Болгарская девушка Юлия мечтала стать знаменитой пианисткой. Мечта ее исполнилась наполовину: она стала знаменитой, но... путешественницей. Увы, на восьмиметровой лодке не нашлось места для пианино, когда Юлия и ее муж Донче отправились в опасное путешествие...
Белокурая пианистка Юлия Гурковская сразу приглянулась молодому ученому-экономисту Дончо Папазову. Они познакомились на берегу Черного моря в Созополе.
Стояло лето 1968 года. Из всех репродукторов приморского бульвара звучала модная песенка: «У моря, у синего моря, со мною ты рядом, со мною...», и молодым людям казалось, что это поют о них. Юлия была великолепна: ее роскошные светло-золотистые волосы словно перетекали в линии гибкого загорелого тела. Глядя на нее, Дончо немного робел. В первые минуты знакомства его наверняка тревожила одна мысль: что у них может быть общего? Она — человек искусства, а у него — только цифры в голове... Впрочем, нет, не только. У Донче, как и у чуть ли не всякого человека его возраста, был кумир и, соответственно, мечта: он с детства стремился повторить подвиг французского врача Алена Бомбара, переплывшего Атлантический океан на надувном спасательном плоту, питаясь лишь дарами моря. Надо было как-то поддержать разговор с красавицей Юлией, и Донче — возможно, подсказку ему сделало море — не долго думая, он вдруг выпалил свой главный козырь. Глаза девушки загорелись...
А потом они уже не помнили, как долго проболтали, гуляя по берегу. Оказывается, и среди музыкально одаренных эстеток попадаются мореходки и флибустьерки в душе.
«Шестидесятники» — не только у нас, но и в дружественной Болгарии — поколение романтиков. Они знали, как сказку сделать былью. Ну, хотя бы по опыту ставшего, благодаря кинофильму с Анастасией Вертинской и Василием Лановым в главных ролях, очень модным в те годы рассказу Александра Грина про девочку Ассоль, ту самую, что дождалась в конце концов своего корабля с алыми парусами.
Слово за слово, — и будущий капитан Дончо теперь уже четко представлял, как сделать счастливой свою любимую. С этого момента уже не просто Юлию, а Джу... Так он назовет и свою... нет, их общую лодку — «Джу» — именем любимой!
А из репродукторов продолжало звучать: «У моря, у синего моря...»
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ, НО НЕ СРАЗУ
Больше они уже не расставались, и очень скоро Юлия Гурковская стала Папазовой. Теперь близкие тоже иногда величали ее Джу. И счастливей ее не было никого на всем белом свете — ведь они с Дончо знали, как сбываются мечты.
Да, они уже были на полпути к тому, чтоб через несколько лет со знанием дела написать: «Мечтатели, по нашему мнению, бывают разные: одни строят воздушные замки в молодые годы, другие продолжают мечтать до старости и ничего не предпринимают на деле. Но есть и третьи. Это те, кто не боится покинуть мир уютных размышлений перед сном, те, кто обладает достаточной верой в себя, энергией и упорством, чтобы осуществить свои желания. Они многим рискуют, так как полностью отдают себя достижению поставленной цели, а в подобных случаях есть опасность потерять все. Но мы добились успеха, осуществили мечту».
Начало было таким: в 1970 году Донче один на один с морем провел две недели в маленькой рыбацкой лодке, питаясь исключительно планктоном. Кстати, путешествие состоялось в рамках программы «Планктон», целью которой было изучение физиологического и биологического воздействия морских микроорганизмов на человека и возможностей использовать их в пищу теми, кто оказался в открытом море. Папазовым предложили принять участие в этой программе. Надо сказать, что экспедиции «Планктона» и все включенные в них эксперименты были рассчитаны на 12 лет: с 1969 по 1981-й.
