Вторая мировая война: развертывание военной экономики Германии на основе тотальной мобилизации зимой 1942/43 г

Требования к военной экономике Германии в конце 1942 — первой половине 1943 г. определялись военно-политическими целями руководства гитлеровского рейха, условиями и характером вооруженной борьбы, напряжение которой непрерывно нарастало. Опыт предшествовавших кампаний подсказывал верховному главнокомандованию вермах­та (ОКБ), что удержание рубежей, достигнутых летом и осенью 1942 г. на советско-германском фронте, будет сопряжено с большими трудностя­ми, людскими и материальными потерями.

Предполагалось, что значитель­ного расхода средств потребуют также развернувшиеся активные военные действия в Северной Африке и на Средиземном море, продолжавшаяся борьба на коммуникациях в Атлантике, отражение налетов англо-амери­канской авиации на территорию Германии. Однако нацисты не предвидели таких потерь, которые имели место в результате поражения вермахта зимой 1942/43 г.

События зимней кампании 1942/43 г., особенно на совет­ско-германском фронте, показали, что все расчеты Гитлера и его генерального штаба были построены на песке. Они вынудили немецко-фашистское руководство пересмотреть требования к экономике. По приказу фюрера 13 января 1943 г. была объявлена тотальная мобилизация. Все немцы (мужчины в возрасте от 16 до 65 и женщины от 17 до 45 лет) должны были зарегистрироваться для работ военного назначения. Мероприятия по тотальной мобилизации преследовали цель заменить людей, которых можно было использовать в вооруженных силах и военном производстве, другими, занятыми в невоенных отраслях хозяйства. Гитлеровцы этим мероприятиям придавали «решающее значение для исхода войны».

Особое значение приобрела проблема перераспределения людских ре­сурсов, необходимых как для восполнения потерь вермахта, так и для дальнейшего расширения военного производства, в котором в связи с при­зывом в армию не хватало квалифицированных рабочих и специалистов. Иодль признавал, что зимой 1942/43 г. обострился конфликт между по­требностями вермахта и военной промышленности. ОКБ считало, что для стабилизации фронтов и подготовки новых операций вооруженным силам необходимо еще 3 млн. человек. До конца марта в ходе осуществле­ния мероприятий по тотальной мобилизации было зарегистрировано около 540 тыс. мужчин (из них 80 процентов от 45 до 65 лет) и 2,6 млн. жен­щин.

В конце января 1943 г. главное командование сухопутных войск вермахта (ОКХ) разработало план формирования 20 новых дивизий взамен уничтоженных под Сталинградом. Предполагалось в течение 4—5 месяцев мобилизовать в вооруженные силы 800 тыс. человек. Значительную часть призываемых приходилось изымать из военных предприятий. Несмотря на призыв в армию немцев, проживавших в оккупированных странах Европы, к лету 1943 г. в вермахт удалось мобилизовать только 600 тыс. человек. В свою очередь, монополии в первом квартале 1943 г. потребовали допол­нительно 800 тыс. рабочих. Из торговых, ремесленных, кустарных, про­мысловых предприятий было высвобождено в военную промышленность 130 тыс. человек. К ним добавились студенты вузов и учащиеся средних специальных учебных заведений. Из-за нехватки рабочей силы свертывали работу многие гражданские отрасли экономики, закрывались некоторые учреждения культуры.

Призыв в вооруженные силы новых контингентов мужского населения Германии стал возможным лишь вследствие массового использования в хозяйстве рейха труда иностранных рабочих и военнопленных. Из окку­пированных территорий СССР и других стран Европы были насильственно вывезены дополнительно сотни тысяч людей. Весной 1943 г. в экономике страны (в границах 1939 г.) было занято 30267,5 тыс. немцев (мужчин и женщин) и 6259,9 тыс. иностранных рабочих и военнопленных. Только с октября 1942 г. по май 1943 г. в немецкую экономику было включено 1 138 тыс. иностранных рабочих Особенно широко труд иностранных ра­бочих и военнопленных применялся в производстве основных видов сырья и материалов, в машиностроении и на металлообрабатывающих предприя­тиях, а также в сельском хозяйстве.

Одновременно в Германии осуществлялись меры по мобилизации во­енно-экономических ресурсов, перераспределению промышленных мощно­стей, запасов сырья, топлива, электроэнергии в интересах военной промышленности. Усиливался процесс централизации военной экономики, контроль над ней передавался предпринимательским организациям.

Процесс принудительного синдицирования экономики Германии, отмечавшийся В. И. Лениным еще в годы первой мировой войны, имел ме­сто и в рассматриваемый период второй мировой войны. Это позволяло гитлеровцам и кучке германских монополистов получать огромные воен­ные прибыли и беспощадно эксплуатировать подавляющее большинство немецкого народа.

Слияние государственного аппарата и предпринимательских организа­ций привело к тому, что предприниматель воплощал в себе и государ­ственного деятеля, и частное лицо. Воротилы промышленности стали «вождями хозяйства» («виртшафтсфюрерами»). К ним присоединились и руководящие деятели нацистской партии.

