Великий князь, готовясь к решительной борьбе с Ордой и Тверью, старался утвердить порядок внутри отечества.
Негодование князя вызвало своевольство новгородцев: многие из них, именуясь охотниками, составляли тогда целые полки, и без всякого сношения с правительством ездили на добычу в места отдаленные. Так они (в 1364 г.) ходили по реке Оби до самого моря с молодым вождем Александром Обакуновичем и сражались не только с иноплеменными сибирскими народами, но и со своими двинянами.
Александр и другие смельчаки отправились вниз по Волге на 150 лодках; умертвили в Нижнем великое число татар, армян, хивинцев, бухарцев; взяли их имение, жен, детей; вошли в Каму, ограбили многие селения в Волжской Булгарии и возвратились в отчизну, хвалясь успехом и добычей. Узнав о том, великий князь объявил свой гнев новгородцам, велел захватить их чиновника в Вологде, ехавшего из Двинской области, и сказать им, что они поступают как разбойники, и что купцы иноземные находятся в России под защитой великого князя.
В 1365 году Русь постигла моровая язва, а затем пожар, какого еще не бывало и который слывет в летописях великим пожаром Всесвятским, ибо начался церковью Всех Святых. Город разделялся тогда на Кремль, Посад, Загородье и Заречье: в два часа или менее огонь, развеваемый бурей, истребил постройки. Многие бояре и купцы не спасли ничего из своего имения. Видя, что деревянные укрепления ненадежны, великий князь в общем совете с братом, Владимиром Андреевичем, и с боярами решился построить каменный кремль, и заложил его весной 1367 года. Надлежало не упуская времени принимать меры безопасности.
В летописном рассказе о борьбе за владимирский стол неоднократно указывается, что в военных походах Дмитрия Иоанновича сопровождали «все бояре». Московское боярство являлось опорой политики великого князя, направленной на объединение русских земель под его верховной властью. В княжение Дмитрия Иоанновича окончательно сформировался тот круг боярских родов, на которые в дальнейшем опиралась власть великих князей Московских по объединению великорусских земель. В исторической традиции сохранилась память об особо тесных, дружеских отношениях, соединяющих Дмитрия Иоанновича и его бояр. «Если Иоанн Калита и Симеон, — говорит Карамзин, — готовили свободу от Орды умом, то теперь великий князь готовил меч».
В Тверской земле в это время происходила распря за удел умершего в 1364 году дорогобужского князя Семена Константиновича.
Опираясь на поддержку Орды и московских князей, занимающих владимирский великокняжеский стол, тверской великий князь Василий Михайлович Кашинский в 1360 году, когда Москва потеряла Владимир, а Орда была раздираема внутренними мятежами знати, вынужден был пойти на соглашение со своими противниками — сыновьями Александра Михайловича Тверского. Старший из них, Всеволод, в 1348—1349 годах уже занимал стол великого княжения тверского, однако в начале 60-х годов XIV века на первый план выдвигается следующий по возрасту Александрович — Михаил. Именно он в 1362 году ездил в Аитву заключать мир с Ольгердом, нарушенный в 1361 году, когда «Аитва волости Тферьскыи имали». Именно на Михаила хотел было организовать поход тверской великий князь Василий Кашинский, но, собрав уже войско, так и не решился выступить. К осени 1365 года Михаил Александрович уже сидел на тверском великокняжеском столе. Его дядя Василий Михайлович должен был удалиться в свой Кашин. Конец 1365 — начало 1366 года ознаменовались вспышкой моровой эпидемии в Твери, которая унесла жизни многих местных князей, а их владения сделала выморочными. В итоге к весне 1366 года князь Михаил стал обладателем не только Тверского великого княжения, но и всего удела своего отца, а также половины клинских волостей, отчинный владелец которых — князь Семен Константинович — отказал их перед своей смертью Михаилу. В руках Михаила Александровича оказалась таким образом сконцентрирована большая часть территории всего Тверского княжества.
Вмешавшись в спор между тверскими князьями, Дмитрий Иоаннович выслал войско на помощь князю Василию Михайловичу, боровшемуся со своим племянником, святым Михаилом Александровичем, правившим в удельном городе Микулине. Этот шаг имел важные политические последствия. Михаил Александрович являлся главным соперником Дмитрия Донского за великое княжение. Михаил Александрович, внук святого Михаила Ярославича, казненного в Орде в 1318 году, вынужден был на время покинуть свои владения, обратился за помощью в Аитву и вернулся в Тверь осенью 1367 года с литовским войском. Его тверские противники и Дмитрий Иоаннович были вынуждены заключить с ним мир. Из-за Тверского княжества возникла перспектива серьезного и опасного для Москвы конфликта с Литовским великим княжеством.
В 1367 году Дмитрий Иоаннович стремился стать посредником в разрешении различных споров между немцами и псковичами, но его посол, напрасно просидев в Юрьеве (Дерпте) несколько месяцев и ничего не добившись, вернулся в Москву.
