Бонапарт — стройки, монументы

— Става моего правления воплотилась в новом облике территории моей империи, — писал Наполеон своему министру внутренних дел в 1807 году. — Осуществление этих крупных строительных проектов столь же служит насущным интересам моих народов, как и моему собственному удовлетворению.

Заявление ясное и лаконичное, как и все, что произносили уста этого человека действия. Подобно римским императорам, он оставит потомкам свидетельства своего могущества и славы, но сооружения, которые будут напоминать о его царствовании, послужат благу населения. И потому в стране будут не только воздвигаться величественные монументы, но и строиться дороги, порты, каналы и туннели.

Прежде всего Париж, столица империи, соперничающей с Римской, — Париж с его лабиринтом средневековых улочек — станет за цену в 500 миллионов тогдашних франков (примерно 25 миллионов фунтов стерлингов) городом монументов. Императорский Париж украсится площадью Карусели, которая станет гармоничным дополнением старого дворца королей Франции, заложенного Капетингами, а также Триумфальной аркой, Вандомской колонной и церковью Мадлен.

— Я хочу в течение десяти лет пестовать скульптуру Франции,— повторяет император, посещая стройки, где разговаривает с рабочими, как со своими солдатами, так же по-дружески, с той же теплотой в общении.

Работы, имеющие целью превратить Париж в современный город, идут по всем направлениям: строительство пяти новых мостов и восьми километров набережных, которые защитят берега Сены от наводнений; прокладка улиц Риволи, де ля Пэ и Кастильон, канализационных стоков и каналов; обустройство фонтанов; введение нумерации домов; создание кладбищ, боен, рынков, оптового рынка вин, хранилищ зерна; возведение лицеев. Вся эта лихорадочная деятельность, превратившая столицу в одну огромную стройку, поражает современников. «История повествует, что Август получил Рим, построенный в кирпиче, а оставил его одетым в мрамор, — писала одна из газет в 1806 году. — Уже сейчас можно сказать, что Наполеон получил Париж непроезжим, ободранным, загроможденным руинами его белого великолепия. Император уже расширил его улицы, снабдил водой и скоро украсит его, обогатит, отделает наконец со всем блеском, какой могут дать изящные искусства».

Кто-либо другой, но не этот тридцати пятилетний император, отступил бы перед грандиозностью задачи, которую современник резюмировал в нескольких строчках: «Каким же был Париж в 1800 году, столица, перенесшая десять лет анархии, мятежей или же мягкотелости, когда не было предпринято ни одного полезного дела, не вычищена ни одна улица, не отремонтирован ни один особняк, где ничто не поддерживалось, ничто не улучшалось, ничто не оздоравливалось, — это можно легко себе представить». И можно представить себе изумление парижан, смотревших, как тысячи рабочих прокладывали тротуары и водостоки, направляли в подземные трубы воды каналов и Бёвронны.

Та же строительная лихорадка и в провинции. Прокладываются дороги, соединяющие Францию с Италией через карниз (Корниш) вдоль берега Средиземного моря, через» перевалы Монженевр, Монсени и Симплон, — сооружения гигантских масштабов, выполненные в 1802—1807 годах. Кроме того, восстанавливаются или вновь отстраиваются дороги общей длиной в 52 тысячи километров.

Во всех городах, расположенных на реках, возводятся мосты. Заново сооружаются порты, осушаются болота. Перечислить все стройки невозможно. Лучше послушать самого императора. Когда на Святой Елене тюремщики потребуют, чтобы он сам оплачивал свое пребывание там и, значит,, выдал тайну своих богатств, которые считались баснословными, Наполеон гордо ответит:

