Известный прусский авантюрист Фридрих Тренк родился в 1726 году. В восемнадцать лет получил звание королевского адъютанта, причем это назначение обосновывалось только его принадлежностью к дворянскому роду. По наветам врагов он был обвинен в измене отечеству и заключен в крепость. Сумел через два года бежать в Россию, затем Австрию.
В 1754 году был схвачен и почти девять лет провел в камере одиночного заключения в Пруссии, предпринял несколько отчаянных попыток бежать. Его помиловал в 1763 году прусский император Фридрих II. Выйдя на свободу, Тренк занимался торговлей, активно путешествовал и даже выполнял деликатные поручения австрийского правительства. Стал автором увлекательной автобиографии, нескольких стихотворений и повестей. Был казнен в Париже во время Великой французской революции.
Барон Фридрих Тренк родился в Кенигсберге в 1726 году. С детства он был смышленым мальчиком и проявил склонность к обучению. Уже в тринадцать лет знал несколько языков, увлекался науками, много читал. В шестнадцать Фридрих поступил в Кенигсбергский университет и сразу обратил на себя внимание выдающимися способностями.
Успешная учеба в данном заведении дала ему возможность предстать перед королем как лучшему студенту. Монарх очень благосклонно отнесся к нему и предложил сменить будущую специальность, поступив на военную службу. Молодой человек соблазнился предложением короля и ушел из университета. В дальнейшем он ни разу не раскаялся в этом поступке.
Новоиспеченный военный быстро прошел лестницу низших офицерских чинов. Дворянин был отличен самим императором как один из наиболее деятельных и талантливых офицеров. Ну и что было совсем невообразимо — король ввел его в свой круг. Тренк получил возможность беседовать с Вольтером, Мопертюи, Иорданом и другими знаменитостями из окружения государя. На молодого дворянина было возложено непростое задание по введению нового устава прусской кавалерии в Силезии. Он с честью выполнил эту миссию и оправдал доверие монарха.
Начало 1743 года было отмечено пышными придворными балами по случаю свадьбы принцессы Ульрики со шведским королем. Одним из самых видных кавалеров на этих празднествах был Тренк. Смелый и самонадеянный красавец был замечен младшей сестрой короля, принцессой Амалией.
Увлечение быстро развивалось и дошло до пределов, на которые решился бы далеко не каждый. Вскоре Тренк стал, по его собственным словам, «счастливейшим во всем Берлине смертным». Влюбленным долгое время удавалось скрывать свои близкие отношения. Ничего не подозревающий король продолжал осыпать Тренка знаками внимания.
Неизвестно, чем бы закончилась его связь с сестрой монарха, если бы в 1744 году не началась война с Австрией. Тренк попал в гущу военных событий, где вскоре оказался в числе лучших боевых офицеров. Перед ним открывались самые радужные перспективы. Но юноша, успевший занять прочное служебное положение, сумел нажить себе множество врагов, которые не могли простить ему стремительного возвышения и ждали случая, чтобы расправиться с ним. Достаточно было малейшей оплошности, чтобы тайна его связи с принцессой Амалией разоблачилась. Как и следовало ожидать, вскоре о преступном романе стало известно королю. Однако он не подал виду, что недоволен поступком любимчика, затаив свою злобу до более подходящего момента, который довольно быстро наступил.
Война была в самом разгаре. Отважный Фридрих ничего не подозревал о том, что королю стало известно о его любви к принцессе. Даже если бы ему об этом сказали, он, вероятно в силу своей юной беззаботности, не придал бы этому значения: Тренк полагался на благосклонность к нему императора как на каменную стену.
На стороне противоборствующих пруссакам австрийцев сражался двоюродный брат Тренка Франц, известный своей свирепостью вербовщик и предводитель пандуров (особого полка в составе австрийской армии, знаменитого своей необузданной жестокостью). В то время у братьев были добрые родственные отношения, хотя служили они разным государям.
Однажды отряд пандуров совершил дерзкий набег на пруссаков и захватил денщика и боевых коней Тренка. Узнав об этом, император тотчас распорядился, чтобы его любимцу выделили пару верховых лошадей с королевской конюшни.
