Мельников был, несомненно, одним из самых ярких и своеобразных архитекторов мировой архитектуры XX века.
Родился Константин Степанович Мельников в Москве 3 августа 1890 года и провел в ней почти всю жизнь. Его детство прошло в деревне Лихоборы, в полурабочей, полукрестьянской семье. Отданный в «мальчики» в строительную контору «В. Залесский и В. Чайлин», он привлек внимание Чайлина, выдающегося русского инженера-теплотехника, своими художественными способностями. Чайлин помог подростку Мельникову подготовиться к поступлению в 1905 году в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Здесь он последовательно окончил различные отделения: общеобразовательное в 1910 году, живописное – в 1914 году и архитектурное – в 1917 году.
Еще студентом он работал на ряде московских построек, а в 1916—1917 годах успешно выполнил и осуществил в натуре проекты фасадов для четырех зданий строившегося тогда в России автомобильного завода АМО – заводоуправления, кузнечного, литейного и прессового цехов.
Первое из этих зданий сохранилось на территории автозавода. Симметричное, с невысоким куполом в центре, кирпичное с немногими белыми деталями, оно отличается монументальностью и простотой. Здание вызывает ассоциации с постройками русских зодчих начала XIX века – Бове, Жилярди и других. Это произведение Мельникова представляет собой выразительный пример московского архитектурного неоклассицизма 1910-х годов.
С 1918 года Мельников работал в ряде вновь созданных московских проектных мастерских под руководством Жолтовского и Щусева: мастерские Моссовета, отдела ИЗО Наркомпроса, «Новая Москва». В 1918—1919 годах он разрабатывал в духе палладианства проект поселка при Алексеевской больнице, а также участвовал во внутренних конкурсах на проекты Народного дома, жилых домов разных типов, колумбария и др. Для «Новой Москвы» в 1918—1923 годах Мельников проектировал перепланировку своего родного Бутырского района и участвовал в таком же проекте для соседнего района, включавшего Петровский парк и Ходынское поле. Этот проект, первоначально начатый И. Фидлером и А. Поляковым, – единственный в практике архитектора пример работы в авторском коллективе. Предлагал он и свой вариант реконструкции Советской площади, перепланировавшейся тогда по проекту А. Щусева и И. Голосова.
В конце 1920 года Мельникова пригласили преподавать на архитектурном факультете только что организованного Вхутемаса. Здесь вместе с Голосовым он возглавил один из трех потоков факультета. Это была «Вторая мастерская экспериментальной архитектуры», или «Новая академия», небольшая, но вполне самостоятельная по творческим установкам. Оба руководителя этой мастерской в собственных и учебных проектах того времени интенсивно искали новые пути в архитектуре, исповедовали и разрабатывали теорию «архитектурного организма», решительно отказывались от ордерных форм.
Первый успех принесло Мельникову участие в конкурсе на квартал Показательных домов для рабочих по Серпуховской улице, в котором он среди нескольких десятков архитекторов единственный выступил с комплексно новаторским проектом. Тогда же выполненный второй конкурсный проект Дворца труда (оба в 1922—1923), хотя и не был премирован, подтвердил незаурядность и оригинальность таланта Мельникова. Пожалуй, Мельников стал самым молодым из получивших заказ на самостоятельное проектирование павильона для Всероссийской сельскохозяйственной выставки 1923 года. Правда, павильон ему заказали очень скромный – один из множества отраслевых, предназначенных для показа работы и продукции махорочного синдиката.
Но павильон «Махорка» оказался архитектурным событием, и не только в рамках выставки. Мельников остроумно скорректировал предложенную функциональную программу, а в композиции исходил из убеждения что выставочная архитектура должна быть обязательно образно новой и впечатляющей, должна выполнять роль важнейших «экспонатов». Архитектор расчленил здание на ряд самостоятельных объемов, контрастно сгруппировал их, накрыл разнонаправленными односкатными кровлями, консольно выдвинул верхний объем над опорами, противопоставив его массиву две ажурные формы – открытую винтовую лестницу и узкую застекленную шахту для транспорта.
Своей образной экспрессивностью павильон «Махорка» произвел огромное впечатление на современников. Он вообще оказался одним из самых первых примеров подлинного обновления языка архитектуры, тем более знаменательного, что постройка была выполнена в традиционнейшем и, казалось бы, уже не поддающемся какому-либо новому осмыслению материале, – в дереве.
