Загадки русской истории. Когда исчезают следы, или где прячется российский снежный человек

Загадки русской истории. Когда исчезают следы, или где прячется российский снежный человек

Где же он, наш герой, слывший у разных народов под множеством имен, как ныне действующих, так и архаичных – из области мифологии? Почему встречи с ним всегда случайны и неожиданны? И никогда не бывают преднамеренными? Где его дом, его крепость?

Представим себе, что скалистый берег реки, где нередко обрывается цепочка следов, по которым идут исследователи, содержит некоторое количество… пустот карстового происхождения. Гипс или меловые породы эти существа могут легко процарапать, ведь ногти у них, по словам близко наблюдавшего их канадца Альберта Остмена, как долото. (В народных сказаниях – железные когти.) Процарапать себе ходы и выходы, обустроить свои «хаты» – по аналогии с бобровыми, – чтобы жить комфортабельно рядом с себе подобными, не представит им особого труда.

В старину – давным-давно, когда весь Москов был горсткой хат внутри дубовой ограды-кремля, может быть, тогда, когда был он еще Дубовградом, в дремучем бору, за Боровицкими воротами, ведущими в тот бор, был овраг, который, если верить тогдашнему люду, черти прорыли. Эта местность – Черторыльская – стала улицей под тем же названием.

В старину, в ту седую старину, когда людей было намного меньше, а глухомани и зверья намного больше, ночью или в сумерках мог человек приметить в реке их бобровые шкуры. И, конечно, не единожды, а много раз – иначе не сложилось бы присловье, не образовалась бы пословица, записанная Далем: «Все черти равны, все те же бобры». То есть, говоря языком ученых XXI века: черти – это млекопитающие, имеющие равную для всех бурого цвета шкуру; ведущие полуводный образ жизни по типу бобров.

Но наш далекий пращур сказал емче, сильней, красочней.

Шесть коротеньких слов: все черти равны – все те же бобры, а как много они сказали! И как иначе можно понять эту переданную нам из прошлого депешу, кроме как указания напрямую, без обиняков, на место обитания искомого примата? Известно, что каждое присловье, каждая пословица и поговорка имеют свое материальное, конкретное происхождение. Источник происхождения данной пословицы, думается, можно объяснить только однозначно – указанием на место обитания примата, сравнивания его с бобрами.

Наука о пословицах – паремиология (от греческого паремия, то есть изречение) – сложилась, как утверждают специалисты, в точную научную дисциплину. Русские народные пословицы, объясняют филологи, к XVII веку уже были сложены, историки же добавляют, что они с тем же успехом могут быть использованы в качестве исторического источника, как и документы.

Следы таинственного существа, которые неоднократно видели исследователи, доходили до берега реки и тут исчезали. Куда делся тот, кто их отпечатал? Для ответа на этот вопрос сведем в очной ставке век семнадцатый с веком двадцатым.

Именно паремиология – фактологическая фольклористика – дает ответ.

Но сначала заглянем в книгу о карсте известного географа и карстоведа Н.А. Гвоздецкого, на страницы, где русская равнина описана как крупная карстовая страна, в которой исчезают реки, продолжая свой путь в виде подземного потока. Страна с колодцеобразными провалами, с болотами и бездонными омутами. «Крупнейшей карстовой областью Русской равнины является Московско-Двинская. Она соответствует огромной по площади Московской синеклизе» – вогнутой платформенной структуре. «На севере открыты большие гипсовые пещеры протяженностью до 5—12 км».

Наложим на эту подземную географию наземные встречи с таинственным приматом. На богато закарстованной территории Приуралья, недалеко от знаменитой Кунгурской пещеры, ночью произошла встреча А. Катаева с двумя существами, «танцующими» при лунном свете на берегу реки.

Несколько человек в начале 1940-х годов, во время Великой Отечественной войны, наблюдали – пишет читатель в журнал «Турист», – как двое черных «людей», издав вибрирующий звук вроде раскатистого хохота (белые зубы ярко сверкнули на черном фоне), не то присели, не то погрузились в болото.

Страна с болотами и бездонными омутами – читаем мы в книге карстоведа. – Бездонными. Нету дна у провалов, наполненных водой. Вода уходит вглубь, вниз, в преисподнюю. В карстовую страну, в пещеры, где карстоведы и спелеологи находили скелеты первобытных людей.

