Чтобы понять японскую историю, надо представить себе огромные пространства, соотнести архипелаг с территориями на его периферии, не видеть океана, окружающего его словно ограда, словно непреодолимый барьер. Этот барьер, не раз обнаруживавший себя, был несомненно создан столько же стихиями, сколько и людьми.
Ведь только в историческую эпоху, когда с появлением письменности и укоренением буддизма возникло четкое понятие государства, а значит, изначальная форма современной Японии, последняя часто воспринимала себя как страну заточенную, заключенную, связанную по рукам и ногам сетью физических и географических запретов. На самом деле это были прежде всего политические и психические барьеры. В далеком прошлом море, возможно, несколько затрудняло, но никогда не исключало никакие миграции, никакие перемещения людей, животных или предметов.
Географическая природа японских земель, конечно, усложняла дело. Так, чтобы люди могли прийти с континента в достаточном количестве и начать заселять архипелаг, нужно было, чтобы земля достаточно долго охлаждалась, как это происходило 70 тысяч, 50 тысяч, 37 тысяч или 18 тысяч лет тому назад. Оледенения, приходившиеся на эти периоды, вызывали понижение уровня моря и открывали проходы, которых в более теплое время не было. Первыми по ним устремлялись стада крупных животных. Бизоны, слоны, носороги — по данным палеонтологии, последние в древние времена были широко распространены на севере — перебирались к югу в поисках лучших условий жизни. За ними шли люди, тоже искавшие тепла и старавшиеся не потерять пз виду свои кочующие запасы мясной гнили. Кости слонов, найденные в нескольких местах на дне Внутреннего Японского моря, не оставляют на этот счет никаких сомнений, как и стоянка Ханаидзуми в Тохоку, где найдены кости бизонов, лосей и слонов, в том числе и обработанные рукой человека, что, возможно, объясняет, почему они сохранились — исключительный случай в Восточной Азии, где остатки флоры и фауны чаще всего сохраняются очень плохо.
По мере накопления находок ученые узнали достаточно много о жизни населения Японии во время палеолита, который в свой средней стадии мог продолжаться 30 тысяч лет, уступив место новому образу жизни за 11 тысяч лет до начала новой эры, когда распространилось использование микролитов — полученных при разбивании камней крошечных осколков, которые крепили на деревянную основу, получая орудия — пилы с лезвиями несравненного качества.
Первые обитатели Японии, как и их собратья во всех «первобытных» культурах, жили собирательством и охотой, выслеживая свои ресурсы, и маршрут их перемещения повторял маршрут дичи, которую они преследовали. Они шли из одной долины в другую, и через одни места приходилось проходить, а в других надо было останавливаться, хотя бы на время, — в каменоломнях, где добывали первые камни, на речных берегах, изобилующих разной галькой. Но иногда эти собиратели предпринимали и очень далекие вылазки в поисках нужного сырья — незаменимого обсидиана, ценного черного камня, полупрозрачного и острого, как стальной клинок, если его как следует отшлифовать. Его месторождения имелись на севере Канто; однако некоторые прибрежные общины привозили на лодках обсидиан лучшего качества с далеких островов, иногда находившихся в сотнях километров к югу.
Эти ограниченные по дальности, но активные перемещения и породили уже старую, но еще очень живучую теорию о связях между древней Японией и древней Америкой. Одни допускают, что существовал открытый переход — людей и дичи — в ледниковые периоды в районе современного Берингова пролива. Другие придают первостепенную важность мореходному искусству рыбаков доисторических времен: преследуя рыбу в открытом море, те якобы могли связать Восточную Азию с Северной Америкой, двигаясь сначала вдоль гряды Курильских, а потом — Алеутских островов. Ничто и никто, ни континент, ни архипелаг, никогда не бывают по-настоящему отрезаны от мира, разве что в романах или по авторитарному решению политических лидеров.