Смуты в Орде создали благоприятные условия для экспансии Аитвы на юг и восток В начале 60-х годов XIV века под власть великого князя Ольгерда перешел главный центр Черниговской земли — Брянск, тогда же литовская власть окончательно утвердилась в Киеве, где на княжение был посажен Владимир (Василий) Ольгердович, даже в далекой Подолии утвердились племянники Ольгерда — Кориатовичи. Великое княжество Литовское стало самым крупным и могущественным государством на территории Восточной Европы. Ольгерд стремился подчинить своему влиянию и те русские земли, которые не входили в состав его государства. К этой цели вело заключение брачных связей. Ольгерд вторым браком был женат на святой Иулиании Александровне, сестре Михаила Александровича Тверского. На дочери литовского великого князя Агриппине был женат городецкий князь Борис Константинович, на другой дочери — один из наиболее влиятельных черниговских князей — Иван Новосильский. Вырисовывалась перспектива объединения русских земель под властью литовских князей-язычников. Обращение князя Михаила Александровича за помощью давало Ольгерду весомый повод для вмешательства в политическую жизнь Северо-Восточной Руси.
Московский великий князь и митрополит Алексий не испугались конфликта с сильным и опасным противником. Уже в 1368 году в Москве стали готовиться к большой войне с Ольгердом. Были заключены скрепленные присягой соглашения с великим князем Смоленским Святославом Ивановичем и черниговскими князьями о совместном выступлении против Ольгерда. Уже в начале 1368 года двоюродный брат Дмитрия Иоанновича, серпуховский князь Владимир Андреевич занял город Ржев. Однако задуманный план осуществить не удалось. Война началась вступлением московских войск во владения Михаила Тверского и его бегством в Литву. Между тем союзники не поддержали Дмитрия Ивановича, напротив, «смоленская сила» участвовала в военных действиях на литовской стороне.
В 1368 году Михаил Александрович поехал в Москву на суд митрополита Алексея по поводу своей тяжбы с дорогобужским князем Еремеем Константиновичем. Там его схватили и бросили в темницу, но вскоре выпустили, опасаясь приехавших в ту пору из Орды троих татарских князей. Михаил тут же обратился за помощью к Ольгерду.
Осенью 1368 года Ольгерд скрытно собрал большое войско и в конце ноября неожиданно напал на Московское княжество. Дмитрий Иоаннович не успел собрать войско и сел в осаду в кремле. В течение трех дней литовские отряды разорили и опустошили окрестности города. После того как Дмитрий Иоаннович Донской вынужден был уступить Ольгерду Градок, литовцы ушли, отягощенные огромной добычей и пленными, но так не смогли взять кремль.
Это не заставило князя Дмитрия Иоанновича прекратить борьбу. В 1370 году его воеводы ходили походом к Брянску, выгнали из его владений князя Ивана Новосильского, зятя Ольгерда, а в сентябре 1370 года сам Дмитрий Иоаннович предпринял поход в Тверскую землю, и князю Михаилу Александровичу пришлось снова уехать в Аитву. Ответом на эти действия стал второй поход Ольгерда на Москву поздней осенью — зимой 1370 года: 6 декабря войска Ольгерда подошли к Москве и восемь дней стояли под стенами кремля. Однако в городе Перемышле на реке Протве, недалеко от Москвы, где «затворился» Дмитрий Иоаннович, собрались русские отряды во главе с Владимиром Андреевичем, к которым присоединились союзники из Рязани и Пронска. По инициативе Ольгерда было заключено перемирие, и он увел свое войско. Все это свидетельствовало о том, что стремление Литвы подчинить своему влиянию княжества Северо-Восточной Руси сталкивалось со все более серьезными трудностями.
К этому времени положение осложнилось вмешательством Орды в борьбу между Москвой и Тверью. В итоге смут, охвативших Ордынское государство, к концу 60-х годов XIV века оно распалось на три части: восточную, так называемую Кок-Орду с центром в городе Сыгнаке на Сырдарье, центральную — земли Среднего и Нижнего Поволжья, где находилась ордынская столица Сарай, и западную — между Волгой и Днепром, правителем которой был могущественный эмир Мамай, державший на престоле своих ставленников — потомков Чингисхана. Ордынская знать, правившая в землях Поволжья, не обладала большой военной силой, ее земли постоянно пытались захватить то Мамай, то правители Кок-Орды. С Кок-Ордой у русских князей никаких связей не было, некоторые князья (в их числе Дмитрий Константинович) в первой половине 60-х годов еще признавали власть сарайских ханов, но в дальнейшем перестали с ними считаться. В 60-х годах Дмитрий Иоаннович сидел на великом княжении, располагая ярлыком ставленника Мамая хана Абуллаха. Осенью 1370 года «из Литвы» к Мамаю направился тверской князь Михаил Александрович хлопотать о получении ярлыка на владимирское великое княжение. Этот шаг, предпринятый при поддержке литовского великого князя Ольгерда, существенно менял характер конфликта между Москвой и Тверью. Теперь речь шла о попытке утвердить связанного с Литвой тверского князя в качестве первого среди князей Северо-Восточной Руси. Мамай, не заинтересованный в усилении Москвы, выдал ему такой ярлык, но население великого княжества не приняло Михаила Александровича, была сделана попытка его задержать. Правителю Твери вновь пришлось бежать в Литву. Его претензии на великое княжение должен был поддержать второй поход Ольгерда на Москву, но эта цель не была достигнута.