К концу 1942 г. 150 крупнейших акционерных обществ (2 процента всего их количества) располагали почти половиной капитала этих обществ. В начале 1943 г. последовало распоряжение Шпеера о слиянии мелких и средних предприятий с крупными , что еще более ускоряло и углубля­ло процесс концентрации экономической мощи в руках крупнейших монополий. Все это наносило чувствительные удары по интересам «сред­него сословия», приводило к более быстрой экспроприации мелких соб­ственников, усилению эксплуатации широких масс немецкого народа. Еще интенсивнее стало ограбление народов оккупированных и зависимых государств Европы.

Военная экономика Германии, опиравшаяся на ресурсы и промышлен­ный потенциал почти всей капиталистической Европы, не испытывала сколько-нибудь значительных трудностей в обеспечении основными вида­ми сырья и материалов. За счет ресурсов и производственных мощностей оккупированных территорий и стран, а также поставок из союзных и ней­тральных государств покрывалось свыше трех четвертей железорудного баланса рейха, полностью — потребности в бокситах и почти полностью — в легирующих металлах (хроме, никеле, вольфраме, титане, ванадии, мо­либдене). Подавляющая доля спроса на цветные металлы также удовле­творялась за счет ввоза их из оккупированных территорий, союзных и нейтральных стран. Для обеспечения промышленности в 1942 г. было вы­работано 43,4 млрд. квт-ч электроэнергии, что покрывало потребности производства на 95—96 процентов

Большую роль в немецкой военной экономике играл уголь, служив­ший основой топливно-энергетического баланса страны и исходным мате­риалом для производства взрывчатых веществ, жидкого горючего и мно­гих других синтетических продуктов. Его добыча увеличилась с 62,5 млн. тонн в первом квартале до 67,7 млн. тонн в последнем квартале 1942 г., а добыча бурого угля — соответственно с 64,1 млн. тонн до 71,1 млн. тонн. За весь 1942 год добыча каменного угля составила 258 млн. тонн, бурого угля — 273 млн. тонн. Прирост добычи шел в первую очередь за счет Австрии, Судетской области, Лотарингии и польской Силезии. Немецкая военная промышленность использовала также уголь, добываемый в окку­пированных странах. В то же время Германия экспортировала каменный уголь в Италию, Швецию, Швейцарию и другие страны. Высокий уровень его добычи сохранялся и в первом квартале 1943 г., когда было добыто 69,2 млн. тонн каменного угля и 69,6 млн. тонн бурого. Однако к концу квартала вследствие затруднений с рабочей силой добыча угля стала падать.

В 1942 г. производство жидкого горючего в самой Германии составило 6 350 тыс. тонн. Импорт и прямые передачи вермахту нефти и нефтепро­дуктов, подавляющая часть которых приходилась на Румынию и Венг­рию, составили 2,8 млн. тонн. Поставки из Румынии, однако, имели тен­денцию к сокращению в связи с дезорганизацией производства. Чтобы покрыть растущие потребности, в Германии и на оккупированных терри­ториях развивалась нефтеперерабатывающая промышленность и производ­ство синтетического горючего.

Военная экономика Германии опиралась на мощную металлургическую базу. В 1942 г. она дала 25,1 млн. тонн чугуна и 32,1 млн. тонн ста­ли. Производство металла росло за счет захваченных Германией стран и областей, в том числе Австрии, Судетской области, западных земель Поль­ши, Лотарингии, Люксембурга, протектората Чехии и Моравии и Поль­ского генерал-губернаторства. В 1942 г. с этих территорий было получено около 10 млн. тонн чугуна и почти 12 млн. тонн стали. Среднемесячное производство чугуна в этом году составило 2,1 млн. тонн, а в первом и втором кварталах 1943 г.— 2,3 млн. тонн. Некоторый подъем наблюдался в выплавке стали. Если в 1942 г. ежемесячно в среднем выплавлялось 2,67 млн. тонн, то в первом и втором кварталах 1943 г. — соответственно 2,98 и 2,85 млн. тонн. Однако и такой прирост не удовлетворял растущих потребностей. Увеличилось также производство алюминия: в 1942 г. — 420 тыс. тонн, в 1943 г. — 432 тыс. тонн.

Подавляющая часть военных и гражданских потребностей в каучуке покрывалась синтетическим каучуком, производство которого в 1942 г. составляло 101 тыс. тонн, что несколько превышало его потребление. Для выполнения немецких военных заказов в оккупированные и зависимые страны было вывезено 26,5 тыс. тонн синтетического каучука. В то же время Германия получала натуральный каучук из захваченных Японией стран Юго-Восточной Азии и нейтральных государств. В течение 1942 г. поступления натурального каучука превысили 34,8 тыс. тонн.

Важнейшую роль в развитии военной экономики Германии играло машиностроение, значительная часть мощностей которого была переклю­чена на производство вооружения и боеприпасов. Широко использовались машиностроительные предприятия оккупированных стран; оттуда изыма­лось станочное оборудование. Поступали станки и из нейтральных госу­дарств. Численность станочного парка Германии в конце 1942 г. превыси­ла 2 млн. единиц. Выпуск продукции станкостроения составил в этом году 165,9 тыс. металлообрабатывающих станков и машин, главным об­разом автоматов, полуавтоматов, тяжелых станков специального назначе­ния и кузнечно-прессового оборудования.