Но вернемся к сборнику пословиц Владимира Даля и прочтем подряд, ничего не пропуская, все пословицы на 977 страницах. Выпишем из них те, которые касаются нашего подопечного. Выбранные пословицы расставим по столбикам, объединив по темам – внешность, повадки, ум, хитрость, физическая сила, рост, отношение к человеческому детенышу и др. И попробуем сопоставить век семнадцатый с веком двадцатым. Семнадцатый век ставим потому, что к тому времени пословицы закончили свое сложение, а в двадцатом наши искатели собрали множество информации, каждую из которой можно проиллюстрировать пословицей – итогом житейского опыта.

Но что особенно интересно, самую большую группу пословиц составляют те изречения, выработанные крестьянством за тысячи лет наблюдений, которые отвечают на поставленный вопрос: где же он? Эти изречения – эссенция народной мудрости – указывают на ворота в его убежище, на вход в его дом, на водяную преграду в его жилище: «Вольно черту в своем болоте орать», «Правит, как черт болотом», «Водяной в омуте сидит», «В воде черти, в земле черви, в Крыму татары, в Москве – бояре, куда уйдешь?» и тому подобное, как считалось, темное, невежественное, суеверное. Как трудно понимать и как легко глумиться! Но не на глум, а на ум ковал народ свои паремии. Обратимся к ним.

Вольному – воля, спасенному – рай, бешеному – поле, а черту – болото.

Всякий черт в своем болоте ворочай.

Не ходи при болоте – черт уши обколотит.

Вертит, как черт в пучине.

Вольно черту в своем болоте орать.

Правит, как черт болотом.

Гнилого болота и черт боится.

В тихом омуте черти водятся.

Домовой тешится, леший заводит, а водяной – топит.

Водяной пошутит – утопит.

Мутит, как водяной под мельницей.

Не все то русалка, что в воду ныряет.

Все черти в воду, и пузырья вверх.

Работа не черт – в реку не убежит.

Все черти равны, все те же бобры.

Верь бороде, а порука в воде (водяной).

Ввели в грех, как бес в болото.

Навели на беду, как бес на болото.

Было бы болото, а черти будут.

Вертит, как черт в омуте.

В доме ворочает, как лукавый в болоте.

Девка ходит, как русалка (нечесаная).

В воде черти, в земле черви, в Крыму татары, в Москве бояре, в лесу сучки, в городе крючки – куда уйти?

Водяной в омуте сидит.

У черта на кулижках (кулига – заводь, образованная изгибом реки).

Все черти одной шерсти.

Полы да черти одной шерсти.

С остроголовым не шути (с чертом) – перетянет.

Как черт в поршнях.

Страшен черт, да милостив бог.

Не бойся смертей, бойся чертей.

Хорош перед чертом, как куколка.

Все люди как люди, один черт в колпаке.

Во что черт не нарядится, а бесом глядит.

Бур черт, сер черт, а все один бес.

Тот же черт (шут), да в иной шерсти.

Тот же шут, да в красной шапке.

От черта отстал, а к людям не пристал.

Есть и на черта гром.

Бегает от дома, будто черт от грома.

Связался, как черт с младенцем.

Купил дом и с домовым. Дом домом, а домовой даром.

Из пустой хоромины либо сыч, либо сова, либо сам сатана.

Бес всех умнее, а люди не хвалят.

Бес всех умнее, а злой дух.

Бес около ходит, да на грех наводит.

Силен черт, да воли нет.

Много в черте (у лихого) силы, да воли ему нет.

Храбер, силен, а все с лешим не справиться.

Домовой пошутил: лошадь в подворотню протащил.

Не шути с чертом: из дубинки выпалит, убьет.

Леший пошутит – домой не пустит.

Шутил бы черт с бесом, водяной с лешим.

Шутить бы черту со своим братом.

Чем черт не шутит.

Был бы лес, а леший будет.

Лес лесом, а бес бесом.

Люди дорогой, а бес стороной (целиком).

Вертит, как леший в уйме (дремучем, огромном лесу).

Вертит, как домовой на конюшне.

Над черепками над угольями в межевых ямах домовой с лешим сходятся (утопленника на меже хоронят. Межи да грани – ссоры да брани).

На межах да на распутьях нечистая сила.

Идет поп дорогою, а черт поперек.

Толчитесь, бесы, да не в нашем лесе.

Кричит, как леший.

Кричит, как леший, как леший перовский зовет куликовского в гости к родительской.

С лешего вырос, а ума не вынес.

Перегоняет с места на место, как леший зверя.

Аминем от беса не отбудешь.