В феврале 1924 года Мельников по конкурсу получил право на почетнейшую работу: сооружение саркофага в еще только проектировавшемся и одновременно строившемся тогда временном (втором) Мавзолее В.И. Ленина. Это задание в сложных технических условиях и в сжатые сроки Мельников реализовал к открытию Мавзолея для посетителей летом 1924 года.
В том же 1924 году Мельников как архитектор с выраженным индивидуальным характером творчества успешно участвовал в конкурсах на проект московского здания для издательства «Ленинградская правда» на Страстной площади, проект павильона СССР для Международной выставки декоративного искусства и художественной промышленности в Париже, а также получил заказ на сооружение комплекса Ново-Сухаревского рынка.
Победа в конкурсе на павильон СССР и последовавшая затем постройка павильона в Париже принесли Мельникову всемирную известность.
Так же как и Ново-Сухаревский рынок, как и советский торговый центр на выставке в Париже, как и советский павильон на выставке 1926 года в Салониках, этот павильон строился из дерева, а значит, в принципе был временным сооружением. Однако он пережил сроки своего физического существования и прочно вошел в историю архитектуры. Единственным из сооружений Международной выставки декоративного искусства и художественной промышленности 1925 года советский павильон был в 1926 году повторно собран в Париже и в течение ряда лет использовался как рабочий клуб.
Советский павильон стал гвоздем Парижской выставки 1925 года. В нем наиболее полно выразилась мельниковская концепция выставочной архитектуры: сочетание экспозиционной функции и яркой выразительности самой архитектуры. Мельников охотно и весьма успешно работал для международных выставок, конкурсов и заказов. В этих случаях его увлекала патриотическая возможность творческого соревнования на самых высоких уровнях.
Основные творческие усилия Мельникова всегда были сосредоточены не на репрезентативных зданиях, а на композиционных и образных поисках решений. Он разрабатывал целые серии однотипных по функциям, но различных по объемно-пространственным качествам и образной характеристике объектов: клубы, гаражи и жилые дома.
В 1925 году Мельникову был заказан проект гаража для Парижа вместимостью в тысячу машин. Он разработал два разных варианта: полупрозрачный стеклянный куб со стоянками в десять этажей и поднятое над уровнем земли здание особой пространственной конструкции, напоминающей огромные козлы, стянутые поверху висячим покрытием. Такие конструкции вошли в архитектуру лишь тридцатью годами позднее. Первым по времени оказалось здание Роли-арена в США, построенное в 1953 году.
Для Москвы Мельников построил два больших гаража для автобусов и грузовых автомобилей (1926—1929). Это монументальные инженерные сооружения. Архитектурные формы, их выразительная пластика и детали органично связаны с глубоко проработанной автором моделью функционального процесса: Мельников предложил расстановку автобусов плотными пилообразными рядами, таким образом, чтобы любая машина могла занять свое место или, наоборот, могла быстро выехать из гаража, не мешая соседним, и, во-вторых, двигаясь только передним ходом. Такая система, в свое время тщательно отработанная и испытанная, была названа Мельниковым «прямоточной». К сожалению, в дальнейшем задуманная высокая культура эксплуатации перестала выдерживаться.
В то время был популярен тезис функционалистов о том, что архитектурная форма должна следовать функции. Мельников в своем творчестве постоянно полемизировал с автоматизмом и ограниченностью такого тезиса. В его работах архитектурная форма всегда особенно активно взаимодействует с функцией, и в то же время одинаковая функция никогда но обусловливает одинаковость формы. Напротив, одна и та же функция вписывается в разные объемно-пространственные формы.
Это особенно наглядно отразилось в облике клубов Мельникова. В 1927—1929 годах он спроектировал семь различных клубов, из которых шесть были построены: клуб фабрики имени Фрунзе, клубы имени Русакова, «Каучук», «Буревестник», клубы фабрики «Свобода» и фарфоровой фабрики в подмосковном городе Ликино-Дулево.
Клубы, спроектированные Мельниковым, на протяжении десятилетий вызывали бурные споры и критику. Относительно недавно они стали расцениваться как особенно яркие и выразительные образцы советской архитектуры, как здания, запечатлевшие неповторимый характер и дух времени. Это значит, что они обладают качествами, свойственными выдающимся архитектурным произведениям всех эпох. Да и сама страстность многолетних споров о них свидетельствовала, по-видимому, о силе производимых этой архитектурой впечатлений при непривычности для современников ее форм. Особенно это относится к наиболее известному клубу имени Русакова.