Если после приказа Гитлера от 10 января 1942 г. основной упор делался на выпуск вооружения для сухопутной армии, то последующие события на советско-германском фронте и морских коммуникациях приве­ли к соответствующей корректировке военного производства. В январе 1943 г. на заседании центральной плановой комиссии Шпеер заявил, что для успешного продолжения войны в первую очередь необходимо увели­чить производство самолетов, танков, подводных лодок.

Самолетостроение в стоимостном выражении продолжало занимать значительную долю, составляя в конце 1942 г. 36,3 процента общей стои­мости произведенного вооружения и военных материалов. Всего за 1942 г. авиационная промышленность Германии и присоединенных территорий выпустила 14,7 тыс. военных самолетов всех типов, из них 3880 самоле­тов в последнем квартале. В первом квартале 1943 г. их производство возросло до 5513. Выпускались в серийном производстве бомбардировщи­ки Ю-87, Ю-88, Хе-111, Хе-117, истребители Ме-109е, Ме-109ф и ФВ-190. Меньше строилось бомбардировщиков До-217, ФВ-200, двухмоторных тя­желых истребителей Ме-110. Расширялось производство штурмовика «Хен- шель-129а», предназначавшегося для непосредственной поддержки пехоты и борьбы с танками. Самолет имел бронированную кабину, три 20-мм пуш­ки и два пулемета. В 1942 г. выпуск истребителей в общем производстве самолетов превысил 33 процента, а бомбардировщиков — составил около 30 процентов. Следует отметить, что каждая монополия настаивала на выпуске выгодного ей типа самолетов.

Во второй половине 1942 г. военно-воздушные силы фашистской Германии понесли тяжелые потери. Однако возросший объем производства авиационной промышленности позволил не только восполнить их, но и уве­личить самолетный парк.

В 1942 г. значительно возросло производство танков, рост продолжал­ся и в 1943 г. В январе Гитлер потребовал довести ежемесячный выпуск танков до 1500 машин, а в марте приказал увеличить расходы на танко­строение вдвое. Этой отрасли были предоставлены особые преимущества в обеспечении сырьем, рабочей силой и т. д. Однако новая программа ока­залась невыполненной. За первые три месяца 1943 г. бронетанковая промышленность выпустила всего 1737 танков и штурмовых орудий. Это объяснялось трудностями перевода производства с одних типов тан­ков на другие. Если в 1942 г. главное место занимал выпуск танков Т-III, то теперь выпускались в основном танки T-IV, с более мощным вооруже­нием. Были пущены в серийное производство танки T-VI («Тигр»). Первые 77 машин этого типа были изготовлены еще в 1942 г... В первом квартале 1943 г. их выпуск составил всего 104 единицы. Тогда же были изготовлены первые 77 танков T-V («Пантера»). С весны 1943 г. на базе шасси танков T-III и T-IV выпускались 105- и 150-мм штурмовые орудия, было завер­шено конструирование самоходного орудия — истребителя танков — «Фердинанд». Промышленность освоила выпуск 88-мм самоходных проти­вотанковых пушек. Новые танки обладали большей броневой защитой и более совершенным вооружением.

На 1 января 1943 г. заметно изменился наличный танковый парк вермахта. Легкий танк типа T-I был снят с вооружения. В действующую ар­мию поступали в основном танки T-III и T-IV, с улучшенным вооружени­ем, в ограниченном количестве новый тяжелый танк T-VI, а с февраля 1943 г. и T-V.

Быстрыми темпами росло артиллерийское производство, где внедрялся поточный метод. В первом квартале 1943 г. выпуск орудий (полевых, противотанковых и танковых) достиг 5171 единицы, зенитных орудий — 9350. Производство полевых орудий калибром 75 мм и выше в первом квартале 1943 г. по сравнению с тем же кварталом 1942 г. почти удвои­лось. В первой половине 1943 г. производство противотанковой артилле­рии по сравнению со вторым полугодием 1942 г. увеличилось более чем в 4 раза, на вооружение стала поступать 75-мм противотанковая пушка с высокой бронепробиваемостью. В первом квартале 1943 г. было выпущено 6123 миномета. Было налажено производство 88-мм мощной зенитной пушки. Германские военные круги стремились добиться качественного пре­восходства над советской артиллерией.

Уровень производства различных видов легкого пехотного оружия в целом также повысился. Вместо пулемета МГ-34 стал выпускаться более легкий и скорострельный пулемет МГ-42.

В первом полугодии 1943 г. крупные надводные боевые корабли не строились. Программа быстрого ввода в строй малых кораблей также не выполнялась. Основной упор делался на строительство подводных лодок. Их было выпущено 139 единиц. Однако потери в лодках не покрывались.

Выпуск боеприпасов в весовом выражении в 1942 г. по сравнению с 1940 г. возрос в 1,5 раза. Производство боеприпасов к артиллерийскому и минометному вооружению калибром 75 мм и выше повысилось за это вре­мя в целом в 2,1 раза, в том числе для зенитной артиллерии — в 4,5 раза, танковых и противотанковых пушек — в 3 раза, полевой артиллерии — в 1,6 раза. Особенно значительно увеличилось в начале 1943 г. производ­ство боеприпасов для танковых и противотанковых пушек, которое по сравнению с 1940 г. возросло в 10 раз.

