На поле боя князь всегда выделялся качеством и отделкой своего снаряжения. Перед началом Куликовской битвы Дмитрий (Донской) переодел в свои доспехи боярина Михаила Бренко, который погиб, принятый ордынцами за великого князя. В комплект княжеских доспехов входит золоченый ламеллярный доспех с чешуйчатыми элементами, в частности набедренниками, и фестончатым подолом из стальных пластин.
Ноги защищены обшитыми стальной чешуей башмаками, створчатыми поножами, наколенниками и кольчужными штанинами ниже колен, а руки — створчатыми наручами и перчатками с чешуйчатыми пальцами. Шлем — высокий сфероконус со шпилем, кольчужной бармицей с дополнительными пластинами — наушами.
На груди и спине — закрепленные на ремнях зерцальные пластины. Шлем вызолочен, по ободу — серебряные чеканные накладки. Для защиты лица к шлему прикреплена личина — стальная маска, воспроизводящая человеческое лицо. Личина также позолочена, изнутри обклеена красной кожей.
На поясе князя висят длинный меч и кинжал. В руке князь держит позолоченный фигурный шестопер, который уже в этот период начинает становиться символом воинской власти. Защитное вооружение княжеского коня крайне развитое и богато украшенное. Он одет в полный конский доспех из стальных пластин, напоминающий среднеазиатские, часто применявшиеся в Золотой Орде, оголовье также явно воспроизводит золотоордынекие образцы. И пластины, и само оголовье позолочены. Под шеей коня подвешен науз — длинная кисть, также позаимствованная с Востока.
Во второй половине XIV века вооруженная организация великого Московского княжества представляла собой войско удельных князей, но уже со значительно возросшим централизмом и повысившейся ролью командования. Решения принимал не военный совет князей, а единолично великий московский князь, который на военном совете выслушивал мнения своих князей, воевод и бояр. Авторитет великого князя поддерживали сильные полки Московского и подчиненных ему княжеств. Это способствовало тому, что осуществление замысла боя велось им по единому плану.
Как по своему основному составу, так и по политическим задачам вооруженная организация Московского княжества имела определенно выраженный национальный облик. Ее ядром являлся «двор» великого князя и городовые полки Москвы и Московского великого княжества. «Двор» великого московского князя состоял из «служебных» князей и бояр, мелких военных служилых людей — детей боярских и «слуг под дворским». Дети боярские были мелкими землевладельцами и несли военную службу. «Слуги под дворским» находились в ведении дворецкого, управляющего княжеским хозяйством, и также являлись воинами. «Служебные» князья и бояре были крупными землевладельцами и выступали в поход со своими отрядами. «Служебные» князья — это князья, потерявшие свою независимость. Они пользовались правом «отъезда», могли отказаться от службы князю и перейти даже к его врагу. Такое же право имели и бояре.
Организационной единицей теперь был полк, а не княжеская дружина. Летописцы сообщают о сборах и действиях полков, имевших различную численность, которая определялась наличием жителей города или княжества, выставившего полк. Командовал полком князь или воевода из бояр. При различном численном составе полки имели довольно однообразную организацию — они делились на тысячи, сотни, десятки, которыми командовали тысяцкие, сотские и десятские. Самыми мелкими подразделениями были «копья», состоявшие из командира — знатного воина и не скольких подчиненных ему бойцов, всего не более десяти человек. Несколько десятков «копий» объединялись в «стяг». «Стяг» имел собственное, присущее одному ему знамя, по которому подразделение легко можно было найти в гуще сечи. «Стяг» мог выполнять и самостоятельные задачи и входить в состав более крупных подразделений из «стягов». Такая организация войска позволяла лучше управлять им в походе и в бою. Вообще знамя играло громадную роль в сражении.
Известно, что во время Куликовской битвы самая жестокая схватка разгорелась вокруг великокняжеского знамени с изображением Спаса Нерукотворного. То же самое было и в случае с меньшими по значению отрядными и полковыми знаменами, на которые должен был ориентироваться в гуще схватки всякий боец: потеря, подсечение знамени означали гибель отряда, разрушение его строя и бегство. В свою очередь «стяги» объединялись в полки во главе с князьями и воеводами. Полк являлся в средневековый период самым крупным тактическим подразделением. В полк входили отряды из разных мест или собранные в одной земле и области. Для управления полком применялись ратные трубы, литавры и знамена.