Но в это время уведенные кони и денщик неожиданно появились в прусском лагере. Их сопровождал австрийский солдат, передавший Фридриху записку от Франца, который писал: «Тренк-австриец не воюет со своим двоюродным братом, Тренком-пруссаком; он очень рад, что ему удалось спасти из рук своих гусар двух коней, которых они увели у его брата, и возвращает их ему».
Король, выслушав его рассказ с недовольным выражением лица, сказал: «Коли вам ваш брат возвратил коней, значит, мои вам не нужны». Фридрих интерпретировал эту историю как досадное недоразумение. Он посчитал, что королю просто не понравились его дружеские отношения с неприятелем.
Но Тренк и не подозревал, что против него плетутся интриги. Еще до начала войны его начальник в разговоре по душам предложил написать брату Францу. Это письмо не заключало в себе ничего предосудительного, в основном речь шла о делах семейных. Но ответа Фридрих долго не получал. И вот он пришел в самый разгар военных действий. Дело представили таким образом, будто Тренк вел постоянную переписку с одним из офицеров неприятеля и выдавал ему военные секреты. Король приказал немедленно арестовать военного и заключить в крепость Глац рядом с Богемией.
В тюрьме Тренк узнал, что именно благодаря начальнику королю стало известно о его отношениях с принцессой Амалией и переписке. Как позже признавался сам король, он не собирался долго держать доблестного офицера в крепости. В сущности, монарх не был сильно на него разгневан, ему просто хотелось преподать урок завравшемуся любимцу.
В заточении Тренк жил достаточно сносно в общей офицерской комнате, мог совершать прогулки внутри крепости, иными словами, пользовался определенной свободой. Несмотря на хорошие условия содержания, заключенный написал королю довольно резкое письмо, в котором требовал, чтобы его предали военному суду за измену. Но в ожидании ответа прошло пять месяцев; был заключен мир с австрийцами, место Тренка в гвардии занял другой. Тогда ему начало казаться, что все его забыли и остается только одно — побег.
Веселый, образованный и общительный Тренк тем временем подружился со многими офицерами гарнизона. Он не испытывал нужды в деньгах и щедро делился своими сбережениями с приятелями, поэтому, когда заговорил в дружеской компании о побеге, у него сразу нашлись помощники, а двое офицеров даже решили бежать вместе с ним. Но роковой ошибкой стал выбор четвертого беглеца, который и сообщил все их планы начальству. Однако один из заговорщиков все-таки смог бежать, другого удалось оправдать за счет подкупа на деньги Тренка. Его же самого с тех пор подвергли более строгому заключению. Позднее он встретил предателя в Варшаве и убил его на дуэли.
До заговора его мать обращалась к королю с просьбой помиловать сына, и тот подал ей надежду, что последний будет продержан в крепости не более года. Когда же монарх узнал о побеге, то приказал держать офицера в строгости, и о помиловании речи уже быть не могло. Тренк об этом ничего не знал и окончательно укрепился в мысли непременно бежать.
С этого момента начались одиннадцатилетние злоключения искателя приключений, связанные с многочисленными попытками сбежать из заключения.
Первым в череде побегов стал классический вариант с перепиливанием решетки. Вооружившись перочинным ножом, который был зазубрен по типу пилы, он принялся за дело. Работая целыми днями, Тренк в буквальном смысле слова перетер железные прутья. Когда же ножик сломался, ему добыли подпилок, и работа пошла быстрее. Но работать надо было с большой осторожностью, потому что часовой мог легко заметить его возню. В конце концов покончив с решеткой, он разрезал на полоски большую кожаную сумку, которая была с ним, и скрепил их концами. Получилась прочная веревка. Но ее длины было явно недостаточно, и Фридрих привязал к ней несколько кусков, нарезанных из простыни.
