Ой, вы, кони…

Ой, вы, кони…

Конечно же, всякий образованный человек в ответ на вопрос об авторе скульптурных групп, украшающих Аничков мост в Санкт-Петербурге (помните знаменитых вставших на дыбы коней?), не задумываясь, ответит:

Петр Клодт.

Но вот знает ли этот человек, что Петр Карлович Клодт, автор конных групп, гений и академик, составивший своими произведениями нетленную славу русскому искусству, происходил из семьи баронов, далекие предки которой некогда по своей доброй воле выехали служить в Россию, где нашли свое Отечество, а сам он стал истинно русским человеком?

К числу его поистине бессмертных творений принадлежат не только легендарные и знаменитые конные группы на Аничковом мосту, но и уникальная конная статуя императора Николая I, и памятник знаменитому русскому баснописцу Ивану Андреевичу Крылову, стоящий в Летнем саду Санкт-Петербурга, и памятник первокрестителю Руси князю Владимиру в Киеве…

С конями на Аничковом мосту связана одна любопытная и необычная история.

Как впоследствии рассказывал сын знаменитого русского скульптора барона Петра Карловича Клодта, сколько он себя помнил, у его отца всегда висел на цепочке часов изящный и красивый небольшой золотой брелок-медальон, на котором изображены несущиеся во весь опор, выполненные из перламутра дикие лошади. Барон как-то упоминал: однажды по случаю он купил этот прелестный брелок в маленькой, убогой антикварной лавке где-то у Обводного канала. Скульптор считал изящную безделушку своим талисманом.

Петр Карлович был большим знатоком и любителем лошадей.

Видимо, недаром и талисман он себе выбрал с изображением летящих, словно вольные птицы, коней с развевающимися на ветру длинными гривами. А под их ногами, как молодая степная трава, сияла яркой зеленью россыпь мельчайших изумрудов.

В столичных художественных кругах и светском обществе всегда охотно повторяли, что барон Петр Клодт просто помешан на лошадях. Когда он был еще холостым бедным студентом и учился в Академии художеств, то, кроме коней, не хотел ничего рисовать. Рассказывали, якобы он давал на водку знакомым извозчикам и пытался завести в свою квартиру, специально снятую на первом этаже, их саврасок, чтобы сделать наброски с натуры, проработать форму копыта или запечатлеть ноздри.

Родовитые и очень богатые люди хотели зло посмеяться над ним, когда он посватался к их дочери, и вместо нее предложили взять в жены невзрачную бедную родственницу, жившую в их доме. Барон, не раздумывая, словно во сне, согласился. Вскоре бедная девушка, как по мановению волшебной палочки сказочной феи, благодаря его искренней любви и заботе превратилась в писаную красавицу, на которую заглядывался весь столичный люд, и стала Петру Карловичу верной и любящей женой.

Петр Карлович быстро стал знаменит, моден и широко известен, вышел в академики живописи, именовался «его высокопревосходительство», разбогател на дорогих заказах, отстроил роскошный каменный дом и стал уважаем не только в России, но и за ее пределами.

А потом талисман спас его от гнева грозного и самолюбивого государя императора Николая Павловича.

Случилось все так. Барон Петр Клодт всеми правдами и неправдами отыскал лучший выезд в столице империи – ну не мог же он, известный знаток и любитель лошадей, ездить на каких-нибудь, пусть даже очень хороших, но не самых лучших рысаках! И специально заказал лучшему столичному мастеру лучшую коляску, сиявшую лаком, с мягкими, пружинящими сиденьями.

Однажды под вечер экипаж прославленного скульптора проезжал по Дворцовому мосту. И тут кучер Петра Карловича, на беду ничего не подозревающего барона, зорким взглядом заметил впереди коляску самого императора Николая I, запряженную прекрасными лошадьми. Кучер академика живописи тоже был заядлым лошадником, и он предложил обогнать едущую впереди коляску.

Барон даже не подозревал, кого решил обогнать его лихой возница.

Нарочно дав возможность красивой коляске императора Николая I оторваться на достаточно большое расстояние, кучер барона привстал на козлах, дико гикнул, громко щелкнул вожжами, и великолепные кони-звери скульптора словно полетели, пластаясь над дощатым настилом моста и дробно стуча копытами.

Ветер уже вовсю свистел в ушах, коляска неслась по мосту с бешеной скоростью, и блестящий царский экипаж, несмотря на все усилия его умелого возницы, тоже погнавшего коней, приближался с каждой минутой.