Срыв агрессивных планов вынуждал гитлеровское руководство искать новые средства разгрома противников. Одним из них оно считало создание ракетного и ядерного оружия. Организованные ядерные исследования в Германии («Урановый проект») начались еще в сентябре 1939 г., и их первый этап продолжался до марта 1943 г. Руководство «Урановым проек­том» осуществляло главное командование армии, которое привлекло к ра­ботам практически все физические, физико-химические и физико-технические институты страны, а также крупнейшие монополии «ИГ Фарбениндустри», Дегусса и др.

Исследования в области «Уранового проекта» не были пустым прожек­терством — в Германии имелись для этого необходимые научно-технические и экономические условия, кадры ученых и запасы уранового сырья. Особенно важной предпосылкой для развертывания работ являлось нали­чие в стране в 1940—1941 гг. свободных от военного производства про­мышленных мощностей, так как к этому времени был создан большой за­пас вооружения, боеприпасов и техники для ведения боевых действий. Работы по проекту велись в двух основных направлениях: получение урана-235 и постройка атомного реактора для получения плутония. Первому из этих направлений отдавалось предпочтение, поскольку вначале счита­лось, что это единственный путь к созданию ядерного оружия. Военное руководство полагало, что для решения проблемы достаточно будет девяти месяцев. Однако настойчивые попытки получить уран-235 и построить атомный реактор с малым количеством урана-238 закончились безуспеш­но, так как не были подкреплены научно-техническими проработками и не обеспечивались необходимыми материалами, в частности металлическим ураном. Неудачи обусловили временный кризис «Уранового проекта». Для гго преодоления был расширен круг исследований, и ученые пришли к выводу, что в качестве ядерного заряда можно использовать плутоний («элемент 94»), который должен образоваться в атомном реакторе. На этой основе в конце 1941 г. была разработана новая концепция создания атом­ного оружия. Предлагалось из-за чрезвычайной технической сложности резко сократить работы, связанные с ураном-235, а все усилия сосредото­чить на создании атомных реакторов («программа Гейзенберга»)

Под влиянием неудач на фронтах в начале 1942 г. интерес нацистско­го руководства к ядерному оружию возрос. Предпринимались настойчивые попытки форсировать работы по его созданию. 4 июня под председатель­ством Шпеера состоялось генеральное обсуждение перспектив создания ядерного оружия. Выступивший с докладом научный руководитель про­екта В. Гейзенберг подчеркнул наибольшую перспективность реакторного направления и сделал вывод, что техническая реализация энергии атом­ного ядра может сыграть решающую роль в военном деле. Немецкие уче­ные считали, что создать ядерное оружие можно не ранее чем через два года. Однако к этому времени Германия лишилась одного из главных условий реализации «Уранового проекта» — свободных промышленных мощностей.

Возраставшие потребности в обычном вооружении, увеличивавшаяся загрузка производственных мощностей текущими военными заказами от­разились на темпах работы по созданию ядерного оружия. «Программа Гейзенберга» не получила необходимой поддержки военно-хозяйственного руководства страны, которое по-прежнему направляло исследования в двух направлениях.

Работа продвигалась медленно и с переменным успехом. В начале 1943 г. стало окончательно ясно, что невозможно быстро получить уран-235. Тогда решили передать «Урановый проект» в ведение имперско­го исследовательского совета. С этого времени в разработке проекта наметился новый этап ядерных исследований. Основная причина неудач реа­лизации проекта на первом этапе заключалась в авантюристической кон­цепции военно-хозяйственного руководства рейха, которое пыталось создать ядерное оружие без фундаментальной научной и инженерной под­готовки, ограниченными силами и в нереально короткий срок.

В военной экономике Германии важную роль играли промышленные и сельскохозяйственные ресурсы оккупированных стран. Опираясь на армию и полицейский аппарат, сконцентрировав в своих руках национальные платежные средства этих стран и установив выгодную только рейху форму безналичных расчетов, оккупационные власти и немецкие монополии полностью подчинили себе их экономику. Важнейшие отрасли обрабатывающей промышленности были переключены на выполнение за­казов вермахта. Во Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, Сер­бии, Хорватии, Греции, Чехословакии и Польском генерал-губернаторстве производилось значительное количество военной продукции для вермахта.

Из оккупированных стран Западной Европы Германия вывезла в 1942 г. продовольствия, сырья, полуфабрикатов и готовых изделий на сум­му 4069,9 млн. марок, а в следующем году — на 4229,4 млн. марок. Гер­манские власти широко практиковали конфискацию основных производственных предприятий этих стран, создание смешанных акционерных обществ, стремились заполучить в свои руки ценные бумаги.

Весьма значительную роль в военном хозяйстве Германии играл экономический потенциал Италии, Румынии, Венгрии, Болгарии, Финляндии и Словакии. На долю Румынии и Венгрии в 1942 г. приходилось свыше 90 процентов всего германского импорта нефти и нефтепродуктов, Венг­рии и Италии — 70 процентов бокситов, Болгарии — 47 процентов хромо­вой руды. Финляндия поставила рейху 176,8 тыс. тонн целлюлозы и 33,1 тыс. тонн медной руды За год Германия получила из союзных ей стран продовольствия, сырья, полуфабрикатов, готовой промышленной продукции, вооружения и боеприпасов на сумму 2 708 млн. марок.