Еще раз о паремиологии – области коротких сообщений, в которых отброшено все, кроме заостренной сути. А.Н. Афанасьев писал, что пословицы по самой форме своей не подвержены искажению и потому являются памятником издавна сложившихся воззрений. Наши отечественные паремиологи пишут, что пословицы являются главным источником мудрости предков, хранителями памяти и орудием передачи человеческого опыта. И в нашем тяжелом случае, в случае новорожденной науки – гоминологии, слабой, бесправной, путающейся под ногами у взрослых наук, – паремиология среди других фольклорных подспорьев представляется наиболее надежной.

В сборнике пословиц Даля читаем: «Есть и на черта гром», «Бегает от дома, как черт от грома». Ставим рядом строчки из книги Э.М. Померанцевой о низшей мифологии, где собраны воедино сообщения многих этнографов о том, что черта, мол, можно увидеть в грозу, так как он бегает, боясь непонятного шума. И как иллюстрацию добавляем рассказ (из сборника гоминологов, то есть тех же этнографов, но со своей нацеленностью) о том, как в Омской области у горного озера (горы в подвальном этаже могли содержать карстовые пустоты) в лесную избушку во время сильной грозы забежал знакомой внешности «человек», увидел людей, дико завизжал и кинулся вон. На Северном Кавказе нам рассказали про алмасты, пришедшем во время грозы под навес конюшни.

Продолжим сопоставления. Не соглашаясь с церковниками, русский мужик заявил: «Аминем от беса не отбудешь», то есть бес – это не духовное, а зоологическое явление, которое аминей и прочих религиозных слов не понимает.

Рост взрослой особи уже хорошо известен и по описанию свидетелей, и по измерениям с кинопленки Паттерсона. Недавний свидетель сказал: «Он сидел, а будто сидела лошадь» (из сообщения Ж. Кофман). Сравним с поговоркой: «Сидит, как черт на пеньке» и «С лешего вырос, а ума не вынес».

Читаем у Даля пословицу: «Гоняет, как леший зверя» и вспоминаем маньчжура-охотника, у которого в фанзе жил тот самый зверь-человек. По ночам это существо уходило вместе с волками на охоту. О его работе по совместительству с волчьей стаей есть немало фольклорных указаний.

О крике алмасты краеведу из Кисловодска Ф. Чернышеву рассказывали чабаны: «Рев алмасты – могучий, как рев паровоза. Он как кашель, переходящий не то в стон, не то в мычание». Пастухи-киргизы сказали, что крик его очень громкий и разносится по всем горам. Из сообщения Забирова: «…в первую же ночь они услышали такой сильный крик, что от испуга скончался один из охотников». «По рассказам, крик этого существа слышан за 30 км, а на близком расстоянии от крика голова человека втыкается в землю». Ю. Визбор рассказывал, что, услышав в горах подобный крик, он и его товарищи перенесли палатку в другое место – им стало страшно. А пословица говорит и шутя и всерьез: «Кричит, как леший, как леший перовский зовет куликовского в гости к родительской».

Расшифруем это сжатое изречение. Дни поминовения родителей – это дни окончания весны: после Пасхи и на Троицу. Те дни, когда природа возобновляет жизнь, и ему, вымирающему, чтобы воспроизвести жизнь, продлить себя, надо особенно громко кричать, чтобы нашлась подруга. Так громко, чтобы из Подмосковья (Перово сейчас Москва) было слышно на Дону, на поле Куликовом, шутил, преувеличивая, крестьянин. Но ясно, что и в те времена – во времена создания пословицы, наши искомые существа были редко расселены.

Народные сказки в отличие от фактологической пословицы никак не назовешь точной информацией. Но и они указывают на подземное жилище искомого примата. Нечистый в сказках иногда затаскивал человека к себе в преисподнюю через земляной провал: земля расступится и сразу же заступится, по волшебству, конечно. (В Молдавии и сейчас бытует поговорка: выскочил, как черт из-под земли.)

Но чаще нечистая сила уносила человека в водоем. Это прочное народное поверье записано в этнографических трудах.

Сопоставим выдержки из некоторых книг.

С.В. Максимов. «Нечистая сила. Неведомая сила»: «Водяной уносит в свои подземные комнаты на безвозвратное житье всех, кто вздумает летней порой купаться в реках и озерах после солнечного заката, или в самый полдень, или в самую полночь». (Современные гоминологи утверждают: искомый примат имеет период дневной биологической активности. По народным поверьям – это так называемая полудница.)

