Это было самым отчаянным, самым рискованным шагом Наполеона. Пять недель назад, бежав из Франции после разгрома при Ватерлоо, он отдал себя в руки англичан — врагов, против которых воевал на протяжении двух десятилетий. В это утро 31 июля на борту «Беллерофона», одного из военных кораблей, стоящих на якоре в порту Плимута, он ожидает от победителей решения своей судьбы.
Наполеон и его насчитывающее около ста человек окружение — офицеры, слуги, их жены и дети — располагали полной свободой на борту корабля и могли убедиться, что поверженный император вызывает всеобщее любопытство.
Несколькими днями раньше, когда «Беллерофон» стоял в Торбее, «туристы» начали стекаться к кораблю. Как только стало известно, что Наполеон находится на борту, именитые граждане принялись осаждать адмиралтейство с целью получить разрешение на посещение корабля — напрасно. Набережные заполнены людьми, жаждущими увидеть «корсиканского людоеда», ужасного «Бони». Мичман Джордж Хьюм едва ступил на берег, как тотчас был засыпан вопросами стайки молоденьких девушек: «На кого он похож? Человек ли это? Были ли у него руки в крови, когда он поднялся на борт? Внушает ли он страх?»
Пешком и верхом тянулись люди из Лондона, чтобы увидеть императора. На постоялом дворе Торбея не осталось ни одного свободного номера. На набережной беспокоится женщина: «Когда нам его покажут? Закован ли он в цепи?» «Беллерофон» окружен лодками, взятыми напрокат. Моряки с корабля держат публику в курсе дела, выставляя доски с, написанными мелом сообщениями: «Он завтракает». Или: «Он возвратился в каюту».
В Плимуте те же сцены повторяются с еще большим размахом. Бухта усеяна лодчонками, вспоминает мичман Хьюм, цена их проката доходит до 60 фунтов стерлингов (годовая плата за наем дома). В шлюпках наигрывают французские мелодии в надежде привлечь внимание императора. 30 июля Фредерик Мэтланд, капитан «Беллерофона», запишет: «Такого количества лодок, как сегодня, я никогда не видел. Без преувеличения их, должно быть, целая тысяча, каждая с восемью пассажирами на борту». Стараясь рассеять любопытных, патрульный катер дырявит одну из лодок, пассажир которой тонет. Луи Маршан отметит «вызывающую жестокость» этого инцидента.
Польщенный интересом вражеской стороны к своей персоне, интересом по преимуществу дружественным, Наполеон старается не разочаровать любопытных. Каждый день, преодолевая беспокойство по поводу уготованной ему судьбы, он поднимается на палубу и остается там по часу и дольше. Ничто из того, что делалось на лодках, «не ускользало от орлиного взгляда Наполеона», вспоминает мичман Хьюм. Облаченный в зеленый мундир полковника гвардейских егерей, он ходит взад и вперед, смотрит на толпу любопытных, иногда улыбается и снимает шляпу перед дамами, повторяя: «Какие прелестные молодые девушки! Какие хорошенькие женщины!» Капитану Мэтланду Наполеон заметит, что поведению англичан свойственна большая, чем обычно, мера любопытства.
Еще при жизни император стал легендой. Его приземистый силуэт, широкое, всегда задумчивое лицо, единственная спускающаяся на лоб прядь волос, пронзительный взгляд так же владеют воображением европейцев, как сам он владел всем континентом. Мало кого так ненавидели, мало перед кем так преклонялись. Все знают невероятную историю безвестного корсиканского юноши, в 20 с небольшим лет ставшего самым удачливым полководцем Французской революции; затем он возглавил громкий поход в Египет; в 30 лет сделал себя первым консулом и властелином Франции; за четыре полных блеска года он разрешил унаследованные от революции конфликты, заложил основания новой Франции — Гражданский кодекс, школы, университеты и государственную администрацию; дал французским гражданам больше возможностей реализовать себя и обеспечил им большее и коснувшееся больших масс людей процветание, чем это когда-либо было дано какому-либо другому европейскому народу; в десятках битв разбил объединенные армии европейских монархов; провозгласил себя императором французов; затем, превысив предел своих возможностей в бесконечной борьбе с Англией, потерял свою империю в горах Испании и в снегах России и снова завоевал ее на Сто дней, с тем чтобы навсегда утратить в битве при Ватерлоо. Сейчас этому человеку нет и 46 лет.