Ольгерд перестал поддерживать князя Михаила Александровича и стал искать соглашения с Москвой. В июне 1371 года Москву посетили литовские послы. При участии митрополита Алексия было заключено соглашение о браке князя Владимира Андреевича с дочерью Ольгерда Еленой. В январе-феврале 1372 года брак был заключен. Возможно, таким образом Ольгерд рассчитывал привлечь Владимира Андреевича на свою сторону, но внести разлад в отношения между двоюродными братьями ему не удалось. Уже в 60-х годах XIV века советники Дмитрия Иоанновича прилагали усилия, чтобы заинтересовать удельного князя в поддержке старшего брата; на территории великого княжения владимирского появились земли, принадлежащие боярам и слугам Владимира Андреевича. Заботился об укреплении отношений между братьями митрополит Алексий. По его «челобитью» Дмитрий Иоаннович передал двоюродному брату Лужу и Боровск. Позднее, во время совместной борьбы против Михаила Тверского, он передал Владимиру Андреевичу, потомку по матери галичских князей, Галич и Дмитров. «Розмирье» между братьями произошло лишь в самом конце правления Дмитрия Иоанновича.
Князь Михаил Александрович продолжал искать поддержки в Орде и в апреле 1371 года вернулся в Тверь с ярлыком на Владимирское великое княжение. Однако его жители снова не приняли тверского князя, и тогда Михаилу Александровичу пришлось силой захватывать земли Владимирского великого княжества. В этих условиях московским политикам в начале лета 1371 года удалось заключить с Великим Новгородом договор о союзе, направленном против Твери и ее возможного союзника Аитвы. Постоянная поддержка Михаила Александровича со стороны Мамая встревожила Москву. В июне 1371 года Дмитрий Иоаннович с большими дарами отправился к Мамаю, до Оки его провожал митрополит Алексий. В Орде, обязавшись выплатить большой «выход», Дмитрий Иоаннович добился ярлыка на великое княжение от нового хана Мухаммед-Булака. В отсутствие великого князя войска Михаила Александровича несколько раз вторгались на территорию Владимирского великого княжества, и некоторые земли (например, Бежецкий Верх) ему удалось захватить. Опасаясь нападения тверских войск, Великий Новгород заключил соглашение с правителем Твери как с великим князем и обязался принять его наместников, «если вынесуть тобе из Орды княжение великое».
Осенью 1371 года Дмитрий Иоаннович вернулся из Орды с великокняжеским ярлыком. Всем пришлось выплачивать тяжелую дань, но и в этих условиях население Владимирского великого княжества не стало переходить на сторону Михаила Тверского, что политически предрешило исход борьбы, несмотря на то что на стороне правителя Твери снова выступила Аитва. Весной 1372 года на помощь Михаилу Александровичу пришла литовская рать во главе с братом Ольгерда князем Кейстутом. Войска тверского князя взяли Дмитров, а войска Кейстута разорили округу Переяславля-Залесского. Литовско-тверское войско также заняло Торжок, где Михаил Александрович посадил своих наместников. 31 мая 1372 года при попытке новгородцев выгнать их из Торжка правитель Твери нанес новгородцам страшное поражение. Для закрепления достигнутых успехов Ольгерд вместе с тверским князем в третий раз выступил в поход на Москву. В июле 1372 года на Оке у города Любутска литовско-тверское войско встретил Дмитрий Иоаннович со своим войском. На его стороне выступили рязанские князья и «великий князь Роман» — старший среди черниговских князей. Ольгерд не решился на сражение, и стороны заключили перемирие. В грамоте о перемирии как союзники Дмитрия Иоанновича указаны рязанские князья и «великий князь Роман». По одному из условий перемирия Михаил Тверской обязывался вернуть имущество, захваченное им на территории великого княжения, а Дмитрий Иоаннович получал право выслать тверских наместников. В случае новых нападений правителя Твери на земли владимирского великого княжения литовские князья Ольгерд и Кейстут обязывались не вмешиваться в отношения между московским и тверским правителями.
Заключенное в 1372 году соглашение положило конец попыткам литовских князей вмешаться в политическую жизнь княжеств Северо-Восточной Руси, чтобы подчинить их своей власти и влиянию. В упорной борьбе Дмитрий Иоаннович не только остановил литовское наступление, но и вырвал из-под литовского влияния княжества Черниговской земли, расположенные в верховьях Оки. Тем самым для русских земель этого региона была обеспечена возможность самостоятельного развития. Утратив поддержку Литвы, Михаил Александрович был вынужден искать мира с Москвой и Великим Новгородом. По соглашению, заключенному в январе 1374 года, правитель Твери свел своих наместников с территории великого княжения и обязался вернуть Великому Новгороду имущество и пленных, захваченных при взятии Торжка. Руководящая роль Москвы в политической жизни Северо-Восточной Руси упрочилась, и ее глава, Дмитрий Иоаннович, выступил в последующие годы как объединитель русских княжеств в их борьбе с Ордой. Напряжение в отношениях Орды Мамая с русскими княжествами стало нарастать с 1373 года, когда ордынские войска напали на Рязанскую землю и Дмитрий Иоаннович, «собрав всю силу княжения великого», стоял на Оке, ожидая набега ордынцев. Военное напряжение нарастало и в следующем году, русский летописец кратко отметил: «А князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирие с татары и с Мамаем». В конце ноября 1374 года в Переяславле собрался съезд князей. По предположению ряда исследователей, здесь было принято общее решение о борьбе с Ордой Мамая. По инициативе великого князя московского была прекращена выплата тяжелого «выхода». Началась война. В 1375 году войска Мамая разорили южные районы Нижегородского княжества.