Когда критикуют эти здания, то обычно говорят об отсутствии одних помещений, малом размере других, недостаточно развитой сценической части и т д. Но эти параметры не определяются архитектором. Напротив, Мельников гордился тем, что он нашел возможности выполнить все задания заказчиков – различных профсоюзных организаций Москвы, и не только не поступился архитектурной выразительностью, а придал каждому из однотипных клубов неповторимо индивидуальный облик.
В те годы только начал формироваться тип советского клуба, который рассматривался как социально важнейшее массовое общественное здание. Процесс разработки клуба на уровне социального заказа сам по себе проходил в острейших дискуссиях и в быстром, неравномерном темпе. Клубное строительство Мельникова очень точно соответствовало определенному этапу в представлениях об идеальном рабочем клубе, но пока здания строились, что делалось относительно быстро, в дискуссиях уже формировались иные, чем при заказе, представления об «идеальном клубе». С другой стороны, все без исключения клубы при строительстве оказались сильно упрощенными и даже искаженными в сравнении с проектами, разработанными Мельниковым.
Как же решал Мельников функциональную сторону клуба? Одним из самых жестких требований была экономичность постройки. Проекты Мельникова удовлетворяли этим требованиям заказчика. Зодчий разделил потоки публики: в здание попадают через небольшой кассовый вестибюль и фойе с гардеробом, а разгружается зал через наружные лестницы. Многоцелевой центральный зал по нормам предусматривал уменьшенную (клубную) сцену и соответственную сценическую коробку, а также обязательное дневное освещение через окна. Все это было выполнено. Но чтобы восполнить недостаток отдельных помещений для клубной работы, вызванный теми же экономическими требованиями, Мельников предложил и разработал в разных вариантах для каждого из семи клубов трансформацию зрительного зала: путем специальных подвижных перегородок разделять в случаях надобности единый объем зала на несколько помещений, то есть, как говорил архитектор, превращать один зал в систему залов. На практике эта особенность проектов была осуществлена, да и то неполно, только в клубе имени Русакова. Так обстояло дело с функциональной стороной выстроенных клубов. Что же касается их художественно-образной выразительности, следует сказать, что в архитектуре можно найти не так много примеров такой экспрессивной и одновременно монументальной динамичности, как в зданиях клубов имени Русакова, «Каучук», клуб в Дулево.
Параллельно с клубами Мельников строил свой дом, о котором спорили так же много, как о клубе имени Русакова. Дом необычен в целом и в деталях: два равных по диаметру, но разновысоких цилиндрических объема стоят по отношению к улице «в затылок», на треть врезаясь друг в друга. Передний раскрыт на улицу гигантским окном второго этажа, задний почти равномерно по всей поверхности прорезан вертикальными шестиугольниками многочисленных небольших окон.
Количество помещений внутри дома и их общая площадь не так уж велики. Дом необычен не величиной, а сочетанием совершенно разных по форме размеров, характеру освещения помещений. Здесь создан особый пространственный мир. Попавшему сюда человеку вдруг раскрывается, сколь чудесными и постоянно изменчивыми качествами может обладать окружающее его сложное жилое пространство. «Странный» снаружи, дом оказывается внутри еще более необычным, но при этом глубоко человечным, уютным и удобным. Архитектура здесь вступает в непрерывный активный контакт с живущими в нем, несет особую духовность, радует никогда не исчерпывающимся, неназойливым чередованием находящихся перед взором картин.
Необычная для жилья круглая в плане форма представлялась Мельникову целесообразной, в том числе и по ряду конструктивных и экономических соображений. Он хотел запатентовать комплекс принципиальных решений, найденных им при проектировании и осуществлении строительства собственного дома. В те же годы он разработал несколько вариантов многоквартирных домов небольшой этажности с блокировкой круглых или прямоугольных в плане ячеек.
Экспериментальные поиски в области обновления пространственных форм жилья Мельников продолжил в конкурсном проекте подмосковного города-спутника «Зеленый город» (1929). Идея трансформации клубного зала была им затем развита в проекте здания Театра имени МОСПС в 1931 году. Это было время активных новаторских исканий в театральной архитектуре всего мира. И все проекты, заказанные по конкурсу, практически международному, предлагали решения, не встречавшиеся до тех пор в практике.
Главная задача, которую поставил перед собой Мельников при этом проектировании, состояла в обеспечении театра максимумом оперативных перемен на сцене. Вероятно, это было реакцией на безграничные возможности молодого искусства кино. Мельников снабдил зал театра тремя самостоятельными сценами, каждая из которых имела свою механизацию. При этом зал – в форме низкого усеченного конуса по проекту – должен был поворачиваться вместе со своими тремя тысячами мест к любой из сцен при любом чередовании действия на них.