Теперь, когда он ждет вердикта Англии на борту «Беллерофона», похоже, его головокружительной карьере пришел конец. Но карта его еще не бита окончательно. Сколько раз он выходил победителем из безнадежных ситуаций, именно в такие моменты он действует успешнее всего. Во времена, когда знатное происхождение целиком определяло общественное положение, Наполеон проявил несокрушимую волю и силу воображения, из безвестного молодого искателя приключений стал властелином Европы. Обстоятельства всегда были против него, в большинстве сражений численное превосходство было на противоположной стороне, но Наполеону достаточно было досконально изучить противника — и он делал смелый, неожиданный ход, приносивший победу.
Решение сдаться англичанам отвечало его натуре. Он рассматривал и другие возможности. В неразберихе, какой сопровождалось его отречение, Наполеон с несколькими верными соратниками, пройдя под строившейся тогда Триумфальном аркой, достигает атлантического порта Рошфор. По пути останавливается в замке Мальмезон, который он оставил Жозефине после развода, проводит в одиночестве короткое время в комнате, где она умерла в прошлом году, прощается с матерью и близкими, в том числе с двумя внебрачными сыновьями, и снова пускается в дорогу.
Во Франции царит хаос. Людовик XVIII, тремя месяцами раньше свергнутый вернувшимся с Эльбы Наполеоном, ждет, когда иностранные армии снова посадят его на трон. Французская армия деморализована. Наполеон знает, что должен покинуть Францию до возвращения Бурбонов, которые из-за границы не переставали плести против него заговоры с целью убийства. Капитан одного корабля предлагает ему прорвать морскую блокаду англичан и доставить его в Америку.
Молодые Соединенные Штаты, только что победившие англичан, примут его, и перед ним откроется новый мир. Родной брат Наполеона Жозеф, похожий на него, предлагает выдать себя за Наполеона, чтобы отвлечь погоню. Корабль готов к отплытию, но Наполеон, никогда не колеблющийся на поле боя, никак не может принять решения. Каково будет унижение, если англичанам удастся захватить его спрятавшимся на корабле и пытающимся проскользнуть сквозь сети блокады.
А пока Наполеон со свитой — на острове Экс в устье Жиронды на побережье Атлантики. Император живет в сером мрачном доме, который несколько лет назад приказал построить для местного командующего флотом. Тиски вокруг него смыкаются. Из своей комнаты на втором этаже Наполеон может видеть «Беллерофон», линейный английский корабль, возглавляющий блокаду и патрулирующий устье реки.
Париж только что сдался на милость союзников. Бурбоны вернулись во Францию. С гневом бросает Наполеон письмо, содержащее это известие. Пушки «Беллерофона» салютуют взятию Парижа. Его враги скоро захватят остров и выдадут его англичанам как военнопленного. В окружении Наполеона нет единого мнения относительно того, что следует предпринять: бежать в Америку, сдаться англичанам или сражаться до последнего во Франции. Как всегда, он скрывает собственные мысли, но к полуночи принимает наконец решение: он уведомляет капитана, предложившего прорвать блокаду, что отказывается от бегства. Америка исключается. Вместо этого он делает ставку на драматическое обращение к англичанам.
14 июля, в день взятия Бастилии, посланник Наполеона объявляет капитану «Беллерофона» о решении императора сдаться ему. На другой день в парадном мундире и в сопровождении свиты Наполеон поднимается на борт английского судна. В послании принцу-регенту Англии он заявляет: «Столкнувшись с действиями группировок, раздирающих мою страну, и с враждебностью крупнейших держав Европы, я положил конец своей политической карьере и, подобно Фемистоклу, приникаю к очагу британского народа. Я отдаю себя под защиту его законов, которой прошу у Вашего Королевского Высочества, как самого могущественного, самого постоянного и самого великодушного из моих врагов».
Ссылка на Фемистокла была рассчитана на английское восприятие вещей, как его себе представлял Наполеон. Победив персов, но будучи потом изгнанным в политическую ссылку, этот греческий полководец действительно нашел убежище у своих старых врагов. Могли ли англичане показаться менее великодушными, чем персы?
