Марина Мнишек (1588?-1614?) — знаменитая польская авантюристка. Дочь известного во всей Польше шляхтича Ежи Мнишека, сандомирского воеводы. В период «смутного времени» в России поочередно была женой Лжедмитрия I и Лжедмитрия II. После изгнания самозванцев выдана яицкими казаками русскому правительству. Вероятно, умерла в заточении.
Изукрашенное романтическими рассказами знакомство Мнишек с Лжедмитрием произошло в феврале 1604 года, когда в прикарпатский городок Самбор прибыл человек, которому было суждено стать российским царем.
Отец будущей авантюристки выступил в качестве организатора экспедиции «царевича Дмитрия», именем которого, предположительно, завладел беглый монах Григорий Отрепьев. Ежи Мнишек в качестве платы за свои услуги потребовал, чтобы женой самозванца стала его дочь, и добился составления брачного договора, по которому Марине полагались Псков и Новгород в личное владение; предоставлялось право исповедовать католичество и выйти замуж за другого в случае неудачи Лжедмитрия; ее батюшке был обещан миллион польских злотых.
Сама Марина вряд ли в полной мере знала об истинных планах ее отца, которые заключались в покорении огромной Российской державы и распространении католичества на «православных еретиков». Так что можно предположить, что она добровольно дала согласие на брак с «царевичем».
Не исключено, что и сам Лжедмитрий был симпатичен будущей супруге. Да и отзывы современников о нем весьма доброжелательны. «Остроумен и научений книжном доволен, дерзостен и велеречив вельми, конское ристалище любляше вельми, на враги свои ополчителен, смел вельми, храбрость имея и силу велию» — отмечалось в русских летописях. Во время пребывания в Польше он освоил местные обычаи, в частности хорошо танцевал.
Не отличаясь особой красотой, самозванец компенсировал этот недостаток умом и поистине царской уверенностью в себе. Все эти качества, в дополнение к титулу наследника московского престола, делали его желанным женихом. Как следствие, в отношениях Марины и будущего русского царя присутствовал не только расчет.
В ноябре 1605 года состоялось обручение Мнишек с дьяком Афанасием Власьевым, изображавшим жениха- царя на заочном венчании. Вел церемонию бракосочетания близкий родственник Мнишеков краковский архиепископ кардинал Бернард Мацеевский.
Жалуясь на отсутствие средств и большие долги отца, жена «царевича» попросила у него 300 тысяч злотых, которые и получила. Второго марта 1606 года, то есть спустя полгода после венчания, Мнишек выехала из Самбора в сопровождении огромной свиты (по различным данным, от 1300 до 3700 человек).
Навстречу двигавшейся в Москву «царицы» был послан воевода Басманов с очередными дорогими подарками от царя. Третьего мая 1606 года она с большой пышностью, сопровождаемая отцом, въехала в Москву. 50 барабанщиков и 50 трубачей встречали кортеж у Спасских ворот Кремля. Голландский купец Паерле отметил по этому поводу: «Производили шум несносный, более похожий на собачий лай, нежели на музыку, оттого, что барабанили и трубили без всякого такта, как кто умел».
Ломая вековые традиции русского самодержавия, венчание «царя» назначили на четверг 8 мая, хотя существовал обычай не заключать браки перед постным днем — пятницей. Еще одним нарушением сложившихся устоев было то, что при помазании Марины на царствование в Успенском соборе патриарх Игнатий вознес над ней шапку Мономаха — венец царей, а не цариц.
Однако всего неделю суждено было царствовать в Москве Марине. В среде московского люда зрело недовольство иноземцами, прибывшими вместе с новой «царицей». Они вели себя крайне вызывающе, всячески подчеркивая свое превосходство над москвичами. Ростками народного недовольства очень умело воспользовались мятежные бояре во главе с князем Василием Ивановичем Шуйским.
