Сейид Рухолла Мусави Хомейни – борец за самобытность

Минувший век можно назвать веком великих революций. Только в одной России их было три, последняя из которых повлияла на все мироустройство. Начавшаяся в России революционная волна прокатилась по всему миру. Особый оттенок она имела в странах Востока. Особняком в череде этих революций стоит Исламская революция в Иране, которая ассоциируется у большинства с именем такой неоднозначной фигуры, как аятолла Хомейни.

В течение десяти дней, прошедших с 1 февраля 1979 г., когда на родину из эмиграции вернулся имам Хомейни, встреченный миллионами иранцев, было покончено с шахским режимом и всей прежней системой. Началась новая эра в истории древней и такой молодой сегодня страны. В Иране теперь создается образец религиозного правления в современном мире — такова цель Исламской революции, начавшейся в 1979 г.

Имаму Хомейни было дано знание, как воплотить в жизнь идеи, поднявшие народ на эту революцию. Под влиянием имама Хомейни шиизм, в основном созерцательный и крепко державшийся за традиционность, превратился в боевую идеологию, которая ни в чем не отступает от веры и в то» же время признает рабочий праздник 1 Мая, родившийся на Западе.

Мировое общественное мнение признало Хомейни выдающейся фигурой XX в., ровесником которого он был.

Сейид Рухолла Мусави Хомейни (таково полное имя имама) родился в 1900 г. (по другим данным, в 1898 или 1903 г.) в городе Хомейна. Его отец Сайед Мустафа Хомейни, авторитетный законовед, духовный лидер в своей местности., погиб, когда сыну было 5 месяцев. Матери Хомейни лишился в 15 лет.

С 1921 по 1926 г. Хомейни прошел полный курс обучения в Куме, получил степень муджтахида (толкователь учения) и стал преподавателем богословия. В 1929 г. он женился на дочери аятоллы Техрани. У него родились три сына и две Дочери.

За 17 лет (1944—1961 гг.) им написано и издано более 30 томов исследований и комментариев к Священному Писанию. В 1962 г. он возглавляет борьбу против законопроекта, положившего начало устранению исламских символов из общественной жизни. Она завершилась победой духовенства. В следующем году он выступает с призывом бойкотировать референдум о реформах шаха, противоречащих исламу, и выпускает воззвание против шахского режима.

Год 1964-й становится годом протеста против предоставления особых прав американцам в Иране. После этого Хомейни высылают в Турцию, что положило начало его 15-летней ссылке в Ираке, а затем во Франции. В 1977 г. происходит трагическое событие — гибнет его сын, Сайед Мустафа. В 1978 г. в газете «Эттелаат» появляется оскорбительная (заказанная шахом) статья в адрес Хомейни. 1 февраля 1979 г. происходит возвращение на родину имама Хомейни. В 1980—1988 гг. шла война Ирана с Ираком. В 1989 г. аятолла Хомейни скончался.

Попытаемся разобраться в характере аятоллы Хомейни и в логике принимавшихся им решений.

Имам Хомейни говорил: «Человек — это чудо, которое может развиться в божественное или дьявольское существо!» Он надеялся на лучшее, раздувая огонь Исламской революции и считая необходимым создать условия, при которых из безгрешного ребенка вырастет человек достойный. Даже сам дух противления жесткому режиму он полагал воспитывающим. Говорят, что после подавления восстания 1963 г. друзья спросили его, с кем он собирается поднять страну и установить справедливое правление. Он молча указал на колыбель. Через 15 лет подростки были в первых рядах.

Вопреки распространенному мнению имам никогда не старался принизить положение женщины в мусульманском обществе. Он здраво оценивал ключевую роль ее в семье как матери и хозяйки и не считал ее игрушкой для покупных наслаждений, всячески поддерживая стремление тех женщин, кто хотел проявить себя в политической и хозяйственной сферах. С женщины и материнства для него начиналось все. «Первая школа ребенка — материнские колени», — говорил он.

В своем завещании имам Хомейни подчеркивал, что мусульманские народы и угнетенные всего мира должны сохранять достоинство и ощущать свое духовное превосходство над сатанинскими силами, не поддаваться воздействию пропагандистской машины Запада и следовать своим путем. Он настаивал на том, что это касается всех обездоленных, «какой бы национальной и религиозной принадлежности они ни были».