— Вы хотите знать, каковы сокровища Наполеона? Они колоссальны, это верно, но они открыты каждому взору. Вот они: превосходная Флессингская бухта вблизи Антверпена, способная вместить самые многочисленные эскадры и защитить их суда от зимних льдов на море; гидросооружения у Дюнкерка, Гавра, Ниццы; гигантская бухта Шербурского порта; морские сооружения в Венеции; прекрасные дороги между Антверпеном и Амстердамом, Майнцом и Мецом, Бордо и Байонной; дорожные переходы через перева»лы Симплон, Монсени, Монженевр и через Корниш, открывающие путь в Альпы по четырем направлениям, — только Э этом вы найдете более 800 миллионов. Эти дорожные переходы смелостью, величием и инженерным совершенством превосходят любые свершения Рима. Дороги от Пиренеев до Альп, от Пармы до Специи, от Савоны до Пьемонта; мосты (в Париже) Иенский, Аустерлицкий, Искусств, Севрский, в Туре, Роанне, Лионе, Турине, на Изере, Дюрансе, в Бордо, Руане и т.д. Каналы: между Рейном и Роной через Ду, соединяющий Голландские моря со Средиземным; между Шельдой и Соммой, соединяющий Амстердам с Парижем; соединяющий реки Рансу и Вилену; Арльский, Панвийский и Рейнский. Осушение болот Бургуэна, Котена и Рошфора. Восстановление большинства разрушенных в годы революции церквей, воздвижение новых. Создание множества промышленных предприятий с целью искоренения нищенства. Продолжение строительных работ в Лувре, возведение зернохранилищ, здания Французского банка, прокладка Уркского канала, водопровода в Париже, многочисленных канализационных сетей. Строительство набережных, установка монументов, приведение в порядок и всевозможное украшение этой великой столицы. Отделочно-реставрационные работы в Риме. Восстановление мануфактур в Лионе, создание сотен мануфактур по производству хлопковолокна и хлопчатобумажных тканей, где занято несколько миллионов рабочих. Накопление инвестиционных фондов, достаточных для создания более чем 400 мануфактур по производству сахара и сахарной свеклы для покрытия потребностей части Франции, и, если бы для них сохранили льготный режим еще на четыре года, они бы производили сахар по цене не дороже индийского. Замена индиго вайдой, в результате чего во Франции можно было бы получать краску того же качества и так же дешево, как и та, что доставляется из колоний. Мануфактуры по производству различных предметов искусства и т.д 50 миллионов вложено в восстановление и отделку дворцов короны, 60 миллионов — в их меблировку во Франции, в Голландии, в Турине, в Риме. 60 миллионов — это алмазы короны, все купленные на деньги Наполеона, в том числе «Регент» — единственный сохранившийся из старых алмазов французской короны, выкупленный императором у берлинских евреев, которым брильянт был заложен за 3 миллиона. Наполеоновский музей, экспонаты которого оцениваются более чем в 400 миллионов, и все они приобретены законным путем, за деньги или по всем известным условиям договоров, в силу которых шедевры искусства передавались либо в обмен на территориальные уступки, либо взамен контрибуций. Несколько миллионов, собранных для поощрения сельского хозяйства, являющегося первым интересом Франции; учреждение конных соревнований; внедрение мериносовых овец и т.д.

Вот многомиллиардное сокровище, и оно сохранится на века!

Вот памятники, которые разоблачают клевету! История засвидетельствует, что все это было совершено в обстановке непрекращающихся войн, не прибегая к каким-либо займам, более того, государственный долг с каждым днем уменьшался, а налоги были сокращены на 50 миллионов!

И сейчас во всех концах Европы памятники и иные сооружения дают нам замечательный урок энергии и порядка, преподанный человеком, решительно утверждавшим:

Я — римский император; я из породы Цезарей, самой лучшей — той, что строит.

Триумфальная арка, центр поклонения Наполеону, с расходящимися от нее авеню Иены, Фридланда, Ваграма, Великой армии и Клебера, соединенными между собой улицами Пресбурга и Тильзита, где стоят особняки маршалов, была свидетельницей прохождения свадебного кортежа в день бракосочетания Наполеона с Марией-Луизой и возвращения в 1840 году праха императора, когда пышный катафалк последнего бога войны проследовал через Париж в окружении еще живых участников великой эпопеи.

Арка на площади Карусели напоминает о парадах войск у ворот Тюильри, подобных тому, на котором присутствовала в 1813 году одна из героинь Бальзака: «Наполеон вскочил на коня. Это движение пробудило к жизни молчаливую до того массу людей, вернуло голос трубам, взметнуло вверх штандарты, увенчанные орлом, и армейские знамена, окрасило волнением лица. Сами стены высоких галерей этого старинного дворца, казалось, кричали вместе со всеми: «Да здравствует император!» Это было нечто нечеловеческое, это была магия, воспроизведение божественного могущества, а вернее, мимолетный образ этого мимолетного царства».

С 42-метровой высоты Вандомской колонны император, облаченный в римскую тогу, по-прежнему господствует над Парижем, столь многим ему обязанным. На кладбище Пер-Лашез, которое Наполеон открыл в 1804 году, покоятся маршалы и многие другие его сподвижники; одно время он сам хотел быть похороненным там. В Шербуре вытянутая рука его бронзовой статуи указывает на порт, его детище. Первая бухта Антверпенского порта и сегодня называется Бонапартовой. На площади Наполеоне Бонапарте в Риме и сейчас вспоминается человек, нашедший время заказать кому-то из архитекторов изумительные Ворота Пинчо, ведущие на террасу, откуда открывается вид на Вечный город. Наполеоновская дорога из Любляны на Дубровник и Котор напоминает о труде солдат империи.

Куда ни обратишь взгляд в краях, бывших его империей, везде найдется нечто величественное, несравненное, отмеченное печатью его гения.

Добавить комментарий