Гениальный сыщик – Судейкин

В мае 1878 года днем на одной из самых оживленных улиц Киева юноша народоволец Г. А. Попко нанес смертельную рану кинжалом барону Гейкингу. Отстреливаясь от погони, Попко сумел скрыться.

Адъютант престарелого и совершенно безынициативного начальника Киевского жандармского управления генерала Павлова, Гейкинг возглавлял и направлял всю работу по политическому сыску в Киеве. Там он вызвал к себе особую ненависть в революционных кругах и был приговорен народовольцами к смерти.

На место убитого Гейкинга был назначен двадцативосьмилетний поручик Георгий Порфирьевич Судейкин, бывший армейский офицер, перешедший на службу в департамент полиции и уже зарекомендовавший себя как весьма энергичный и деятельный сотрудник.

Очень скоро необыкновенно честолюбивый и хитрый Судейкин занял при генерале Павлове то же положение, что и его предшественник барон Гейкинг. Он стал вводить в среду революционеров провокаторов из числа учащейся молодежи и в конце 1878 – начале 1879 года напал в Киеве на след группы террористов-народовольцев, готовивших акты возмездия против царских сановников и даже против самого императора Александра II, приезда которого ожидали в Киеве.

Судейкин внедрил в эту группу своего агента – студентку Бабичеву. Она-то и сумела под его руководством выведать все секреты организации. По приказанию Судейкина в один из январских дней 1879 года Бабичева под видом вечеринки собрала у себя на квартире народовольцев — участников этой группы: Валериана Осинского, Волошенко, Дебагория-Мокриевича, Марию Ковалевскую, Софью Лешерн фон Герцфельд, Стеблин-Каменского, Павла Фролова, Брандтнера, Антонова-Свириденко, братьев Ивичевичей, Попко, Фроленко.

В разгар вечеринки, внезапно выломав входную дверь, в квартиру ворвался Судейкин с жандармами. Направив оружие на присутствующих, он объявил их арестованными. Но братья Ивичевичи, Брандтнер и Антонов-Свириденко оказали вооруженное сопротивление. Им удалось застрелить нескольких жандармов. Судейкин же – отличный стрелок – смертельно ранил братьев Ивичевичей, однако под натиском революционеров ему вместе с уцелевшими жандармами пришлось отступить во двор. Несмотря на отчаянное сопротивление, вырваться из квартиры Бабичевой народовольцы не смогли. После прихода солдат пехотной роты, вызванных Судейкиным, им пришлось сдаться.

Весной 1879 года Киевский военно-окружной суд приговорил оставшихся в живых после перестрелки Антонова-Свириденко, Брандтнера и Валериана Осинского к смертной казни, других народовольцев – к длительным срокам заключения в крепости. Действия революционных организаций в Киеве были парализованы.

Судейкин стал героем дня. В полицейских кругах о нем начали рассказывать легенды. Особенно после нескольких неудачных покушений на его жизнь, о которых министр внутренних дел и шеф жандармов Д. А. Толстой не без основания говорил, что они инспирированы самим Судейкиным в целях его личной популярности. Тем не менее распространявшиеся легенды о его «героизме» сделали свое дело. После ликвидации группы террористов в Киеве авторитет Судейкина в правящих кругах России как мастера по борьбе с терроризмом заметно вырос.

1 марта 1881 года в России произошло сенсационное событие. Народовольцы сумели наконец, после семи попыток, осуществить удачное покушение на Александра II.

Подготовка покушения, в котором приняли участие народовольцы Желябов, Перовская, Кибальчич, Гриневицкий, Михайлов, Геся Гельфман и Рысаков, велась по двум направлениям. Из дома на Садовой улице в Санкт-Петербурге сделали подкоп под мостовой. Там была заложена мина огромной разрушительной силы, ее предполагал ось взорвать в момент проезда кареты императора. На тот случай, если карета не поедет по Садовой улице, на набережной Екатерининского канала ее ожидали боевики с бомбами.

Итак, 1 марта 1881 года император в сопровождении петербургского полицмейстера Дворжицкого и казачьего конвоя возвращался из Михайловского манежа в Зимний дворец. Царская карета, не заезжая на Садовую улицу, свернула на набережную Екатерининского канала, намереваясь переехать Певческий мост. Едва карета выехала на набережную, как поджидавший ее Рысаков метнул под экипаж бомбу. Раздался оглушительный взрыв. Проехав еще несколько метров, сильно поврежденная карета остановилась. Александр II вышел из нее и сказал подбежавшему Дворжицкому, что он, слава Богу, не ранен. Ранение получили два казака из конвоя и крестьянский мальчик, случайно оказавшийся на месте покушения. Дворжицкий попросил царя сесть в его сани и как можно скорее отъехать от опасного места. Царь почему-то медлил. Хорошо, сказал он, обращаясь к полицмейстеру, сейчас поедем, только покажите мне прежде преступника. Подойдя к Рысакову, которого держали четыре казака из царского конвоя, Александр II спросил арестованного террориста, из какого он сословия. Узнав, что из мещан, отошел. Но уезжать не торопился. На повторное предложение Дворжицкого уехать ответил: «Хорошо, только прежде покажи мне место взрыва». В это время, воспользовавшись тем, что конвойные казаки были заняты Рысаковым, к царю и Дворжицкому бросился другой участник покушения – Игнатий Гриневицкий: он прятался за фонарным столбом. До царя оставалось два-три шага, на помощь Александру бежали казаки, полицмейстер пытался вытащить револьвер не раздумывая, террорист бросил бомбу между собой и императором.