Вот коляски уже поравнялись, и через мгновение резвые кони скульптора вырвались вперед, легко обойдя царский выезд.

Николай I даже привстал с обитого мягкой кожей сиденья и сердито погрозил пальцем барону, явно узнав обгонявшего его седока.

Крутой нрав государя Николая Павловича всем был отлично известен: у него за любую провинность можно не только должности лишиться, но и угодить в Сибирь.

Приехав домой, барон приказал немедленно привести кучера в кабинет:

С сегодняшнего дня я тебе строго-настрого запрещаю всякие гонки по улицам. Ездить можешь только шагом! В крайнем случае легкой рысцой. И не дай тебе бог даже приблизиться к царскому дворцу: чтобы всегда далеко стороной его объезжал, каналья! За три версты! Не меньше!

Кучер истово клялся и божился, что барин может на него положиться. Тем не менее, как позднее рассказывал сын Петра Карловича, доводивший до трясучки азарт у возницы быстро взял верх над страхом и осторожностью, совсем лишив его разума и чувства самосохранения.

Дело оказалось еще и в том, что царский кучер тоже уродился мужиком далеко не промах и, увидев в лихом вознице барона Клодта достойного соперника, не стерпев позорного поражения в стихийно начавшихся гонках на Дворцовом мосту, тайком, через верных знакомых, передал кучеру академика:

Вызываю его на честное состязание. Либо побьемся вдребезги, либо докажем всей столице, кто из нас лучший!

Зато по императорской столице тишком, от дома к дому, от «прешпекта» к «прешпекту» поползли разные слухи. Многие богатые купцы втайне бились об хороший заклад, а дворяне держали пари: кто же в гонках лучших в столице экипажей одержит победу?

Несколько дней после происшествия на Дворцовом мосту внешне все было тихо, отчего академик живописи несколько успокоился. Но, как на зло, вскоре на Морской улице его кучер издали заметил царский экипаж и тотчас пустился вдогонку. Императорский кучер решил не уступать.

Барон Клодт, пребывающий в нешуточном испуге, что есть силы лупил тростью по спине кучера, чтобы тот немедленно остановился. Но тот, ни на что не обращая внимания, гнал что есть мочи. Пролетая мимо царской коляски, которая вскоре осталась позади, академик с ужасом увидел, как государь погрозил ему увесистым кулаком, туго затянутым в белую лайковую перчатку…

По возвращении домой Петр Карлович немедленно сказался серьезно больным и некоторое время вообще не показывал носа из дому – жуткий страх одолел академика.

Но тут подоспел государственный заказ: требование изготовить конные скульптуры для Аничкова моста. Новая работа всегда увлекала скульптора, и вскоре он, совершенно забыв обо всем, увлеченно лепил и лепил любимых лошадей.

Наконец скульптура уже закончена и аккуратно переведена из глины в твердую форму. К неописуемому ужасу вновь вынужденного вернуться к суровой действительности академика, в его мастерскую приехал царский генерал-адъютант и сообщил, что Николай I сам приедет, чтобы увидеть скульптурные группы.

Приезда императора академик ждал с замиранием сердца: а ну как сейчас Его Величество посмотрит, презрительно скривится и припомнит устроенные кучером барона сумасшедшие гонки на Морской…

Царь долго молча и придирчиво рассматривал со всех сторон модели впоследствии ставших знаменитыми коней. Потом знаком приказал автору подойти ближе.

Барон Клодт тайком взялся за свой медальон-талисман с перламутровыми конями, во весь опор скачущими по изумрудной траве, и взмолился:

Спаси, Господи, меня грешного! Пресвятая Богородица, будь моей заступницей!

Со своих лепил? – Холодные, как стальные клинки, светлые глаза монарха не мигая впились в лицо Петра Карловича.

Да, Ваше Величество. Есть такой грех.

Ладно. – Жесткий взгляд грозного императора сразу смягчился, и по его губам скользнула улыбка. – Ради этих великолепных коней я тебе тех прощаю. И благодарю. Получишь достойную награду, заслужил.

Вынесли, родимые! Помог Господь! – Барон нежно погладил талисман.

Говорят, свой загадочный талисман великий скульптор барон Петр Карлович Клодт фон Юргенсбург унес с собой в могилу…

Добавить комментарий