После 1955 г. почти не было такой области экономики и культуры, куда бы не вмешивались американцы. Особенно они старались направить усилия шаха на борьбу с левыми, не предполагая, что главный удар будет нанесен со стороны духовенства, которое пока молчало, накапливая недовольство начавшейся «вестернизацией».

Среди самых богатых в то время семей Ирана, прибиравших к рукам банки, промышленность, земли, разорявших миллионы ремесленников и крестьян, было немало людей с двойным гражданством.

Все началось с законопроекта о создании провинциальных и уездных советов, опубликованного в октябре 1962 г. и предусматривавшего, что кандидату необязательно быть мусульманином и что давать присягу можно на любой священной книге других религий, а не на Коране. Несмотря на распространенное настроение отделения религии от политики, это было воспринято как оскорбление ислама. После этого Хомейни собрал виднейших ученых Кума в доме покойного Хаери Язди. Результатом были телеграммы протеста шаху и правительству, послания духовенству всей страны. Все это публиковалось в газетах и обсуждалось на религиозных собраниях. 1 ноября в стране закрылись базары и многие предприятия. Вырабатывалась тактика постепенного нажима и подготовки революционной ситуации. Хомейни произносил речи, в одной из которых отпустил саркастическую реплику: «Он [шах] говорит: “Мне нет никакого дела до духовенства”. Ваше величество, до вас у духовенства дело есть».

9 января 1963 г. шах объявил «Шесть пунктов Белой революции», звучавших весьма привлекательно: уничтожение феодальной системы и земельная реформа, национализация лесов и пастбищ, приватизация государственных предприятий с выкупом рабочими акций, избирательные права для всех, борьба с неграмотностью. На первый взгляд прогрессивные цели были очевидны. Шах вынес их на всенародный референдум, намеченный на 26 января.

Аятолла Хомейни проницательно предвидел, что референдум носит показной характер («...он станет основой уничтожения законодательных принципов, связанных с религией»).

Крупная буржуазия души не чаяла в монархе. «Новые иранцы», если их так можно назвать, проводили время в расплодившихся казино и публичных домах. Кинотеатры и телевидение затопила низкопробная американская продукция. Громадный процент населения оказался ниже черты бедности, что влекло за собой рост преступности, проституцию, наркоманию.

Хомейни персонифицировал угрозу и сделал заявление: «Итак, мы лицом к лицу противостоим личности шаха, который, несмотря на попытку выжить, несмотря на притворное отступление, угрожает осуществить программу, враждебную нации. Он не только не отступит, но без колебаний употребит силу для борьбы с оппозицией. Поэтому нам следует не ждать отступления, а сражаться с его режимом...» Это уже был прямой вызов.

5 июня 1963 г. аятолла Хомейни был арестован. Весть об аресте аятоллы разнеслась по Куму и окрестностям. Люди шли к его дому и кричали: «Хомейни или смерть!» На центральной площади слышались автоматные очереди. В небе барражировали самолеты. На подступах к Тегерану танки расстреливали людей, шедших в столицу. Громадные толпы собрались у базара и в центре города. С южной стороны демонстрантов вели два человека по фамилии Резаи, которых в ноябре того же года приговорили к смертной казни. Друг шаха генерал Фардуст рассказывает в своих мемуарах, какая паника царила в окружении шаха и как американцы подбирали кадры для подавления восстания.

Вскоре был отдан приказ стрелять на поражение в самом Тегеране и других крупных городах. Было убито и тяжело ранено около 15 тысяч человек. Заработали военные трибуналы, и тюрьмы снова переполнились. Восстание было подавлено, но началась крупнейшая кампания по освобождению аятоллы Хомейни, которого на девятнадцатый день перевели в тюрьму военной базы в Эшратабаде. На допросах он наотрез отказывался отвечать, в одиночке читал историю Иранской конституции и книгу Джавахарлала Неру.

В день рождения монарха, 25 октября 1964 г., Хомейни произнес жесткую речь в его адрес, в которой назвал шахский закон об экстерриториальности (неподсудности местным законам) американцев оскорбительным для национальной и религиозной гордости иранцев, противоречащим исламу. Сила этой речи и ее воздействие на людей были необычайно велики, и шах принял решение о высылке аятоллы, чтобы лишить его возможности общения с народом. Через десять дней после этого Хомейни был арестован и отправлен в Турцию. (В 1965 г. ему было позволено переехать в иракский город Неджеф.)

