В начале февраля 1945 г. на всем советско-германском фронте шло успешное наступление. Недавние планы гитлеровского руководства задержать продвижение Советских Вооруженных Сил на укрепленных рубежах оказались несостоятельными.
Немецкая оборона была взломана, а на берлинском направлении советские войска с боями продвинулись до 500 км, захватили ряд плацдармов на Одере и находились на подступах к столице Германии. Восточная Пруссия была отрезана от центральных районов страны. В основном было завершено освобождение Польши, части Чехословакии, считанные дни оставались до овладения Будапештом. Фашистская Германия лишилась почти полностью Силезского промышленного района — важной сырьевой базы многих военных предприятий.
Наступление советских войск с каждым днем приближало конец войны в Европе. Тем не менее гитлеровское руководство, продолжая наращивать сопротивление, еще рассчитывало на возможность обострения противоречий в антигитлеровской коалиции и для достижения своих целей всеми силами пыталось вбить клин между союзниками.
27 января собрались фашистские руководители, чтобы обсудить создавшуюся обстановку. Гитлер обратился к своим ближайшим помощникам со следующим вопросом: «Вы что думаете, англичане преисполнены энтузиазма по поводу русского продвижения?» И далее сообщил о том, что по его приказу западным союзникам «подкинуты» сфабрикованные документы, из которых следует, что вместе с советскими войсками на территорию Германии «вступает 200-тысячная германская армия (из коммунистов и бывших военнопленных. — Ред.), полностью проникнутая идеями коммунизма... Получив это сообщение, западные союзники почувствуют, что их как будто пронзили острием» Участники совещания согласились, что вступление советских войск в Центральную и Юго-Восточную Европу противоречит интересам Великобритании, и пришли к единому мнению, что шансы на изменение позиции Запада увеличатся с каждым Iкилометром приближения советских солдат к Берлину. Расчеты гитлеровцев строились на антикоммунистических настроениях, имевших место во влиятельных кругах США и Англии. По свидетельству Ч. Морана, близкого к Черчиллю, тот «больше не говорит о Гитлере, он толкует об опасности коммунизма. Он представляет себе картину, как Красная Армия, подобно раковой опухоли, распространяется из одной страны в другую. У него это стало навязчивой идеей, и, по-видимому, он не может думать ни о чем другом».
Помня о предвоенной политике Запада в отношении СССР, в Берлине верили в реальность развала антигитлеровской коалиции. Однако там забывали о том, что успехи Советского Союза на фронтах вооруженной борьбы, равно как и новое соотношение сил на международной арене, оказали решающее влияние на прочность коалиции. В связи с явно возросшими усилиями гитлеровцев подорвать единство в лагере своих противников Рузвельт, выступая по радио в январе 1945 г., счел необходимым заявить американскому народу: «Я хотел бы самым серьезным образом предостеречь от вредоносных последствий вражеской пропаганды. Клин, который немцы попытались вбить на западном фронте (в Арденнах. — Ред.), был менее опасен с точки зрения интересов завершения войны, чем клинья, которые они постоянно пытаются вогнать между нами и союзниками. Каждый даже пустяковый слушок, рассчитанный на то, чтобы подорвать нашу веру в союзников, подобен настоящему вражескому агенту в наших рядах — делается попытка подорвать наши военные усилия. То там, то здесь распространяются злобные и необоснованные слухи — против русских, против англичан, против наших боевых командующих. Если вы внимательно изучите эти слухи, то каждый из них отмечен клеймом — сделано в Германии».
Задачи завершения войны в Европе и проблемы послевоенного устройства настоятельно требовали обсуждения и согласования политики «большой тройки» — СССР, США и Англии. В начале 1945 г. была достигнута окончательная договоренность о созыве новой конференции с участием глав правительств. По предложению советской стороны местом ее проведения была избрана Ялта.
