17 лет назад, в мае 1988 года, в японском порту Осака ночью загорелся туристский корабль «Приамурье», в котором по путевкам тогдашнего «Спутника» путешествовали по Японии около трехсот наших туристов. 11 человек погибли.
— Наша воронежская группа вернулась домой в полном составе. Некоторые, правда, без вещей, с вывихнутой ногой или надышавшись ядовитым дымом... Потом, если помните, наших туристов еще обвиняли в том, что они «танцевали на гробах» на обратном пути, таскали аппаратуру тоннами... Впрочем, по порядку.
Вспоминает свидетель Е. Гашо:
— Японская ночь точно так же тиха и прекрасна, как и украинская. Майская ночь тем более. Ну а если за бортом, за окном, за перилами огни Токио, Осаки... Музыка мерцающих огней покачивается в такт волнам и вечерним мыслям. Позади впечатления токийского «Диснейленда» и славного города Отару на Хоккайдо, впереди — древняя столица Японии Хиросима. Ровно половина путешествия. 18 мая. Полночь... Наша 348-я каюта — под рестораном, в самом низу: в пути волны достают иллюминатора. Пока спустишься вниз — голова закружится. Веселая компания — Миша из Нововоронежа, Василий из Таловой, Петро и Николай из Кантемировки, Женя и Валера из Воронежа.
А загорелась соседняя, через стеночку. Ночью. В полвторого. И все одиннадцать погибших — из нашего нижнего отсека. Не успели проснуться, все произошло слишком быстро. Гораздо быстрее, чем на «Титанике»...
На корме группа «энтузиастов» пыхтит над сценарием для завтрашнего выступления. За время поездки каждая группа дает небольшую программу — о себе, о своем городе и вообще.
Вы не поверите, но именно в тот момент, когда прозвучали последние слова сценария, именно в этот момент по трансляции сказали что-то невнятное типа «задымление... пассажирам покинуть каюты... экипажу приступить...».
«Учебная тревога», — подумали мы. Как- то все очень спокойно было. Ни шума, ни паники, ни огня, ни дыма...
Но это наверху... Валера спустился к себе на нижнюю палубу уже за полночь, почти в час. Спать отчего-то не хотелось. Переизбыток впечатлений. Да и душно. Вспомнил, как вчера ребята ругались с матросами из команды «Приамурья», когда те наглухо задраили иллюминатор. В порту-то можно было бы и открыть...
В те дни, когда корабль на причале, спать совершенно невозможно. Хотя, может быть, это только кажется. Валера закрыл глаза, вспомнил Токио. Жаль, что ночью нельзя гулять по городу, вдыхать запахи и дымок восточной кухни, любоваться огнями Гиндзы...
Когда возвращались с автомобильного завода «Nissan», была видна Фудзияма. Японец-гид сказал еще тогда, что это бывает довольно редко, чтобы гора была так отчетливо видна. Мы еще подумали: а где же дым над вулканом — знаменитым символом Страны восходящего солнца?..
Запах дыма усиливался. Валера поднял голову — нет, это уже не сон. За стеной в соседней каюте послышался шум, возня. Самое главное: в какой момент он понял, что случилось, — уже не важно. Сорвал одеяло, спрыгнул с верхней полки вниз: «Ребята, пожар!»
Мужики поднялись быстро и без паники. Майка, штаны — и в дверь. Учебная, не учебная тревога, хрен ее разберет, дышать было уже трудно. Дым в темноте — мобилизует, это уж точно. Вырвались в коридор. Из соседней каюты — открытое пламя... «...Подожгли, суки, и никого не предупредили», — мелькнула мысль. По коридору — и вверх на лестницу, на этаж выше, к ресторану. Потом еще этаж — и палуба...
Валера бежал последним. В какой-то момент ощутил, что дым уже полностью занял легкие, закашлялся, упал на пол.
Но это было уже наверху. Пластмасса горит быстро, мы все помним школьные опыты. А запах?!
...У самого пола, сантиметров на двадцать — двадцать пять, был воздух. Это и спасло его. Втянув глоток, пополз к выходу. Глаза резало, грудь выворачивало от ядовитого запаха... И все за какие-то минуты...
...На берег сошли спокойно. Девчонки — впереди, потом ребята. По сходням на корме. То есть поначалу все было и спокойно, и непонятно. Потом, когда народ начал прыгать с борта на бетон причала и ломать ноги, уже появилась тревога. С самого начала были люди, которые просто спокойно сошли на берег. ничего не понимая. И были люди, которые уже прошли через ад.
Когда повалил дым и подъехали пожарные, народ стал собираться по группам. Начали бить иллюминаторы с этого борта, чтобы вытащить оттуда людей. А наш, самый нижний ярус был на полтора метра ниже уровня причала, поэтому корабль надо было чуть отодвинуть.
Сотня человек уперлись руками в железную махину — и он чуть отошел в сторону...
Юра протискивался сквозь иллюминатор, багровея на глазах — осколки стекла оставили кровоточащие полосы. Одежду ему какую- то дали уже свои, на берегу. Вообще паники особой и не было. Может, еще и оттого, что не было открытого пламени. Ну дым валил, отблески мелькали, но сам пожар бушевал глубоко внутри, рядом с нашей каютой... Минут через сорок поняли, что нескольких человек нет. Кажется, из красноярской группы, из Мордовии, из Подмосковья... Но надеялись еше до утра. Валерку выворачивало от кашля. Кажется, через час его забрали в госпиталь. Николай здорово хромал — подвернул ногу, когда прыгал на причал. Васька закутался в какой-то «бухарский» халат. «Откуда ты его?..» Это все наша доблестная 348-я каюта.