Если в первом путешествии участвовал только Дончо, то через два года они уже вдвоем с Юлией пересекли Черное море от Варны до Сочи. «Изюминкой» этого плавания стала лодка под названием «Джу», которую тоже испытывали на выносливость в экстремальных условиях. Кстати, в те годы еще никто ни разу не осмелился отправиться в такое рискованное путешествие даже на яхте, а супруги Папазовы сделали это на обычной спасательной шлюпке. Кто-то, может, не видит разницы между яхтой и спасательной шлюпкой, но она существенна. У яхты есть серьезный балласт, обеспечивающий устойчивость, относительная водонепроницаемость, способность ходить против ветра, а также душ, туалет, холодильник, навигационные приборы... И это только часть ее преимуществ.
Плавание длилось 24 дня. На кавказский берег мореходы сошли пошатываясь (планктона было в Черном море мало, и питание смельчаков составляло пятую часть нормы), но довольные и счастливые. Они стремились убедить всех в надежности спасательных шлюпок: писали, выступали, однако самым лучшим средством оказался личный пример. И тогда они решили пойти еще дальше — переплыть на обычной лодке два самых больших океана, от берега до берега.
В ноябре 1975 года Юлия и Дончо совершили совместное с друзьями путешествие на яхте «Эол» вдоль островов Греции: пятеро мужчин и одна женщина — Джу. Плавание оказалось тяжелым из-за скверной погоды, да еще сама яхта, построенная любителями — сотрудниками болгарского телевидения, — оказалась не самым надежным плавательным средством. Мастера приняли за основу чертежи яхты длиной 5,5 метра и произвольно удлинили корпус до 8,5 метра, увеличив пропорционально размеры всех ее частей. На ней путешественники угодили в настоящий ад Мраморного моря: возникла течь, сломался румпель, вышел из строя двигатель... И все это на фоне поздней осени, когда неожиданно резко похолодало и пошел снег — случай небывалый, но ребятам, как говорится, «подфартило». Быть может, под впечатлением этой поездки Папазовы невзлюбили яхты и всей душой привязались к шлюпкам, которым по очереди давали имя «Джу»: «Джу-I», «Джу-II»... и так далее до «Джу-V».
В следующую экспедицию «Плангтон-3» — без вопросов! — они отправились снова на лодке. На сей раз за 63 дня мореплаватели пересекли Атлантический океан от Гибралтара до Кубы. После их плавания появилось много «сведущих» людей, которые утверждали, что ходить по морям на спасательной шлюпке — дело безопасное, а вот яхта — пострашнее будет. У Папазовых в ответ нашелся только один довод: «Тогда почему мы стали первыми, кто на это решился и отчего другие предпочитают яхты с устойчивым балластом и высокой посадкой?»
В 1976 году было решено отправиться в очередную экспедицию, уже по Тихому океану, — «Планктон-4». Задачи на сей раз оказались посложнее, чем в предыдущих плаваниях. Им предстояло пересечь Тихий океан и выполнить целый ряд заданий: кроме того что надо было исследовать планктон как продукт питания, сделать визуальные наблюдения загрязнений Тихого океана, еще требовалось по новой программе «Интеркосмос» произвести психофизические исследования человека, поставленного в экстремальные условия выживания, всесторонне испытать шлюпку и, наконец, снять фильм для телевидения.
Это было четвертое путешествие для Дончо и третье для Юлии. По пути следования они делали заборы проб и в портах выполняли биохимические исследования, вели наблюдения за нефтяными пятнами и судовыми отходами. Их работа была включена в программу глобальных исследований морской среды Международной океанографической комиссии ЮНЕСКО. Малый размер лодки и низкие борта хорошо подходили для наблюдений за степенью загрязнений морской воды, — не то что с большого судна, палуба которого, как правило, возвышается над уровнем воды на 10—15 метров.
Вспоминая это путешествия, Юлия призналась, чего ей не хватало в океане: хотелось выкроить хотя бы лишних полчаса на сон. В Тихом океане за сто сорок дней они прошли 8 тысяч морских миль (14 800 километров). Дончо похудел на 26 килограммов, а Юлия на 12.
