После того как основной враг — теперь уже бывший Инка Уаскар — был разбит и взят в плен, генералы Атауальпы устремились к Куско, к тому самому Куско, который северяне, жители Киту, столь сильно ненавидели. Для того чтобы столица Тауантинсуйу уже никогда больше не обрела своего прежнего привилегированного положения, своего чванливого высокомерия, были истреблены прежде всего все его сановники, жрецы, ученые, артисты, а самое главное — все близкие и дальние родственники Уаскара.
Впрочем, прежде чем речь пойдет о чудовищных респрессиях, которым подверглись Куско и его жители, следует сказать хотя бы несколько слов о том, кто был их инициатором и вдохновителем, кто одержал верх в этой братоубийственной борьбе, то есть о победителе в гражданской войне Атауальпе. Несмотря на то что лавры победителя над братом ему снискали главным образом его талантливые военачальники, тем не менее и сам он еще раньше проявил большое мужество на полях сражений.
Атауальпа был более талантливым воином и государственным деятелем, чем его неродной брат Уаскар, совсем недавно самовольно водрузивший на свою голову корону империи. Говорят, что и внешне он был привлекателен. Даже некоторые испанцы, захватившие в свое время в плен Атауальпу, этого нового суверенного владыку Тауантинсуйу, с симпатией отзывались о нем.
Атауальпа родился на севере империи. Он был сыном последней принцессы Киту. По сути дела, он был последним потомком династии некогда могущественных эквадорских шири, которым в свое время пришлось испить от «сыновей Солнца» чашу жестокого унижения. Мать мальчика, последняя принцесса из династии шири, настолько была дорога сердцу Уайна Капака, что тот — прежде всего ради нее — сделал Киту, некогда принадлежавшее шири, в сущности, вторым сердцем империи.
Еще до того, как сын принцессы одержал столь доблестную победу в гражданской войне и завоевал все Перу, сторонники Атауальпы утверждали, что его отец, Инка Уайна Капак, находясь на смертном одре, разделил Тауантинсуйу на две половины. Север — вице-королевство Киту, то есть Эквадор, — покойный в своем завещании будто бы обещал Атауальпе, остальную же часть империи (здесь мы опять добавим слово «будто бы») он отдал во власть Инке Уаскару.
Итак, Атауальпа был сыном Севера. В его жилах текла кровь китских шири. Поэтому вполне естественно, что своей родиной воинственный принц всегда считал эту северную страну, а отнюдь не чванливый Куско. Война против Уаскара стала для него войной против Куско, против его жителей. Под ненавистными кусканцами имелись в виду, разумеется, те, чья кровь в отличие от крови китского принца не была осквернена «недостойным мезальянсом». Иными словами, это были полноправные представители королевского айлью, традиционная элита империи, из которой рекрутировались все высшие государственные чиновники, высшее офицерство, духовенство, а также многие представители инкской интеллигенции и амауту. И вот эти-то в плохом и хорошем смысле «сливки» империи жили исключительно в Куско, который отнюдь не в переносном смысле, а на самом деле был настоящим «пупом» государства «сыновей Солнца».
Победу над Уаскаром для его неродного брата, «назаконнорожденного» Атауальпы, открывала путь к внутреннему преобразованию Тауантинсуйу. Страстным желанием победителя было взойти на трон Инков. Вместе с тем он хотел сохранить и само государство инков. Тех же, кто находился у власти в этом государстве с момента его возникновения, то есть со времен первого Инки, Манко Капака, Атауальпа предполагал уничтожить всех до единого.
Атауальпа, внешне спокойный, мягкий, терпимый, сразу после победа, одержанной его войсками у Котопампы, устраивает ужасающее кровопролитие, кровавую купель, в которой навеки исчезли те, кто находился у власти в этом государстве в период правления «сыновей Солнца», кто играл роль первой скрипки в деле управления государством, кто стоял во главе духовенства. Новый Инка уничтожил практически всех, даже тех, кто на шнурках кипу регистрировал важные статистические сведения. Он распорядился убить многих амауту, в особенности «историков», сохранявших в своей памяти, а возможно, и в исчезнувших архивах империи славные деяния знатных родов Куско.
Реальным осуществлением этого геноцида элиты Атауальпа, впрочем, не занимался лично.
Кровавое дело он снова возложил на генералов. А для того, чтобы по ошибке или же по невнимательности палачей кто-нибудь из обреченных не уцелел, Атауальпа назначил личного поверенного, в обязанность которого входил надзор за надлежащим исполнением репрессий, проводимых по воле победителя.