Это был один из проектов, в которых архитектор стремился к кинетической архитектуре, то есть архитектуре, не только обладающей зримой образной динамикой физически неподвижных масс, а такой, где самим архитектурным массам задается функциональное движение.
Другим кинетическим проектом Мельникова был проект памятника Колумбу, выполненный в 1929 году в рамках международного конкурса для города Санто-Доминго (Доминиканская Республика). Монумент по проекту должен был представлять собой остекленную башню трехсотметровой высоты, состоящую из двух врезанных друг в друга по вертикали конических форм, ассоциативно сходных с песочными часами. Верхний конус был «окрылен» двумя лопастями-парусами и собирал внутрь себя влагу тропических ливней. Ветер и вода помимо участия человека могли бы поворачивать вокруг оси отдельные части памятника, меняя положение его форм относительно окружающего пространства. Мельников хотел увековечить глобальное и всемирно-историческое значение подвига Колумба.
Одним из проявлений международного профессионального признания большого индивидуального вклада Мельникова в развитие архитектуры стала его персональная экспозиция на триенале 1933 года в Милане.
Всего персональных экспозиций было двенадцать, и они в сумме должны были продемонстрировать определенные итоги развития новой архитектуры в мире. Италию в этой панораме представляло творчество Сант-Эллиа, Францию – Ле Корбюзье, Юрса, Перре, Германию – Гропиуса, Миса ван дер Роэ, Мендельсона, Австрию – Лооса, Гофмана, Голландию – Дудока, США – Райта, СССР – Мельникова.
На рубеже 1920—1930-х годов начинается творческая перестройка советской архитектуры. Мельников ищет в связи с этим новые для себя композиционные пути, новые формы, но считает принципиально невозможным возвращение к формам исторической ордерной архитектуры. В его новых работах, по-прежнему характеризующихся необычностью и выразительностью объемно-пространственного решения и творческим подходом к функции, появляются также черты декоративности, вводятся скульптура, орнаментальные формы и т д. К этому периоду относятся также его проекты Дворца Советов (Дворец народов), здания Наркомтяжпрома для Красной площади, жилых кварталов на Страстном бульваре и Первой Мещанской улице и др.
В 1920—1930-е годы Мельников разработал ряд градостроительных проектов для Москвы: планировку ЦПКиО, планировку Лужников и Юго-Западного района; застройку Котельнической и Гончарной набережных и др. Пожалуй, особенно интересны среди них проекты мостов через Москву-реку в районе Лужников.
Мельников, учитывая значительную разницу в отметках соединяемых мостами берегов, предложил два варианта проекта, но с горизонтальной проездной частью моста для обоих. По одному из вариантов спиральный пандус на низком берегу поднимал транспорт на уровень высокого берега и переходил в горизонтальную, подкошенную к двум несущим аркам конструкцию моста высоко над водой. По второму варианту мосты переходили реку на уровне низкого берега, а спирали пандусов, преодолевающих разницу отметок, сооружались на кромке высокого берега.
В 1934—1936 годах Мельников возводит два здания гаражей – на Сущевском валу и Авиамоторной улице, но тут его роль как архитектора уже становится иной, чем в проектировании гаражей 1920-х годов: типовая схема разработана технологами, а главная задача архитектора сводится к проработке фасадов. Мельников решает эти фасады очень динамичными, почти «изображающими» движение масс формами, что ассоциировалось с представлениями об автомобильном транспорте и его ширящейся роли в жизни страны. Он дает виртуозную пластическую разработку наружных форм архитектуры, впечатляющую своей выразительностью.
Однако оба здания завершены не в полном соответствии с проектами Мельникова.
В середине 1930-х годов работы Мельникова подвергались резкой критике, как не отвечающие вновь складывающейся направленности архитектуры. Критика становилась все более яростной, и зодчий вынужден был оставить активное проектирование. Он работал как живописец, а затем перешел на преподавательскую работу. Правда, в последние годы жизни архитектор выполнил ряд проектов, главным образом конкурсных – это проекты пантеона, монумента в честь трехсотлетия воссоединения Украины с Россией, Дворца Советов. Его проект детского кинотеатра на Арбате (1967) был отмечен премией.
На закате жизни Мельников обрел заслуженное признание своей выдающейся роли в создании архитектуры XX века. Он скончался 28 ноября 1974 года.