В плавание они вышли из самого крупного порта Перу — Кальямо, их курс лежал на Маркизские острова, Таити и Самоа, а завершиться путешествие должно было на Фиджи. Стоит поподробнее рассказать об этой экспедиции, не потому, что она была интереснее или опаснее других, просто супруги-мореходы к тому времени уже имели опыт общения с океаном и были достаточно зрелыми людьми — ему тридцать пять, ей тридцать три, вместе они прожили почти восемь лет (семь — критическое, по мнению некоторых психологов, число для брака), а на берегу у них оставалась двухлетняя дочь Яна.
«Человек путешествует вместе со своими мыслями, взглядами, переживаниями, со своим собственным восприятием мира» — с такими убеждениями Юлия Папазова отправлялась в свою третью экспедицию.
МАЛЕНЬКАЯ ЛОДОЧКА В ОГРОМНОМ ОКЕАНЕ
В то утро, 17 марта 1976 года, в 9.30 утра в перуанском порту Кальямо собралась толпа: фоторепортеры, журналисты, представители болгарского посольства и просто зеваки. Однако с ранее объявленными торжественными проводами шлюпки «Джу-V», принадлежащей болгарским мореходам Папазовым, происходила какая-то неувязка. Народ ждет, а герои торжества будто никого и ничего не замечают. В старых видавших виды одежках они с усердием драят палубу — другого времени у них не было! — притом делают это с таким усердием, словно от чистоты зависит исход их плавания, да и сама жизнь. И даже несмотря на то, что объявленный ранее на пресс-конференции в болгарском посольстве старт пришлось перенести на сутки. Оказывается, виной всему стала поломка одного из приборов, которую пришлось срочно устранять, а потом, в буквальном смысле, «заметать» последствия.
...Наконец пришло время прощаться. «Прыгаем с причала в лодку. Она маленькая, нелепо маленькая рядом с большими судами. На каждом из них имеется по меньшей мере четыре ее «подруги», — вспоминал тот миг Дончо. — Фоторепортеры лихорадочно снимают. И вот последнее интервью для радио. Твержу себе, что остается выдержать еще немного, еще самую малость. Надо суметь скрыть волнение, как бы ни сжималось сердце... И все же мне не удается сдержать слез... Освобождаем лодку от привязи, включаем мотор и отходим от пристани. Плавный поворот, и мы выходим в открытый океан. Перед нами на воде тысячи морских птиц. Лодка их пугает, и они тучами поднимаются на крыло. Никогда в жизни не видел подобного скопления пернатых. Плывем в птичьем туннеле».
Юлии не легче: «Перед глазами все еще стоит корабль с провожающими, и слышится голос секретаря посольства г-жи Пилар, которая, кто ее знает почему, радостно кричит: "Джу — матрос, Дончо — капитано". Эта фраза врезалась в память и назойливо вертится в голове... Я все еще связана с берегом, и все мои помыслы там, на суше».
А на суше с родителями осталась маленькая Яна. Конечно же душа Юлии все время болела, но нельзя же было взять с собой в океан ребенка двух с половиной лет.
Папазовы сделают это через несколько лет, и тогда многие газеты разразятся гневными обвинениями в их адрес.
Ближе к ночи им попался груженый рыбацкий баркас. Путешественники подошли поближе и объяснили загорелым перуанцам, высыпавшим на палубу, что они держат курс на Фиджи. Это произвело на тех сильное впечатление. Рыбаки стали дружно хохотать и вертеть пальцами у виска. Может, решили, что люди на шлюпке просто вздумали над ними подшутить?
Но Юлии и Дончо было не до шуток, у них хватало дел: море было столь богато рыбой и планктоном, что они не успевали брать пробы.
Дончо вспоминал: «Перуанское течение — это густой пахучий бульон... Ничего похожего я никогда не видел... Я опустил в "бульон" веревку, и вода загорелась слабым фосфорическим сиянием. Что ни окунешь в океан, он "вспыхивает" и светится еще долго после того, как уберешь предмет».