Для военного производства Германии огромное значение имели экономические связи с нейтральными странами. Швеция, Швейцария, Испа­ния, Португалия и Турция продолжали систематически поставлять ей стратегическое сырье, станки, оборудование, шарикоподшипники, каче­ственную сталь, инструменты, ферросплавы, целлюлозу, автомашины, ло­комотивы, радиоаппаратуру, оптические приборы, морские суда, вооруже­ние и боеприпасы. В 1942 г. на долю Швеции, Швейцарии и Испании приходилось 50,3 процента всего германского импорта железной руды, на долю Швеции — 33,8 процента свинцовой и 28,2 процента цинковой руды. Общая стоимость материальных ценностей, полученных из ней­тральных стран за год, превышала 1,2 млрд. марок. Кроме того, эти го­сударства оказывали Германии услуги по воинским и торговым перевоз­кам.

В больших масштабах и беспощадно продолжалось ограбление оккупированных районов Советского Союза. Здесь политика гитлеровцев от­личалась особой жестокостью, вызванной лютой ненавистью нацистов к Стране Советов, к ее общественному и государственному строю, а также политическими и идеологическими целями войны гитлеровской Германии против СССР.

Осуществление оккупационной политики на востоке было делом не только террористических органов нацистского государства (полиции, СС, СД и гестапо), но также армии и монополий, располагавших специальным аппаратом. Общее руководство этой политикой возлагалось на Геринга — уполномоченного по «четырехлетнему плану».

Ограблением оккупированных территорий руководил непосредственно «восточный штаб экономического руководства», созданный в Берлине при управлении экономики и вооружения ОКБ. Он имел в качестве полевого управления «восточный экономический штаб», подчиненный генерал- квартирмейстеру верховного командования сухопутных войск.

На территориях, не подчиненных немецким военным властям, руководство экономической политикой осуществлялось министерством по де­лам оккупированных территорий Востока, имперскими, генеральными, окружными, районными и городскими комиссариатами. Они имели в своем распоряжении охранные дивизии с приданными им группами чиновников и хозяйственными командами.

Продовольствие, сырье, полуфабрикаты, готовая промышленная про­дукция, предметы бытового и личного пользования — все захватывалось оккупантами. В директиве от 2 ноября 1942 г. Геринг указывал: «Ход во­енных действий требует, чтобы экономическая мощь оккупированных территорий Востока в большей степени, чем предполагалось, была постав­лена на службу германской военной машине». С этой целью оккупацион­ные власти стали передавать промышленные предприятия крупным не­мецким фирмам, между которыми развернулась острая конкурентная борьба. Крупп, являясь членом правления общества «Берг-унд-хюттенвер- ке Ост», обеспечил передачу своей фирме заводов «Азовсталь» и имени Ильича в Мариуполе, машиностроительных заводов в Краматорске и в Дружковке, Днепропетровского завода металлических конструкций и ряда других. Концерн Флика получил завод по производству железнодо­рожных вагонов в Днепродзержинске и вместе с концерном Геринга стал обладателем нескольких заводов в районе Днепропетровска. Шахты и обогатительные установки по производству ртути в Никитовке захватилконцерн «Пройссише Бергверке-унд Хюттен АГ». В дележе промыш­ленных предприятий принимали участие концерны Маннесмана, Симен­са и другие. Промышленные предприятия в Прибалтике прибрали к своим рукам те же Крупп и Флик, а также фирмы «Роберт Бош», «Даймлер-Бенц», «Сименс», «Телефункен» и т. д.

В 1942 г. оккупанты стали принимать меры по эксплуатации предприятий металлургической и горнорудной промышленности, а также стре­мились пустить в действие машиностроительные заводы. Среди отраслей горнорудной промышленности особое значение придавалось добыче мар­ганцевой руды в районе Никополя. В июне Гитлер поставил задачу ор­ганизовать добычу каменного угля в Донбассе Проводя насильственную мобилизацию рабочих и используя труд военнопленных, оккупанты довели к концу года среднемесячную добычу угля до 300 тыс. тонн, а в дальнейшем намечали увеличить ее до 900 тыс. тонн. Однако советские люди, осуществляя саботаж и диверсии, срывали нормальную работу шахт, в результате чего в начале 1943 г. выдавалось на-гора лишь 250 тыс. тонн в месяц. Уровень добычи значительно отставал от намеченного окку­пантами, поэтому для нужд транспорта и промышленности они доставляли уголь из Верхней Силезии.

Установив жестокий террор, оккупанты в конце 1942 г. пустили в действие пять рудников Криворожья и несколько металлургических заво­дов Украины. Однако в результате решительного противодействия совет­ских людей гитлеровцы в начале 1943 г. получали всего 3—4 тыс. тонн стали в месяц вместо предусмотренных 80—150 тыс. тонн продукции. Фашисты пытались использовать машиностроительные предприятия Укра­ины и Прибалтики для ремонта вооружения, автомашин и оборудо­вания, а также мелкие предприятия обрабатывающей промышленности (лесопильные, кожевенные, обувные, текстильные, швейные) и предприя­тия пищевой промышленности.

