В годы Первой мировой войны женщины служили уже не только врачами и медсестрами, но и непосредственно в составе пехотных и кавалерийских частей, и это были уже не единичные случаи, как раньше. На этом поприще прославилась Мария Леонтьевна Бочкарёва.
Мария Леонтьевна Бочкарёва (урожденная Фролкова) родилась в июле 1889 года в селе Никольском Кирилловского уезда Новгородской губернии. Ее отцом был простой крестьянин Леонтий Семенович Фролков, а мать звали Ольгой Елеазаровной. Мария стала третьим ребенком в их семье.
Вскоре после ее рождения семья, спасаясь от нищеты, перебралась в Сибирь, в Томскую губернию, где правительство обещало переселенцам большие земельные наделы и финансовую поддержку. Однако, судя по всему, преуспеть и здесь не удалось. А раз так, то с ранних лет имел место нелегкий крестьянский труд, присмотр за хозяйскими детьми, работа посудомойкой и продавщицей в лавке. А когда Марии исполнилось 15 лет, к ней посватались. Сохранилась такая запись в книге Вознесенской церкви от 22 января 1905 года: «Первым браком Афанасий Сергеевич Бочкарёв, 23 лет, православного вероисповедания, проживающий в Томской губернии, Томском уезде, Семилукской волости, деревни Большое Кусково взял в жены девицу Марию Леонтьеву Фролкову, православного вероисповедания…»
Обосновались молодые в Томске, но супружеская жизнь почти сразу не заладилась, и Мария без сожаления рассталась с пьяницей-мужем. Она ушла от него к еврею Якову Буку, который по документам числился крестьянином, но на деле промышлял разбоем. В мае 1912 года Бук был арестован по обвинению в разбойных нападениях и отправлен отбывать наказание в Якутск. Мария пешком последовала за ним в Восточную Сибирь, где они открыли мясную лавку, хотя на деле Бук продолжил промышлять в банде. Но очень скоро на след банды вышла полиция, и Бука выслали в якутский поселок Амга. Там Мария оказалась единственной русской женщиной. Но прежние отношения с возлюбленным разрушились, ибо Яков запил и стал заниматься рукоприкладством. В это время началась Первая мировая война, и Мария Бочкарёва решила вступить в ряды действующей армии. Для этого она оставила гражданского мужа и отправилась в Томск.
Позднее она вспоминала (ее мемуары под названием «Яшка. Моя жизнь крестьянкой, офицером и ссыльной» были опубликованы в 1919 году за рубежом):
«Мое сердце рвалось туда – в кипящий котел войны, чтобы принять крещение в огне и закалится в лаве. Мною овладел дух самопожертвования. Моя страна звала меня».
Приехав в Томск в ноябре 1914 года, Мария Бочкарёва обратилась к командиру 25-го резервного батальона с просьбой зачислить ее вольноопределяющейся, но встретила отказ. Ей посоветовали идти на фронт сестрой милосердия, однако Мария вновь и вновь твердила о своем решении идти на фронт солдатом. Тогда командир батальона предложил ей направить телеграмму царю, который только и мог разрешить этот вопрос. Наверное, он думал, что после этого странная женщина отстанет от него…
Но Мария не сдалась и на последние деньги послала телеграмму лично Николаю II. И – о, чудо! – она неожиданно получила высочайшее разрешение. И ее тут же зачислили в вольнонаемные солдаты 4-й роты 25-го резервного батальона.
В феврале 1915 года сформированный в Сибири полк получил назначение под Молодечно, во 2-ю армию. Так Мария Бочкарёва попала на передний край 5-го армейского корпуса, в 28-й (Полоцкий) пехотный полк.