Для западных союзников эта конференция была необычайно важной не только по политическим, но и по военным соображениям. В конце 1944 г. американо-английские войска потерпели серьезную неудачу на западном фронте. Если накануне прорыва германских войск в Арденнах английское правительство предполагало, что война в Европе закончится к 30 июня 1945 г., то уже в середине января 1945 г. военный кабинет обсуждал возможность того, что она закончится не ранее 31 декабря. Обстановку на западном фронте в Вашингтоне и Лондоне оценивали достаточно серьезной. Опасения последствий затяжки войны в Европе усиливались сообщениями разведки об успешной работе в Германии над созданием атомной бомбы. Помощник государственного секретаря США Ч. Болен явился свидетелем того, как генерала Д. Эйзенхауэра, потрясенного декабрьским контрнаступлением немцев, на какое-то время обуял страх разгрома его армий на западе. Контрнаступление немецко-фашистских войск в Арденнах выдвинуло перед США и Англией на первое место вопрос о действиях Советской Армии, о планах ее командования.
Им приходилось также считаться и с положением в Азии. В конце 1944 г. японские войска нанесли серьезное поражение китайским и успешно продвигались на материке, подготавливая базу для продолжения войны (в случае утраты последних островных бастионов на Тихом океане).
Сухопутные силы японской армии к тому времени участвовали в крупных операциях только частично. Они находились в полной боевой готовности на случаи вторжения американо-английских войск на острова метрополии и в Азию. В основном до сих пор войну вел японский военно-морской флот. По мнению ведущих американских дипломатов А. Гарримана, Ч. Болена и американского комитета начальников штабов, для нанесения поражения Японии (после разгрома Германии) требовапось 18 месяцев. Вследствие этого, считали они, переговоры в Ялте следует сосредоючить на получении от Советского Союза обязательства вступить в войну на Дальнем Востоке. По оценке американских начальников штабов, потери войск США при том варианте, если им придется без помощи СССР осуществить вторжение на острова Японии, составят по меньшей мере 1 млн. человек. Они полагали, что затяжка войны в Европе может иметь серьезные последствия для операции против Японии. 22 января 1945 г. комитет предупредил президента, что уже отдано указание изучить и подготовить ппаны кампании против Японии на случай, если загяжка воины в Европе потребует перенесения срока вторжения в метрополию до конца 1946 г.
Как Рузвельт, так и Черчилль большие надежды на скорое завершение войны в Европе возлагали на Советский Союз и стремились заручиться его помощью для нанесения окончательного поражения Японии. «Мы должны иметь поддержку Советского Союза для разгрома Германии. Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией по завершении войны в Европе», — говорилось в «Памятке», подготовленной правительственными ведомствами США для президента и американской делегации в Ялте. Рузвельт был «полон решимости добиться в Ялте письменного обязательства» СССР относительно вступления в войну на Дальнем Востоке.
Британский премьер приложил немало усилий, чтобы на конференции в Крыму советской делегации противопоставить единый англо-американский блок. Он все еще лелеял мысль об англо-американской оккупации не только Западной, но и возможно большей территории Центральной и Юго-Восточной Европы. Черчилль пытался даже припугнуть президента. Его послание Рузвельту от 8 января 1945 г. было преднамеренно составлено в тревожном тоне: «Совещание (в Ялте. — Ред.) может оказаться решающим, ибо будет происходить в момент, когда между великими союзниками существуют такие расхождения и когда тень войны на наших глазах становится все длиннее. Сейчас мне представляется, что конец войны может оказаться более разочаровывающим, чем конец прошлой».
По пути в Крым руководящие деятели США и Англии решили сделать остановку на острове Мальта и провести совещание, на котором подготовить согласованные решения по вопросам завершения войны против Германии и Японии. В предложениях Черчилля со всей очевидностью просматривалось стремление навязать правительству США свой политический курс в отношении Советского Союза. Между тем американское руководство, отчетливо представлявшее соотношение сил в антигитлеровской коалиции, отводило Англии более чем скромную роль. Его не устраивала подобная позиция Черчилля, которая грозила создать кризис в отношениях с СССР. «Внушения» британского премьера не имели успеха. В Вашингтоне не хотели заранее связывать себя какими- то обязательствами с англичанами, а главное — не хотели идти у британского премьера на поводу.
В упоминавшейся уже «Памятке» подтверждались рекомендации комитета начальников штабов от 16 мая 1944 г. В ней, в частности, указывалось: «Мы должны приложить все усилия к тому, чтобы смягчить трения между Великобританией и Россией, поощряя трехстороннее сотрудничество, от которого зависит прочный мир». Американские военачальники заявляли об этом отнюдь не из-за абстрактной приверженности к миру, а исходя из реального авторитета СССР в коалиции.
