнца — должны были способствовать плодородию и хорошему урожаю (Hensel W., 1970, S. 243-250).

Металлических перстней и браслетов найдено немного и все они, кроме одного перстня-печати со знаком Рюриковичей, имели одну особенность — были несомкнутыми, пластинчатые и витые браслеты часто специально разогнуты, как и перстни, сделанные из обломков пластинчатых браслетов. Может быть, в этом есть определенная связь с поверьем, что с замкнутым кольцом на пальце нельзя входить в святилище. В Греции и Риме это не имел права делать даже жрец Юпитера, если кольцо у него не было сломано (Фрезер Д., 1986, с. 234). Кольцо препятствовало выходу души через пальцы, с умирающего полагалось снять перстень. При похоронах руса на Волге девушка, отправляемая на тот свет, перед смертью сняла с себя браслеты и ножные кольца вероятно, они мешали уходу души в иной мир (Ибн Фадлан, 1939, с. 82). Замкнутые кольца считались действенными оберегами от злых духов и ведьм (Фрезер Д., 1986, с. 234). По сохранившемуся в сказках представлению, волшебное кольцо удовлетворяло все желания хозяина (Афанасьев А.Н., 1865, с. 214). При помощи колец гадали: «Кольца мечють в воду и поясы» (Григорий Богослов, Гальковский Н.М., 1913, с. 35). Среди разнообразных вещей на других святилищах обычно браслеты и перстни отсутствуют. Вероятно, целые и замкнутые браслеты не полагалось приносить в жертву. Может быть, единственный замкнутый перстень-печатка, найденный в Звенигороде, был оставлен в память и в честь умершего?

Такие же поверья, вероятно, были связаны со стеклянными браслетами. Их обломками усеяно капище 2, они рассеяны по подножию капища 3, встречены во многих культовых сооружениях. Целых браслетов на сакральной части святилища не обнаружено. Лишь в жилище на южной части городища найден целый стеклянный браслет, но он не является жертвой. Отдельные обломки от 33 стеклянных браслетов, найденные на святилище, Ю.Л. Щаповой удалось склеить. При этом обнаружилась интересная закономерность. На капище 3 склеивающиеся между собой обломки браслетов находились на большом расстоянии друг от друга в разных концах капища — в квадратах 5г+3е, Г0+2з+10т, 10и+3к, 4м+1з, 2б+11г, то есть обломки разбитых браслетов были разбросаны в разных местах капища. То же самое наблюдалось на капище 2. При этом выявилась и еще одна особенность — подклеи-лись обломки браслетов с капища 2 и из расположенного рядом длинного дома 7 и находящегося в стороне сооружения 5. В данном случае, куски разбитого браслета были разнесены молящимися и положены в разных культовых сооружениях. Это между прочим подтверждает и одновременность существования всех этих объектов.

Само по себе разбивание, размельчение вещей должно было способствовать их «размножению» и возрождению (Свешников Т.Я., Цивьян Т.В., 1979, с. 149-190), как это предполагалось при расчленении тел людей и животных. Подобные представления были, вероятно, связаны и с разбиванием посуды. Битье горшков практиковалось при всевозможных случаях жизни: при свадьбах в знак целомудрия невесты, при рождении ребенка для облегчения родов, при похоронах для скорейшего перехода души в иной мир. Разбитый горшок должен был прогнать всякий недостаток из дома, его черепки разбрасывались по огороду для обеспечения урожая. Разбивались горшки, послужившие богам: ими уже не могли пользоваться люди (Сумцов Н.Ф., 1885, с. 46, 47; Афанасьев А.Н., 1865, с. 180; Этнография..., 1987, с. 399; Котляревский А.А., 1869, с. 221). Общий смысл разбивания сосудов состоял в том, чтобы способствовать переходу в другое состояние и возрождению, в том числе и растительному. Эти действия были направлены и на предохранение от злых сил (Свешников Т.Я., Цивьян Т. В., 1979, с. 180-190). Черепки разбитых сосудов в огромном количестве встречаются на святилищах. Они сплошным слоем покрывали площадки его капищ, но их обычно не удается склеить между собой. Возможно, как и обломки стеклянных браслетов, черепки разбитых горшков разбрасывали в разных местах.