Иранский посол в Багдаде сообщал в Тегеран: «Аятолла не сидит сложа руки в Ираке и активно работает против нашего правительства. Прошу инструкций для внесения ясности в нашу задачу». Шах ответил коротко и злобно: «Я уже несколько раз говорил — заткните ему глотку!»

23 октября 1977 г. имаму Хомейни был нанесен жесточайший удар. Отравили его старшего сына Мустафу, видного ученого, аятоллу, друга и правую руку имама, что было если не «затыканием глотки», то серьезной душевной травмой для отца и большой потерей для его неджефского «штаба». Однако Хомейни воспринял беду стоически. 1 ноября, выступая в мечети шейха Ансари, он увидел в смерти сына «скрытое благословение Божие», что было вполне в духе жертвенности шиитов. И действительно, во многих городах Ирана смерть уважаемого и самоотверженного ученого была отмечена траурными церемониями и демонстрациями, в которых участвовали все слои общества. Правительство не посмело отменять траурные церемонии на третий, седьмой и сороковой день гибели Мустафы, а имя его многострадального отца произносилось с великой надеждой.

После появления в газете «Эттелаат» статьи, очерняющей аятоллу Хомейни, взрыв гнева охватил страну. Громили винные магазины, полицейские участки, но на подступах к государственным учреждениям демонстрантов (а кое-где и восставших) встречали воинские части, обрушивавшиеся на них всей своей огневой мощью.

Шах старался делать вид, что ничего серьезного не происходит, и отправился с визитом в Америку, а его жена Фарах — по приглашению супруги Садата в Египет. Однако мировые информационные агентства своими сообщениями из Ирана не давали оснований для благодушия. Шахскому режиму оставалось жить всего один год.

Поминки по все новым жертвам на третий, седьмой, сороковой день выливались всякий раз в волнения и расстрелы, и этот процесс становился непрерывным. Прокламации имама и магнитофонные кассеты с записями его речей размножались и распространялись его сторонниками по всей стране, твердо определяя курс на свержение монархии и установление исламского правления.

Хомейни ни на шаг не отступал от положений Корана, говоря, что жизнь человека, душа, имущество всецело принадлежат Богу, который есть воплощение абсолютной власти, абсолютного совершенства, абсолютного знания. В природе человека заложено стремление к власти, совершенству, знанию, и чем больше он познает и совершенствуется, тем ближе он к недосягаемому Абсолюту. Кстати, у мусульманских богословов есть интересное сравнение соотношения познанного и непознанного — это капля в океане.

В этот период аятолла Хомейни задается вопросом: должно ли высшее шиитское духовенство в ожидании «сокрытого имама» заниматься лишь богословием и вести себя пассивно в современных условиях? Он предлагает вспомнить, как каждый из безгрешных имамов до самой своей мученической смерти за веру боролся против тиранов и несправедливости правления. Не пора ли выдающимся богословам современности последовать их примеру и заняться преобразованием исламского общества?

Используя сложную систему доказательств своих предшественников, ссылавшихся на Коран и сказания, Хомейни пока еще предположил, что до пришествия Махди («сокрытого имама», который, вернувшись на землю, установит справедливость) идеальным государственным устройством была бы исламская республика, а не монархия.

1 февраля 1979 г. Хомейни ступил на родную землю (перед этим он несколько месяцев провел во Франции, покинув Ирак по требованию правительства). Его встречало, по разным сведениям, от 4 до 6 миллионов человек. Имам произнес благодарственную речь и тотчас отправился на кладбище, где хоронили мучеников революции. Там он провозгласил назначение нового правительства.

9 февраля в Тегеране начался мятеж. Дивизия шахской гвардии напала на персонал военно-воздушной базы, ставшей на сторону революции. Народ бросился поддерживать его. Бои шли всю ночь, люди получали оружие из арсенала базы. На другой день радио по приказу генералов объявило, что с 16 часов никому не разрешается выходить на улицу. Имам Хомейни обратился к народу: «Дорогие братья и сестры, не пускайте страх в свои сердца, ибо по воле Всевышнего истина победит...»