Опасались обострения англо-советских отношений и военные круги Великобритании. Начальник штаба министра обороны Англии генерал X. Исмей, оценивая способности Вашингтона и Лондона диктовать свои условия на Крымской конференции, отмечал: «Если бы английское и американское правительства довели дело до крайности и пригрозили Советскому Союзу силой, то как быть с 200—300 немецкими дивизиями, все еще продолжавшими вести войну? Следовало ли англичанам и американцам продолжать сражаться одной рукой с вермахтом, а другой — с Красной Армией? Или им надлежало забыть все, что они говорили о решимости уничтожить нацизм, прижать немцев к своей груди и с их помощью обрушиться на своего недавнего союзника? Приходится прийти к выводу, что такой поворот политики... был абсолютно невозможен» . По этому же поводу со всей откровенностью писал впоследствии британский фельдмаршал Б. Монтгомери, который признавал, что английский народ «ни в коем случае не позволил бы послать себя в бой против русских в 1945 г.», и объяснял это просто: «Русские были героями во время германской войны, и, если бы британское правительство захотело воевать против них в 1945 г., оно попало бы в трудное положение у себя дома».
В Вашингтоне сознавали: далее нельзя откладывать обсуждение с Советским Союзом политических проблем, что ранее было рассчитанной тактикой США, которую бывший государственный секретарь К. Хэлл определял как «никаких обсуждений... на этой стадии». Вот почему на Мальте Рузвельт отказался от сепаратного рассмотрения политических вопросов за спиной СССР. Он согласился с Гарриманом, что не следует ставить русских перед фактом уже принятых решений. Это мнение разделяли ведущие американские дипломаты, включая посла США в Лондоне Д. Вайнанта. Тем не менее Рузвельт санкционировал совещание на Мальте Объединенного комитета начальников штабов, которое продолжалось с 30 января по 2 февраля 1945 г.
2 февраля на Мальту прибыл Рузвельт. На коротком совещании с Черчиллем он в общих чертах одобрил решения Объединенного комитета начальников штабов. Однако президент отказался связывать США договоренностью с англичанами по политическим вопросам, предпочитая решать соответствующие проблемы на конференции «большой тройки» в Крыму.
Вести о новых победах Советской Армии оказали значительное влияние на американских и английских руководителей при обсуждении ими вопросов, стоявших на повестке дня. Обозреватель «Нью-Йорк тайме» X. Болдуин 17 января 1945 г., оценивая итоги нового советскогонаступления, вынужден был признать: «Спала тяжесть с тех, кто вырабатывает нашу стратегию... Начало русского зимнего наступления по стратегической значимости превосходит как бои в Западной Европе, так и вторжение на Филиппины... Как русские, так и немецкие ответственные лица, по-видимому, едины в понимании того, что это генеральное наступление ведется не в целях достижения тактических успехов или завоевания территорий, а имеет целью закончить войну... Битва титанов — схватка двух сильнейших армий в мире возобновилась, и это моментально изменило стратегическое лицо всей войны». Указав на то, что советско-германский фронт является главным фронтом глобальной войны, где Советской Армии противостоят основные силы вермахта, Болдуин далее заметил, что, как и в прошлом, западные союзники возлагают основное бремя войны на СССР. «Начавшееся ныне наступление, — отмечал он, — развернулось в то время, когда союзники не в состоянии немедленно нанести мощный вспомогательный удар с запада». В то время как советские войска вели ожесточенные бои на территории Германии, союзники стояли у ее западных границ, приводя в порядок свои войска после декабрьской неудачи.
По мере приближения начала Крымской конференции в Вашингтоне и Лондоне все больше поговаривали о том, что Германия в самые ближайшие дни падет под ударами советского оружия, а Рузвельт и Черчилль придут лишь к шапочному разбору. Как справедливо писал впоследствии сын президента США Э. Рузвельт, «Красная Армия с невиданной быстротой перемалывала нацистские войска». Представители военных кругов США и Англии даже высказывали предположение, что русские окончательно прорвали германский фронт на востоке и что крушение фашистского государства может произойти еще до окончания конференции. Эти оценки свидетельствовали о том, что на Западе не могли не видеть, что Советский Союз способен самостоятельно завершить войну в Европе.