С целью получить максимальное количество продовольствия гитлеров­цы изымали продукцию «общинных хозяйств» и так называемых государст­венных имений, устанавливали для крестьян принудительные поставки зерна, мяса, молока, масла, яиц, картофеля, овощей и т. д. Захватчики осуществляли на оккупированной советской территории прямой грабеж. Только в Белоруссии с ноября 1942 г. по март 1943 г. они реквизировали 15 тыс. тонн пшеницы, 5,4 тыс. тонн картофеля, 22,5 тыс. голов крупного рогатого скота, 15 тыс. овец и т. д... Оккупанты насильственно отбирали ценные вещи, одежду, обувь, предметы домашнего обихода, изделия из цветных металлов. Они хватали все, что представляло какую-нибудь цен­ность, и жестоко расправлялись с теми, кто пытался сопротивляться от­крытому грабежу. Фашисты не только ввели принудительный труд, но и осуществляли массовый угон населения на каторгу в Германию. На 15 фев­раля 1943 г. в хозяйстве рейха было занято свыше 1,3 млн. советских людей.

Готовясь к летней кампании 1943 г., гитлеровцы усилили кровавый террор, во всевозрастающих масштабах грабили народное достояние. Насаждая на временно оккупирбванных землях пресловутый «новый порядок», они стремились запугать советского человека, сломить его волю к сопротивлению. Но оккупанты просчитались. Советские патриоты в городах и селах, партизанские отряды и подпольные организации все шире развертывали всенародную борьбу в тылу врага, срывая разбойничьи планы фашистов.

Поражение немецко-фашистских войск зимой 1942/43 г. оказало глубокое воздействие на морально-политическое состояние немецкого народа. После победных реляций летом и осенью 1942 г. фашистская пропаганда сбавила тон. С начала советского контрнаступления под Сталинградом в ноябре 1942 г. и почти до середины января 1943 г. нацисты делали вид, что существенных изменений на восточном фронте не произошло. Все­ми силами они старались сохранить у немцев веру в «окончательную победу» Однако сведения о поражениях войск держав оси проникали из писем солдат с фронта, радиопередач из стран антигитлеровской коалиции. Имперский министр пропаганды Геббельс, рассчитывавший на «крепкий консерватизм» немецкого народа, полагал, что он не будет реагировать на такого рода сообщения. Однако уже в ноябре — декабре 1942 г. в главное управление имперской безопасности поступали донесения об устном и пе­чатном распространении содержания запрещенных радиопередач. Увели­чилось количество актов саботажа на военных объектах и транспорте. Из различных районов страны поступали сообщения об участившихся отрицательных высказываниях относительно нацистского режима, о росте пессимизма и малодушия среди населения в связи с разгромом у Ста­линграда, а затем поражениями на Кавказе, в Северной Африке. Сознание безумия продолжения войны, непрерывно уносившей жизни немецких солдат, начало проникать в массы .

Все это настораживало фашистскую верхушку. 18 декабря последовало циркулярное письмо М. Бормана, призывавшее всех членов нацист­ской партии активно пропагандировать в народе «непоколебимый опти­мизм». Вместе с тем в нем указывалось на необходимость использования «жестких методов в отношении враждебно настроенных лиц». Однако на данном этапе войны под влиянием гитлеровской пропаганды, пустившей глубокие корни в стране, немалая часть немцев все еще продолжала оптимистически смотреть на исход событий. Многие были уверены, что в результате продвижения немецких войск на юге летом и осенью 1942 г. наступит перемирие, из-за потери важных сельскохозяйственных районов «русские будут побеждены голодом», а их наступательные операции по­терпят провал и т. д.

Новые условия ведения войны потребовали перестройки пропаганды и идеологического обоснования перевода страны на рельсы тотальной войны. В новогодней речи Гитлер говорил о трудных боях и тяжелых жертвах, прежде чем будет достигнута победа, о том, что война принимает затяжной характер. Нацистское руководство старалось приучить народ к этой мысли. Геббельс также подчеркивал серьезность положения и тре­бовал от народных масс новых жертв и усилий, доказывал, что война будет длительной и жестокой, она станет «битвой за существование». Был вы­двинут лозунг — «мобилизация всех людских и материальных сил». Фашистское руководство убеждало народ, что война вступила в критиче­скую стадию и все немцы должны решительно поддерживать «самое тоталь­ное использование всех сил и средств». 4 января 1943 г. министр пропа­ганды впервые намекнул на возможность проигрыша войны, если народ не мобилизует все силы. Были пущены в ход лживые пропагандистские те­зисы: война навязана немецкому народу, в ней решается вопрос жизни и смерти, необходимо тотальное ведение войны Фашистские главари предвидели, что приказ о тотальной мобилизации вызовет недовольство в массах, поэтому он был разослан только высшему партийному руковод­ству и ответственным государственным чиновникам.