Помню, дня через два, когда приходили за вещами, у входа на корабль спросили: «Вы из какой каюты?» Ответил. «Такой каюты больше нет». Странное чувство. Как будто теряешь кусочек жизни.
Продрогли стоять на воздухе. Светало, и побрели в школу неподалеку. Через строй репортеров. Это я потом уже понял, что так у них работает пресса. Это, ребята, не происки и не приколы... Но в тот момент, когда мы с Петром вели Кольку под руки, оператор залезал на специальную скамеечку и подсвечивал, зараза, чтобы хорошо вышло. Очень хотелось в морду заехать, ей-богу. Руки были заняты.
Зато через три часа в школу уже принесли газеты с нашими фотографиями. А кадры хроники, где мы Николая вели, показали по нашему ЦТ. Это и есть оперативность и объективность. Пусть и вперемешку с тенденциозностью. Но это все было уже потом. А тогда, в предрассветные часы, упали на матрасы в школьном спортзале, ополоснув руки и лицо...
Утром у школы стояли столики с телефонами. Можно было подойти, назвать город, написать номер, и тут же соединяли.
Булочки, сок, бутерброды, салфетки. Уже не помню, кажется, к обеду подошли автобусы. Развезли по гостиницам. В душ — и спать. Проснулись уже к вечеру. Смесь полузабытья и галлюцинаций: неужели это было со мной?..
Питание, кажется, началось с ужина. После привычной российской кухни на « Приамурье» — устрицы, салатики из двух листочков, кофе и вода со льдом. В номере — кимоно, зеленый чай в термосе, спутниковый телефон. Удивительно, кстати, почему бы не позвонить куда-нибудь?
Японцы среагировали быстро. Нет, не пожарные, которые тушили пожар часов десять. А просто люди. Прочитав в газетах про эту трагедию, люди тут же начали собирать помощь. Одежда, обувь, какие-то сувениры, зонтики... По 50 долларов — всем туристам.
А дальше начинается самое веселое. Кто больше всех хватал (так и хочется сказать — хапал...») гуманитарную помощь отзывчивых японских граждан?
Правильно, друзья, больше всех — именно те, кто особо ничего и не лишился.
Собственно, самое интересное — потом. «Спутник» валил на команду, команда оправдывалась, что подожгли сами туристы. У кого-то сгорело все, у кого-то вещи и покупки пострадали от воды и пены пожарных. А у кого-то все осталось. Именно эти товарищи и преуспели в приобретении халявы.
Через три дня, когда за нами пришел комфортабельный «Константин Черненко», японские фирмы привезли электронику — для возмещения потерь. Всем не хватило, и вот тогда уже японцы решили помочь — дали такси, на которых желающие поехали в Кобе за техникой.
Потом начали составлять списки — у кого что сгорело. Собрали, прочитали — прослезились. И дубленка туда попала (в мае...), и видеокамер тьма, и драгоценности. Вернули, попросили: просмотрите, может, что-то вы оставили дома. И соседи друг другу подписывали эти бумажки: «Помнишь, штаны у меня были белые?..» — «Помню...»
...Много еще чего было в то время. Прогулки по фешенебельным магазинам города в сланцах. Но главное — это прощание с погибшими в одном из храмов Осаки. Тяжелое впечатление. Цинковые гробы,непривычная для нас обстановка в храме... Да и вообще тяжело — ведь еще дня три назад мы с ними разговаривали...
Тогда, впрочем, было не до вопросов — отчего загорелось, кто тушил, кто спасал?.. Валили все на команду, хотя она действовала достаточно профессионально, пытаясь до последнего момента спасти людей. Правда, если бы не задраенные в наших каютах иллюминаторы, может, спасли бы еще людей и в тех каютах, что со стороны моря.
Но главный вопрос в другом: те, по чьей вине загорелся корабль, неужели не могли, убегая, хотя бы разбудить всех соседей рядом?! Можно сколько угодно говорить о том, что корабльстарый (27 лет), отом, что материалы переборок и стен — горючий пластик, но правда остается горькой — подожгли-то сами. Кажется, из калининградской группы. То ли от «бычка», толи от кипятильника...
Правда, и спасались сами. И всех своих выручали потом — тоже сами. Почти всех. Но ведь действительно выручали, и если бы была такая техника, как у японских пожарных, то ипотушили бы быстрее. У них ведь нет такого понятия — «аврал»... у них по-другому.
Впрочем, неизвестно еще, как бы это все сложилось, случись такое в море.
Неужели это такая наша судьба: чтобы проявить лучшие чувства и слаженность, нужны пожары?!
На обратном пути на «К. Черненко» все время смотрели кино в видеосалоне. Помнится, был «Хищник» со Шварценеггером. Почти по теме... А Валерку привезли прямо из госпиталя к отплытию. Не захотел он оставаться один. Да и подлечили его нормально — мы потом передавали благодарность этому госпиталю.
Владивосток встретил холодными ветрами и следователями, которые опрашивали всех часа четыре. Все это время корабль не подпускали к причалу. Вышли на берег уже к вечеру, на улице — градусов пять или шесть тепла. В рубашках, подаренных заботливыми японцами... И гостиница с тараканами, без горячей воды. Все в порядке, мы действительно дома...