«Царь», увлеченный праздничными торжествами по поводу своей женитьбы, вовремя не обратил на это внимания, за что и поплатился своей жизнью. Ночью 17 мая в Кремле зазвонили колокола. Разбуженные набатом жители собрались на Красной площади. Здесь небольшая группа всадников во главе с Шуйским говорила о том, что поляки хотят убить государя. Взбудораженная людская масса бросилась громить дворы, занимаемые польскими вельможами и послами. Среди немногих уцелевших были только те, кто защищал свою жизнь до конца.
Личная охрана Лжедмитрия I, состоявшая из стрельцов, хотела поначалу выполнить свой долг, «сложив головы за царя», но бунтовщики пригрозили им сожжением стрелецкой слободы, и единственные защитники государя отступили. Настигнув самозванца в одном из царских покоев, мятежники тут же с ним жестоко расправились. Тело убитого было выставлено на Красной площади для всеобщего обозрения. Царем был объявлен вдохновитель бунта, Василий Шуйский.
Чудесное спасение Марины при мятеже иначе как чудом не назовешь. По счастливой случайности она не была узнана заговорщиками, когда выбежала из своей спальни. Ворвавшиеся позже разъяренные бунтовщики не нашли «царицу» и убили только ее верного пажа Матвея Осмольского.
Оставшиеся в живых поляки (375 человек) по распоряжению Шуйского были высланы в Ярославль. Здесь они комфортно расположились, пользуясь хорошим отношением к ним местного населения. Ежи Мнишек даже отпустил бороду и оделся в русское платье, чтобы расположить к себе своих новых соседей. Охрана, приставленная к опальным полякам, тоже их особенно не обременяла и даже помогала пересылать весточки на родину.
Громом среди ясного неба стало появление следующего самозванца — Лжедмитрия II — в Стародубе летом 1607 года. Этому событию способствовала пропагандистская деятельность одного из приближенных убитого царя, который в мае 1606 года сумел бежать из Москвы в Польшу, по пути рассказывая о чудесном спасении покойного.
Спустя два года войска второго самозванца разбили армию Шуйского под Волховом. В этой критической ситуации царь был вынужден пойти на заключение невыгодного для России мира с Речью Посполитой. В качестве одного из дополнительных условий предусматривалось, что русское правительство отпустит всех плененных поляков, в том числе и Мнишеков. Последние пообещали не оказывать содействия новому «царевичу».
Но по пути к литовской границе их настиг военный отряд, посланный Лжедмитрием II, обосновавшимся в Тушине. Охрана, приставленная к ним по приказу Шуйского, разбежалась. Марине зачитали указ «мужа», согласно которому она должна была ехать к нему. По словам очевидцев, свергнутая «царица» с искренней радостью ожидала предстоящей встречи. Но по дороге один из польских солдат рассказал ей правду о втором самозванце. Она была потрясена до глубины души, поскольку у нее и в мыслях не было сомневаться в его подлинности.
Ежи Мнишек, не теряя времени даром, приступил к переговорам со своим следующим «зятем». Не прошло и дня, как они достигли компромисса, который заключался в получении поляком 300 тысяч злотых (при условии взятия Москвы) и сюзеренных прав на северные территории России. Отец Марины ударил по рукам с очередным претендентом на российский престол и согласился уехать, жертвуя дочерью.
Двадцатого сентября 1608 года полячка была препровождена в лагерь Лжедмитрия II. Спустя три дня католический священник тайно обвенчал Марину с «царем». Но супруга не удовлетворилась скромной ролью наблюдателя за происходящими изменениями и обратилась за помощью к папскому нунцию (представителю) в Польше, однако ничего не добилась.
По мере развития событий в конфликт внутри Российского государства оказался втянутым польский король Сигизмунд III. Самозванец, опасаясь наступающих войск Речи Посполитой, бежал из Тушина в Калугу. Его жена, оставшись одна в покинутом лагере, обратилась к королю с просьбой о помощи: «Уж если кем счастье своевольно играло, так это мною; ибо оно возвело меня из шляхетного сословия на высоту Московского царства, с которого столкнуло в ужасную тюрьму, а оттуда вывело меня на мнимую свободу, из которой повергло меня в более свободную, но более опасную неволю... Всего лишила меня превратная фортуна, одно лишь законное право на московский престол осталось мне, скрепленное венчанием на царство, утвержденное признанием меня наследницей и двукратной присягой всех государственных московских чинов».