Ее первое появление среди новобранцев в солдатской форме вызвало взрыв хохота и насмешек. Как она потом отмечала в своих воспоминаниях, видимо, солдаты решили, что перед ними женщина вольного поведения. Они обступили Марию со всех сторон, толкали плечом, щипали…
Медленно устанавливались отношения женщины в погонах с солдатами. По неписаному правилу среди них было принято называться сокращенными именами или прозвищами. И она выбрала себе прозвище Яшка, в память о своем незадачливом спутнике жизни…
А потом, после трехмесячного обучения, Мария оказалась на фронте. Затем был первый неудачный для полка бой с немцами, первая кровь и потери. Мария не смогла вынести стонов своих раненых товарищей и полезла на нейтральную полосу под немецкие пули. Она спасла полсотни жизней и получила за это заслуженную награду. В результате Бочкарёва очень быстро стала живой легендой полка. Она ходила в разведку, участвовала в штыковых атаках, несла наравне с мужчинами всю тяжесть боевой службы.
Три раза за время войны Мария побывала в Киеве. Один раз – проездом, а остальные – на излечение ран. Например, свое первое ранение в ногу она лечила в киевской Евгеньевской больнице, превращенной в госпиталь.
Отважную женщину произвели сначала в младшие, а затем в старшие унтер-офицеры. Ей даже доверили командовать взводом. На ее груди появились заслуженные награды – Георгиевские кресты и медали, а на теле – память о четырех ранениях. На самом деле Мария Бочкарёва не была полным георгиевским кавалером, как утверждает ряд историков. Она имела четыре георгиевские награды – два креста и две медали.
К 1917 году, благодаря проявленному героизму, она стала знаменитой личностью. Председатель IV Государственной думы М.В. Родзянко, приехавший в апреле с агитационной поездкой на Западный фронт, где служила Бочкарёва, специально попросил о встрече с ней и забрал ее с собой в Петроград для участия в патриотическом проекте: агитации за «войну до победного конца».
В столице Марию осенила идея создать женский батальон.
Следует отметить, что Февральскую революцию Мария встретила сначала восторженно. Однако, когда повсюду начали создаваться комитеты и армия превратилась в говорильню, она стала призывать солдат к их долгу, чести и совести. Но, увы… Шли сплошные митинги и братания с немцами. Мария не могла мириться с этим и рассказала М.В. Родзянко о своей идее создания женского отряда – для пробуждения боевого духа в разложенной большевиками армии. При этом она твердо заявила:
– Если я берусь за формирование женского батальона, то буду нести ответственность за каждую женщину в нем. Я введу жесткую дисциплину и не позволю им ни ораторствовать, ни шляться по улицам. Когда мать-Россия гибнет, нет ни времени, ни нужды управлять армией с помощью комитетов. Я хоть и простая русская крестьянка, но знаю, что спасти русскую армию может только дисциплина. В предлагаемом мной батальоне я буду иметь полную единоличную власть и добиваться послушания. В противном случае в создании батальона нет надобности.
Идея понравилась, и ее пригласили представить это предложение на заседании Временного правительства.
Сама она потом писала:
«Мне сказали, что моя идея великолепная, но нужно доложить верховному главнокомандующему Брусилову и посоветоваться с ним. Я вместе с Родзянкой поехала в ставку Брусилова <…> Брусилов в кабинете мне говорил, что надеетесь ли вы на женщин и что формирование женского батальона является первым в мире. Не могут ли женщины осрамить Россию? Я Брусилову сказала, что я сама в женщинах не уверена, но если вы дадите мне полное полномочие, то я ручаюсь, что мой батальон не осрамит России <…> Брусилов мне сказал, что он мне верит и будет всячески стараться помогать в деле формирования женского добровольческого батальона».
21 июня 1917 года на площади у Исаакиевского собора состоялась церемония вручения новой воинской части белого знамени с надписью «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкарёвой». Это и был первый женский «батальон смерти» при 24-м пехотном запасном полку. А 29 июня Военный совет утвердил положение «О формировании воинских частей из женщин-добровольцев». По мнению военного министра А.Ф. Керенского, «женский фактор» мог оказать положительное моральное воздействие на разлагающуюся армию.