Вот теперь можно было спускаться по этой хрупкой лестнице на землю. Дело было ночью, шел настоящий ливень, и погода благоприятствовала беглецу. Тренк побежал в направлении города, но не успел сделать и нескольких шагов, как провалился в громадную яму, в которую стекали городские нечистоты. Он мгновенно увяз в густой и смрадной грязи. Несмотря на все отчаянные усилия выбраться из нее, его все больше затягивало в болото. Когда шансов на самостоятельное спасение уже не оставалось Тренк во весь голос закричал с призывом о помощи. Его вопли услышал часовой у крепости, который и доложил об этом казусе начальству.
К несчастью, комендантом тюрьмы в то время был некий генерал Фуке. С семейством Тренков он был, мягко говоря, в натянутых отношениях. У него когда-то была дуэль с отцом Фридриха, который его ранил. В дополнение ко всему Франц, командир пандуров, тоже чем- то досадил ему во время войны. Вся злость Фуке на эту семью вылилась на ничего не знавшего об этом Тренка.
По приказу коменданта беглеца держали в этой гнусной яме до полудня, чтобы весь гарнизон мог на него поглазеть. Когда же беглец оказался снова в башне, ему нарочно целый день не давали воды для того помыться. Только к ночи прислали двух солдат, которые помогли ему вычиститься.
С этого момента Тренк попал под строжайший надзор, но не оставил мыслей о побеге. Не прошло и недели после первой неудачи, как Фридрих предпринял вторую попытку. Во время планового осмотра его каземата на предмет подготовки побега к нему зашел майор Доо в сопровождении своего адъютанта. Офицер разговорился с арестантом и начал читать ему нотации, что он делает себе только хуже, пытаясь бежать, что король на него разгневан. Тренк, не видевший в своих действиях преступления, наговорил в ответ дерзостей. Доо постарался его успокоить. Но здесь случилось то, о чем впоследствии долго говорил весь гарнизон.
Улучив момент, Тренк кинулся на майора, выхватил у него шпагу и бросился вниз по лестнице из каземата. Часовой, преградивший ему путь, не успел опомниться, как был сбит с ног и отброшен в сторону сильным ударом. Оставшийся караул бросился к лестнице и загородил беглецу дорогу, но он в отчаянии начал махать шпагою с таким ожесточением, что перед ним невольно расступились.
Тренку только этого и надо было. Он кинулся к краю крепостной стены и с огромной высоты прыгнул в ров. На его счастье, прыжок обошелся благополучно. Удачно приземлившись и все еще держа шпагу майора в руках, беглец быстро добежал до другой стены, ловко перепрыгнул через нее и напоролся на неприятный сюрприз — на него с оружием в руках бросился охранник. Тренк ловко увернулся от штыка, направленного ему в грудь, и ударом шпаги рассек часовому лицо.
Но здесь удача оставила его, и когда он попытался перелезть через двухметровый частокол, окружавший крепость, нога застряла между бревнами. Часовой тем временем успел подбежать к забору и крепко-накрепко ухватиться за нее. Спустя пару минут подоспели солдаты. Несмотря на то что Тренк героически защищался, подавляющий перевес в силах привел к тому, что его быстро угостили сильными ударами ружейных прикладов, после чего отвели в тюрьму.
Против него были предприняты чрезвычайные меры предосторожности. В комнате Тренка постоянно дежурил унтер-офицер с двумя солдатами, а снаружи всем часовым было приказано не спускать глаз с его окна. Однако, как минимум, в течение месяца эти предосторожности были излишни, поскольку Тренк нуждался в серьезном лечении: у него была вывихнута нога и он харкал кровью. Но крепкий организм взял свое, и выздоровевший авантюрист начал готовиться к новому побегу.
Не теряя надежды на успех, Тренк присматривался к солдатам, дежурившим в его комнате. Деньги для подкупа у него еще были. Он подолгу беседовал с солдатами, вкрадчиво говоря о несправедливости жизни и необходимости перемен. Одних краснобай убеждал, других подкупал. Скоро уже тридцать человек из гарнизона стали его союзниками. Это был самый настоящий законспирированный заговор, в котором союзники не знали друг друга и потому не могли выдать Фридриха. Даже если бы и нашелся один предатель, то ему пришлось бы действовать в одиночку. Было решено сделать одновременное выступление с оружием в руках, освободить всех заключенных в крепости, снабдить их оружием и всем вместе уйти за границу.