Когда упавший на мостовую раненый Дворжицкий очнулся, он услышал слабый голос императора: «Помоги». Царь полулежал на мостовой, облокотившись на правую руку; из его раздробленных ног струей билa кровь. В двух шагах от царя в луже крови лежал смертельно раненный Гриневицкий.

Царя привезли во дворец и оказали ему первую медицинскую помощь. Но было поздно. Потеря крови оказалась невосполнимой. Осмотревший императора профессор Боткин констатировал: в этом случае медицина бессильна. Не приходя в сознание, Александр II умер. Ночью 1 марта 1881 года в страшных мучениях скончался и народоволец Гриневицкий, так и не назвавший жандармам своего имени.

Вскоре непосредственных участников покушения на Александра II арестовали. Большинство из них на суде держал ось исключительно мужественно, продемонстрировав веру в свое революционное дело. 3 апреля 1881 года Желябов, Кибальчич, Перовская, Рысаков и Михайлов были публично повешены на Семеновском плацу. Гельфман из-за беременности казнь заменили пожизненными каторжными работами (она вскоре умерла в тюрьме).

При расследовании обстоятельств, связанных с покушением на царя, выяснилось: министр внутренних дел М.Т. Лорис-Меликов, самый близкий к царю человек, которому была целиком доверена охрана царской жизни, ослабил контроль за работой тайной полиции. Профилактические аресты подозрительных лиц прекратились, а у руководства тайной полиции возобладаю мнение (особенно после ареста народовольцев Тригони и Желябова), что все революционные организации в стране разгромлены и не представляют серьезной угрозы. Пребывая в плену подобных иллюзий, Лорис-Меликов попросту не обратил внимания на многозначительный вопрос Желябова при его аресте «Не поздно ли вы меня взяли?»

Вступивший на престол Александр III имел все основания быть недовольным работой тайной полиции, не сумевшей уберечь его отца от покушения. Он понял: чтобы сохранить собственную жизнь и жизнь своих близких, нужно заменить руководство полиции и жандармерии. Лорис-Меликов был освобожден от должности министра внутренних дел и шефа жандармов, Александр III вспомнил о Судейкине.

В 1882 году новый император назначил капитана отдельного корпуса жандармов Судейкина на ключевой пост царской тайной полиции – инспектора секретной полиции и начальника Петербургского охранного отделения. Здесь таланты Судейкина в области политического сыска проявились особенно ярко. Ко времени его прихода охранка уже значительно активизировала свою работу: в начале февраля Исполнительный комитет «Народной воли» был ликвидирован, усиленно разыскивался последний оставшийся на свободе представитель Исполнительного комитета – Вера Фигнер (французский писатель Анатоль Франс справедливо назвал ее Жанной д'Арк русской революции).

Под личным контролем Судейкина оказалась фактически вся деятельность царской охранки по борьбе с главным в то время врагом самодержавия – террористами из организации «Народная воля».

Умный, тщательно изучивший работу тайной полиции европейских стран (особенно французской и английской), Судейкин сумел завершить создание в России хорошо продуманной системы политического сыска, основой которой стала провокаторская деятельность внутри революционных организаций. Не случайно старую Россию именовали царством провокаций. Агенты охранки проникли во все кружки и группы, борющиеся с царизмом, стали надежными защитниками самодержавного строя. Их служба хорошо оплачивалась из бюджета ассигнований на тайную полицию.

Сеть тайных агентов, словно паутиной, опутала страну. Фактически в России не было учреждений и организаций, куда бы под предлогом борьбы с терроризмом не проник бдительный глаз Судейкина. Работа была поставлена с размахом. В руках лично Судейкина находилась львиная доля денежных сумм, выделяемых на финансирование полицейской агентуры. Попадая в финансовую зависимость от него, провокаторы – люди, как правило, аморальные становились послушным орудием в руках охранки.

Судейкин, чувствовавший себя в чиновном Петербурге как рыба в воде, умел мастерски плести интриги. За короткий срок он собрал компрометирующие материалы на всех сколько-нибудь видных политических деятелей России того времени. Сделать это было нетрудно: разложение господствующей верхушки царской России создавало для деятельности Судейкина самую благодатную почву. В зависимость от него попали многие министры и другие крупные царские чиновники, члены их семей, близкие родственники.

