КОЛЧАК Александр Васильевич (1874—1920) – адмирал, один из руководителей белого движения в России. В октябре 1918 г., вернувшись в Россию из зарубежной поездки, Колчак прибыл в Омск и был назначен военным и морским министром т.н. “Сибирского правительства", а в ноябре того же года возглавил переворот, в результате которого провозгласил себя "Верховным правителем Российского государства".
После поражения белогвардейских формирований бежал из Омска в Иркутск, где был взят под охрану чехословацкими войсками, а затем передан большевикам Иркутскому военно-революционному комитету (ревкому).
После недолго следствия 6 февраля 1920 г. ревкоми принял Постановление № 27, которое заканчивалось так:
“…Основываясь на данных следственного материала и постановлений Совета Народных Комиссаров Российской социалистической Федеративной Республики, объявившего Колчака и его правительство вне закона, Иркутский военно-революционный комитет постановил:
1) бывшего верховного правителя адмирала Колчака и
1) бывшего председателя совета министров Пепеляева расстрелять.
Лучше казнить двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв.
Председатель Иркутского военно-революционного комитета Ширямов. Члены: A.Cноскарев, М.Левенсон. Управляющий делами Н.Оборин".
Приведу рассказ военного коменданта Иркутска И.Бурсака о последовавшей на другой день казни.
“Вечером 6 февраля я был вызван в ревком, там уже находился предгубчека Чудновский. Ширямов вручил нам постановление о расстреле Колчака и Пепеляева. Мы вышли и договорились с Чудновским, что я подготовлю специальную команду из коммунистов. Коменданта тюрьмы предупредили о предстоящем расстреле и приказали ему не отлучаться, а весь караул держать в боевой готовности. Во втором часу я с командой прибыл в тюрьму. Через некоторое время туда прибыл и Чудновский.
Мы вошли в камеру к Колчаку и застали его одетым — в шубе и шапке. Было такое впечатление, что он чего-то ожидал. Чудновский зачитал ему постановление ревкома. Колчак воскликнул:
— Как! Без суда?
Чудновский ответил:
— Да, адмирал, так же как вы и ваши подручные расстреливали тысячи наших товарищей.
Поднявшись на второй этаж, мы вошли в камеру к Пепеляеву, этот тоже был одет. Когда Чудновский зачитал ему постановление ревкома, Пепеляев упал на колени и, валяясь в ногах, умолял, чтобы его не расстреливали. Он уверял, что вместе со своим братом генералом Пепеляевым давно решил восстать против Колчака и перейти на сторону Красной Армии. Я приказал ему встать и сказал:
— Умереть достойно не можете...
Снова спустились в камеру Колчака, забрали его и пошли в контору. Формальности закончены.
К четырем часам утра мы прибыли на берег реки Ушаковки, притока Ангары. Колчак все время вел себя спокойно, а Пепеляев – эта огромная туша – как в лихорадке".
Рассказ И.Бурсака продолжает С.Чудновский:
"Мороз 32-35 градусов. Ночь светлая. Тишина мертвая. Только изредка со стороны Иннокентьевской раздаются отзвуки отдельных орудийных и ружейных выстрелов. Разделенный на две части конвой образует круги, в середине которых находятся: впереди Колчак, а сзади Пепеляев, нарушающий тишину молитвами... Выстрелы со стороны Иннокентьевской слышатся все яснее, все ближе. Порой кажется, что перестрелка происходит совсем недалеко... На небе полная луна, светло как днем. Мы стоим у высокой горы, к подножию которой примостился небольшой холм. На этот холм поставлены Колчак и Пепеляев. Колчак – высокий, худощавый, типа англичанина, его голова немного опущена. Пепеляев же небольшого роста, толстый, голова втянута как-то в плечи, лицо бледное, глаза почти закрыты: мертвец да и только".
Снова И.Бурсак:
"На мое предложение завязать глаза Колчак отвечает отказом. Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шепотом говорит мне:
— Пора.
Я даю команду:
— Взвод, по врагам революции — пли!
Оба падают. Кладем трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь”.