Во главе заговорщиков Тренк поставил унтер-офицера Николаи. Но тот доверился австрийскому дезертиру, который не преминул выдать все их планы коменданту. Последний, получив донос, распорядился немедленно арестовать Николаи, но тот не растерялся и бросился в казарму с призывом: «К оружию, ребята! Нас выдали!»
Бунтовщики быстро взяли заготовленные заранее порох и оружие и попытались освободить Тренка, однако прочная железная дверь его каземата не поддалась. Тогда Тренк сам настоял на том, чтобы друзья оставили его и спасались сами. Николаи с отрядом мятежников вышел из крепости и благополучно добрался до границы, перейдя ее около городка Браунау. Опять Тренку не оставалось ничего другого, как ждать следующего случая для побега.
Следующая попытка к бегству была связана с именем некоего Баха, задиры и бесстрашного дуэлянта. Этот Бах тоже дежурил в комнате Тренка. Однажды он начал хвастаться перед ним, как накануне ранил поручика Шелля, на что узник заметил: «Будь я на свободе, вы бы со мной не так легко сладили». Бах немедленно принял вызов. В камере нашлись две железные полосы.
Вооружившись этими своеобразными саблями, оба принялись за фехтование. Причем Фридрих с первого же выпада чувствительно ударил Баха. Тогда неисправимый дуэлянт, не говоря ни слова, вышел и вскоре вернулся с двумя боевыми шашками. «Вот теперь посмотрим-ка, каков ты мастер, хвастунишка!» — произнес Бах.
Благоразумный Тренк попытался образумить офицера, дерзнувшего устроить поединок с арестантом. Но тот не хотел его слушать и атаковал первым, а заключенному ничего не оставалось, как защищать свою жизнь. Поединок закончился тем, что он распорол Баху руку. Тогда раненый отбросил оружие, подошел к сопернику и сказал: «Ты мой владыка, друг Тренк, ты будешь на воле, я сам это устрою; это так же верно, как то, что мое имя Бах!»
Как бы это странно ни было, но безумная дуэль окончилась вполне благополучно. Уже вечером Бах снова заглянул к Тренку и заговорил о побеге. По его плану бежать можно было только с одним из офицеров, которые дежурили в комнате Тренка. Он сразу отбросил свою кандидатуру, поскольку считал недопустимой низостью бежать во время исполнения служебного долга, но не преминул заверить, что укажет на добровольца.
Не прошло и суток, как Бах привел к узнику поручика Шелля, с которым до этого у него была дуэль. Шелль и Тренк тотчас разработали план действий, по которому в первую очередь необходимо было раздобыть денег, потому что запасы заключенного уже иссякли. Бах должен был съездить в соседний городок, где жили родственники Тренка, и взять для него денег. Эта часть операции прошла без заминок и сбоев.
Очередь охранять арестанта выпала Шеллю на 24 декабря. Имея возможность спокойно обговорить детали, они решили бежать 28 числа — во время следующего дежурства. Но на обеде у коменданта один из офицеров случайно узнал, что поручика Шелля собираются арестовать по доносу одного из заключенных, который содержался в одном коридоре с Тренком. Встревоженный Шелль прибежал к соучастнику, вручил ему солдатскую саблю и объявил, что бежать надо немедленно.
Оба в спешке покинули камеру. Фридрих, к своему несчастью, даже забыл данные родственниками деньги. Но не успели они сделать и несколько шагов, как встретили майора с адъютантом. Шелль, недолго думая, бросился к крепостному валу и спрыгнул вниз. Тренк, уже пользовавшийся этим способом «экстренной эвакуации», последовал за ним. Неудачно упав, Шелль вывихнул ногу. Благородный офицер, понимая, что шансов на спасение с поврежденной ногой у него нет, предложил другу бежать одному, а его бросить. Тогда Фридрих взвалил его на плечи, кое-как перелез через частокол и двинулся в неизвестность.