Юлия дополнила впечатления тех часов пути: «Океан бурый. Мимо лодки проплывают огромные шары отъевшихся медуз. Некоторые в диаметре достигают метра. Такие гнусные твари, что мне не хочется даже ноги опускать в воду... А ночью сияет планктон... Чувствую себя что-то неважно. В прошлую экспедицию меня не одолевала морская болезнь, и я считала себя неподвластной ей. Но "Джу" швыряет очень сильно, такой качки я еще не испытывала... Мы оба страшно бледные... После обеда, уже под вечер, нас окружило стадо дельфинов. Они играли вокруг лодки больше часа. Дельфины, как и все живое в течении Гумбольда, огромны, но исключительно приветливы и красивы. Было их свыше пятидесяти. Я даже гладила их по спинам рукой. Выпрыгивают из воды перед лодкой, справа, слева, позади. Может, они хотели, чтобы мы их взяли с собой? Во всяком случае, они что-то говорили».
Потом им попалось нечто похожее на огромную корягу, но оно вдруг повернулось и оказалось... морским львом, а вскоре подле первого животного собралась целая компания его собратьев. Плыть в окружении обитателей океана было чрезвычайно интересно. Они не боялись людей, которые находились в такой близости от кромки воды. А двуногие существа, почти ползком перемещающиеся по своей странной посудине, восхищались обилием и разнообразием рыб. Вывод их был таков: «Здесь, у тихоокеанского берега Южной Америки, находится самый богатый рыбой район земного шара».
Сначала все шло хорошо. Единственное, что было тяжело Юлии — привыкнуть к ночным вахтам, особенно, если шел дождь. Но вскоре начались и настоящие неприятности: сначала сломалась радиостанция, так что они теперь были лишены возможности выйти на связь и послать в случае необходимости сигнал SOS, потом в сильной качке Юлия ударилась головой и получила сотрясение. Но самым большим испытанием стала поломка мачты во время шторма. Это случилось ночью. Услышав спросонья словажены «Дончо! Мачта сломалась!», капитан вскочил — сна как не бывало. Теперь они могли запросто перевернуться посреди океана.
Дончо вспоминал: «Океан пришел в бешенство. Разъяренные, с белыми опрокидывающимися гребнями, волны похожи на зубы оскалившегося огромного чудовища... Лодка повернута бортом к волнам. Ее заливает и сильно болтает. Огромные водяные валы перекатываются через нас. Часто даже крыша рубки остается под водой. Лодку затопляет. Бросился в воду за борт. Не могу же я оставить на произвол бушующего океана нашу оснастку. Совсем закоченел. Дождь все хлещет, а ветер крепчает. Пробыл в воде долго. Хорошо, что удалось спасти самое важное — паруса. Пригодятся ли они нам еще?»
В полной темноте Донче боролся за спасение лодки, а Джу тем временем готовила надувное снаряжение, на тот самый «всякий случай», если все- таки случится непоправимое. Сильные волны постоянно относили Дончо, и он боялся в кромешной тьме разминуться с лодкой. А Юлия боялась нападения акул, для которых муж превратился в идеальную приманку. Ей в конце концов еле удалось втащить его, уже выбившегося из последних сил, обратно на борт. Они прошли в рубку и легли, оставив открытым люк, чтобы не утонуть, если лодку перевернет, а «Джу» все швыряло из стороны в сторону, накрывая ее все новыми и новыми волнами.
Из испытания стихией они вышли с большими потерями: сломана мачта, искорежено перо руля, а если припомнить, что и радиостанция вышла из строя, то оставалось надеяться только на себя. Зато цел был сам корпус судна, сохранено горючее и продукты, так что о том, чтобы возвращаться, не могло быть и речи. На ходу они кое-как отремонтировали шлюпку и попросили Бога послать им попутный ветер. Ну а когда трудности преодолены, они легко забываются...