Сейчас даже трудно представить себе, что происходило. Известно, что Бастилию взяли малой кровью. Февральская революция в России была почти бескровной, а во время октябрьского большевистского переворота погибли всего шесть человек. В Тегеране же казармы различных родов войск атаковали многотысячные толпы, скудно вооруженные, при незначительной поддержке откликнувшихся на призыв Хомейни военных. Танки и орудия били прямой наводкой, громоздя буквально горы трупов, но люди шли и шли под огонь, облепляли танки. По официальным сведениям, в этом противостоянии шахскому режиму погибло 60 тысяч человек — мучеников за веру.

11 февраля 1979 г. радио и телевидение объявили об окончательной победе Исламской революции и установлении в Иране исламского правления.

Происшедшие за следующие двадцать лет широкие и важные преобразования в политической, экономической и духовной сферах Ирана иначе как революцией не назовешь. Во многих своих чертах эта революция имеет сходство с другими, известными истории. Они свершаются не только вследствие социальной несправедливости и экономического неравенства.

Жизнь иранского общества в десятилетие, предшествовавшее революции, была чрезвычайно противоречива, в ней переплелись разнородные явления: падение и прогресс, интеллигентность и невежество; использование доисламской символики и движение за укрепление ислама; призывы к единению общества и ослабление мобилизующих сил; устоявшиеся традиции и несообразные с ними нововведения. В жизни Ирана царили хаос и беззаконие. Народ лишали его культурных и нравственных корней под видом развития культуры и цивилизованности. Образованная прозападная элита твердила о том, что приверженность традиционному образу мышления и шиитским ценностям — в числе их, кстати, общегрупповые (иначе: соборные) интересы, взаимопомощь, искреннее сотрудничество — мешает Ирану войти в цивилизованный мир. Но в Иране была и другая духовная элита — интеллигенция из среды шиитского духовенства. Она встала на защиту своей национальной культуры, требовала защитить права человека, отстаивала принципы шиитской идеологии. Примечательно, что в числе оппозиционных мероприятий были вечера поэзии — этой особой духовной ценности иранского народа, хранительницы его национального достоинства.

Несмотря на усилия режима, стремившегося приобщить страну к обычаям и ценностям Запада, основная масса народа оставалась верной своей культуре, своей религии. И революционные события обнаружили всю глубину его приверженности исламу шиитского толка. Именно шиизм придал Иранской революции особые черты, выделяющие ее из всех революций XIX и XX вв. Религиозный фактор был в ней решающим.

Революция была скреплена религией, одухотворена ею. Идея священной жертвы за правое дело, владеющая шиитами, рождала их отвагу и необычайную решимость, которая не страшится смерти. Вдохновляющим образом революции явилось то правление, которое установил пророк Мухаммед в мусульманской умме (общине) 1400 лет назад. Потому 98,8% иранцев проголосовали за упразднение наследственной монархии и установление Исламской республики, где, согласно Конституции, невозможно принятие каких-либо мер и законов, противоречащих исламскому вероучению.

Конечно, результаты иранской революции неоднозначны. Так, после февраля 1979 г. пришедшие к власти в Иране религиозные деятели направляли основные усилия на создание шиитского теократического режима и исламизацию всей общественной и семейной жизни граждан. При этом делалось все, чтобы убрать с политической арены и затем уничтожить те группы и организации, которые считали, что следует углублять социальное содержание народной революции. Вся мусульманская община Ирана должна была пройти «очищение кровью». В ходе этой кампании противники исламского режима объявлялись не политическими врагами, а вероотступниками, мешающими маршу Исламской революции. Число жертв борьбы с «безбожниками» и «идолопоклонниками» в десятки раз превзошло последствия политических эксцессов шахского режима, который в свое время был признан одним из самых злостных в мире нарушителей прав человека. По данным иранской оппозиции, к лету 1987 г. в Иране было казнено около 70 тысяч человек, заключено в тюрьмы не менее 140 тысяч. Возможно, эти данные и преувеличены, но сведения, которыми располагают международные правозащитные организации, близки к приведенным. Огромно и число жертв ирано-иракской войны (1980—1988 гг.), от 700 тысяч до полутора миллионов человек (по различным оценкам); большинство погибших — молодежь, цвет нации.

Добавить комментарий