Новым обострением отношений между Дмитрием Иоанновичем и Ордой попытался воспользоваться Михаил Тверской, чтобы захватить великокняжеский стол. В Москве тогда внезапно открылась измена. В Тверь к князю Михаилу Александровичу перебежали два знатных и влиятельных лица. Один из них, Иван Вельяминов, был смертельно обижен на великого князя Дмитрия, лишившего его наследственной должности тысяцкого. Молодой аристократ, очевидно, пользовался поддержкой части бояр и зажиточных горожан, недовольных усилением великокняжеской власти и разрывом с Ордой. Другой перебежчик, некий Никомат, представлял могущественную корпорацию гостей-сурожан, державших под своим контролем торговлю с Югом — крымским Сурожем и Кафой.
Михаил Тверской послал Ивана Вельяминова и Никомата к Мамаю хлопотать о ярлыке на великое княжение Владимирское. Сам же обратился за помощью к родственнику, Ольгерду Аитовскому. События развивались неудержимо. 13 июля 1375 года с желанным ярлыком в Тверь вернулся Никомат. Михаил Александрович тут же разорвал мир с Москвой и направил своих наместников в великокняжеские города.
Подстроенная Мамаем интрига подействовала. Распался, не успев и возникнуть, смертельно опасный для Орды союз. Теперь уже Москва оказалась перед лицом грозных недругов — Михаила Тверского, Ольгерда Аитовского и Мамая.
Великий князь Дмитрий Иоаннович не стал, однако, ждать, когда враги объединят свои силы. Не теряя ни дня, он ударил по самому уязвимому звену враждебного союза — по Твери. На нее двинулось войско, собранное для намечавшейся войны с Мамаем. Было оно беспримерным на Руси. С Дмитрием Московским в поход шли полки и дружины не менее двадцати русских княжеств и земель! В начавшемся в конце июля походе на Тверь вместе с московской ратью приняли участие войска почти всех князей Северо-Восточной Руси: нижегородские князья Борис, Дмитрий Ноготь, Дмитрий Константинович и Семен Дмитриевич, черниговские союзники Дмитрия Иоанновича и даже «великий князь смоленский» фигурировал как союзник великого князя московского. Это свидетельствует о том, что к 1375 году Смоленск разорвал отношения с Литвой и перешел на московскую сторону. Под стенами Твери к союзникам присоединилось также новгородское войско. Осада города продолжалась почти месяц, за это время была занята вся Тверская земля. Надежды на помощь от Литвы или от Орды Мамая не оправдались. Михаил Александрович был вынужден согласиться на мир, продиктованный Дмитрием Иоанновичем. Мирный договор был заключен «по благословению» митрополита Алексия. Тверской князь признал себя «братом молодшим» правителя Москвы, отказался от притязаний на Владимирское великое княжение, обязался вступить в союз с Дмитрием Иоанновичем и участвовать в походах вместе с ним. Кроме того, тверской князь обязался разорвать союз с Литвой и в случае войны между Литвой и Москвой участвовать в ней на московской стороне. В договор также вошло условие, предусматривающее, что правитель Твери должен был участвовать в военных действиях против ордынцев и решать все вопросы отношений с ними лишь «по думе» с великим князем московским. Все это означало полное поражение Михаила Александровича в борьбе за господство в Северо-Восточной Руси. Орда и Литва, на которые он рассчитывал, оказались неспособными повлиять на ход событий. Таким образом, в 1375 году не только окончательно упрочилась политическая гегемония Москвы в Северо-Восточной Руси, но и русские земли, объединившись, впервые выступили как единое политическое целое под главенством Дмитрия Иоанновича.
Победа Дмитрия оказалась столь стремительной, что помешать ей не успели ни Ольгерд, ни Мамай. Первый смог лишь повоевать смоленские волости. Отряды же второго совершили набеги на окраинные Нижегородское и Новосильское княжества.
Однако у московской победы был горький привкус: удар объединенной русской рати пришелся не по Мамаю, а по единокровной и единоверной Твери. Война 1375 года вновь оттолкнула друг от друга Москву и Литву. Углубился разрыв между Великой Русью и Русью Малой. Опасность грозила и церковному единству русских земель. Ольгерд, опасаясь духовного влияния Москвы на своих православных подданных, все настоятельнее требовал от Константинопольского патриарха создать в Литве особую, отдельную от Московской митрополию, угрожая в противном случае обратиться к Папе Римскому. Многомудрый патриарх Филофей вынужден был уступить. В декабре 1375 года Вселенский собор постановил образовать митрополию Киевскую и Литовскую во главе с митрополитом Киприа- ном, что вызвало несогласие Москвы.
Ответом на присоединение смоленских князей к Дмитрию Иоанновичу стал поход литовцев на Смоленскую землю, а ответом на присоединение к московскому правителю черниговских князей стал набег войск Мамая на черниговские княжества, расположенные на верхней Оке. Так стало намечаться сближение Орды Мамая и Литвы, недовольных усилением Москвы и объединением под ее политическим руководством русских земель. В 1376 году князь Владимир Андреевич вел войну с великим княжеством Литовским, а Дмитрий Иоаннович вновь стоял с войсками на Оке, охраняя себя и своих союзников от набегов ордынцев.