Когда полки сходились к назначенному сборному пункту, великий московский князь организовывал рать, административные полки которой сводились в тактические единицы. Для похода и боя он приказывал формировать передовой (сторожевой) полк, большой полк, полки правой и левой руки, тыльный, или засадный, полк. Командирами этих полков назначались лучшие, наиболее опытные воеводы. Каждый полк имел определенное тактическое назначение как в походе, так и в бою, что позволяло расчленять походный и боевой порядки. Деление рати на пять полков по тактическому функциональному признаку было характерной особенностью русского войска.
В походе войско двигалось в определенном порядке. На несколько переходов вперед высылался сильный разведывательный отряд (крепкая сторожа), который должен был установить местонахождение противника, выяснить характер его действий и добыть «языка» (пленного). За ним выдвигался передовой (сторожевой) полк, выполнявший задачи авангарда. Дальше следовали главные силы — полк правой руки, большой полк и полк левой руки. Задачу арьергарда выполнял тыльный полк. Таким образом, московская рать имела все основные части походного порядка.
Боевой порядок был расчленен по фронту и в глубину. Вперед высылалась передовая сторожа, которая выполняла задачи боевого охранения. За ней строился сторожевой полк, завязывающий бой и выясняющий намерения противника, а за ним главные силы: большой полк, полки правой и левой руки. Тыльный полк становился засадным и располагался скрытно, имея задачу внезапно напасть на противника в решающий момент боя. Засадный полк выполнял функции общего резерва.
Иногда выделялся частный резерв. В целом командование русской рати стремилось к увеличению тактической глубины боевого порядка, что способствовало большей устойчивости войск в ходе боя. В связи с включением в состав походных и боевых построений большего, чем раньше, количества мелких и крупных тактических единиц, усложнились и приемы ведения боя. Сближение противников и последующая рукопашная схватка остаются главным проявлением борьбы, но в пределах одного сражения могут повторяться.
Начиная с 1323 года, летописи при описании боевых действий употребляют новое понятие — «первый соступ», или «первый суим» в значении первой сшибки или схватки. Судя по тому, что наибольшие потери приходились обычно на эту фазу боя, она была наиболее упорной и кровопролитной. За первой рукопашной, если враждующие ее выдерживали, волнообразно могли происходить следующие. До тех пор пока «только бысть побито от обою в соймех тех, аки некыя сенные валы лежаще обоих избиенных». В XIV веке, как и раньше, конница выступала в качестве основного ядра войска, но не меньшее значение имели пехота и лучники. Уже в XIII веке произошедшее усиление контактов с восточными и западными соседями Руси принесло ряд заимствований, касающихся тактики и технических приемов боя, что сформировалось в самобытную национальную боевую систему.
Русское войско было в своей подавляющей части конным, и каждый воин имел в походе не по одной лошади. Боевые кони ратников Дмитрия Иоанновича, по-видимому, не отличались особой красотой и статью. Это были в основном все те же степные лошадки ногайской породы, которые преобладали и в войске Мамая. Небольшие, легкого телосложения, они славились потрясающей выносливостью и неприхотливостью, могли скакать много часов без остановки, жить летом и зимой под открытым небом, питаться только подножным кормом. Юркие и поворотливые, беспрекословно повинующиеся всаднику, такие кони были прекрасно приспособлены для маневренного боя.
Принадлежностью русской военной знати — князей, бояр, воевод, видных дружинников — являлись лошади арабской, ахалтекинской, «немецкой» пород. Такие кони, достаточно крупные, сильные и красивые, предназначались для тяжеловооруженных всадников, для таранного боя, «соступа» на копьях. Современные исследователи справедливо отмечают: восстановление конского поголовья в годы «тишины великой» стало важнейшим залогом возрождения сильного, боеспособного русского войска.
Как и татары, русские любили и /умели пользоваться луком. Обычно луки имели сложную конструкцию и состояли из рукояти, плечей и рогов. Они склеивались из слоев дерева, рога и вареных сухожилий животных и обматывались поверху просмоленной берестой.
Набор людей на военную службу осуществлялся по княжествам, уделам, вотчинам, городам. Воины подчинялись своим командирам, строились под местные знамена, носили, возможно, особенные по цвету одежды или знаки отличия.