А ВПЕРЕДИ БЫЛ ЦЕЛЫЙ ОКЕАН НЕВЕДОМОГО
И вскоре Юлия уже писала в своем дневнике: «Настроение приподнятое, каким оно и должно быть у путешественника. И даже не особенно волнует, когда и где мы закончим плавание. Путешествую из удовольствия, из пристрастия к движению. Это вроде свободного парения. В такие моменты я словно сливаюсь с окружающим миром. Может быть, это и есть счастье, к которому человек стремится испокон веков».
Им очень нелегко было почувствовать себя в реалиях пространства и времени.
«Уже несколько дней пытаюсь поймать хоть какую-нибудь радиостанцию, которая любезно сообщила бы нам не только точный час, но и точную дату. С Дончо у нас полное разногласие. Я пишу в дневнике март, он — апрель. Где-то во время приключения с мачтой мы сбились со счета... Но сегодня поймала наконец радио Вашингтона как раз в тот момент, когда говорили: "Сегодня, седьмого апреля, 200 лет назад..." ...Наш добрый старый ВЭФ ожил снова», — так Юлия сообщала о своих «маленьких» радостях.
Но радоваться было нечему: «Джу»-лодка стала почти что неуправляемой, а значит, сохранялась вероятность, что мореплаватели смогут разминуться с Маркизскими островами.
Нервы у путешественников были на пределе. И Дончо однажды сорвался. Когда он, пытаясь определить поправку компаса, брал пеленг, ничего не подозревавшая жена прошла между ним и солнцем. «Убирайся прочь!» — закричал взбешенный мореход. Юлия опешила: «Кто же виноват? Зачем говорить грубости?» Ужинали они врозь. И каждый считал себя обиженным и правым. Дончо сдался первым: бросил руль и побежал в рубку, где Юлия лежала на койке с открытыми глазами, подбежал и торопливо ее поцеловал, а потом сделал признание в дневнике: «Для меня Джу дороже тысячи наблюдений солнца. Это же просто унизительно: в больших, важных вопросах я всегда на высоте, а на пустяках срываюсь... Постоянно надо быть настороже, очень легко можно возненавидеть друг друга».
Скрашивало однообразие наблюдение за океаном.
«Раньше я считала, что красота прямо связана с человеком, что только человеческая оценка придает ей смысл. А сейчас, видя вокруг столько невиданной и бессмысленной красоты, мне становится смешно и весело. И так как ничего другого не приходит в голову, твержу про себя: "Хорошо, что есть на свете столько таинственного и прекрасного!"
Однажды мимо нее пролетел кальмар и обрызгал фиолетовой защитной жидкостью, а потом плюхнулся снова в воду. Прошло несколько часов — появились косяки летающих рыб, на борт лодки иногда падали довольно крупные особи до 20—30 сантиметров, но рыбу Папазовы во время этого плавания не ели, чтоб не возиться с огнем. Удивительнее всего для них было то, что за все время им практически не попадались суда, лишь пару раз они увидели вдалеке проходящий транспорт. Это их очень огорчало, ведь так хотелось отправить письма домой, сообщить, что все идет, как надо...
Вскоре у них появился эскорт, от которого шли мурашки по коже, — за «Джу» увязались две акулы. «Плывут неторопливо, — писала Юлия в дневнике, — но неотступно, всегда на одном и том же расстоянии от лодки. Одна из них позади спасательного каната, другая — в нескольких метрах от левого борта. У меня такое чувство, будто они терпеливо и упрямо выжидают момент, когда кто-нибудь из нас свалится за борт».
И хищницы едва не дождались. Ночью океан был спокоен, и Дончо принялся приводить в порядок паруса. Во весь рост прошелся по крыше рубки — и тут шальная волна налетела на шлюпку, а поскольку Дончо не позаботился пристегнуть себя страховочным поясом, он сорвался и полетел за борт. К счастью, в последнюю секунду ему удалось уцепиться за снасти, и он окунулся в воду только по грудь, — отделался легким испугом.