Уже через полчаса раздался пушечный выстрел, который предупредил местное население о бегстве арестантов. Однако, посовещавшись, беглецы нашли единственно возможный вариант спасения — бежать не в Богемию, куда обычно отправлялись все беглецы из крепости, а в противоположную сторону, в Силезию.
Это решение едва не сгубило товарищей по несчастью. Дело в том, что двинувшись в путь без карты и элементарного знания окрестностей, они заблудились. Каков же был их ужас, когда спустя полдня пути послышался знакомый им бой часов в крепости. Но деваться было некуда — беглецы были ужасно утомлены и голодны. Упрямо двигаясь вперед, Шелль и Тренк вышли к какой-то деревушке.
Немного посовещавшись, они решились на хитрость. Шелль был в той же офицерской форме, в какой он вышел на дежурство. Этим и решили воспользоваться. Из Тренка сделали раненого, порезав ему палец и обмазав всего кровью. Немного не доходя до деревни, спутник непрочно связал Фридриха и повел его, подталкивая, к домам. Громко призывая на помощь, он нарочно еще сильнее толкал связанного. Вскоре появились два крестьянина, которым Шелль приказал запрягать самую лучшую лошадь в телегу.
Объясняя ситуацию, он сказал: «Я арестовал вот этого негодяя, он убил мою лошадь, и я, падая, вывихнул ногу, но, как видите, мне удалось его пристукнуть и связать. Живо привезите сюда телегу; мне хочется отвезти его в город, чтобы успеть его повесить, прежде чем он околеет». Тренк, ломая комедию, стонал и делал вид, что едва стоит на ногах. Крестьяне пожалели сопровождающего офицера и дали ему хлеба и молока.
Возможно, все бы и прошло гладко, если бы один из стариков вдруг, всмотревшись в Шелля, не узнал его и не назвал по имени. За день до этого по всем окрестным деревням были даны точные приметы сбежавших, к тому же сын старика служил под началом Шелля. Пользуясь возникшей суматохой, Тренк незаметно отошел к конюшне, чтобы завладеть лошадьми. К счастью, добрый старик не выдал их. Он подробно рассказал им, как наиболее безопасно добраться до границы, минуя выставленные вооруженные пикеты.
Пока Шелль внимательным образом выслушивал объяснения старика, Тренк вывел из конюшни лошадей. Во весь опор помчались они на неоседланных конях к ближайшему богемскому городку Браунау, где были бы в безопасности. Почти у самой границы беглецы неожиданно встретились с поручиком Церботом, служившим в крепости и посланным за ними в погоню. К счастью, поручик был один и состоял в дружеских отношениях с Фридрихом. Он предупредил его об опасности: «Скачите налево, справа наши гусары!»
Спустя пару минут они были уже в Богемии, наслаждаясь ощущением свободы и безопасности. Вот так относительно благополучно завершилось первое тюремное заключение авантюриста, на долю которого были припасены еще не менее опасные и захватывающие приключения.
Оказавшись в Браунау, Тренк получил возможность трезво оценить ситуацию. В чужой.стране, без денег и друзей беглец вряд ли мог на что-нибудь рассчитывать. Пытаясь разобраться с финансовыми затруднениями, он написал письмо матери с просьбой о материальной помощи.
Но в его планы вмешались вездесущие агенты прусского короля Фридриха, перед которыми была поставлена задача во что бы то ни стало изловить беглеца и вернуть обратно в Пруссию. Причем можно даже предположить, что разозленный монарх не прочь был и вовсе отделаться от неприятного офицера, косвенным подтверждением чему служат попытки нападения на него.
Несколько месяцев он скрывался, пока не добрался до польского города Эльбинга, где сумел дождаться денег, посланных ему матерью. В надежде обрести спокойную жизнь скиталец отправился в Вену, но и здесь его ждало разочарование — небезызвестный двоюродный братец Франц решил отделаться от родственника, так как между их семьями возникли споры об имуществе. Не особенно заботясь о нравственной стороне вопроса, предводитель пандуров приказал парочке своих головорезов разобраться с кузеном. Последнего спасло только его умение фехтовать и необычайное везение.