Целую посуду в славянском фольклоре отождествляли с телом человека, ее части обычно назывались «голова», «устье», «горло», «туловище». Посуда повторяла этапы жизни человека — рождалась из глины, жила и умирала. Она являлась необходимым атрибутом при всех ритуалах, сопровождающих основные моменты в жизни человека. В культовых сооружениях Звенигорода наряду с мелкими обломками горшков, иногда вторично обожженных уже в разбитом состоянии, часто лежат развалы целых сосудов, которые можно склеить. Целые сосуды стояли в сооружениях 5, 9 рядом с костями человека, животных и жертвенными вещами, а также около идола в сооружении 14, где совершались ритуалы, связанные с земледельческими культами. Возможно, целые сосуды служили здесь для зашиты живущих, так как по поверьям в них можно загнать болезнь, всяческие несчастья и даже смерть (Свешников Т.Я., Цивьян Т.В., 1979, с. 155-164). В сооружении 3 и на жертвенной площадке Бабиной долины целые сосуды находились между частями туш мясных животных, принесенных сюда для «кормления» богов и предков. Вероятно, в сосудах содержалась еда или напитки. Целые горшки можно собрать из обломков, лежавших на полу длинных домов 3 и 10, находившихся в южной части городища и предназначенных для общественных пиров. Вероятно, посуду после трапез полагалось разбивать тут же.

Магическое значение имели и металлические котлы, обломки которых лежали на капищах и на жертвенной площадке вала 2. Котлы с костями и черепами животных ставились в курганах — в Черной могиле под Черниговом, в Гнездове. Такой обычай существовал и у скандинавов (Петрухин В.Я., 1975, с. 85-92). Котлы разбивали и разбрасывали в тех же случаях, что и глиняные горшки. В Болгарии в котлах полагалось варить пищу для свадеб. В сказках герой, побывавший в горящих котлах, возвращался оттуда, из иного мира, помолодевшим и обновленным (Сумцов Н.Ф., 1885, с. 63; Белецкая Н.Н., 1978, с. 40; Сравнительный указатель сюжетов, № 331, 332, 531, 1169). По сказкам, металлическая посуда придает силу тому, кто к ней прикасается (Свешников Т.Я., Цивьян Т.В., 1979, с. 185).

Острые предметы — серпы, косы выполняли двоякую роль. С одной стороны, они представляли собой эмблему плодородия и радуги, были связаны с сельскохозяйственными культами (Афанасьев А.Н., 1865, с. 352). С другой стороны, они, наряду со всякими режущими и колющими орудиями, являлись оберегами от злых сил. Их клали на пороге дома для его защиты, в Полесье ими во время грозы «рассекали» тучи, предотвращали град (Макаров Н.А., 1981, с.261-264; Толстые Н.И., СМ., 1981, с. 46; Kowalczyk М., 1968, S. 37). Эти орудия клали в погребения в качестве оберегов (Рябинин Е.А., 1974, с. 24). В Звенигороде серпы явно относились к обрядам земледельческого культа — в сооружениях 4, 5 и 14 они лежали вместе с расчлененными костяками и были посыпаны хлебными зернами. На капищах серпы и косы скорее выполняли функции защиты.