Аппарат Геббельса развернул широкую пропагандистскую кампанию. Примечательно выступление Геббельса 18 февраля 1943 г. в берлинском дворце спорта на митинге, проходившем под девизом «тотальная война — самая короткая война». Он призывал население вести «спартанский образ жизни», отказаться от «значительной части прожиточного минимума». Всем, кто не поддерживал усилий тотальной войны, он грозил драконов­скими наказаниями. Печать и радио изображали дело так, будто немец­кий народ приветствовал тотализацию войны. Между тем в Тюрин­гии, Саксонии и других районах население высказало недовольство моби­лизационными мероприятиями. Ликвидация ряда небольших торговых предприятий вызвала протесты со стороны мелкой и средней буржуазии.

С начала 1943 г. военная обстановка на восточном фронте, и особенно под Сталинградом, привлекала все большее внимание немецкого народа, несмотря на маневры фашистской пропаганды, пытавшейся скрыть истин­ное положение дел. 7 января главное управление имперской безопасности отмечало, что почти по всей стране распространились сведения об окру­жении армии Паулюса. Тогда нацистская пропаганда прибегла к демаго­гии. 14 января появились официальные сообщения о «героических, тяжелых боях» на берегах Волги. В дальнейшем запестрели сводки о «ге­роических жертвах» под Сталинградом, о том, что офицеры и солдаты ведут там борьбу до «последнего патрона». Газеты и радио твердили, что «волжский плацдарм» будет удержан и никакая сила не сломит сопротив­ление германских войск. 30 января Геринг возвел действия немецких войск в сталинградском котле в ранг героического эпоса. Через день Гитлер запретил даже говорить о капитуляции в Сталинграде, называя это «героической борьбой». Однако 3 февраля нацистское руководство вы­нуждено было официально сообщить об окончании борьбы на берегах Волги. В Германии был объявлен четырехдневный траур, приспущены флаги. В последующие дни версия о гибели (но не пленении) 6-й армии усиленно поддерживалась пропагандой.

Органы внутренней безопасности с беспокойством отмечали, что многие немцы слушают передачи антифашистских радиостанций, в кото­рых перечислялись имена попавших в плен. Стремление фашистов осве­тить события под Сталинградом в ореоле «героики» не находило желае­мого отклика у населения. Резкий контраст в тоне и характере сводок германского командования предшествовавших месяцев и в период наи­большего размаха наступления советских войск вызывал у него уныние и сомнения. Представитель отдела пропаганды ОКВ полковник Мартин докладывал Геббельсу, что народ не верит информациям о положении на фронте. В. Ульбрихт отмечал, что «все больше немцев, и прежде всего рабочих, начали теперь оценивать обстановку более трезво, отбросив иллюзии». Главное управление имперской безопасности фиксировало увеличение распространения антинацистских печатных изданий в Дорт­мунде, Бремене, Дюссельдорфе, Ганновере и других городах.

Постепенно набирало силу антифашистское движение. Коммунистическая партия Германии делала все возможное для объединения антифа­шистских сил, поддерживала контакты с иностранными рабочими. Круп­ные подпольные центры существовали в Берлине, Тюрингии, Саксонии и других районах страны. Большую работу по созданию единого фронта в борьбе с германским фашизмом проводили находившиеся в СССР руко­водящие деятели КПГ В. Пик и В. Ульбрихт

Нацистские власти, используя силы СС и СД, беспощадно расправля­лись со своими противниками. Тысячи людей были приговорены к смерт­ной казни за «предательство» и «измену», десятки тысяч антифашистов заключены в концлагеря в Бухенвальде, Дахау, Флосенбюрге, Маутхаузене, Равенсбрюке, Заксенхаузене и других. Вывезенные почти из всех европейских стран, они подвергались различным медицинским и бакте­риологическим опытам, носившим бесчеловечный характер. Многие уз­ники концлагерей были уничтожены. Промышленные объекты, для ко­торых в конце 1942 — начале 1943 г. понадобилось 35 тыс. «работоспособ­ных арестантов», все больше превращались в военно-каторжные тюрьмы.

Репрессии обрушились и на недовольных в армии. Верховное главно­командование вермахта в феврале — марте 1943 г. издало ряд приказов о строгом наказании солдат и офицеров за антинацистскую деятельность — распространение «непристойных слухов» и т. п.

Правящие круги использовали различные способы воздействия на массы. Поскольку среди населения сводки о ходе военных действий, рас­суждения о «подвижной обороне», «выпрямлении линии фронта» не имели успеха, геббельсовская пропаганда пыталась поднять на щит отдельные успехи немецких войск: контрнаступление под Харьковом, действия под­водных лодок в Атлантике. Однако на фоне неблагоприятного для Герма­нии общего хода войны на советско-германском фронте, а также в Се­верной Африке и эта попытка терпела провал. Тогда нацисты стали распространять слухи о предстоящем крупном летнем наступлении на восточном фронте, которое должно якобы решить исход войны, о том, что Советская Армия понесла огромные потери и не имеет больше резер­вов, и т. д.

Для поддержания воинственного духа в стране продолжалась пропаганда шовинизма, расизма, исключительности немецкой нации. Немцев настраивали против иностранных рабочих, насильственно пригнанных в Германию, не допускалось какое-либо сближение между ними. Все это переплеталось с оголтелым антикоммунизмом, характерным для нацист­ской пропагандистской машины. Выдвигался лозунг — «победа или боль­шевистский хаос». Печать и радио упрямо твердили о «европейской мис­сии» Германии, о том, что только она может спасти культуру и цивилиза­цию Европы от «большевистского порабощения», что Европейский кон­тинент должен находиться под защитой германских вооруженных сил.