Тем временем осложнились отношения с Литвой. В 1377 году, после смерти Ольгерда, литовский великокняжеский стол занял один из двенадцати его младших сыновей от второго брака — Ягайло (в крещении Владислав), женатый на польской королеве Ядвиге. И это вызывало враждебную реакцию его старших братьев, родившихся от первого брака. Очевидно, к этому времени в Москве уже располагали сведениями о заключении союза между Мамаем и Ягайло, и поход был реакцией Москвы на это событие.
В начале 1377 года великий князь послал Дмитрия Михайловича Волынского с ратью на город Булгар. Вместе с Волынским в походе приняли участие нижегородские полки во главе с сыновьями Дмитрия Нижегородского Василием и Иваном. Одним из булгар- ских князей, как уже говорилось, с 1370 года был ставленник Мамая. В случае войны с Дмитрием Мамай мог использовать его для организации похода на восточные земли Руси. Поэтому нападение в 1377 году на Булгарию, оторванную от основных владений Мамая, преследовало стратегическую цель: обезопасить Нижегородское и соседние с ним княжества от возможного флангового удара в случае решительного столкновения с Ордой. 16 марта 1377 года русская рать подошла к Булгару. Из города выступило монголо-татарское войско для встречи в открытом бою. Несмотря на то что в его составе были боевые верблюды, необычный вид которых пугал коней русских ратников, несмотря на военную новинку — огонь из крепостных пушек («изъ града громъ пущаху»), полки Дмитрия Волынского и нижегородских князей успешно атаковали защитников города, которые, потеряв 70 человек убитыми, бежали в крепость. Булгарские князья Асан и Мухаммед Султан (Махмат Солтан) запросили мира. Русские князья согласились. В результате переговоров монголо-татары уплатили пять тысяч рублей контрибуции и вынуждены были принять у себя русских чиновников — даругу и таможенника. Военные действия между Москвой и Ордой развернулись первоначально у границ Нижегородского княжества.
По-видимому, именно от булгар летом 1377 года было получено на Руси тревожное сообщение о том, что на правобережье нижней Волги появилась пришедшая из заволжских степей новая орда хана Араб-шаха (Арапши), и что этот Араб-шах намеревается напасть на Нижний Новгород. На защиту Нижнего поспешил сам великий князь Дмитрий «въ силе тяжце». Но, поскольку новых известий об Араб-шахе не поступало, он вернулся в Москву, оставив местным князьям «рать Володимерьскую, Переяславьскую, Юриевьскую, Муромьскую, Ярославьскую». Эти полки вместе с нижегородскими под командованием участника похода на Булгар князя Ивана Дмитриевича и князя Семена Михайловича не спеша двинулись к юго-восточным рубежам Нижегородского княжества. Новые известия об Араб-шахе говорили о том, что он задержался где-то далеко у Волчьих вод, и ратники повели себя беспечно: оружия к бою не готовили, бражничали, упиваясь медом и пивом, отнятым у местного населения, а князья и бояре развлекались охотой. О лагере русского войска у реки Пары, правого притока Пьяны, узнали в Мамаевой Орде.
Большие силы Мамая, проведенные мордовскими князьями тайными тропами, в воскресный день 2 августа 1377 года внезапно ударили с тыла на оплошавшую русскую рать. Не ожидавшие нападения с этой стороны князья и воеводы вместе со своими полками обратились в бегство. Монголо-татары перебили множество бояр и простых воинов, был убит князь Семен Михайлович. Большое число русских утонуло при переправе через Пьяну, в том числе князь Иван Дмитриевич. Победа мамаевых темников была полной, и они тут же решили воспользоваться ею. Оставив на поле боя, вероятно, под небольшой охраной, захваченных пленных и имущество, они быстро («изгоном») двинулись к Нижнему Новгороду. 5 августа они были под его стенами. В распоряжении князя Дмитрия Константиновича не оказалось достаточных военных сил, и он бежал в Суздаль. Горожане тоже покинули город, последовав примеру князя. Нижний Новгород стал легкой добычей монголо-татар. В течение двух дней они хозяйничали в нем, грабили и убивали оставшихся жителей, а перед уходом подожгли город. Был разграблен и подожжен Спасо-Преображенский собор в кремле, где сгорели летописи и ценные книги. Уходя, монголо-татары повоевали нижегородскую сельскую округу, людей предали смерти, а оставшихся в живых женщин и детей увели с собой в рабство.
Через несколько дней на восточных границах Нижегородского княжества появился давно ожидаемый Араб-шах. Его набег ограничился разграблением нижегородских земель по правому берегу реки Суры. Осмелевшие мордовские князья осенью 1377 года вновь повоевали нижегородскую округу («уезд») и довершили разгром сел, уцелевших от ордынского августовского нападения. Правда, на сей раз городецкий князь Борис Константинович сумел настичь противника у реки Пьяны и разбить его. Однако положение Нижегородского княжества оставалось трудным.
Зимой 1377—1378 годов великий князь вновь прислал на помощь в Нижний Новгород свою рать под командованием боярина Федора Андреевича Свибла. Вместе с Борисом Городецким и сыном Дмитрия Нижегородского Семеном эта рать совершила нападение на примкнувших к Мамаю мордовских князей и учинила в их землях жестокую расправу. Это были ответные действия Москвы и Нижнего Новгорода главным образом на походы Мамаевой Орды в августе 1377 года. В результате этой успешной совместной акции укрепился и московско-нижегородский союз. Поддержка Москвы обеспечивала Нижегородскому княжеству стабильность не только внешнеполитическую, но и внутриполитическую. И если такая поддержка ослабевала, Нижегородское княжество вступало в полосу потрясений.