По иронии судьбы, обязанность надзирателя за пытками и убийствами была возложена на Верховного жреца Атауальпы Куси Юпанки. Под его контролем победители, возглавляемые военачальниками Кискисом и Чалькочимой, вошли в Куско, ведя за собой связанного веревкой Уаскара. Через глашатаев генералы отдали приказ, чтобы все кусканцы, принадлежащие к королевскому айлью, и в первую очередь братья и сестры Уаскара, его жены, дети (включая грудных младенцев) и, наконец, все высшее духовенство, ученые и представители знатных родов Куско собрались на склонах горы Яуиры. Победитель заранее гарантировал им полную безопасность.
На склонах Яуиры представители знати должны были выслушать «официальное сообщение» о захвате Атауальпой всей империи. Когда принцы и принцессы, супруги и возлюбленные, жрецы и даже младенцы собрались, их окружили солдаты обоих генералов. Полилась кровь: первым был убит верховный главнокомандующий Уаскара, Уанка Ауки, затем от ударов камнями погибли оба верховных жреца, которых недавно Уаскар выбрал из числа наиболее преданных ему жрецов. Именно они в свое время надели ныне свергнутому владыке корону Инков. Солдаты зверски убили почти всех собравшихся представителей королевского айлью, а вместе с ними и членов одиннадцати панак ныне покойных владык.
Объектом особой ненависти победителей был Инка Тупак Юпанки, первым захвативший родину северян, королевство и город эквадорских шири — Киту. Мумию Тупака Юпанки, столь почитаемую и буквально обожествляемую на «пупе мира», теперь волокли по пыльным городским улицам. В конце концов сопровождаемый насмешками и оскорблениями мертвый Инка, вернее его останки, был брошен победителем в огонь. Таким образом, спустя некоторое время после своей кончины Тупак Юпанки был снова убит, точнее, сожжен на большом костре.
Оставленные победителями в живых высокопоставленные кусканские узники должны были прославлять Атауальпу, жителя Киту. В знак своей покорности они, по перуанскому обычаю, должны были выдергивать волоски из бровей и бросать их в направлении Кахамарки, где расположился Атауальпа и откуда он дирижировал этим страшным зрелищем.
Наиболее жестокая месть Атауальпы была уготована тем, кто еще недавно занимал самое привилегированное положение: братьям Уаскара, его женам и наложницам, грудным детям и даже еще не родившимся на свет детям Уаскара!
В Куско жило тогда более 80 потомков Уаскара. Всех этих детей либо повесили, либо посадили на колья, водруженные генералами вдоль дороги в Хакихауану. Точно таким же образом поступили с женами Уаскара. Погибли и две самые любимые его жены — его сестры Миро и Чимбо Каса. Миро шла на место казни с двумя младенцами на руках. Страшные муки были уготованы беременным женам Уаскара. К смертным столбам их привязывали вместе с еще не рожденными детьми. В общей сложности было убито 35 братьев Уаскара (бывших вместе с тем и сводными братьями Атауальпы) — их единственной виной было то, что они жили, а многие родились в Куско, слава которого догорала под аккомпанемент жестокой тризны.
Уничтожив знать, победители набросились на простой люд ненавистной, чванливой столицы Перу. В городе было объявлено нечто вроде чрезвычайного военного положения. В этот период генерал Кискис сам решал, в каких районах города будет казнен каждый пятый житель, а в каких — каждый третий. Камеры пыток в Куско, тюрьмы Куско и в особенности эшафот в Куско требовали все больше и больше клиентов.
Массовые зверства над жителями Куско явились трагическим эпилогом гражданской войны, точнее говоря, войны между двумя братьями, сражавшимися друг с другом за власть в империи «сыновей Солнца». Победитель — тринадцатый Инка, Атауальпа, наблюдал за этим чудовищным спектаклем издалека, блаженствуя на водах в Кахамарке. Что же в это время делал его побежденный брат Уаскар? Как ни странно, он оказался единственным членом своего многочисленного рода, который не был уничтожен в ходе описанных репрессий. Ему пришлось тем не менее стать очевидцем всего происходившего, что само по себе было ужасным испытанием. Его связали с помощью соломы, посадили в кресло и заставили наблюдать за казнью всех его жен, одной за другой. Он явился очевидцем убийства своих детей, пришлось смотреть ему и на то, как еще не родившихся на свет детей вырывали из чрева матерей, как забивали камнями жрецов, как мучили историков.
Индейцы умеют хранить молчание. Так и Уаскар, как утверждают, молча наблюдал за всем этим кошмаром. Лишь про себя, судя по воспоминаниям очевидцев событий, он все время шептал: «О пачачи Виракоча! О творец вселенной! Пусть также воздастся тому, кто так со мной поступает. И пусть когда-нибудь ему самому придется увидеть своими глазами то, на что я должен теперь смотреть...»