Непрекращающиеся проливные дожди их изматывали. Юлия по их поводу даже сделала пометку: «Уже целый месяц идут проливные дожди. Если бы это происходило на суше, то давно бы наступило наводнение. А здесь вода обрушивается в воду. Здесь у ливня, наверное, одна-единственная задача: мочить нас».
Не прошло и двух дней, как Джу пришлось опровергнуть на собственном примере свою излюбленную теорию: если человек собран, то он никогда не заболеет. Она заболела, причем очень тяжело — валялась в рубке вся потная, мокрая и с высокой температурой. «Глаза стали большими и очень выразительными, жаждущими любви и ласки. Как мне хочется, чтобы был болен я, а не она. Смешное желание. Такую же отзывчивость замечаю и у нее», — отметил Дончо, которому теперь надо было работать за двоих. А она страдала от осознания собственной беспомощности. К счастью, болезнь прошла без последствий, и Юлия вскоре вернулась к своим привычным обязанностям.
Но пару раз ей пришлось пережить настоящее потрясение, так что невольно вспоминались рассказы о пришельцах и Атлантиде. Во всяком случае, в ее дневнике появились такие записи:
«...Ночью в воде сияли огромные световые круги. Многие часы подряд они скользили мимо лодки. Создавалось впечатление, будто откуда-то из глубин океана... светит прожектор». И еще: «Ночь стояла чудная, ветра не было, штиль. По временам у меня за спиной слышится какой-то вздох. Я молниеносно поворачиваюсь. В первый раз привиделось что-то огромное, нависшее надо мной, в другой раз, обернувшись, увидела, что весь океан сияет и искрится, к нам приближается световое пятно, оно подлодкой, приближается к поверхности... Мне показалось, что это силуэт судна, даже привиделось, что по палубе снуют несколько странных людей...»
Было ли ей страшно? Возможно. А впрочем, чем неопознанное явление опаснее, скажем, шторма в девять баллов, когда ты находишься на борту утлой лодочки, способной по техническим данным выдержать силу ветра не больше пяти баллов, да еще в довершение у нее сломана мачта и повреждено рулевое управление? Однажды возле шлюпки появился огромный кит, причем чересчур любознательный: огромной глыбой, раза в два больше «Джу», он всплывал на поверхность и издавал резкий звук. Было от чего побледнеть. Юлия — мужественно все терпела и, как всегда внушал ей муж, отгоняла суетные мысли, повторяя, словно заклинание магическое слово «успех». Да, только так: впереди их ждет успех.
ОКЕАН КАК ИСПЫТАНИЕ ЛЮБВИ
Космонавт Виталий Севастьянов назвал Папазовых «космонавтами океана». Для красного словца? Отнюдь. Ведь труд в океане имеет существенное сходство с тем, чем занимаются космонавты. И в космосе и в океане некуда бежать, так что психологическая совместимость людей, вынужденных месяцами находиться не только в тесном контакте, но и в ограниченном пространстве лодки или космического корабля многое, определяет в конечном исходе всего предприятия.
Чем заполнить пустоту в океане, как побороть страх? Например, можно поговорить на тему планирования семьи, подумать о втором ребенке. Можно на сороковой день плавания устроить себе маленький праздник Пасхи и подарить друг другу самодельные сувениры-яички. Но чего не стоит делать, так это давать волюнервами упрекать друг друга. «... Разве упреками поможешь?.. — сделала вывод Юлия. — Кажется, Дончо воспринял мою теорию, потому что не раз обрывал фразу на полуслове. Насколько спокойнее стало жить!.. Мой лозунг: нет ничего хуже упреков, когда дело сделано. Если ты умен и догадался предупредить — это хорошо. Но зачем говорить о свершившемся факте?»