Мария Бочкарёва выступила в Мариинском дворце Петрограда с призывом к женщинам России встать в ряды ее «батальона смерти». И случилось небывалое в истории русской армии: сразу около 2000 женщин откликнулись на этот призыв.
В ряды батальона записывались прежде всего женщины-военнослужащие из фронтовых частей (в русской императорской армии было небольшое число женщин-военнослужащих, нахождение в армии каждой из которых утверждалось Высочайшим разрешением), но также и женщины из гражданского общества – дворянки, курсистки, учительницы, работницы. Большой была доля солдаток и казачек. Женщины проходили медкомиссию и стриглись почти наголо.
Были в батальоне и представительницы очень известных фамилий: например, княжна Татуева из знаменитого грузинского рода и Мария Скрыдлова – дочь адмирала Н.И. Скрыдлова.
По национальности женщины-добровольцы были в основном русскими, но среди них встречались и эстонки, латышки, еврейки и даже англичанка.
В необычной воинской части царила железная дисциплина: подъем в пять утра, занятия до десяти вечера, краткий отдых и простой солдатский обед. Подчиненные даже жаловались начальству, что Бочкарёва «бьет морды, как заправский вахмистр старого режима». Не многие выдержали такое обхождение: за короткий срок количество женщин-добровольцев сократилось до 300. Остальные выделились в особый женский батальон, который, кстати, защищал Зимний дворец во время Октябрьской революции.
Появление батальона Бочкарёвой послужило импульсом к формированию женских отрядов в других городах страны (Киев, Минск, Полтава, Харьков, Смоленск и др.), но из-за усиливавшихся процессов разрушения Российского государства создание этих женских ударных частей так и не было завершено.
В результате на фронте побывали лишь три таких батальона, а в боевых действиях участвовал только 1-й батальон Бочкарёвой.
На женщинах-солдатах были особые погоны – белые с продольными черной и красной полосами, а на правом рукаве гимнастерки – красно-черная стрела углом вниз.
21 июня 1917 года батальон в новом обмундировании стоял на площади перед Исаакиевским собором. Прошел торжественный молебен, и члены правительства и генералы проводили батальон на фронт. Генерал Л.Г. Корнилов, представлявший командование армии, лично вручил Марии револьвер и саблю с золотыми памятными планками на рукоятке и эфесе. А.Ф. Керенский произвел Бочкарёву в офицеры и прицепил тут же погоны прапорщика.
На фронте батальон придали 525-му пехотному полку.
27 июня 1917 года «батальон смерти» прибыл в действующую армию – в район города Молодечно, что под Сморгонью. Солдаты встретили батальон насмешками и скотским поведением. Но уже очень скоро полковник В.И. Закржевский, в подчинение которого попал батальон, отметил в донесении: «Отряд Бочкарёвой вел себя в бою геройски, все время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. При атаке немцев, по своему почину, бросился, как один, в контратаку; подносили патроны, ходили в секреты, а некоторые в разведку; своей работой команда смерти подавала пример храбрости, мужества и спокойствия, поднимала дух солдат и доказала, что каждая из этих женщин-героев достойна звания воина русской революционной армии».
Вскоре в строю осталось лишь 200 женщин-солдат. Батальон потерял 30 человек убитыми и 70 ранеными. Сама Мария Бочкарёва была сильно контужена, и ее отправили в петроградский госпиталь. Там она провела полтора месяца и была произведена в чин подпоручика. Считается, что она стала второй в России женщиной-офицером после легендарной Надежды Дуровой. Но на самом деле это не так, ибо в армии в чине капитана служила еще и Александра Матвеевна Тихомирова, о которой было рассказано выше.
Но тяжелые потери среди женщин-добровольцев имели и иные последствия для женских батальонов – 14 августа 1917 года генерал Корнилов своим приказом запретил создание новых женских «батальонов смерти» для боевого применения, а уже созданные части предписал использовать только на вспомогательных участках (охранные функции, связь, санитарные организации).