А удары Орды становились все сильнее. В июле 1378 года татары вновь обрушились на Нижегородское княжество и дотла спалили его стольный град.
По словам летописи, Мамай, собравший «воя многы», послал их во главе с Бегичем «на князя великаго Дмитрея Ивановича и на всю землю Русскую».Суть замыслов ордынского темника в русской летописи раскрыта верно: Орде действительно в то время противостояла вся Русская земля, сплотившаяся вокруг наиболее могущественного князя Северо-Восточной Руси Дмитрия Иоанновича Московского, и, чтобы привести русских князей в свою волю, Мамаю необходимо было воевать с ними всеми и прежде всего с их главой — великим князем Дмитрием. Источники не сообщают о каких-либо военных действиях Бегича до решительного столкновения с русскими полками. Идя с юга, монголо-татары не нападали ни на лежащие близ их пути верховские княжества, ни на рязанские земли. Основным объектом удара была, по-видимому, Москва, и Бегич не распылял своих сил.
Известия о выступлении Бегича были получены в Москве своевременно. Сконцентрировав значительные силы, Дмитрий решил не допускать монголо-татар на территорию Московского княжества и «поиде противу въ силе тяжце» за Оку. Противники встретились у реки Вожи, недалеко от столицы Рязанского княжества — Переяславля. Русские войска заняли позиции на левом берегу реки Вожи. Для Бегича появление полков Дмитрия в рязанских пределах было, по-видимому, неожиданным. Некоторое время он стоял у реки, не решаясь перейти ее, а когда «не по мнозехъ же днехъ» монголо-татарская конница форсировала Вожу, то оказалась в ловушке. Как свидетельствует летопись, «удари на нихъ с одину сторону Тимофеи околничии, а с другую сторону князь Данилеи Проньскы, а князь великии удари въ лице». Из этого краткого описания делается очевидным, что полки Бегича попали в «мешок»: искусно расставленные силы русских нанесли им сначала удары по флангам, а затем довершили сражение лобовой атакой. «Въ томъ часе» 11 августа 1378 года, как говорит летопись, монголо-татары обратились в бегство. Многие из них были перебиты, гонимые русскими полками, многие утонули в Воже.
В Вожском сражении погибло пять монголо-татарских князей, что свидетельствует как о значительной величине войска Бегича, так и о масштабах нанесенного ему поражения. Разгром был настолько сильным, уцелевшие от разгрома монголо-татары были так напуганы происшедшим, что уходили от русских всю ночь с 11 на 12 августа, бросив свой прежний лагерь и все имевшееся там имущество, хотя русские начали их преследовать только через сутки после сражения. С большими трофеями Дмитрий вернулся в Москву.
Русские рати были распущены «съ многою корыстию». Некоторые данные позволяют судить о составе этих ратей. Так, среди убитых на реке Воже русских военачальников летопись называет Дмитрия Монастырева, белозерского вотчинника. В Вожском сражении участвовал князь Даниил Пронский со своим полком. А известие о движении Бегича было послано в Москву, скорее всего, Олегом Рязанским или при его содействии. Во всяком случае этот князь явно был причастен к победе на Воже. Когда к Мамаю прибежали остатки войск Бегича, он «разгневася зело и възъяри- ся злобою», собрал новую рать и осенью 1378 года «вборзе безъ вести изгономъ» напал на Рязанское княжество. Не ожидавший этого Олег бросил па произвол судьбы свою столицу и укрылся где-то за Окой. Некоторые летописи сообщают даже, что он из вражеских «рукъ убежа истрелянъ». Новая Рязань была захвачена монголо-татарами, которые сначала разграбили и подожгли город, а затем опустошили его волости. Это нападение Мамая на Рязанское княжество можно объяснить только тем, что Олег, не участвуя прямо в сражении против Бегича, скрытно помогал Дмитрию Московскому.
Кровопролитные столкновения 1377—1378 годов между Русью и Ордой несколько ослабили их силы. Для московского правительства было ясно, что его основным противником стал Мамай. Именно он нанес крупное поражение объединенной русской рати на реке Пьяне, а после того, как сам потерпел жестокое поражение на реке Воже, постарался частично реабилитироваться, захватив Рязань. Последнее говорило о том, что Мамай вынашивает планы реванша и в удобное для себя время может приступить к их реализации. Мамай же прекрасно понимал, что для восстановления ордынской власти над русским «улусом» ему придется действовать против единого военно-политического союза русских княжеств и земель, возглавляемого великим князем Дмитрием. И та, и другая стороны нуждались в укреплении своих сил, в передышке. На протяжении 1379 года Мамай не предпринимал никаких военных действий против Руси. Наоборот, скрывая истинные намерения, в конце лета 1379 года он даже пропустил через свои владения ехавшего в Константинополь для поставления в русские митрополиты московского кандидата Михаила-Митяя. Дмитрий же, стремясь укрепить свой авторитет в заокских княжествах (возможно, поколебленный разорением Мамаем Рязани в 1378 году) и воспользовавшись благоприятной для себя ситуацией в Литовском государстве, в начале декабря 1379 года послал свои полки под командованием князей Владимира Андреевича, Андрея Полоцкого и Дмитрия Волынского в поход на Брянское княжество.