Когда муж и жена столько времени проводят вместе в замкнутом пространстве, кажется, можно друг друга не только разлюбить, но просто возненавидеть. Или, в лучшем случае, самим себе надоесть. Но откровенное признание Джу как будто выпадает из привычных представлений теоретиков:
«Здесь, в океане, мы оба с Дончо испытываем какую-то особую привязанность друг к другу. Когда один на вахте, другой не спешит уходить на отдых, остается посидеть рядом, для компании, или просто чтобы сделать что-нибудь приятное, приласкать. Остро ощущаешь, что рядом с тобой родной человек, которого ты избрал на всю жизнь. И не только это. Испытываешь странное чувство от сознания, что этот близкий человек — единственное живое существо на тысячи миль вокруг. И тебе хочется заботиться о нем, беречь его, помогать ему, быть с ним нежной и внимательной. В этом есть что-то первозданное, порожденное самой природой... Да, в океане мы намного ближе к той слитности, цельности душ, о которой так много пишут поэты».
Только романтическая натура могла написать такие строки. А вместе с тем их пребывание в океане было наполнено тяжелым трудом: по 12 часов они попеременно несли вахту, 7 часов тратили на исследования и киносъемку и только 5 часов в сутки оставалось на сон.
Дончо писал: «Оба стали нервными. Легко возбуждаемся и часто обижаемся по пустякам, но не ругаемся... Джу держится великолепно». И далее: «Джу — женщина остроумная, с мгновенной реакцией. С таким находчивым собеседником легко выискивать смешные стороны жизни».
Однако оба знают по опыту предыдущих путешествий, что на берегу через 20—30 дней они начнут испытывать сильнейшую усталость: «Жизненный тонус понижен. Чувствуешь себя каким-то раздавленным. И это чувство держится два-три месяца. Хочется побыть одному. Избегаешь вечных разговоров о том, что с нами было, какие опасности мы пережили». Но такое случится потом, после экспедиции, если...
ИЗ АДА В РАЙ ПЕРЕПЛЫВАЯ
Больше всего они боялись «сыграть в жмурки с прекрасными Маркизами» и проскочить мимо долгожданных островов... Но вот наконец показалась первая земля — остров Махотани, а потом в 10 милях от него — Хива-Оа и Атуана. За почти два месяца непрерывных дождей их одежда отсырела и покрылась плесенью, так что трудно было найти приличное облачение для достойного выхода в люди, а если учесть, что даже джинсы на них уже висели как на вешалках, то пришлось на все махнуть рукой... Вскоре Папазовы услышали радушное полинезийское «Алоха оэ!» — «Добро пожаловать!» и оказались среди таких же путешественников со всех концов света: американцев и австралийцев, немцев и шведов... Но на лодке приплыли только они одни, и тут же слух разнесся по всем окрестностям, что появились отчаянные ребята из Болгарии, которые учудили такое!.. Им все предлагали помощь, но больше всего и Джу и Дончо нуждались в общении, в людях. Владельцам пострадавшей «Джу-V» надо было срочно установить мачту, однако подобных запчастей на острове не оказалось и местные им предложили (на полном серьезе!) срубить пальму, а затем подождать года полтора пока она высохнет. А что? Островитяне не привыкли наблюдать часы — и тем счастливы.
Первым делом путешественники зашли на почту и отправили телеграмму домой, в которой все свои проблемы уместили в короткой фразе: «трудный переход», но по пути в Софию она превратилась в «чудный переход».
«Компания подобралась очень разношерстная, но, к нашему удивлению, никто не был богат. Раньше я представляла себе, что странствовать по свету могут лишь богатые люди. Ничего подобного! Путешествуют самые разные... У некоторых денег хватило только на покупку яхты, снаряжения и продуктов. Рассчитывают же они на то, что смогут подработать в каком-либо порту и затем продолжить свой путь» — записала свои наблюдения Юлия. Папазовы быстро вписались в это пестрое братство «друзей океана», и вскоре им стали задавать интересовавший всех вопрос: как на шлюпке они решали проблему туалета? Пришлось отшучиваться.