Первые дни на борту «Беллерофона», где ему были оказаны все подобающие почести, Наполеон обдумывает планы на будущее или, во всяком случае, то, что он выдает за свои планы. Возможно, он возьмет псевдоним, назовется полковником Дюроком или полковником Мюироном (имена двух его погибших адъютантов) и будет вести спокойную жизнь в деревне в 10—12 лье от Лондона. Представляется, однако, сомнительным, чтобы Наполеон довольствовался мирной жизнью «фермера-джентльмена». С 25 лет он живет в упоении властью и дымом военных и политических сражений. Один раз он уже вернулся — три месяца назад, с Эльбы. Он еще крепок и полон энергии. Стоит ли покидать сцену в 45 лет?
Что бы ни думал сам Наполеон, никто не верит в его внезапное призвание помещика, а его просьба об убежище повергает в самое большое замешательство английское правительство. У англичан есть все основания опасаться Наполеона. Ведь за долгие годы их конфронтации ему почти удалось поставить Англию на колени, а шесть недель назад под Ватерлоо он почти сумел одержать победу вопреки самым неблагоприятным для цего .обстоятельствам: его наскоро собранной армии противостояли значительно превосходившие силы англичан и пруссаков. Наполеону еще раз удалось запутать своими маневрами неприятельских командующих, и он мог выйти победителем, если бы командир его вспомогательной армии не проспал битву, находясь всего в нескольких лье от поля сражения.
Наполеона надо лишить всякой возможности причинять вред, и на этот раз окончательно. Но его опасно посылать на Эльбу, откуда он уже однажды бежал, или в Америку, где колонисты, начавшие войну с англичанами в 1812 году, оказали бы ему восторженный прием. Он бы там такое натворил... Равно невозможно оставить Наполеона на жительство в Англии — в опасной близости от Европейского континента. Как заметил премьер-министр лорд Ливерпуль, если бы Наполеон остался в Англии, «он сразу же стал бы предметом любопытства, а через несколько месяцев и сострадания».
За две истекшие недели англичане смогли убедиться, какое огромное влияние способен оказывать Наполеон на людей — и на любопытных, крутившихся в лодках вокруг «Беллерофона», пока правительство обсуждало его судьбу, и в еще большей степени на команду корабля. С каждым днем он все больше превращался в истинного хозяина «Беллерофона». Столь же ловко ориентируясь в политике, как и на полях сражений, он сумел продемонстрировать англичанам, что «корсиканский людоед» может быть глубоко человечным. Неизменно любезный и жизнерадостный, он погрустнел только в тот день, когда корабль покинул французские воды. Тогда, недвижно просидев на палубе от рассвета до полудня, он молча следил, как исчезают за горизонтом берега потерянной им империи.
На борту делается все, чтобы плавание было приятным, и, хотя императора кухня мало заботит, капитан Мэтланд приказывает готовить для него французские блюда. Целыми днями Наполеон ходит по кораблю, рассматривает экипировку, заглядывает в самые отдаленные уголки, вплоть до складов и санчасти, беседует обо всем со всеми. Решительно все вызывает его интерес: офицеров он расспрашивает о военных походах, хочет узнать как можно больше об английских нравах, потому что, как он поясняет, «надо подучиться, мне, возможно, предстоит провести остаток жизни в Англии». Он наблюдает за маневрами экипажа, интересуется его обязанностями и отмечает разницу в организации французского и британского военно-морского флотов; его знание морского дела поражает капитана Мэтланда. Язык не чцнит препятствий: многие английские офицеры говорят по-французски или по-итальянски — на языках Наполеона. Возникающие недоразумения быстро разрешаются. Так, один молодой мичман расскажет позже, что «великий Наполеон» улыбнулся ему, потрепал по щеке и ущипнул за ухо.
