Правление Ришелье сыграло не меньшую роль в истории тайной воины, чем в истории Франции и всей Западной Европы. Внимание Ришелье к секретной службе можно назвать наследственной чертой. Его отец был приближенным Генриха III, и в документах того времени не раз встречаются указания о выдаче Франсуа де Ришелье денег для нужд, «о которых король желает, чтобы не было упомянуто».
Арман Жан дю Плесси, кардинал и герцог Ришелье, родившийся в 1585 г., вырос в атмосфере дворцовых интриг. Он рано начал делать придворную карьеру и превосходно овладел техникой разведывания намерений противника и тщательной маскировки собственных планов, которая часто была необходимым условием успеха.
Первоначально Арман предполагал стать военным но по семейным обстоятельствам вскоре принял решение сделаться священником: неожиданно освободилось место епископа Люсонского, которое было фактически наследственным в роде дю Плесси. Имелось одно препятствие – Арману шел только двадцать первый год, он был слишком молод, чтобы по церковным правилам стать епископом.
Король Генрих IV, хорошо относившийся к его отцу, конечно, не обратил внимания на такую мелочь и назначил Армана дю Плесси главой Люсонской епархии. Однако посвятить в епископский сан мог только папа Павел V. Угрюмый старик молча выслушал цветистую латинскую речь бледного худощавого юноши, который выглядел моложе своих лет. Папа спросил:
— А Вы достигли уже возраста, который установлен церковными уставами?
— Достиг, Ваше святейшество, — отвечал дю Плесси, кладя, как положено, земной поклон (он успел подделать свое метрическое свидетельство).
Когда торжественный обряд был окончен, новый епископ Люсонский неожиданно простерся ниц перед папой и вскричал: — Ваше святейшество, отпустите мне великий грех, я ведь еще не достиг надлежащего возраста!
Павлу V оставалось лишь дать епископу отпущение грехов и многозначительно заметить, что этот «плут» далеко пойдет. Может папа предчувствовал, что «плута» придется сделать кардиналом и прощать ему куда большие грехи и неприятности за то, что он попытается ограничить влияние любимых сыновей церкви – испанских и австрийских Габсбургов, чрезмерное могущество которых очень беспокоило святой престол...
После убийства Генриха IV регентшей при его малолетнем наследнике Людовике XIII стала супруга погибшего и мать нового короля Мария Медичи – недалекая, грузная, капризная флорентийка. Ею, как хотели, вертели молочная сестра королевы Леонора Галигаи и ее красавец-муж Кончини. Этот итальянский авантюрист стал маркизом и маршалом д'Анкром. Приехав в конце 1613 г. в Париж, молодой епископ Люсонский постарался втереться в доверие к маршалу и Галигаи. Это оказалось непростым делом. Вдобавок ко всему больная, припадочная, скрывавшаяся под вуалью от дурного глаза Галигаи сочла, что у епископа непереносимо тяжелый взгляд. Первая попытка окончилась неудачей. Однако вскоре регентша и Кончини рассорились с крупнейшими феодальными магнатами, началась гражданская война. Регентша была вынуждена согласиться в 1614 г. созвать Генеральные Штаты. На их заседаниях епископ Люсонский, являвшийся одним из депутатов духовенства, сразу сумел проявить способности политика. После этого он обратился снова к Кончини, с предложением своих услуг, и на этот раз оно было принято. Прошло немного времени, и Ришелье стал членом Королевского совета и использовал все свое красноречие, чтобы очаровать регентшу и ее уродливую любимицу. При этом Ришелье внимательно следил за быстро менявшейся политической конъюнктурой. Уверившийся в своем могуществе маршал д'Анкр не понял какой угрозой для его власти стала ненависть, которую он возбуждал в пятнадцатилетнем короле. Чтобы усыпить подозрения, молодой король, по его словам, «изображал ребенка». Людовик XIII подозревал чету Коичини в том, что они принимали участие в убийстве его отца Генриха IV хотел отомстить за то невнимание граничившее с пренебрежением, с которым они относились к нему в детстве. Король целиком подпал под влияние фаворитов особенно Люиня, который, учитывая крайнюю непопулярность в Париже сказочно разбогатевшего итальянца, твердо решил занять место маршала д'Анкра и прибрать к рукам его обширные владения.
Все это быстро усвоил Ришелье. Продолжая засыпать Кончини уверениями в своей преданности и ревностно занимаясь вербовкой войск (воина против вельмож вспыхнула снова), лукавый епископ Люсонский одновременно через одного из своих родственников завязал тайные контакты с Люинем. В апреле 1617 г. окружение короля решило отделаться от Кончини. Был вызван капитан гвардии барон де Витри, ненавидевший регентшу и ее фаворита. От имени Людовика Люинь приказал Витри арестовать маршала д'Анкра.