Тренк не стал испытывать судьбу и, наскучившись этой вечной войной, оставил Австрию и отправился в спокойную Голландию в надежде получить место в какой-нибудь отдаленной провинции. Но его мечтам не было суждено сбыться. Затем Фридрих подался в Россию, где поступил на службу в драгунский полк. Учитывая его выдающиеся способности, можно легко предположить, что авантюрист мог оделать здесь карьеру, но спокойная и размеренная жизнь была не для него. В Петербурге у него начался целый ряд интриг, в результате которых он был вынужден покинуть гостеприимную российскую столицу.
Далее путь авантюриста лежал в Вену, где внезапно скончался его «горячо любимый» братец Франц, оставивший солидное наследство. Однако претендентов на эти деньги было великое множество, и Тренку пришлось одновременно вести около 60 судебных тяжб. В конце концов он отсудил себе всего 60 тысяч флоринов.
Неизвестно, как дальше бы сложилась его судьба, если бы в тот момент не умерла мать Тренка. Она жила в Данциге, который был исконно прусским городом, и явиться туда на похороны было чрезвычайно рискованно. Злопамятный король не отступился от своего намерения заключить в недавнем прошлом своего любимца в тюрьму. И как только он появился в Данциге, его немедленно схватили и заточили в Магдебургские казематы.
Тренку предстояло десять лет провести в этой тюрьме. Ему отвели крошечную камеру, имевшую три метра в длину и два в ширину. Во всей комнатке было одно маленькое окошко, расположенное таким образом, что узнику была видна только часть крыши. От коридора место заключения Тренка было отделено тройной решеткой и кованой дверью. Стены были двухметровой толщины. Вокруг каземата, внизу, шел двойной ряд частокола.
По личному приказу короля арестанта посадили на скудный рацион, состоящий из хлеба и воды. Хлеб давали настолько отвратительного качества, что Фридрих, несмотря на мучивший его голод, съедал только половину порции. За год таких мучений Тренк дошел до полного истощения. Он уже не видел шансов на спасение, отчаяние охватило его. Все его мольбы о милосердии, адресованные тюремщикам, наталкивались на один ответ: «Таков приказ короля».
Мучители отпирали камеру один раз в неделю, по средам. Солдат чистил ее, а комендант и плац-майор делали тщательный осмотр. Долгих три месяца Тренк присматривался к существующим порядкам?- Используя весь свой талант обаяния и красноречия, ему удалось расположить к себе некоторых часовых, которые рассказали ему о плане тюрьмы. Кроме того, он узнал, что соседняя с ним камера пустует и дверь ее не заперта. И если бы удалось проникнуть в это помещение, то можно было бы выйти в коридор, а следовательно, и дальше.
Этого проблеска надежды хватило, чтобы Фридрих приступил к работе. Шкаф для посуды и печка крепились к каменному полу скобами. Поэтому узник решил прежде всего овладеть этими железными полосами, которые могли послужить ему орудием для выламывания кирпичей. После работы он прилаживал эти скобы на место и вбивал в них гвозди, так что ничего не было заметно. Вынутые кирпичи Тренк отмечал номерами, чтобы после работы уложить их в стену в прежнем порядке.
Полгода кропотливой работы дали свой результат: была разобрана (до последнего ряда кирпича) двухметровая стена, отделявшая его от соседней камеры. Параллельно крепло знакомство Фридриха с охранниками, которые помогали ему, чем могли: принесли кусок железа, старый нож с деревянной ручкой.
В среде солдат Тренк даже умудрился найти единомышленника. Им оказался некий Гефгардт, старый вояка, который решил бежать со службы. Он подробно рассказал своему напарнику о расположении тюрьмы, затем привлек к делу некую Эсфирь Гейман, у которой кто-то из родни тоже сидел в крепости. Путем подкупа двух солдат она получила возможность во время их дежурства разговаривать с Тренком. Авантюрист соорудил из щепочек, отколотых от кровати, длинную гибкую палку наподобие удочки. Он выставлял эту палку в окно, и ее конец опускался до земли. Таким образом ему удалось втащить к себе нож, подпилок, бумагу.
