В канун второй мировой войны и в ее начале скандинавские страны стремились, как и в первую мировую войну, придерживаться политики нейтралитета. Этот внешнеполитический курс находил поддержку у населения Дании, Швеции и Норвегии. Трудящиеся массы этих стран видели в политике нейтралитета возможность избежать вовлечения в вооруженную схватку империалистических коалиций, глубоко чуждую их интересам. Буржуазия же рассчитывала использовать условия нейтралитета для увеличения прибылей на военных поставках и фрахте судов.
Правительства Норвегии, Дании и Швеции намеревались урегулировать свои отношения с государствами враждующих группировок так, чтобы ни та, ни другая не могла обвинить их в односторонней ориентации. Основываясь на опыте прошлого, они рассчитывали на успех такого политического курса. Но обстановка была иной.
Если в 1914 — 1918 гг. скандинавские страны оказались в стороне от основных магистралей войны, то теперь они стали важными объектами политики и стратегии обеих империалистических коалиций. Прежде всего скандинавские страны и соседняя с ними Финляндия представляли собой удобный плацдарм для развязывания агрессии против СССР. Вместе с тем господство в Скандинавии обеспечивало очевидные преимущества одной империалистической группировке в борьбе против другой, открывало возможности расширения системы базирования военно-морских и военно-воздушных сил, использования экономических ресурсов этого района, в частности шведской железной руды и леса.
Уже 4 сентября 1939 г. военный кабинет Англии обсуждал вопрос о норвежском нейтралитете и его значении, которое он приобретал в то время для западных союзников. 19 и 29 сентября У. Черчилль выступил с требованием блокировать Нарвик и поставить минные заграждения в территориальных водах Норвегии, чтобы воспрепятствовать поставкам шведской железной руды в Германию.
Стратегическая пауза в действиях сухопутных войск вермахта, наступившая в Европе после окончания германо-польской войны, и тот факт, что Германия, захватив Польшу, не продолжила свой «естественный» путь на восток, усилили внимание западных держав к скандинавскому плацдарму. Первоначально их замысел, как отмечалось, состоял в том, чтобы использовать этот плацдарм для удара по Советскому Союзу и затем втянуть Германию в объединенный поход против СССР. После Чехословакии и Польши очередной жертвой политики западных держав становились, таким образом, скандинавские страны. «Союзники, — пишет английский историк А. Тейлор, — обратили свои взоры на север...»
31 октября 1939 г. комитет начальников штабов английских вооруженных сил по заданию правительства Чемберлена посвятил заседание обсуждению вопроса об объявлении войны Советскому Союзу под предлогом «защиты скандинавских стран от советской агрессии». В самом начале этого обсуждения они были вынуждены констатировать, что «не может быть и речи о том, чтобы Россия смогла напасть на Норвегию и Швецию через Финляндию зимой». Однако в рекомендации правительству комитет начальников штабов подчеркивал, что всякое ослабление напряжения вблизи границ Советского Союза, в том числе в районе Скандинавии, «будет все в большей и большей мере превращать Запад в решающий фронт вооруженной борьбы». В протоколах британского военного кабинета имеется запись, что «распространение большевизма является худшим злом, чем распространение гитлеризма, против которого мы вступили в войну. Опасность, следовательно, заключается в том, что если мы не сможем выступить решительно против России, то рискуем лишиться симпатий нейтральных государств, что приведет к серьезным военным последствиям».
План втягивания скандинавских стран в войну, считал начальник Имперского генерального штаба Англии, имел «много преимуществ и мог стать решающим. Он, безусловно, заставит немцев действовать немедленно, вынудит их распылять свои силы и ввязаться в военные действия не только на сухопутном театре... Это будет наиболее эффективным средством предотвращения наступления немцев на других фронтах». Такого же мнения придерживался и начальник генерального штаба национальной обороны Франции генерал Гамелен. Он был рьяным сторонником высадки экспедиционных войск в Нарвике, чтобы как-то «вытащить» немцев в Скандинавию, после чего они «забудут про западный фронт — наиболее важный для Англии и Франции».
С началом финляндско-советского военного конфликта союзные правительства, по словам английского фельдмаршала А. Брука, с «азартом охотников на зверя» принялись за создание нового фронта в Северной Европе.
Фашистское руководство, как и западные союзники, понимало стратегическую важность скандинавского плацдарма, который, по мнению Гитлера, «превратился в сферу интересов решающего значения для обеих враждующих сторон».
Захват скандинавского плацдарма давал Германии возможность укрепить оборону северного фланга рейха и, кроме того, позволял создать угрозу стратегического охвата Великобритании с востока. Правда, эта опасность несколько снижалась, так как радиус действия большинства немецких самолетов, если бы они базировались на норвежские аэродромы, был недостаточным для бомбардировки Англии и тем более Франции.
Разрабатывая планы захвата скандинавских стран, гитлеровское руководство учитывало возможность базирования своих военно-морских сил на норвежское побережье. Это, по мнению немецко-фашистского командования, имело как положительные, так и отрицательные стороны. «Оккупация Германией норвежских прибрежных баз, — докладывал 12 декабря 1939 г. Редер, — естественно, вызовет сильные ответные меры англичан. В результате этого у норвежских берегов произойдут серьезные морские сражения, а немецкий военно-морской флот не готов справиться с такой задачей на протяжении еще длительного времени. В случае оккупации Норвегии это будет одним из уязвимых мест». Несмотря на это, Редер настаивал на захвате Норвегии.
Основное значение скандинавского плацдарма для фашистского командования определялось перспективой войны против СССР. Отсюда было наиболее удобно блокировать морские пути из советского Заполярья. Еще в 1937 г. в фашистском журнале «Дойче вер» подчеркивалось, что для СССР морской путь до Мурманска вокруг Норвегии явится в будущей войне единственной связью с океаном и охрана этого пути крайне важна для СССР. Нарушение его в русско-германской войне имеет, говорилось далее, важное значение. Этим объяснялся большой интерес Германии к северным норвежским фиордам, которые могли бы стать опорными пунктами для блокады Германией морского пути в Мурманск.