— Государь, в случае если он станет защищаться, как я должен поступить?
Король остался нем, но один из придворных заметил:
— Король ожидает, что его убьют.
Витри поглядел на молчавшего монарха:
— Государь, я выполню Ваше повеление.
Вечером 23 апреля 1617 г. Ришелье получил письмо, где сообщалось что маршал д'Анкр завтра будет убит. Епископ засунул бумагу под подушку и спокойно заснул...
24 апреля на подъемном мосту, переброшенном через ров, который окружал Лувр, Витри в сопровождении нескольких гвардейцев подошел к Кончини.
— По приказу короля, — заявил барон, — я вас арестую.
Остолбеневший фаворит изумленно спросил по-итальянски:
— Меня?
— Да, вас.
Впоследствии утверждали, будто флорентиец схватился за шпагу. Немедленно раздалось несколько выстрелов, три пули уложили его на месте. Истерзанное тело Кончини было брошено на потеху толпы.
Без промедления была арестована и Галигаи. Ее свадебный контракт предусматривал раздельность имущества супругов. Чтобы завладеть состоянием фаворитки, ее обвинили в колдовстве (она гадала на внутренностях животных, пыталась излечиться с помощью магических средств) и соучастии в заговоре, приведшем к убийству Генриха IV. Галигаи была осуждена как колдунья. Во время процесса судьи задали Леоноре вопрос, явно рассчитанный на компрометацию Марии Медичи: почему обвиняемая скрыла полученное ею предупреждение о готовившемся убийстве Генриха IV? На эшафоте Галигаи спросили, каким колдовским путем она подчинила себе королеву. Осужденная ответила:
— Превосходством, которое существо, сильное духом, имеет над другим.
После казни. Галигаи богатства супругов Кончини достались Люиню, позднее получившему титул герцога.
...Ришелье находился у одного из своих друзей в Сорбонне – Парижском университете, когда там стало известно об убийстве маршала д'Анкра. Епископ сделал вид, что он поражен новостью, и поспешил в Лувр, где встретил очень холодный прием. Король хотел прогнать его прочь, но тут вмешался Люинь – сказались завязанные ранее связи. Новый фаворит чувствовал себя еще очень непрочно и не хотел пренебрегать услугами человека, доказавшего свою ловкость. Епископ произнес искусную речь, подчеркивая, насколько ему был неприятен Кончини, который все время мол платил Ришелье крайним недоверием. Смягчившийся Людовик хотя и лишил Ришелье поста министра, но сохранил за ним право заседать в Королевском совете. Не в пример другим придворным Марии Медичи, брошенным в тюрьму или высланным из Парижа, Ришелье сумел удержать большую часть завоеванных позиций. Епископ Люсонский подрядился быть шпионом Люиня при королеве-матери. А для самой Марии Медичи, лишившейся разом всех своих советчиков и потерявшей голову от страха, Ришелье, единственный из ее приближенных, сохранявший хладнокровие и влияние при дворе, предстал как подлинный спаситель.
Епископ провел все необходимые приготовления. 5 мая Людовик XVIII наконец соизволил принять свою мать, долго добивавшуюся этого свидания, после чего бывшая регентша отправилась в Блуа, который был предназначен ей для жительства. Там, в мрачном замке, где за четверть века до этого по приказанию Генриха III был убит герцог Гиз, разместился небольшой двор Марии Медичи, а главой совета сосланной королевы стал Ришелье. Именно в это время честолюбивый епископ счел целесообразным стать любовником своей госпожи и одновременно посылал частые обстоятельные донесения в Париж Люиню. В одном из таких писем епископ Ришелье горячо заверял, что он действует, как надлежит «добропорядочному человеку».
Служба столь образцового пастыря была хлопотливой во многих смыслах. Среди придворных Марии Медичи нашлось достаточно честолюбцев, готовых заместить епископа Люсонcкого – по крайней мере в роли шпиона Люиня. Наиболее опасным соперником был некий аббат Рюкселаи, в недавнем прошлом доверенное лицо Кончини, которого тот даже прочил на пост министра. Ныне Рюкселаи усиленно курсировал между Блуа и Лувром, возбуждая против Ришелье подозрения Люиня и пытаясь раскрыть Марии Медичи глаза на истинную роль ее любимца. Епископу удалось, правда, оправдаться перед королевой, но прирожденное чутье политика подсказало ему целесообразность временно удалиться в тень, В июне 1617 г, прошел слух, что король выразил пожелание, чтобы Ришелье вернулся в свое Люсонское епископство. Воспользовавшись этим предлогом, Ришелье поспешно покинул Блуа. Напрасно королева направляла негодующие послания сыну и Люиню, напоминавшие, по словам одного современника, «рычание раненой львицы». Тщетно Мария Медичи забрасывала письмами неверного епископа, призывая его вернуться, посылала за ним свою карету, Ришелье остался непоколебим, ссылаясь теперь на действительно полученный приказ короля, хотя и подавал надежду на возвращение в будущем. В письмах к Люиню и другим влиятельным лицам он выражал удовольствие, что ему удалось спасти свою честь и «жить, подобно схимнику, читая книги и выполняя порученные ему обязанности».