Ножи представляют собой обычную находку на всех древнерусских поселениях, но, как правило, не больше, чем по одному-два экземпляра в каждом доме. В Звенигороде они встречаются крайне неравномерно. В длинных домах 2, 7, 8, где хранились богатства святилища, найдено по два-три ножа. В длинном доме 3, в котором происходили общественные собрания, а также в сооружениях 6, 8, 12, служивших для выпечки хлеба, но в которых не проводили жертвоприношений, ножей не найдено совсем, тогда как во всех сооружениях, в которых сохранились остатки жертвоприношений (4, 9-11, 13, 14), ножи присутствовали непременно по много экземпляров. Но в массовом количестве ножи находились на капище 3, где их обнаружено 42. Вероятно, также много их было на капище 1, на котором в небольшой траншее было встречено пять ножей. В то же время на капище 2, которое, несомненно, занимало существенное место в культовых действиях, найден всего один нож. Такое распределение ножей по объектам на святилище указывает на их культовое значение как оберегов и символов хозяйственности, что наблюдается у многих славянских народов (Колчин Б.А., 1959, с. 71). Ножи и ножницы употреблялись при заговорах. Считалось, что нож может предотвратить стихийное бедствие, его при вихре втыкали в землю. Нож и ножницы служили оберегами для новорожденных, они могли отпугнуть смерть, препятствовали злым намерениям умерших (Афанасьев А.Н., 1865, с. 261; Белецкая Н.Н., 1984, с. 78; Этнография..., 1987, с. 398). Для благополучия ножом крестили хлеб (Григорий Богослов, Гальковский Н.М., 1913, с. 35).

Топор и молот в балтийской традиции считались оружием Перуна. По белорусским преданиям топором Перун высекает огонь и молнию (Афанасьев А.Н., 1865, с. 253; Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974, с. 93). Топору в народе придают охранительное значение: при грозе из дома выносят на улицу топоры, лопаты, хлеб; топор перекидывают крест-накрест через стадо для его благополучия и защиты от хищников; топор, положенный на пороге острием наружу, должен отпугивать смерть; топор кладут на место, где лежал покойник, и с топором провожают гроб (Даркевич В.П., 1961, с. 90-101; Белецкая Н.Н., 1984, с. 78; Байбурин А.К., 1981, с. 224; Макаров Н.А., 1983, с. 218; Этнография... 1987, с. 382, 412). В Звенигороде топоры находились в центре капищ 2 и 3 непосредственно около стоявших там идолов. Еще один топор лежал в колодце рядом с принесенным в жертву человеком.

Охранительную роль играло и оружие, но его значение было более сложным, так как вооружение само являлось предметом поклонения. В Греции копье почитали с давних пор, ему поклонялись как богу, копью приписывали магическую силу. Ахилл умерщвлял копьем сотни врагов и им же исцелял раны (Лосев А.Ф., 1857, с. 51). По сообщению в Житии Отгона Бамбергского, воткнутое в столб копье стояло в городе Волин и почиталось как бог (Фамицын А.С., 1884, с. 25). С помощью копий жрецы в Штетине и Волине проводили гадания — через перекрещенные копья проводили священного коня и следили, какой ногой он делал первый шаг и не заденет ли он копья. Копье помещали в клад для его охраны (Макаров Н.А., 1981, с. 261-264). На святилище Звенигород найден только один наконечник копья, лежавший на жертвенной площадке вала 2, — он должен был усиливать защиту от злых напастей.

Самое престижное оружие — меч, символ власти — также было предметом поклонения. В Греции меч Менона почитался как фетиш наравне с копьем Ахилла и луком Геракла (Лосев А.Ф., 1957, с. 39). Мечу поклонялись аланы, ему приносили жертвы скифы (Кардини Ф., 1987, с. 98). Боги прибалтийских славян стояли в полном вооружении, в шлемах и латах, имели огромные мечи, у идола в Коренице их было восемь (Срезневский И.И., 18466, с. 45). Мечом-саблей вооружен Перун на Збручском идоле. На Руси язычники приносили к богам оружие: князь Игорь в 945 г. «приде на холъмы кде стояше Перун и покладаша оружья своя и щиты, и золото» (ПСРЛ, т. 2, стб. 42). В Звенигороде часть меча с перекрестием лежала на полу длинного дома 7, где хранилось имущество святилища, здесь же находился наконечник ножен меча. Такой же наконечник найден в культовом сооружении 10, около капища; вероятно, в данном случае, часть заменяла целый предмет.