В одном из своих посланий к польскому королю Марина, подчеркивая свои права на московский престол, отмечала, что возвращение ей власти «будет служить несомненным залогом овладения Московским государством и прикрепления его обеспеченным союзом». Лжедмитрия II претендентом на власть она не считала.
Сигизмунд всячески затягивал переговоры, и тогда «царица без подданных» попыталась воздействовать на его войско. Ей это почти удалось (большая часть донских казаков присоединилась к ней), но гетман Ружинский в последний момент сумел предотвратить это выступление. Скрываясь от возмездия, Мнишек, переодевшись в мужскую одежду, бежала из Тушина.
Перед, побегом в своем шатре она оставила записку к войску: «Я уезжаю для защиты доброго имени, добродетели самой, — ибо, будучи владычицей народов, царицей московской, возвращаться в сословие польской шляхтенки и становится опять подданной не могу...»
А тем временем полководец Скопин-Шуйский снял осаду с Троице-Сергиевой лавры, но при невыясненных обстоятельствах внезапно скончался. Армия Сигизмунда III безуспешно осаждала мужественно держащий оборону Смоленск. Контратака войска Шуйского 24 июня 1610 года провалилась, и оно потерпело сокрушительное поражение от поляков под руководством гетмана Станислава Жулкевского под Клушиным, всего в 150 километрах от Москвы. Теперь ничто уже не преграждало пути на российскую столицу, она была полностью беззащитна.
Семнадцатого июля был свергнут с престола Василий Шуйский и насильно пострижен в монахи. За несколько дней до этого войска Лжедмитрия II взяли Серпухов, Боровск, Пафнутьев монастырь и встали лагерем под Москвой.
Боярство, принявшее власть в свои руки, решило присягнуть на верность Владиславу Жигмонтовичу, сыну Сигизмунда III, которого последний уже давно пророчил на место русского самодержца. Москвой завладели поляки и сделали ее свой вотчиной.
В декабре 1610 года Лжедмитрий II был убит одним из своих сподвижников. Марину потрясла гибель мужа. Единственной ее опорой на тот момент были казаки атамана Заруцкого, который вознамерился посадить на престол новорожденного сына полячки Ивана и, по-видимому, стать при нем регентом.
Все вопросы о том, кому будет принадлежать власть в России, отпали после того, как второе ополчение Минина и Пожарского изгнало поляков. В начале 1613 года собрался Земский собор, который утвердил на престоле Михаила Федоровича Романова. «Смутное время» закончилось.Оставшиеся не при делах Марина и Заруцкий перебрались на Украину. Бежавшие из их отряда казаки рассказывали, что «Заруцкий с польскими и литовскими людьми на всякое зло Московскому государству ссылался, и хотел с Маринкой в Польшу и Литву к королю бежати, и его не пустили и удержали атаманы и казаки, которые в те поры были с ним». Далее московскому царю стало известно, что «Заруцкий хочет идти в Казилбаши (Персию), а Маринка де с ним итти не хочет, а зовет его с собой в Литву». Спустй неделю их планы опять изменились, и они собрались в поход на Астрахань.
Без особых усилий казакам атамана удалось захватить этот волжский город. Астраханский воевода Хворостинин был убит. В городе была установлена власть по казацким порядкам. Но горожанам скоро надоела эта власть, и они подняли мятеж. Заруцкий с Мариной и четырехлетним «воренком» был вынужден бежать вместе с шестьюстами казаками. Посланный им вдогонку отряд стрельцов во главе с царским воеводой Одоевским пленил их и в кандалах доставил в Москву. Здесь Заруцкого и четырехлетнего сына Марины казнили, а ее саму заточили в «Маринкину башню» коломенского кремля, где она либо умерла в заточении, либо ее просто уморили.
Марина Мнишек прожила яркую жизнь. Она никогда не оставалась в стороне от событий общественной жизни, активно вмешиваясь в них. Одним словом, знаменитая полячка сама была «кузнецом своей судьбы».