Простота обращения Наполеона с командой не свойственна английским офицерам, выходцам из аристократического сословия. Лучше, чем кто бы то ни было, Наполеон знает жизнь рядовых солдат. Благодаря заботам об их элементарных нуждах (пище, питье, одежде) он завоевал преданность солдат Великой армии. Он всегда разделял с ними тяготы войны, был рядом на поле сражения под Ватерлоо, в то время как английский командующий укрывался за холмом. Поэтому он и с английской командой беседует по-свойски, будто со старыми вояками вечером на бивуаке накануне битвы. Он задает вопросы о сроках военной службы, об участии в кампаниях. У хирурга он спрашивает: «Сколько рук вы отрезали?»; у казначея: «Сколько денег вы украли?» А когда он допытывается у седого ветерана, как долго тот не получал повышения по службе, он знает, что касается больного вопроса: англичанам известно, что во французской армии продвижение в чине определяют заслуги, а не происхождение, как у них. Во время одного из смотров войсковой части на борту корабля Наполеон раздвигает ряды построенных, отводит голыми руками штыки, выхватывает у одного солдата ружье и показывает, как брать на караул по-французски.
Порою кажется, что еще несколько недель — и английские солдаты будут ему так же преданны, как его императорская гвардия. Одному из своих офицеров Наполеон говорит: «Многое мог бы я сделать с 200 тысячами таких крепких молодцов!» Услышав эти слова, мичман Хьюм восклицает: «Вы правы, грозный император! Если бы вы получили 200 тысяч таких отборных солдат и вам позволили высадиться в Рошфоре, клянусь, что за три короткие недели вы бы обратили в бегство и рассеяли по ветру и Веллингтона, и весь Священный союз. Но этого никогда не будет!»
Подобному человеку нельзя оставаться в Англии. Раз и навсегда он должен быть изолирован. Но и в руки палача отдать его также невозможно, это против английских принципов. Наполеон доказал, что он беспощадный, но честный противник, а в Англии он обладал неоспоримым престижем среди тех, кто разделял идеалы Французской революции. Помимо прочего, в политике нельзя быть уверенным в будущем: побежденный сегодня может стать победителем завтра, и те правители, что легко посылают свои народы в пекло войны, могут рассчитывать на собственную безопасность, только давая пощаду противнику. Сам герцог Веллингтон считает, что казнь Наполеона была бы «безумием». Что касается британского премьер-министра, то его соблазняет возможность переложить на других такое решение: «Повесив или расстреляв Бонапарта, король Франции завершил бы дело как нельзя лучше».
Но Людовик XVIII еще менее готов к такой крайней мере. Он желает только одного — чтобы навсегда исчезла угроза, которую представляет Наполеон. Король — человек слабый, а его положение непрочно. Бурбоны настолько непопулярны во Франции, что он смог вернуться в Париж только в чужом обозе. Армия хранит преданность тому, кто покрыл ее славой прежде, чем обрек на поражение, и, приговорив к смерти ее героя в самом начале царствования, король рисковал бы судьбой монархии — солдаты разнесли бы Францию на куски. Людовик XVIII не скрывает своих намерений: именно англичане должны решить участь узурпатора. Это оставляет только одну возможность — изгнание, из которого «корсиканский людоед» не мог бы вернуться. На этот раз место ссылки должно быть далеким и строго охраняться — остров Святой Елены в Южной Атлантике удовлетворял всем требованиям.
Утром 31 июля Наполеон узнает, что его рискованная ставка бита. Английский адмирал лорд Кейт поднимается на борт «Беллерофона», и его переводчик на неуверенном французском зачитывает текст декрета, приговаривающего Наполеона к ссылке на остров Святой Елены. Для адмирала Кейта задача не из приятных, ведь благодаря личному вмешательству императора его раненому племяннику была спасена жизнь под Ватерлоо. Наполеон молча слушает, потом дает волю гневу: «Это хуже, чем железная клетка Тамерлана! Я предпочел бы, чтобы меня выдали Бурбонам... Я отдался под защиту ваших законов. Правительство попирает священные обычаи гостеприимства... Это равносильно подписанию смертного приговора!»
Несмотря на всю горечь слов, Наполеон, в сущности, не удивлен. Он прежде всего реалист, и если, как всегда, он проанализировал ситуацию, в которой оказался противник, то понял, что Англия не может позволить ему еще раз вернуться в Европу. Еще на Эльбе до него доходили слухи, что собравшиеся в Вене враги обсуждали вопрос о его изгнании на более удаленный остров и там упоминалась Святая Елена. Этот выбор — одна из иронии истории: в 1804 году в расцвете своего могущества Наполеон намеревался снарядить морскую экспедицию с целью захвата острова Святой Елены. «Нам потребуется от 1200 до 1500 человек», — считал он. Только для его охраны англичане пошлют в два раза больше солдат.