Его же: «…живет образ русалок зауряд с дедушкой водяным вроде «шутовок» и «берегинь» – лешачих лесной России – растрепы и нечесы – уродливая нечисть вроде длинноволосой шишиги… На десятой недели по святой Пасхе, сохранившей древнее народное название «русальской», ни одна девушка пойти в лес порознь, без товарок не решится из боязни «злых русалок». На это время они переселяются в леса из речных и озерных омутов».

«И еще из Максимова: «С Троицына дня русалки оставляют воды и живут в лесах на деревьях».

Теперь Э.В. Померанцева, «Мифологические персонажи в русском фольклоре»: «Наряду с названием «русалка» в народе живут и другие: купалка, водяница, лоскотуха, мавка и т.д. У северных великорусов это чаще всего косматые безобразные женщины с большими отвисшими грудями».

П.И. Мельников (Печерский). «В лесах»: «…пойдет сквозь землю и спит мертвым сном с сентября до апреля и водяник, и болотняник, и бесовские красавицы болот и омутов».

Д.Ю. Баянов в книге «Леший по прозвищу Обезьяна» ссылается на О.А. Черепанову, О. Муродова и И.Н. Смирнова в следующих цитатах:

«В общерусских, а особенно северных мифологических представлениях вода является основным местом обитания черта».

«Водяной – человекообразное, смертное существо. Вопрос о том, как человек живет в воде, пермяки разрешают одинаковым с вотяками образом: водяные обладают какой-то тайной…»

Сказочного героя нечистая сила уносила в озеро, реку, морскую глубину – в воду. Распространенный сюжет: русалка заманивает человека в воду. И неслучайно пушкинский Балда за оброком к чертям уверенно отправился к морю: Пушкин использовал сюжеты многих русских сказок. Вспомним ссору двух стариков. Стрижено! Нет, брито. Стрижено! Брито! Рассердила старика его несговорчивая старуха, и сбросил он ее в реку. Но оттуда, из реки, вылез черт и стал умолять забрать ее, скандалистку, обратно. Или, приходит на память другой хорошо известный сюжет. Уронил мужик топор в реку, а черт, чтоб испытать его на жадность, вынес ему из воды топор, да не простой, а золотой. Хорошо знал пушкинский Балда, где искать чертей. Неслучайно также возникла пушкинская фраза о богатырях, выходящих из воды. И «леший бродит», и «русалка на ветвях сидит» – это снова сведения про него, реликтового гоминоида, взятые у народа. И они, так же как «буян широкоплечий», – точная информация и, как всегда у Пушкина, компактная, как говорили, сбойливая. Мало слов – много сведений. Каждое из кратких пушкинских определений можно расширить, черпая сведения из этнографической литературы. Но сейчас вспомним лишь следующие строчки из пушкинской «Истории села Горюхина»: «…к востоку примыкает она к диким необитаемым местам, к непроходимому болоту, где произрастает одна клюква, где раздается лишь однообразное кваканье лягушек и где суеверное предание предполагает быть обиталищу некоего беса… Сие болото и называется БЕСОВСКИМ (выделено мною. – Д.В.). Рассказывают, будто одна полоумная пастушка стерегла стадо свиней недалече от сего уединенного места. Она сделалась беременною и никак не могла удовлетворительно объяснить сего случая. Глас народный обвинил болотного беса…»

Глас народный, и не одного народа, а многих, давно и долго, утверждает подобное. Сошлемся на авторитет англичанина Дж.Дж. Фрезера, на его утверждение о том, что существовал какой-то предтеча целого куста сказок многих народов с однотипным сюжетом: из воды выходит чудовище, и ему в жертву или в жены отдают женщину.

Они, эти сказки, читаем в книге Фрезера, отражают старинный обычай отдавать девушек и женщин в жены водным духам. Этнографы, путешественники, историки, пишет Фрезер, дают множество подтверждающих сведений. Вот некоторые из них.

«Сверхъестественное существо, за которое выдают замуж женщин, часто является водным богом, или духом. Так, девственниц выдавали замуж за Мукасу, бога озера Виктория-Ньянса, которого люди баганда умилостивляли всякий раз, прежде чем предпринять длительное путешествие» (Восточная Африка).

«Сообщают, что такой же обычай соблюдался на Мальдивских островах (архипелаг коралловых островов в Индийском океане)… Знаменитый арабский путешественник Ибн Баттута описал этот обычай… Жителям острова каждый месяц являлся злой дух (джинн), который приходил со стороны моря… Как только жители его видели, они бросались на поиски юной девушки, чтобы, украсив ее, привести в языческий храм, который стоял на берегу окнами к морю. В нем девушку оставляли на ночь, а когда возвращались туда утром, находили ее мертвой и не девственной».