А потом началась революция, и Бочкарёвой пришлось распустить батальон – в связи с фактическим развалом фронта. Сама она была задержана большевиками по дороге в Томск. После отказа сотрудничать с новыми властями (у нее был разговор на эту тему с Лениным и Троцким) ее обвинили в сношениях с генералом Корниловым, дело чуть было не дошло до трибунала. Однако благодаря помощи одного из своих бывших сослуживцев Мария смогла вырваться на свободу и, облачившись в наряд сестры милосердия, проехала всю страну до Владивостока, откуда она отплыла в агитационную поездку в США. Сделано это было по поручению генерала Корнилова, и в США Бочкарёва должна была просить помощи для борьбы с большевистской властью.
В апреле 1918 года Мария прибыла в Сан-Франциско. При поддержке влиятельной и состоятельной Флоренс Харриман дочь русского крестьянина пересекла всю страну и даже была удостоена аудиенции у президента Вудро Вильсона в Белом доме. По свидетельству очевидцев, рассказ Бочкарёвой о ее драматической судьбе растрогал президента до слез.
Потом на транспортном корабле Бочкарёва направилась в Англию. В «Мемуарах» ее попутчика, лейтенанта пехотного полка, отмечалось:
«Мадам Бочкарёва прибыла с американскими солдатами на транспорте из Америки, а находясь на его борту, красноречиво и трогательно рассказывала солдатам о своей родине и о том, как священная неколебимая верность союзническому делу, прозвучавшая в ее просьбе Вильсону, с настаиванием на отправке американских войск в помощь страдающей России убедила президента».
В августе 1918 года Мария приехала в Англию. Там ее официально принял король Георг V, а потом он назвал ее русской Жанной д’Арк.
Заручившись финансовой поддержкой англичан, Мария Бочкарёва не без труда добралась до Архангельска. Там она рассчитывала поднять местных женщин на борьбу с большевиками, однако дело пошло туго. Потом она отправилась Сибирь и прибыла в белую столицу, в Омск, где адмирал А.В. Колчак удостоил ее личной аудиенции и предложил сформировать женский военно-санитарный отряд. К сожалению, Бочкарёва прибыла в Сибирь слишком поздно, когда ничего уже изменить было нельзя.
Мария вернулась в Томск. Там в декабре 1919 года она явилась к коменданту города, сдала ему револьвер и предложила свои услуги. Комендант, отказавшись от ее предложения, взял с нее подписку о невыезде и отпустил домой. А 7 января 1920 года она была арестована и брошена в тюрьму. Затем ее отправили в Красноярск. На все вопросы следователя она давала откровенные и бесхитростные ответы, чем поставила чекистов в сложное положение. Никаких явных доказательств ее «контрреволюционной деятельности» обнаружить не удалось, в боевых действиях против красных Бочкарёва также не участвовала.
В конечном итоге особый отдел 5-й армии вынес постановление: «Для большей информации дело вместе с личностью обвиняемой направить в Особый отдел ВЧК в Москву».
Однако 15 мая 1920 года это решение было пересмотрено и принято новое – Бочкарёву расстрелять. Позднее на стертой от времени обложке уголовного дела нашли сделанную синим карандашом приписку: «Исполнено пост. 16 мая». Так в возрасте 31 года погибла эта замечательная женщина-патриот.
Удивительно, но в заключении прокуратуры России о реабилитации Марии Леонтьевны Бочкарёвой от 9 января 1992 года было сказано, что свидетельств ее расстрела не имеется. По некоторым данным, она и не была расстреляна. Якобы ее вызволили из красноярских застенков и отправили в Харбин, где она встретилась с однополчанином-вдовцом, ставшим вскоре ее супругом. Якобы, сменив фамилию, она до 1927 года проживала на КВЖД, пока не разделила участь русских семей, насильственно депортированных в Советскую Россию.