Андрей (Вигунд) Ольгердович (1325—1399) — удельный князь полоцкий, грубчевский, служилый князь псковский, четвертый сын великого князя литовского Ольгерда и его первой жены Марии Ярославны Витебской, старший брат Владислава Ягайло (†1430).
Дмитрий-Боброк Волынский, выходец из Волыни, не был своим среди московских бояр. Но в Москве он быстро выдвинулся на военном поприше. С его именем связаны многие выдающиеся победы: в 1371 году он наголову разгромил рязанского князя Олега, в 1376-м обложил данью город Булгар. Дмитрий Иоаннович женил Боброка на своей родной сестре Анне. Им были взяты города Трубчевск и Стародуб Северский, захвачены многие волости и села. Войска, до той поры никогда не ходившие столь далеко на юго-запад от границ Северо-Восточной Руси, вернулись назад с богатой добычей. Но основным результатом похода было то, что на сторону Москвы встал родной брат Андрея Полоцкого князь Дмитрий Ольгердович. Вместе со своей семьей и двором он приехал служить к великому князю Дмитрию, который дал ему в управление Переяславль.
Москва укрепила свое влияние в православных литовских княжествах, обеспечила стратегически важный юго-западный фланг будущей военной кампании. Андрей и Дмитрий Ольгердовичи со своими дружинами оказались большим подспорьем в войне с Мамаем. Они составляли одну из самых боеспособных сил великокняжеской рати на Куликовом поле.
Москва охотно принимала к себе на службу выходцев из разных земель, с Востока и Запада. В том числе и из самой Орды. Оттуда в годы «великой замятии» (ханских переворотов в Орде) на Русь устремился поток эмигрантов.
Они переходили на службу великому князю московскому или митрополиту. Пришельцы обычно принимали крещение и вливались в состав русской знати в качестве ее полноправных членов.
К лету 1380 года русские княжества во главе с Москвой оказались в сложном положении — против них выступил Мамай. Фактический правитель Орды тщательно готовился к походу, его войско было усилено наемными отрядами с Северного Кавказа (осетины, черкесы) и из итальянских колоний в Крыму и в Азаке (современный Азов). Авторитет Мамая в степи усиливал заключенный союз с Аитвой. В мае 1380 года в Давыдишках литовский великий князь Ягайло с братьями заключил мирное соглашение со своим воинственным западным соседом — Тевтонским орденом — и получил возможность двинуть войска на восток. К союзникам присоединился рязанский князь Олег (Иаков) Иванович, желавший таким образом обезопасить свои владения от ордынцев. Князь Олег Иванович при посредстве рязанского боярина Епифана Кореева заключил с литовским князем Ягайло договор, о котором московский князь не знал. Одновременно он поддерживал отношения с Дмитрием Иоанновичем и сообщил ему в письме важные сведения о Мамае, определившие весь стратегический расчет похода. Оказалось, что у Москвы не один явный враг, а два. Второй — Ягайло — пробирается по своим землям с запада и вот-вот вольет свои войска в полчища Мамая. В ожидании прихода литовского войска Орда Мамая вместе с ханом Тюляком готовилась к сражению.
Положение Московского княжества осложнялось еще тем, что к этому времени скончался молитвенный ходатай за Москву митрополит Алексий. После его кончины в русской Церкви начались нестроения. Весной 1379 года великий князь предпринял попытку возвести на Московскую кафедру Михаила-Митяя, известного нам по Коломне. Решением архиерейского собора его кандидатура была отклонена. Московские бояре также выразили свое несогласие по этому поводу, а Преподобный Сергий сомневался в достоинствах Митяя и даже предсказал, что Митяю не видать ни митрополии, ни Царьграда. Особенно сильно выступал против него святой епископ Суздальский и Нижегородский Дионисий, который без разрешения Дмитрия Иоанновича сам уехал к патриарху. Тогда Митяй по совету великого князя выехал в Византию для поставления себя в митрополиты, но не доехал до Константинополя, умер по дороге в августе 1379 года. Новый патриарх Нил, избранный в июне 1380 года, поставил в митрополиты архимандрита Пимена из числа свиты Митяя. Причем московские бояре обманули патриарха Нила: не желая ехать из Константинополя без какого-либо результата, они, предъявив подложные документы, заявили, что Пимен является именно тем кандидатом на митрополию, о котором в грамоте просил великий князь. Царь и патриарх долго расспрашивали Пимена и тех, кто был с ним. После расспросов собор епископов решил поставить Пимена в митрополиты. При этом греки говорили: «Правду ли говорят русские или неправду, но мы поступили по истине». Когда через семь месяцев Пимен приехал в Москву, то великий князь не принял Пимена, так как он поставлен был без согласия князя. Таким образом, перед Куликовской битвой в Москве не было святителя Владимирского и всея Руси.
А в это время с юга на север из Мамаевой Орды на Русь спешил Иоанн Вельяминов. Его схватили в Серпухове. Что заставило эмигранта, объявленного государственным изменником, вернуться на родину, на верную смерть? Мы вряд ли когда-нибудь об этом узнаем. Известно лишь, что он был взят хитростью. Вероятно, его заманили в ловушку, пообещав простить прежние прегрешения, возвратить конфискованные владения и высокий служебный статус. Он вполне мог поверить таким посулам. Ведь отец его тоже уезжал в Орду от гнева Иоанна Красного, а затем помирился с князем и в конце концов вернул себе должность тысяцкого. Иоанн Вельяминов был предан позорной казни как изменник. Утром 30 августа 1379 года при стечении множества горожан «убиен бысть Иоанн Васильев, сын тысяцкого; мечем потят бысть на Кучкове поле у града у Москвы повелением князя великого Дмитрия Иоанновича».