«В Фивах (Египет) в храме Аммона в качестве супруги бога спала женщина… Согласно поверью египтян их монархи были прямыми потомками бога…»

Как видим, божественное зачатие (а потому непорочное) существовало в представлении человечества задолго до времен единобожия.

Не будем даже пытаться погружаться в пучину истории религии (еще блаженный Августин приравнивал неверие в дьявола к неверию в бога). Отметим лишь, что представление о богочеловеке, рожденном от бога и смертного, существовало у человечества с незапамятных времен. Маги, колдуны, затем жрецы и, наконец, цари, по преданиям, – богочеловеки. В ранних формах царской власти, пишет Дж. Фрезер, в диком и варварском обществе вожди и цари были не просто сильны физически, но и обладали репутацией магов. Уже в Древней Греции вожди и цари – божественны, то есть, говоря современным языком, обладатели паранормальных свойств.

Давняя история взаимоотношений палеоантропа, зверочеловека, дикого человека и того, кого мы называем гомо сапиенс, эхом откликнулась для нас в сказках с одинаковым сюжетом: из воды выходит чудовище и похищает женщину.

Одну из куста подобных сказок, поэтичную, как все у Андерсена, хочется вспомнить. Сказка называется «Дочь болотного царя».

Посреди болота – озерцо, омут. Посреди болотного омута как бы старый пень, на котором оказалась принцесса египетская. Но не пень то был, а сам болотный царь. Протянул он к ней руки все в зеленой тине, и сгинула принцесса в болоте, попав в его владения. Прошло сколько-то времени, и появилась над водой крошечная девочка – дочь от их брака.

Из целого куста сказок с однотипным сюжетом вспомним еще одну – марийскую, из очень отдаленного от Дании места, с лесной реки Ветлуги – притока Волги. Так, по преданию, появился в прибрежных болотах злой дух. В ночь, когда нарождается новая луна, он налетал на села и уносил в свое болотное царство девушек. Никто не мог помешать ему – злодея нельзя было увидеть.

Эта марийская народная сказка – продукт литературного творчества сотен людей.

Но вот поворот назад: от современности к сказке.

Участник семинара по реликтовому гоминоиду, Г.М. Хаванов весной 1967 года путешествовал там же – на берегах лесной реки Ветлуги. Он сообщил, что места между реками Ветлуга и Керженец имеют очень низкую плотность населения, что в них есть жертвенные рощи, что сохранились языческие обряды и есть места, куда люди не ходят, так как там, по слухам, живет леший.

В сказках, собранных Афанасьевым, нечистый уносит человека на берег озера, моря, реки – водоема. Герой оказывается в подводном царстве и наконец в каменных палатах, где сидит на троне сам сатана. Жилье водяного царя – это обязательно каменные палаты, и они богато изукрашены. Может быть, какой-либо гость их или пленник, которому удалось вернуться на белый свет, рассказал о красотах карстовых пещер? Спелеологи, прожившие долгие дни под землей, пишут о смещении там чувства времени. То же упорно повторяется из сказки в сказку в сборнике Афанасьева: герой прожил во владениях сатаны год, а думал – один день. Три года пропадал, а казалось ему – три дня.

Не только в сказках, но и в летописных записях можно угадать искомое существо. Согласно летописи, славяне приносили пищу не идолам, а обитавшим у берегов Днепра «берегиням», или, по-тюркски, «упырям».

Все то же существо проглядывает в идоле Чернобога, который изображался в виде зверя. Есть утверждения – древние славяне называли дьявола Чернобогом. В летописи XI века сказано, что старинные волхвы были убеждены, что «два суть бози, един небесный, другой во аде». А на Украине, пишет далее Афанасьев, в его время еще жила клятва: «Щоб тебе чорный бог убыв!»

Не в старинной сказке, а в нынешней были, в конце двадцатого века, на болотистой земле Западной Сибири члены экспедиции, организованной газетой «Комсомольская правда», шли вдоль цепочки следов двуногого босого существа. Следы довели до реки и тут исчезли.

Следы исчезли у берега реки, но осталось множество следов в языке, в культуре многих народов, сопоставление которых с работой современных изыскателей подсказывает: ОСНОВНОЕ МЕСТО УКРЫТИЯ ПРИМАТА – КАРСТОВЫЕ ПОДЗЕМНЫЕ ПОЛОСТИ, вход и выход из них на земную поверхность чаще всего – через водную преграду: болотные омуты, реки и озера.

Добавить комментарий