Еще немного, и их план побега мог бы воплотиться в жизнь. Фридрих передал письмо с просьбой о денежной помощи родственникам, уже был назначен точный срок, но все испортила разговорчивость их сообщницы, которая обо всем проболталась одному из своих друзей, а он, в свою очередь, не преминул сообщить обо всем начальству тюрьмы.
Расправа с участниками заговора была жестокой. Досталось даже ни в чем не повинной сестре Тренка, которая только успела приготовить деньги. На нее наложили крупный штраф и обязали оплатить все расходы по устройству другой камеры для брата. Король лично приезжал в новую тюрьму и одобрил все, что было приготовлено для опасного преступника.Тренк же провел эти несколько дней в полном неведении. За несколько часов до намечавшейся даты побега к нему вошли неизвестные люди, сковали его, завязали глаза и поволокли неизвестно куда. Когда он открыл глаза, то увидел двух кузнецов, возившихся с массивными цепями на полу камеры. Этими цепями приковали Тренка за ноги к кольцу, вделанному в стену. Цепи были массивны и тяжелы и позволяли узнику делать не более двух-трех шагов вправо и влево от громадного кольца. Тренка раздели, обвили его талию толстым железным обручем, к которому была прикреплена цепь, заканчивавшаяся железной палкой в полметра длиной; к концам этой полосы приковали цепями его руки.
Это место заключения было еще ужаснее предыдущего. В камеру едва проникал свет. В одном углу виднелся выложенный кирпичом выступ размером три на два с половиной метра, представлявший собой нечто наподобие скамьи. На нем узник мог кое-как сидеть, прислонившись затылком к стене. Напротив кольца, к которому были прикованы цепи, находилось полукруглое окно, со вставленными в три ряда частыми решетками. Стены были совсем сырые, и сверху, со свода, капала вода. Камера запиралась двойной дубовой дверью, за ней была небольшая комнатка с окном и тоже с двойной дверью. Это сооружение окружал ров с двойным частоколом четырехметровой высоты, что исключало общение с часовыми.
Придя в себя и набравшись сил, Тренк снова стал подумывать о побеге. Он обнаружил, что двери, хоть двойные и массивные, были деревянными, значит, замки вырезались. Но в первую очередь ему следовало освободиться от цепей. Неимоверным усилием Фридрих рванул правую руку, и хотя почти изувечил ее, но все же протащил через кольцо кандалов. Этот успех придал ему сил.
Он попытался высвободить левую руку, но на ней кольцо было уже. Тогда, выломав кирпич из скамьи, узник разбил его и осколками принялся спиливать заклепку кольца. Это был адский труд. В результате многочасовых усилий заклепка поддалась. Наконец он вынул ее из гнезда и разогнул кольцо. Руки его были свободны.
Затем последовал черед обруча, стягивавшего тело, и других цепей. Освободившийся от кандалов Тренк бросился к двери и ощупал ее. В полной темноте он вырезал внизу небольшую дырку, по которой определил, что дверь была всего в три сантиметра толщиной. Правда, предстояло открыть четыре двери — две в камере и две в передней, но, по его расчетам, можно было справиться с этим делом за один день, который и будет предшествовать побегу.
Этим днем стало 4 июля. Как раз до этого состоялась очередная проверка его помещения, и Фридрих имел в своем распоряжении день.
Не прошло и пяти минут, как проверяющие ушли, а Тренк уже сбросил цепи, схватил нож и начал вырезать замки у дверей. С первой дверью справился за час, на вторую, открывающуюся наружу, потребовалось времени гораздо больше. Третья дверь была открыта к заходу солнца. Оставалась последняя, наружная, дверь, и после короткого отдыха Тренк энергично взялся за работу. Но здесь случилось непредвиденное — сломался нож, причем отломившийся клинок выпал наружу. В этой ситуации шансов открыть дверь не было.
