Мария Магдалина: «Темна я, но красива»

Самые ранние — датируемые II веком — христианские комментарии восхитительной ветхозаветной эротичес­кой поэзии «Песни Песней» ассоциируют главную героиню легендарную царицу Савскую, царицу Эфиопии (что означает «обожженные лица»), с Марией Магдали­ной, и эта связь сохранилась до наших дней: вызывающая вспоминания, проникновенная, но едва понятная. Учитывая чувственный характер этой древней книги, стран­но, что нижеприведенный отрывок читают в храмах при­хожанам каждый год в День Марии Магдалины:

«На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его. Встану же я, пой­ду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не на­шла его. Встретили меня стражи, обходящие город: «Не видали ли вы того, которого любит душа моя?» Но едва я отошла от них, как нашла того, которого любит душа моя, ухватилась за него и не отпустила его, доколе не привела его в дом матери моей и во внутренние комнаты родительницы моей.

Какая связь между кающейся еврейской грешницей и жалобой влюбленной? Не является ли мостом между ними снова богиня Исида? Ведь в легенде о великой еги­петской возлюбленной/матери рассказывается, как ее возлюбленный Осирис, бог подземного мира (рожден­ный в день зимнего солнцестояния), был жестоко убит, тело разрублено на куски, которые были разбросаны по не ему Египту. Исида в поисках этих частей обошла всю страну, причитая по поводу смерти мужа. Жрица, кото­рая изображала богиню в ежегодной мистерии Исиды, бродила в смятении, плача и причитая: «Они взяли его! Они спрятали его от глаз моих! Молю, скажите мне, где лежит его тело!» Точно так же Мария Магдалина должна была сказать «садовнику», что они украли ее Господина и забрали его в неизвестное место. (Кстати, жрецов Оси­риса иногда называли «садовниками».)

Но есть еще один подтекст в таинственной связи меж­ду эротической «Песнью Песней» Ветхого Завета и Ма­рией Магдалиной Нового Завета. Невеста в «Песне Песней» говорит о себе: «Темна я, но красива» (в Библий короля Иакова — «Черна я, но красива»); хотя есть неко­торые противоречия относительно используемых в пе­реводе слов в негритянских сообществах — некоторые считают, что следует использовать менее обидное «тем­на я и красива» — но в целом перевод выглядит досто­верным.

Однако само по себе все это никакого значения не имеет: в еврейском языке для «но» и «и» используется одно и то же слово, поэтому альтернативные переводы являются взаимозаменяемыми. Разумеется, возможно, что изначально виновен был автор, намеренно подразу­мевая, что привлекательность для чернокожей женщины вещь необычная — «черная, но пригожая» — несмотря на тот факт, что сам Моисей имел жену-эфиопку (или «из Куша»). Еврейский историк Иосиф Флавий утвержда­ет, что великий пророк когда-то жил в Эфиопии, хотя о царице Савской он говорит как о «Царице Египта и Эфиопии», ссылаясь на тот знаменательный факт, что древняя Эфиопия была обширной империей, занимав­шей большую часть долины Нила, простираясь от Среди­земного моря до маленького клочка земли, занимаемого Эфиопией современной, большая часть которого когда-то принадлежала Египетской империи. Эфиопия имеет давнюю традицию могущественных женщин-монархов, цариц-девственниц, которых иногда называли Кандис, включая легендарную царицу-воительницу, имевшую блестящий талант полководца. В 332 году до н. э. она на­несла такое поражение Александру Великому, прерван непрерывную цепь его побед — не говоря уже об ущербе его мужского эго, — что он предпочел остановиться на границе этой страны, не рискуя быть униженным женщиной. Другая царица Кандис вела войны против римлян и была в конечном итоге разгромлена Петронием в ее столице Напата в 22 году до н. э. Плиний пишет, что во нремя экспедиции Нерона через Нубию царица Кандис иравида островом Меро, добавив, что «такое имя присваивалось всем царицам этой страны». Гораздо позже в Деяниях Апостолов рассказывается, что святой Фи­липп обратил в христианство и крестил черного казначея царицы Кандис эфиопской, проложив тем самым христи­анству путь в эту страну.

Считается, что Невеста в «Песне Песней» — это ца­рица Савская Суламифь, царица-девственница, которую совратил царь Соломон, бывший во времена написания ггого текста на вершине своей популярности. Но поче­му эта ветхозаветная царица должна быть столь тесно связана с новозаветной Марией Магдалиной? Ясно, что здесь мы имеем дело с осознанием, хотя, возможно, и подсознательным со стороны Церкви, что высокая эро­тичность «Песни Песней» — якобы описывающей страсть царицы Савской к Соломону — находит отзвук в отно­шениях между Магдалиной и Иисусом. Однако ввиду того, что это объяснение явно неприемлемое, апологеты Церкви из себя выходят, пытаясь объяснить этот текст -— некоторые заявляют, что Соломон символизирует Иисуса, тогда как Невеста символизирует его Церковь, хотя иопрос, почему образы должны быть столь чувственны, остается без ответа. (Действительно ли столь необхо­димо, чтобы Иисус целовал свою Церковь в губы или вос­певал ее груди «как двойни молодой серны, пасущейся между лилиями»?) Как мы видели, в словах Суламифи чувствуется отчетливое эхо того, что произносится и мистериях богини Исиды, которая отчаянно ищет своею пропавшего возлюбленного, точно так — завершаем цепочку связей, — как Магдалина говорит воскресшему Иисусу, что она не знает, куда они дели его тело.

Имеется также подспудный оттенок черного, подоз­рение, что этническая принадлежность Марии была несколько иной, чем усердно пытаются нам внушить те, кто не хочет, чтобы на столь полезный для них образ Спаси­теля бросила тень ассоциация с ней. Каковы же другие возможные связи с могущественной и загадочной цари­цей Савской, возлюбленной Соломона и матерью его ре­бенка?

Добавить комментарий