Войско того времени состояло из удельных отрядов, включавших дворян, детей боярских, вольных слуг, городских ополченцев, дворы бояр и князей. Руководящее положение занимали крупные и средние князья и бояре. Сословные ограничения воинской службы тогда не были такими жесткими, какими они станут в XVI веке. В тревожный период армия пополнялась холопами, челядью, а также представителями посадского населения («черными людьми»), купцами и ремесленниками.
Воинские формирования XIV века по сравнению с дружинниками предшествующей поры отличались обязательностью службы, большей дисциплинированностью, более строгим подчинением мелких тактических единиц отрядному командиру, в свою очередь, находившемуся «под рукой» воеводы и князя. Своеволие отдельных подразделений и соперничество полководцев, известные иногда по событиям XII и XVI веков, для XIV века источниками не отмечаются.
Заботясь о расширении руководящего состава общества и войска, московское правительство сохранило древнее право отъезда бояр и слуг вольных. Благодаря этому московские князья приобретали чаще чужих слуг, чем теряли своих. Столица привлекала людей из других уделов. Шло интенсивное формирование класса местных служилых дворян и бояр. Достаточно сказать, что вокруг Дмитрия (Донского) собралось до 35 сильных родов, за небольшим исключением стоявших во главе Московского государства и в XV-XVI веках.
Шведы, венгры, поляки — очевидцы событий того времени — единодушно отмечали почти национальное своеобразие боевых приемов и вооружения, называя их «русским боем», «русским обычаем», «русским ладом». Проявится этот «русский бой» и на Куликовом поле. Что же касалось особенностей военного дела отдельных районов Руси, то они были прежде всего связаны с географией обороны и несходными приемами боя западных и юго-восточных противников Руси. К примеру, низовские полки с их конным войском и сабельным боем несколько отличались от новгородско-псковской рати, где пехота и воины, вооруженные мечами, являлись первейшей силой.
Наконечники стрел могли быть широкими или узкими, позволявшими пробивать тяжелую броню. По-видимому, на Руси в XIV веке уже хорошо знали такое мощное метательное оружие, как арбалет, или, по-русски, самострел. Стальной лук, вмонтированный в деревянное ложе с прикладом и воротом для натяжения тугой тетивы, позволял с непревзойденной точностью поражать железными стрелами-«болтами» противника в любом защитном вооружении на значительном расстоянии. Но дорогостоящие, в основном привезенные из-за границы, самострелы были, по-видимому, тогда еще редкостью в русском войске.
Основным ударным оружием воина являлось копье. Тяжеловооруженные всадники и сражавшиеся в строю «пешцы» имели длинные таранные копья с разнообразными остриями, а также пики. В пешем бою часто применялись метательные дротики-«сулицы». Рогатина — копье с коротким толстым древком и длинным, до полуметра, широким листовидным наконечником — также была грозным оружием в рукопашной схватке. Не зря с рогатиной обычно ходили на медведя и вепря. Однако главными средствами ближнего боя оставались меч и в меньшей степени сабля. Мечи были, как правило, обоюдоострыми, с заостренным концом, и двуручные, способные рассечь слабо защищенного противника с плеч до пояса, а закованного в мощную броню — сильно оглушить и даже искалечить.
Иное назначение имели кончары. Эти длинные шпаги с узким граненым лезвием насквозь прокалывали любые кольчуги. В гуще рукопашной, когда нельзя было уже размахнуться мечом и развернуться рогатиной, приходилось браться за боевые ножи — польские корды с большим, до 85 сантиметров длиной, лезвием, итальянские, египетские или русские кинжалы разных конструкций. На вооружении русских ратников имелись также боевые топоры различных видов, крюки для стаскивания всадников с седел, боевые серпы для подрубания ног коням, тяжелые булавы и шестоперы, которые служили не только ударным оружием, но и знаками власти военачальников.
Накануне дня Успения Богоматери 1380 года на службу в Троицкую церковь приехал великий князь Дмитрий Иоаннович и просил благословения у Сергия, чтобы выступить в поход против Мамая. Он выехал заранее из ворот кремля с конным отрядом. Мимо Богоявленского монастыря, через всхолмленное Кучково поле он поспешил на север по переяславской дороге.