После вспышки гнева Наполеон быстро успокаивается и, к удивлению Мэтланда, поднимается на палубу для ежедневной прогулки на потребу туристам, как если бы ничего не произошло, а затем спускается в каюту. Маршан рассказывает: «Когда я вошел, шелковые занавеси окон были плотно задернуты; их красный цвет придавал комнате мистическую окраску. Император уже снял мундир, говоря, что хочет немного отдохнуть. Продолжая раздеваться, он попросил меня продолжить чтение «Избранных жизнеописаний» Плутарха — с того места, где было заложено». Наполеон ложится и сдвигает зеленые портьеры балдахина так, чтобы его не было видно. Маршан обеспокоен: император — он навсегда останется императором для верного слуги — всегда имеет при себе то, с помощью чего можно ускользнуть от врагов. «Как молнией меня пронзила мысль о самоубийстве. Я еще был охвачен невыразимым ужасом... когда император, не открывая портьеры, приказал: «Читай». Я принялся читать, стараясь не выдать голосом посетившее мою душу подозрение. Через полчаса я дошел до описания смерти Катона, и тут император раздвинул портьеры и накинул халат — он был так спокоен, что все мои страхи улетучились». Через некоторое время он посылает Маршана за одним из своих офицеров — Анри-Грасьеном Бертраном.
С обычным упорством император принимается за работу вместе с Бертраном, ни словом не выдав своего разочарования по поводу провала ставки на Англию или же сожаления в связи с тем, что отказался сделать ставку на Америку. Англичане разрешили ему взять с собой трех офицеров и дюжину слуг. Уже поздно просить оставшихся во Франции верных соратников сопровождать его в изгнание; ему предстоит выбирать из тех, кто в спешке поднялся вместе с ним на борт «Беллерофона» двумя неделями раньше.
Первый, кто подходит как нельзя лучше, — Бертран. Этот офицер инженерных войск, ставший гофмаршалом, служит Наполеону со времен египетской кампании, когда им обоим было слегка за двадцать. Стройный, темноволосый, спокойный, молчаливый, иногда чрезмерно педантичный, он безраздельно предан императору, был с ним на Эльбе и готов сопровождать в новое изгнание. Жена Бертрана Фанни не очень-то расположена снова ехать в ссылку. Высокая, светловолосая, темноглазая, англичанка по отцу, потерявшая на Эльбе новорожденного ребенка, Фанни Бертран намеревалась вести в Англии ту же блестящую жизнь, что и в парижском дворце, тем более что Бертран перевел в Англию свое немалое состояние. Узнав о ссылке императора на остров Святой Елены, Фанни падает ему в ноги, умоляя позволить мужу остаться в Европе. Наполеон замечает, что Бертран волен решать сам. Ясно, что он поедет. В отчаянии Фанни пытается броситься в море. «Вы верите, что ее попытка была серьезной?» — спрашивает, улыбаясь, Наполеон. Итак, решено: Бертран с женой и тремя детьми отправится на остров. Никто в этом и не сомневался.
Следующий выбор императора представляется не таким очевидным. Больше никто не был на Эльбе, а, кстати, двое из офицеров, разделивших с ним первое изгнание, позже постарались войти в милость к Бурбонам. Теперь среди избранных офицеров оказываются двое выходцев из старых аристократических семей. Граф Шарль Тристан де Монтолон никогда не был близок к императору, и тот его едва знает. Этот красивый тридцатидвухлетний офицер с вьющимися бакенбардами обладает вкрадчивыми манерами придворного. Благодаря семейным связям он занимал при Наполеоне ряд военных и дипломатических постов, на которых ничем не прославился. Будучи генералом и живя в государстве, в годы империи постоянно воевавшем, он ухитрился не принять участия ни в одном сражении. Три года назад, в 1812 году, будучи полномочным посланником при великом герцоге Вюрцбургском, Монтолон женился против воли императора на Альбине де Вассал, только что получившей развод со вторым мужем. Наполеон тогда находился в Москве, но даже в то полное драматизма время он продолжал управлять своей империей, вникая в мельчайшие детали. Монтолон навлек на себя гнев Наполеона, считавшего этот брак «несовместимым» с его дипломатическим статусом и отправившего его в отставку. После Ватерлоо Монтолон снова появляется на сцене уже в форме камергера двора, заверяет императора в своей преданности и добивается включения себя и своей жены в императорскую свиту, отправлявшуюся на «Беллерофон». Супруги вместе с ребенком отбудут на Святую Елену.