Во время своего уединения епископ Люсонский возобновил еще ранее установившееся знакомство с монахом, главой Отделения капуцинского ордена в Турени Жозефом дю Трембле. Ришелье, оставив без внимания химерические мечты капуцина об организации крестового похода против турок, отметил у отца Жозефа недурные способности дипломата и разведчика. Отшельничество имело и свои неудобства. Мария Медичи оказалась под влиянием Рюкселаи, а Люинь продолжал подозревать епископа Люсонского в интригах. В апреле 1618 г, Ришелье было предписано покинуть Францию, он уехал в Авиньон, принадлежавший римскому папе, но и там шпионы Люиня продолжали следить за каждым его шагом.
Во Франции обстановка снова осложнилась. Вельможи находились в открытой вражде с Люинем, в Центральной Европе началась война между католиками и протестантами, которая получила впоследствии название Тридцатилетней и которая постепенно охватила почти весь континент.
Аббат Рюкселаи, предав Люиня, сговорился с вельможами об их совместном выступлении с Марией Медичи против фаворита. В ночь с 21 на 22 февраля 1619 г, тучная матрона вылезла из окна спустилась по приставной лестнице, прижимая к груди шкатулку с драгоценностями, и села в ожидавший ее экипаж,
По дороге королеву встретил вооруженный отряд во главе с герцогом д'Эперноном, и вскоре они оказались на территории, занятой войсками возмутившихся вельмож.
В Лувре царила тревога, и находившемуся там отцу Жозефу удалось подсказать Людовику, что лучше всего было бы направить к королеве-матери епископа Люсонского, который уж сумеет добиться примирения ее с сыном. В начале марта 1619 г. Ришелье получил предписание короля без промедления отправиться к Марии Медичи. Изгнание закончилось.
Выполняя поручение короля, Ришелье способствовал заключению в апреле мирного договора между вельможами и королевой-матерью, с одной стороны, и королем – с другой. Марии Медичи было передано наместничество Анжу, большие права получили мятежные магнаты. Ришелье была обещана кардинальская шапка, но одновременно Люинь тайно дал знать в Рим, что король не хотел бы, чтобы такая милость была Оказана епископу Люсонскому. В 1620 г, возобновилась вооруженная борьба с вельможами. Поддержка Марии Медичи приобрела для Люиня большое значение, а вместе с тем возрастала и роль Ришелье. Ловко маневрируя, раздавая обещания направо и налево, Ришелье убедил даже испанскую дипломатию, что в ее интересах способствовать возвышению главы Люсонской епархии. А ведь в это время у Ришелье уже твердо сложилась его политическая программа, включавшая в качестве одного из главных пунктов борьбу против Испании. Противники Ришелье низводили политику до уровня придворных интриг, он же научился скрывать под видам придворных интриг большие политические планы. Их он утаивал пока даже от отца Жозефа, не отказавшегося от проектов, прадиктованных католическим фанатизмам. А капуцин в эта время стал едва ли не главным помощником Ришелье и постепенно занял место главы его секретной службы. Уступая настойчивому давлению матери, король наконец дал указание просить папу удовлетворить стремление епископа Люсанского стать одним из князей церкви. 5 сентября 1622 г. Ришелье был возведен в сан кардинала, что давало ему более независимое положение. Позднее он снова был включен в. состав Королевского совета. Росту влияния Ришелье способствовала неожиданная смерть Люиня в декабре 1621 г. Оставалось еще преодолеть личное предубеждение упрямого и капризного короля. На это ушли месяцы новых маневров и интриг. В августе 1624 г. Ришелье был сделан главой Королевского совета. Потребовалось семь лет, чтобы Людовик перестал видеть в Ришелье креатуру Кончини. После назначения главой Совета кардинал быстро превратился в фактического правителя франции. Одним из первых его действий был вызов в Париж отца Жозефа. «После бога, — писал Ришелье руководителю французских капуцинов, — отец Жозеф был главным орудием моего теперешнего возвышения».