Встречные, завидев всадников, разглядев их отборных коней, богатые одеяния и гордую осанку, сходили на обочину, снимали шапки, низко кланялись, а потом долго смотрели вслед промелькнувшему видению, на удаляющееся облако пыли. Сам великий князь московский Дмитрий Иоаннович ехал в Троицкий монастырь к игумену Сергию. Ехал вместе с братом Владимиром Андреевичем Серпуховским, с союзными князьями, успевшими привести свои рати к Москве. Их сопровождала свита княжеских оружников.
От Кучкова поля до Троицы семьдесят верст, через лес, болота топкие, овраги глубокие, речки быстрые, Яузу, Клязьму, Учу, Ворю, Пажу, деревеньки малые. Но для всадников, выросших в седле, для их сытых, сильных, время от времени сменяемых коней путь не был долгим. Вскоре вдали показались бревенчатые стены скромной обители, мелькнул крест над храмом Пресвятой Троицы. Оставалось лишь переехать через едва заметный в траве ручей Кончуру и подняться на пологий холм Маковец. Встретить гостей за монастырские ворота уже вышла вся братия во главе с игуменом Сергием. Дмитрий Иоаннович спешился и подошел под благословение старца. За ним последовали другие князья. Сила власти склонялась перед мудростью смиренного духа.
Посещение великим князем Троицкого монастыря накануне Куликовского похода не всеми историками признается достоверным историческим фактом. Существует и версия, что эта поездка состоялась двумя годами ранее, перед битвой на Воже. Но традиция есть традиция. Она устойчиво указывает именно на 1380 год, и убедительного опровержения этому нет.
Согласно данным историка и археолога С. В. Чернова, историк В. А. Кучкин признает факт посещения Дмитрием Иоанновичем преподобного Сергия накануне битвы на реке Воже, но отрицает такую встречу накануне Куликовской битвы. С. В. Чернов в статье «Успенский Шавыкин монастырь в свете археологических данных» (кн. «Культура средневековой Москвы XIV—XVII вв.», Москва, 1955, с. 150) указывает, что великий князь Дмитрий Иоаннович благословился у преподобного Сергия на Куликовскую битву около середины августа 1380 года. Что касается причин молчания о монастыре источников XV—XVII веков, то, как пишет С. В. Чернов, это могли быть смерть Дмитрия Донского в 1389 году, самого Сергия в 1392 году. Вероятно, сын великого князя Василий Дмитриевич не проявил должного внимания к обетному монастырю своего отца, что привело к превращению обители в малоизвестную пустынь, которая пришла в упадок. А первый игумен обители Савва в 1390-е годы возвратился в Троицу и около 1399 года основал Сторожевский монастырь уже в уделе Юрия Дмитриевича.
Дмитрий Иоаннович ездил в Троицу как минимум три раза: чтобы испросить благословения Сергия Радонежского на бой с Мамаем накануне сражения на Воже, перед Куликовской битвой и после битвы.
Успокоенный и просветленный, великий князь хотел после литургии тотчас же возвращаться в Москву. Новые, только что полученные известия о движениях Мамаевой орды требовали его присутствия в войске. Но Сергий попросил Дмитрия еще повременить и разделить с братией монастырскую трапезу. Старец понимал, насколько важнее всех военных забот то, что свершается сейчас в стенах небольшой лесной обители, как ценна каждая минута, соединяющая силу и правду. Когда все встали после трапезы, игумен окропил великого князя святой водой, перекрестил и сказал: «Иди противу их и, Богу помогеющу тебе, победить, с здрав своими возвратишися, токмо не малодушествуй».
Дмитрий Иоаннович попросил у Преподобного монахов для молитвенной поддержки и крепких собой, которых он знал как воинов опытных и искусных.
По всем церковным канонам монахи не имели права браться за оружие, участвовать в военном походе. Монашеский подвиг несовместим с подвигом ратным. Поэтому просьба великого князя была трудно исполнимой. Тем не менее Сергий согласился ее выполнить, предпочтя дух канона его букве. Благословил иноков словами: «Мир вам, братие моя, крепко постраждите, яко добрии воини по вере Христове и по всем православном христианстве». Затем Сергий тайно предрек Дмитрию Иоанновичу победу над врагом.
Великий князь был окрылен. Но надо было еще передать это воодушевление огромному войску, донести до него благословение Преподобного старца на святую брань. Нужны были некие зримые знаки, свидетельства, глядя на которые ратники могли бы увериться окончательно: с нами крестная сила.