Георгий Константинович Жуков вернулся в Москву из Берлина как триумфатор, которого по праву называли «маршалом победы». Но в 1946 году Сталин предложил Жукову покинуть Москву. Он был выведен из состава ЦК КПСС и назначен командующим войсками сначала Одесского, а затем – Уральского военного округа.
В 1953 году, после смерти Сталина, опального маршала вернули в Москву. На XX съезде КПСС он был вновь избран членом ЦК, в 1955 году занял высокий пост министра обороны СССР. Но недруги маршала не упускали случая, чтобы подогреть подозрения Н. С. Хрущев: Жуков якобы «мнит себя Наполеоном», «демонстрирует непомерное властолюбие», не считается с мнением не только армейских политорганов, но даже с мнением ЦК. И вот в октябре 1957 года Жукову предложили выехать с официальным визитом в Югославию и Албанию, и именно в дни отсутствия в Москве он и был снят с поста министра.
Одним из самых тяжелых моментов в жизни маршала было присутствие на пленуме ЦК КПСС, который одобрил расправу над национальным героем. Недавно в Российском государственном военном архиве (РГВА) обнаружена неизвестная ранее рукопись Жукова, в которой он сам вспоминает об этом пленуме. «На Пленуме ЦК была выставлена картина художника Яковлева, который задолго до Пленума умер. О существовании этой картины я узнал только за два месяца до Пленума. Как-то ко мне пришел начальник Главного политуправления Желтов и сказал, что у него есть картина, где художник очень хорошо написал меня на фоне поверженного Берлина.
Я попросил показать эту картину. Она мне лично понравилась потому, что в ней я почувствовал любовь художника к Советской Армии, разгромившей самый черный оплот империализма. Желтов спросил меня, что делать с этой картиной. Я сказал ему: „Сдай в музей Красной Армии, может быть, когда-нибудь пригодится…“
Мне казалось, что на этом дело с картиной будет закончено. Когда же фабриковалось дело против меня, Желтов доложил в ЦК об этой картине в извращенном виде, представив вопрос так, что как будто я приказал ему вывесить картину в Доме офицеров Советской Армии. На Пленуме ЦК демонстрация картины сопровождалась компрометирующими меня комментариями; смотрите, мол, как Жуков изобразил себя в подобии Георгия Победоносца… Особенно в этом направлении старались те, кто не сумел прославиться в делах Великой Отечественной войны».
Пленум вывел Г. К. Жукова из состава членов президиума ЦК КПСС и членов ЦК, 15 марта 1958 года маршалу объявили о его увольнении в отставку. Но имя полководца нельзя было вычеркнуть из истории. Не забывали о нем и в Ленинграде – городе, в оборону которого он внес огромный, если не решающий, вклад. И когда в 1994 году в Музее обороны Ленинграда началась подготовка к выставке «Незабываемое. Ленинградская блокада глазами художников», организаторы единодушно решили, что среди экспонатов непременно должен быть и портрет Жукова. Обратились за советом к дочери маршала – Марии. «Очень хорошо, точно нарисовал отца еще в 1945 году московский художник Василий Николаевич Яковлев», – сказала она. Решено было командировать в столицу старшего научного сотрудника музея Д. Сотчихина.
Д. Сотчихин смог с помощью вдовы художника восстановить и его историю. В. Н. Яковлев в качестве гостя присутствовал на знаменитом Параде Победы на Красной площади, который, как известно, принимал Жуков. Там, на гостевой трибуне Красной площади, художник сделал на папиросной коробке первый набросок будущей картины…
«С натуры» написан и белый конь, на котором Жуков принимал парад и который почему-то вызвал особое раздражение Хрущева. Это если не прямо, то косвенно подтверждает другая дочь маршала, Эра. Вот отрывок из ее воспоминаний, опубликованных в документальном сборнике «Георгий Жуков»: «Известно, что Парад Победы вначале хотел принимать Сталин как верховный главнокомандующий. Но он не сумел на тренировке справиться с горячим арабским конем, который его просто-напросто сбросил. Сталин поручил эту почетную обязанность папе как старому, опытному кавалеристу. Выехав из Спасской башни Кремля 24 июня 1945 года на Красную площадь на прекрасном белом коне по кличке Кумир, выглядел папа, по-моему, великолепно и очень торжественно. Ему было тогда 48 лет». Любопытная деталь: когда белый конь, на котором Жуков принимал Парад, состарился и решено было его «выбраковать», именно Жуков распорядился отправить Кумира в свое родное село Стрелковку – доживать последние годы…
«Я взвалил картину на плечо и двинулся к электричке, – вспоминает Д. Сотчихин. – В Москве в метро меня с такой поклажей не пустили, пришлось оставить полотно в вокзальной камере хранения, записав его в квитанции как „ковер“. И в вагон поезда меня пустили лишь после долгих уговоров… Но за мелкие дорожные неприятности я был сторицей вознагражден, когда развернул картину в нашем музее и увидел радостные, восторженные лица коллег».
Это полотно хранится теперь в Санкт-Петербургском Комитете ветеранов Великой Отечественной войны.