Наконечники стрел найдены на всех капищах, в некоторых культовых сооружениях 3, 4,11, 14 и в длинных домах 7 и 8, где лежали вместе с другими жертвенными находками. Все эти объекты расположены в сакральной части городища. За ее пределами и на примыкающих к городищу селищах стрелы отсутствуют. Несколько стрел найдено на городище Говда, где они лежали на жертвенных прослойках в заполнении внутреннего рва. Стрелам приписывали многообразное символическое значение. Прежде всего, стрелы служили оберегами, «стрелы как острый и колющий предмет, подобно иголке, ножу, топору, сабле, мечу, копью, а также колючему растению, наводят страх на злого духа» (Веселовский А., 1921, с. 288). Стрелы как защиту от нечистой силы дарили на свадьбе новобрачным в Белоруссии (Афанасьев А.Н., 1865, с. 432; Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974, с. 18). Кроме того, в свадебных обрядах стрелы символизировали плодородие. Выстрел из лука приводил к зарождению новой жизни. На Украине существовал обряд «расстреливания новобрачной», стрелой с нее снимали покрывало (Веселовский Н., 1921, с. 291). По древнеиндийскому эпосу, состязания в стрельбе из лука способствовали избранию жениха для царевны. Этот же мотив присутствует в русских сказках (Гринцер П.А., 1974, с. 43). Но этим значение стрел не ограничивается. Прослеживается их связь с солнцем. В честь бога солнца устраивали ритуальные стрельбы из лука в Индии. У славян стрелами назывались лучи солнца, от стрел Перуна шел дождь и увеличивалось плодородие полей (Афанасьев А.Н., 1865, с. 244,432). Множество поверий, связанных со стрелами, приводило к обилию их находок на святилищах многих народов. Их скопления прослежены около писаниц, распространенных от Финляндии до Якутии (Бадер О.Н., 1954, с. 246-258), они встречены на святилищах кельтов, германцев, даков (Котигорошко В.Г., 1987). Славяне на острове Хортица укрепляли стрелы вокруг громадного дуба (Константин Багрянородный, с. 49).

Замки и ключи являлись символами сохранности и прочности, о чем свидетельствуют многие данные археологии и этнографии, собранные Н.А. Макаровым: замки употребляли в свадебной обрядности для придания крепости браку, их помещали в клады для сохранности, замками обносили стадо в Юрьев день, при первом выпасе скота, при похоронах замком запирали окна, чтобы смерть не смогла вернуться в дом, замки клали в могилы как магическое ограждение от враждебной силы мертвых (1981, с. 264). Подобные поверья имелись и у других народов. Например, в Англии считалось, что в запертый дом не может проникнуть смерть, замки обносили вокруг табуна лошадей для защиты от волков; наоборот, замки и узлы-полагалось отпирать и развязывать для облегчения родов (Фрезер Д., 1986, с. 230-234). Запирание смерти было в обычае у германских, племен, ключи характерны для погребений пшеворской культуры римского времени, затем этот обычай был перенесен на Черняховскую территорию. Замки усиливали верность договора и у славян было распространено заклятье: «Замыкаю свои слова замками,1 бросаю ключ под бел-горюч камень» (Афанасьев А.Н., 1865, с. 421). В Белоруссии и у западных славян замыкают зиму и отпирают весну.' и лето «ключиком-замочком, золотым платочком», отмыкают ключом землю (Пропп В.Я., 1963, с. 16; Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974, с. 108, 196). Таким образом, помимо символа крепости и надежности, замки и ключи имели отношение к годичному циклу природы, с их помощью пытались создать благоприятные погодные условия для урожая.

В Звенигороде замки и ключи в большом количестве найдены на капищах (на 2 находилось шесть замков, на 3 — пятнадцать), во многих культовых сооружениях среди скоплений костей и жертвенных вещей. Несомненно, здесь они являлись принадлежностью ритуалов. Но часть замков и ключей, вероятно, использовались по своему прямому назначению — запирать двери длинных домов и крышки сундуков и шкатулок. Ключи от внутренних замков, личит на замка, накладки с петлями, пластины-оковки от сундука лежали на полу длинного дома 7, где хранились богатства святилища. Этот дом, вероятно, запирали и сам, так как в нем найдена щеколда дверей. Несколько коленчатых ключей от внутренних дверных замков находились на месте длинного дома 10, расположенного вдоль вала в южной части городища.