Да, техника судостроения продвинулась далеко. Давно уже не считается подвигом пересечь океан на яхте. Заданный курс спокойно поддерживает авторулевой. Есть радары, сигнализационные устройства, компьютеры, туалеты — само собой... А вот если всех пересадить на лодки, тогда самоуверенности поубавится.
Немного отдохнув, они поплыли дальше вдоль побережья Полинезии. На пути их были: Тахуата — самый маленький островок, Фату-Хива, архипелаг Туамоту, где еще не так давно был распространен каннибализм, что, по версии Джу, возможно, было «своеобразной формой борьбы с перенаселенностью». Близ этого коварного архипелага лодка едва не налетела на рифы...
Потом снова зарядил дождь без конца, пока не показались берега Таити. Там их пригласили на прием к губернатору. Для подобного случая Юлия прихватила с собой немнущееся вечернее платье, упаковав его в несколько пакетов. Оно, хоть и промокло, но формы не потеряло, зато туфли исчезли совсем — видно, растворились. Пришлось искать срочно выход из положения...
На Таити они посетили конкурс красоты и решили, что самые красивые женщины на земле обитают именно на этих сказочных островах.
Но их уже снова ждал океан: Хуахине — Райатеа — Тахаа — Бора-Бора... Самоа — Фиджи.
Здесь лодочка «Джу-V» попала в самый страшный за все время путешествия шторм, едва не налетела на рифы, а в тридцати милях от Сувы на нее чуть не прыгнул раненый кит, но Богу, видно, было угодно, чтобы мореплаватели благополучно выполнили свою программу.
3 августа 1976 года лодка коснулась причала, и Юлия Папазова, Джу, ступила на берег. Дончо шел следом и радостно рапортовал: «Ровно сто сорок дней! Из них 98 в океане! Все! Ура!». Теперь можно было расслабиться. И они обнялись. По щекам Джу катились слезы, но она при этом смеялась. Такое тоже возможно.
Теперь они могли вернуться домой, в Софию, где их ждала любимая дочь Яна, а Юлию... пианино. Но и океану не пришлось долго ждать. Женщина, которая написала строки: «Я физически ощущаю безбрежность океана. Словно частица этой необъятной шири влилась в душу и помогает мне дышать одним дыханием с океаном, чувствовать бездну и колосальную массу воды под собой. Сколько она поглотила людей и судеб? Скольким помогла и бережно перенесла от одного берега до другого? Сколь ничтожна человеческая жизнь по сравнению с этой бесстрастной массой воды!» — такая женщина конечно же не
могла не вернуться в свою стихию. Но теперь она еще и привела с собой дочь.
В 1978 году Папазовы совершили путешествие вокруг Европы на яхте «Тавия», принадлежащей Болгарскому телевидению. С ними в плавание отпра вилась еще одна пассажирка — дочь Яна, которой тогда только что исполнилось пять лет. Они поздней осенью вышли из польского порта Гданьска и прибыли в Болгарию уже зимой. Путь лежал через Балтийское и Северное моря, Ла-Манш, Бискайский залив и Средиземное море — всего 5200 миль...
А в голове уже созрел новый план — кругосветное семейное путешествие втроем по самому длинному маршруту — 40 000 миль за два года. Им предстояло дважды пересечь Средиземное море, трижды Атлантику, снова пройти Тихий, затем Индийский океаны. Но тут забурлило общественное мнение: в газетах стали появляться статьи, в которых осуждали родителей, решивших подвергать риску маленькую девочку. Однако сама Яна и думать не хотела, чтобы целых два года провести в Софии без папы и мамы.
29 апреля 1979 года семья Папазовых покинула болгарский порт Сазопол, чтобы вернуться ровно через 777 дней с радостью победителей.
Яна пошла в школу, сразу во второй класс, а ее родители стали работать на Болгарском телевидении: Юлия музыкальным оформителем, а ее муж ведущим программы по экологии.