В то же время Судейкин умело приобретал «друзей» и покровителей в верхах. Он использовал находящуюся в его руках тайную агентуру охранки в интересах вечно враждующих друг с другом представителей господствовавшей в России дворянской элиты. Стремясь скомпрометировать своих соперников в борьбе за власть и богатство, многие высокопоставленные лица империи прибегали к его услугам. Скоро Судейкин стал весьма важной закулисной фигурой – перед ним заискивали, его боялись даже непосредственные начальники, ему откровенно завидовали. Особенно после того, как Александр III назвал его лучшим сыщиком империи. Но напрасно после этого Судейкин ожидал быстрого официального повышения. Этого не произошло.

Тогдашний министр внутренних дел и шеф жандармов граф Дмитрий Андреевич Толстой, весьма влиятельная личность при дворе Александра III, дважды отклонял его кандидатуру на пост товарища (заместителя) министра внутренних дел. Более того, Судейкин даже не был удостоен звания полковника отдельного корпуса жандармов (этот чин автоматически полагался ему по занимаемой должности), а его действительно исключительные заслуги перед самодержавием в области политического сыска отмечались лишь орденами и большими денежными премиями. Хотя в полицейских кругах Судейкин и распространял версию, что служит не за чины, а лишь из любви к приключениям, выставлял себя эдаким бескорыстным Шерлоком Холмсом, настороженное отношение к нему шефа жандармов раздражало. Судейкин возненавидел графа Толстого, разгадавшего в нем бездушного, беспринципного и очень опасного карьериста-соперника.

К министру внутренних дел и шефу жандармов Толстому поступали сведения от его личной агентуры, что Судейкин не гнушается прибегать к фальсификациям и в интересах карьеры способен через своих агентов-провокаторов организовывать, а затем успешно раскрывать мнимые заговоры. Однако прямых улик против Судейкина у Толстого до поры до времени не было.

Однажды Толстому стало известно, что Судейкин в беседе со своим помощником Рачковским (после смерти Судейкина он был назначен заведующим всей заграничной агентурой департамента полиции империи) разоткровенничался и привел высказывание французского мастера полицейских провокаций Тинтимарра. «Возьмите шпиона, — советовал Тинтимарр, — окружите его десятком-другим дураков, прибавьте к ним парочку болтунов, привлеките несколько недовольных, одержимых честолюбием и враждою к правительству, каково бы оно ни было, — и у вас будет ключ ко всем заговорам». Когда же Рачковский спросил Судейкина, почему при ликвидации выявленных им революционных организаций остается на свободе ряд народовольцев, тот цинично ответил: «Для развода». И пояснил: «Если в стране не будет революционеров, то не будут нужны и жандармы, то есть мы с вами, господин Рачковский, ибо некого будет выслеживать, сажать, казнить. Кто же себе враг?»

Блаженно развалясь в кресле, затягиваясь папиросой и пуская кольца дыма, Судейкин продолжал поучать Рачковского: «Мы должны поставить работу охранных отделений таким образом, чтобы обязательно создать у государя императора впечатление, что опасность со стороны террористов для него исключительно велика и только наша самоотверженная работа спасает его и его близких от гибели. И, поверьте, нас осыпят всевозможными милостями».

Но было бы слишком несправедливо по отношению к Судейкину думать о нем лишь как о карьеристе и цинике. При отсутствии высоких моральных качеств это был профессионал высочайшего класса. Большое внимание уделял он подготовке работников в области политического сыска. Еженедельно читал лекции сотрудникам Санкт-Петербургского охранного отделения. Любопытно, как при этом он определял их задачи. «Полицейский агент, — поучал своих коллег Судейкин, — должен быть готов выполнять две главные функции: первая – информационная: проникать на все собрания революционеров, выявлять их конспиративные квартиры, стремиться быть полностью в курсе деятельности революционных организаций и отдельных революционеров и систематически правдиво информировать обо всем этом охранное отделение; вторая задача – проникнув в революционные организации, подстрекать к осуществлению крайних мер, желательно откровенно анархистского порядка, как то: бунт, когда бы разбивались и разграблялись магазины и торговые склады, поджигались дома жителей, открывалась беспорядочная стрельба по представителям полиции, бросались бомбы, и т. д.». Таким образом, тайные агенты-провокаторы, провоцируя такого рода действия, должны были создавать повод для принятия правительством самых жестоких карательных мер.

Глубоко ошибочно считать Судейкина просто теоретиком политического сыска, кабинетным полицейским философом. Он прославился и как великолепный практик, и это делало его особенно опасным для революционного движения в России. Не случайно даже в среде народовольцев его называли «гениальным сыщиком».

Добавить комментарий