Публичная казнь в Москве поразила москвичей, не привыкших к такого рода зрелищам. У многих горькая судьба знатного осужденного вызывала сочувствие: «И бе множества народа стояще, и мнози прослезиша о нем, и опечалишася о благородстве его и о величествии его». Тысяцкие Вельяминовы так срослись с московским торгово-ремесленным миром, что даже явная измена одного из них не могла заглушить добрых чувств к представителю рода, олицетворяющего права и вольности горожан.
Знать также должна была увидеть в расправе над Иоанном покушение на свои привилегии, прежде всего, на право переходить на службу к другому князю. Боярская вольница уходила в прошлое. На смену шли иные времена, иные порядки. Дворяне, служившие по своей воле, постепенно превращались в подданных единовластного государя. Шаг за шагом создавалась жесткая иерархическая структура общества, построенная на подчинении и дисциплине. К этому вела вся логика событий, одним из которых была казнь Иоанна Вельяминова. Сын тысяцкого лишь воспользовался своим правом перехода на службу к другому князю — Михаилу Тверскому. Но из этого «возгореся огнь», вспыхнула война, возникла смута на Руси, которой и воспользовался Мамай...
Вскоре после отъезда Митяя из Москвы новым духовником Дмитрия Иоанновича становится Федор Симоновский, игумен общежительного монастыря, племянник и ближайший ученик Сергия Радонежского.
В знак особого благоволения князь разрешил новому духовному наставнику основать монашескую обитель. В 1379 году всего в четверти версты к северо-востоку от Старого Симонова монастыря была заложена церковь Успения Богородицы. Вокруг нее образовалось монашеское общежитие. Землю под новый монастырь пожаловала, вероятно, семья гостей-сурожан Ховриных. Иждивением Григория Ховры и его жены Агриппины воздвигался и монастырский храм. Его возводили сразу в камне. Случай редкий в то время, говоривший о большом значении, которое придавалось строительству. Об этом же свидетельствует и посвящение храма Богородице, главной заступнице Русской земли. Однако никто из стоявших у истоков Новой Симоновой обители — ни Феодор, ни Преподобный Сергий, ни Дмитрий Иоаннович — так и не увидел собор завершенным. Он был освящен лишь в 1405 году, через четверть века после начала строительства. Два монастыря на Симонове, старый и новый, существовали рядом, в тесной духовной связи больше века. В XVI столетии старая Симонова обитель была упразднена, а ее собор обращен в приходскую церковь.
В том же 1379 году повелением Дмитрия Иоанновича Сергий Радонежский ставит в далеком лесном безмолвии на речке Дубенке, «на Стромыни», деревянный храм Успения Богородицы и устраивает здесь монашескую обитель. Церковь была украшена иконами, снабжена богослужебными книгами. Освящение ее состоялось 1 декабря. Игуменом монастыря стал Леонтий, старец Троицкого монастыря. Напомним, что, по мнению некоторых историков, возведение храма на Дубенке было исполнением обета, данного великим князем перед Сергием Радонежским накануне сражения на Воже. Монастырь находился под покровительством великого князя. Вокруг него выросло богатое торговое село Стромынь, через которое пролегла дорога к другой обители, основанной Сергием, — Киржачской, и далее на Владимир и Суздаль. Путь этот стал впоследствии зваться Стромынкой. Память о нем доныне сохраняется в названии московской улицы в Сокольниках, являвшейся некогда частью древней дороги. Есть Стромынка и в Суздале.
Монастырь же на Стромыни перестал существовать еще в старину. Год 1379-й стал временем всплеска церковного строительства в Московском княжестве. Впервые после пятилетнего перерыва летописи сообщают о возведении новых храмов, основании монастырей. Это верный признак духовного подъема, который переживала Москва накануне грозных событий. В том году великий князь повелел заложить большую каменную церковь в Коломне. Это был богатый, быстро растущий город с обширным торгово-ремесленным посадом и речной пристанью. В те годы, когда Московское княжество платило дань Орде, треть всей суммы поставляла Коломна. Она являлась московской твердыней на южных рубежах княжества, и в войне с Мамаем ей отводилась особая, чрезвычайно важная роль. Свое стратегическое значение Коломна уже продемонстрировала годом ранее, когда стала местом сосредоточения русских ратей перед битвой на Воже. Город близ слияния Москвы-реки с Окой бурно развивался и как духовный центр. С 1353 года Коломна являлась местом пребывания епископов Коломенских. Глава епархии — владыка Герасим пользовался уважением великого князя и проявлял себя его верным сподвижником. Дмитрия Иоанновича связывали с Коломной самые светлые личные воспоминания. Здесь в Воскресенском храме, как мы знаем, он венчался с княжной Евдокией Нижегородской. Церковь эта уже в те времена была каменной.
Из белого камня начали возводить и новый городской собор. Так же как и заложенные в тот год храмы Симоновского и Стромынского монастырей, он был посвящен празднику Успения Богородицы.