Магическую силу могли иметь собственно все предметы, найденные на святилищах. Бубенчики должны были прогонять нечистую силу, их звон отпугивал эпидемию и грозу (Афанасьев А.Н., 1865, с. 299). В вятичских курганах бубенчики входили в состав ожерелий вместе с амулетами (Мальм В.А., Фехнер М.В., 1967, с. 140; Недошивина Н.Г., 1976, с. 50). Жернова намалывали богатства; из жерновов, по представлениям белорусов, Перун добывает огонь (Афанасьев А.Н., 1865, с. 290; Богданович А.Е., 1895, с. 76).

Предметов с орнаментом и с изображениями на святилище Звенигород немного. Все они происходят с капища 3 и лежали компактно в сооружении 11 около этого капища. Прежде всего, это две половинки парных колтов с изображениями двух птиц, стоящих по сторонам дерева. Этот мотив, по мысли Б.А. Рыбакова, являлся отголоском космогонической легенды о творении всего живого двумя птицами, гнездящимися на дереве среди океана (1951, с. 420). Само дерево олицетворяло центр мироздания и плодоносящие силы природы. Помимо колтов, изображения птиц и дерева находились на квадратных матрицах, найденных здесь же и служивших для изготовления бляшек головного убора. По-видимому, они составляли такую же композицию на налобной повязке — дерево с птицами по его сторонам. На лежавшей поблизости круглой ажурной бляхе изображен крин — проросший росток, символизирующий возрождающиеся силы природы. Трилистник, вписанный в круг, является классическим типом крина, составляя основной элемент орнамента на древнерусских вещах с эмалью. Мотив крина был распространен в земледельческих культурах Европы и Византии (Макарова Т.И., 1975, с. 18; 1978, с. 374). Орнамент в виде ромба с точкой в центре, сделанный пунктиром на пластинчатых браслетах, являлся, по Б.А. Рыбакову, символом дома или пахотного поля (1971, с. 92-116).

Труднее понять присутствие на святилище предметов христианского культа — крестов и иконки, найденных на всех трех капищах, в самых священных местах, где приносили наиболее богатые жертвы. Находки христианских символов на языческих святилищах не исключительный случай — кресты среди других жертвенных вещей найдены на святилищах ненцев в устье Печоры, они часто встречаются на культовых местах в Финляндии (Serning J., 1956, PI. 18; 19; 44, 11). Кресты и образки, иногда по нескольку штук, вместе с языческими амулетами входили в состав ожерелий и подвесок в курганных погребениях вплоть до XIII в. (Анучин Д.Н., 1900, с. 85-87; Фехнер М.Ф., 1968, с. 210-214). Сам по себе знак креста с древности являлся символом бессмертия и вечного возрождения, считался оберегом от несчастий и болезней (Даркевич В.П., 1960, с. 57-59; Белецкая Н.Н., 1968, с. 194; Куницький В.А., 1990, с. 106).

Для язычников было характерно терпимое отношение к чужой религии. Заимствование охранительных символов других народов является нередким фактом (Анучин Д.К., 1900, с. 87; Голубинский Е., 1901, с. 69). В Штетине жрецы были готовы поставить идол Христа (Lowmianski G., 1986, S. 274). По данным Гельмольда, славяне «отклонились от света истины и св. Вита начали почитать как бога, поставили в его честь громадного идола» (1963, с. 235). В связи с этим Находки христианских символов на святилищах кажутся вполне естественными.

Обычные каменные или металлические крестики массового, производства могли быть принесены в жертву их владельцами как, обереги при обращении к богам за помощью или как знак отречения от христианского бога, так как крест препятствовал общению с духами, как это бывало при посещении волхвов (ПСРЛ, т. 1, стб. 179). Кресты-складни художественной работы, которые население не могло носить в повседневной жизни, скорее всего, были отобраны у христианских священников и затем принесены в дар своим богам.

Добавить комментарий