Определенное влияние на внутреннее положение Германии оказали бомбардировки англо-американской стратегической авиации, которая осу­ществляла массированные налеты на немецкие военно-морские базы — Вильгельмсхафен, Гамбург, Киль, а затем на промышленные и админист­ративные центры Германии — Берлин, Эссен, Кёльн, Дюссельдорф, Мюн­хен и другие. До конца марта в результате налетов на города было убито несколько тысяч мирных жителей и уничтожены тысячи домов. Это отри­цательно сказалось на моральном состоянии немецкого населения, вызва­ло панический страх, особенно в Рурской области. Многие женщины покида­ли работу и с детьми переселялись в более безопасные места. Боязнь «воздушного террора» распространялась и на города, которые не подверга­лись бомбардировке. Пропаганда Геббельса, сознательно преувеличи­вавшая количество жертв, была рассчитана на рост у немцев ненависти к англичанам и американцам.

Зимой 1942/43 г. наблюдался рост оппозиционных настроений по отношению гитлеровской клики среди части немецкой буржуазии, которая сознавала безысходность положения. Оппозиция охватывала дипломатов, представителей генералитета, монополистического капитала, средней и мелкой буржуазии, интеллигенции. Появились различные кружки, об­щим программным тезисом которых было устранение Гитлера ради спа­сения существующего строя в Германии. Некоторые представители не­мецких монополий, финансовой олигархии, крупного землевладения группировались в кружках Рейша и Боша. Кружок «Крейзау» , кото­рый возглавлял Г. Мольтке, объединял чиновников, военных, дипломатов, представителей духовенства. С представителями этого кружка поддер­живали контакты отдельные руководители подпольных социал-демок­ратических организаций. Пестрота состава кружков обусловила и раз­личие во взглядах их членов. Одни выступали за широкую демократиза­цию будущей Германии, установление добрососедских отношений со всеми странами, в том числе с СССР. Другие предлагали ориентироваться только на западные державы, только с ними поддерживать тесные контакты.

Разгром немецко-фашистских войск на советско-германском фронте зимой 1942/43 г. явился главным фактором, превратившим оппозицию против Гитлера в организованный заговор, основными участниками кото­рого стали генералы и офицеры вермахта. Предусматривалось убрать с политической арены Гитлера, а также гестапо и нацистскую партию. Од­нако в решающий момент (конец 1942 г.) заговорщики не выступили. Не уверенные в своих силах, они считали политическую обстановку в стране не подходящей для такой акции. Так называемый «сталинградский путч» провалился.

В конце 1942 — начале 1943 г. произошло несколько встреч представителей кружков и оппозиционных групп вермахта. В деятельности оппо­зиции наметился новый этап, характерными моментами которого были разработка конкретного плана действий, переговоры о будущем прави­тельстве, первые попытки покушения на Гитлера. Руководящим ядром стали бывший обер-бургомистр Лейпцига, доверенное лицо монополий К. Герделер, генерал Л. Бек, полковник X. Тресков. Заговорщики попы­тались воспользоваться прибытием Гитлера в штаб группы армий «Центр» в районе Смоленска. Однако подложенная 13 марта Тресковом в портфель одного из адъютантов фюрера мина не сработала. Спустя восемь дней не удалась и повторная попытка покушения.

26 марта Герделер в тайном меморандуме развил идею сепаратного мира с западными державами и концентрации всех сил против Советского Союза. Он высказал опасение о возможном революционном выступлении масс, как это было в 1918 г. Через начальника германской разведки адми­рала В. Канариса и его людей, а также шведского банкира Я. Валленберга Герделер установил контакты с представителями западных держав, в частности с Даллесом. Встречи представителей происходили на терри­тории Швейцарии, Испании, Турции, Ватикана.

Деятельность оппозиции Гитлеру ширилась, к ней примыкали новые люди из различных политических групп буржуазии, юнкерства, офицерского корпуса вермахта. Однако в рассматриваемый период она ока­залась еще неспособной добиться даже тех ограниченных целей, которые обсуждались внутри оппозиционных организаций.

Таким образом, под воздействием провала военно-политических планов фашистского руководства в конце 1942 — начале 1943 г. у части не­мецкого народа исчезали иллюзии быстрой победы, появились первые сом­нения в возможности выиграть войну вообще. Угроза поражения и его последствий все больше проникала в сознание народа. Это коснулось, хотя и в различной степени, всех социально-политических групп Германии. Од­нако большинство населения все еще продолжало поддерживать мероприя­тия фашистов. Сыграли свою роль методы демагогии и жестокие репрес­сии. Значительная часть немцев еще не дошла до понимания, что со сто­роны Германии война является несправедливой и противоречит жизнен­ным интересам всей нации.

Тяжелые потери в живой силе и технике, особенно на советско-германском фронте, общая неблагоприятная обстановка на театрах военных действий вынудили правительство Германии искать новые пути пополне­ния вермахта, развития военного производства, чтобы устоять в затянув­шейся войне и добиться стратегических успехов летом 1943 г. Главным из этих путей, избранных фашистским руководством, явилась тотальная мобилизация.

Добавить комментарий