Маркиз де Лас Каз (Эмануэль Огюст Дьедонне Мариус Жозеф — для точности) тоже лишь недавно вошел в окружение императора. Принадлежа, как и Монтолон, к древнему аристократическому роду, он обладает двумя достоинствами: бегло говорит по-английски и хорошо пишет. Вместе, говорит он императору, мы напишем Историю, которую вы творили. По всей очевидности, именно перспектива запечатлеть воспоминания Наполеона подвигнет его разделить участь изгнанника. Кроме писательского дара у Лас Каза еще одно преимущество: он единственный среди офицеров, кто ниже Наполеона (на вершок) и старше его (на четыре года). Он возьмет с собой пятнадцатилетнего сына.
Итак, три вакантных места офицеров, коим разрешено сопровождать императора, заняты, но это вызывает протест Гурго. Тридцатидвухлетний офицер-артиллерист (как и император), он храбр — спас жизнь Наполеону в России (во всяком случае, так он говорит) и сражался под Ватерлоо. Узнав, что его нет среди избранных, он оглашает корабль такими воплями протеста, что Наполеон, не имея возможности на борту корабля избегать его домогательств, уступает и включает его в список офицеров, переместив Лас Каза на должность секретаря. Гурго поедет один, без семьи.
Луи Маршан — первый слуга и доверенное лицо императора. Исполняя обязанности телохранителя, он спит на матрасе в императорской каюте. Жизнь Наполеона в буквальном смысле находится в его руках. Ему 24 года, он холост и всю жизнь состоит на службе у императора. Он поедет на Святую Елену во главе дюжины слуг.
Среди них — мрачная, молчаливая личность: Франчески Сиприани, на самом деле гораздо больше, чем слуга. Он знает Наполеона еще с Корсики, крутился в его семье с малых лет. Роль, которую он играет при Наполеоне, весьма таинственна, и не только потому, что их никто не понимает, когда они говорят на корсиканском диалекте. С острова Эльба Наполеон посылал Сиприани шпионить за союзниками, и тот донес, что его враги подумывают переправить его в более отдаленное место. Это сообщение во многом предрешило драматическое возвращение Наполеона во Францию, закончившееся под Ватерлоо. Как и Маршан, Сиприани отправится на Святую Елену один.
Наполеону разрешено взять с собой врача. На борту «Беллерофона» император проникся симпатией к корабельному врачу, двадцатидевятилетнему Барри О'Ми- ре, ирландскому протестанту, свободно говорящему на родном для Наполеона итальянском языке, служившему в Египте после наполеоновской экспедиции. Барри О'Мира соглашается сопровождать императора на остров Святой Елены. Англичане довольны: они полагают, что будут иметь шпиона в императорском окружении.
Англичане не предлагают Наполеону вызвать из Рима императрицу и малолетнего короля. Впрочем, он об этом и не помышляет. Мария-Луиза, австрийская принцесса, на которой он женился в попытке легитимизировать свою корону, вернулась в Австрию вместе с сыном перед отправкой Наполеона на Эльбу и отказалась присоединиться к нему во время Ста дней. Ни один из членов клана Бонапартов, обязанных ему своим состоянием и положением, не вызвался сопровождать его в изгнание.
7 августа Наполеон со своей пестрой свитой в количестве 27 человек покидает «Беллерофон» и садится на «Нортумберленд», который должен доставить их на Святую Елену. Перед тем как разложить в каюте железную походную кровать императора, Маршан едва успевает написать записку о своем новом назначении родителям, думая, что может их больше не увидеть. Через два дня «Нортумберленд» пускается в долгое плавание на юг, к Святой Елене.