Не видя другого выхода, Тренк в отчаянии схватил нож и обломком лезвия вскрыл себе вены на руках и на ногах. Затем он лег и стал спокойно ждать смерти.
Его предсмертную дрему нарушили чьи-то настойчивые крики. Фридрих очнулся и услышал, что это зовут его: «Барон Тренк, барон Тренк!» По голосу он узнал своего друга, гренадера Гефгардта, ухитрившегося незаметно проскользнуть на гребень вала.
«Я вам доставлю все, что нужно, все инструменты. Не унывайте, положитесь на меня, я выручу вас...» — заверил старый солдат. Тренк, раздумав умирать, остановил кровь и перевязал раны. Но время было упущено, и появились охранники, которые не сразу смогли понять, почему двери открыты. Сам Тренк стоял у внутренних дверей своей темницы, в одной руке держа кирпич, в другой — сломанный нож. Страшным голосом узник закричал: «Уходите, уходите прочь! Скажите коменданту, что я на все решился, что я не намерен дольше жить в этих цепях! Пусть он пришлет солдат и пусть они размозжат мне голову! Я никого не впущу сюда! Я убью полсотни, прежде чем ко мне проберется хоть один!»
Растерявшийся старший офицер послал за комендантом. В голове у Тренка шевельнулась надежда, что с него снимут цепи, сделают послабления. Однако подоспевший комендант велел схватить узника, но вид окровавленного и готового на все человека испугал гренадеров, и они отказались выполнять приказ. Тогда один из офицеров вступил в переговоры.
Тренк наконец уступил и дал войти в свою камеру. Ему сделали перевязку, привели в чувство. Цепей на него не надевали, позволили отлежаться несколько дней, но затем снова заковали в кандалы. Поставили новые двери, обитые железом. Тренк отдыхал и собирался с силами.
После этой очередной неудачи авантюрист еще два раза пытался сбежать через подкоп, который он устраивал при помощи верного Гефгардта, поставлявшего необходимые инструменты.
Свой последний подкоп ему долго не удавалось завершить, главным образом потому, что состав гарнизона крепости часто менялся и ему приходилось тратить много времени на знакомство с новыми людьми. Наконец наступил долгожданный день, и подземный ход был готов, оставалось только им воспользоваться.
Но Тренку захотелось поразить короля благородством, заставить его склониться перед величием духа бедного арестанта и помиловать его. Он сделал следующее заявление: в присутствии коменданта крепости и всего гарнизона узник обязывался в любое время и в любой час дня войти в свою камеру, где его закроют на все замки, и спустя какое-то время Фридриха можно будет видеть на гребне крепостной стены. Тем самым он докажет, что имел возможность бежать, но пренебрег ею, о чем просит сообщить королю и ходатайствовать о его помиловании.
Обеспокоенное начальство тюрьмы вступило с ним в переговоры. И комендант крепости лично обещал ему свое покровительство, но только просил его объяснить, каким образом Тренк собирается осуществить свой замысел. После некоторых колебаний он решился и объяснил все, выдал свои инструменты, показал подкоп.
Комендант сдержал слово и доложил о произошедшем королю, попросив помиловать благородного заключенного. Император Фридрих до глубины души поразился мужеством Тренка и, смягчившись, обещал помилование, но отложил исполнение своего обещания на целый год.
И вот наконец Тренк обрел свободу в 1763 году. В ту пору он был еще сравнительно молодым и энергичным мужчиной 37 лет. Из тюрьмы авантюрист отправился в Австрию, затем исколесил почти всю Европу. Вернувшись в свое родовое венгерское поместье Цвербах, занялся хозяйством, и для поправки своего материального положения начал издавать записки о своей насыщенной приключениями жизни. Они имели огромный успех у читателей, и новоиспеченный писатель стал богат. В 1787 году Фридрих вернулся в Австрию, где, уверовав в свой талант, приступил к созданию произведений на политические темы. Но они не понравились в Вене, и автора выслали. Тренк оказался в Париже в самый разгар революционных событий, где и попался под горячую руку: его объявили прусским шпионом и казнили на гильотине 25 июля 1794 года.