В течение почти двадцати лет – с 1624 г. и до самой смерти в 1642 г. – кардинал Ришелье сохранял в своих руках бразды правления при ничтожном Людовике XIII. Чтобы не быть низвергнутым с высот могущества, Ришелье пришлось не только научиться играть на слабостях и капризах непостоянного, подверженного посторонним влияниям Людовика XIII, но и быть все время в курсе непрекращавшихся дворцовых интриг. В них принимали активное участие мать, жена и брат короля, а также другие принцы крови, не говоря уже о влиятельных вельможах. Противники кардинала пытались противодействовать усилению королевского абсолютизма, полному подчинению знати верховной власти монарха, чего настойчиво добивался Ришелье, опираясь на поддержку большинства дворянства и буржуазии. Им была нужна твердая власть для подавления крестьянских и городских восстаний.
В своем сопротивлении Ришелье его противники почти неизменно прибегали к излюбленному средству – к сговору с Габсбургами, против которых, продолжая линию Генриха IV, вел упорную борьбу кардинал. Поэтому разведка Ришелье должна была решать многосторонние, хотя и тесно переплетавшиеся, задачи: выслеживать противников кардинала при дворе, обнаруживать их связи с Испанией и Габсбургами и, наконец, прямо обслуживать внешнюю политику, включавшую, в частности, мобилизацию протестантского короля Швеции Густава-Адольфа и протестантских немецких князей против императора. Легко понять, почему в таких условиях Ришелье предпочитал придать разведывательной службе частный характер, оплачивая своих лазутчиков из собственного кармана, который, впрочем, после этого быстро пополнялся за счет казны.
Ришелье не верил даже своим личным секретарям. Когда они переписывали важные бумаги, кардинал сам смотрел за их работой: он хотел убедиться, что при этом не будут сняты дополнительные копии с секретных документов. К числу тех немногих лиц, которые неизменно пользовались неограниченным доверием Ришелье, был отец Жозеф («серый кардинал», как его иронически именовали враги).
По утрам Ришелье регулярно приносили перехваченную корреспонденцию, ему докладывали о происшествиях при дворе, о разговорах заключенных, подслушанных тюремщиками. Буквально каждый день Ришелье с отцом Жозефом обсуждали полученную шпионскую информацию, составляли указания своим разведчикам. Отец Жозеф завербовал много монахов своего ордена. Несколько шпионов-капуцинов обосновались в Лондоне, формально находясь в свите жены английского короля Карла I Генриетты-Марии, француженки по рождению. Среди капуцинов отец Жозеф отобрал себе и четырех помощников, составлявших штаб его разведывательной организации. На службе у кардинала состоял Антуан Россиньоль, которого считают основателем современной криптографии. Еще в молодости он обратил на себя внимание тем, что сумел прочесть зашифрованное письмо гугенотов города Бельмона, стойко выдерживавших осаду королевской армии. В этой перехваченной депеше осажденные уведомляли, что у них нет амуниции и если не прибудет подмога, то они должны будут вскоре сдаться. Командующий королевскими войсками вернул горожанам расшифрованное письмо, и те, убедившись, что оно прочитано, неожиданно 30 апреля 1628 г. сложили оружие. Ришелье, узнав о способностях Россиньоля, приблизил его к себе. При осаде гугенотской твердыни – гавани Ла-Рошель Россиньолю удалось расшифровать депешу о том, что жители голодают и, если не получат помощи от англичан, не смогут продолжать сопротивление. Поселившегося под Парижем, в местечке Жювиси, шифровальщика удостаивал своим посещением сам Людовик XIII. Россиньоль не только раскрывал шифры, но и, составлял ложные депеши, побуждавшие к сдаче неприятельские крепости. Ходили, впрочем, слухи, что Ришелье сознательно преувеличивал возможности своего специалиста по кодам, чтобы обескуражить заговорщиков. Однако в том, что Россиньоль действительно был виртуозом своего дела, убеждают, помимо прочего, и переписка кардинала, и щедрые королевские дары ему. Он оставался в большой милости и при Людовике XIV. В 1672 г. ему было подарено 150 тыс. ливров, а в последние годы жизни (он умер в 1682 г.) Россиньоль получал ежегодную пенсию в 12 тыс. ливров.
Секретная служба Ришелье обеспечивала его из всех стран Европы информацией, имевшей нередко первостепенное значение. Приходится удивляться, каким образом при тогдашних средствах связи в Париж вовремя доставлялись сведения, которые стремились сохранить в тайне правительства, вообще не поддерживавшие ни дипломатических, ни иных отношений с Францией. Примером может послужить полученное Ришелье заблаговременно известие о принятом в 1628 г. решении московского правительства возобновить войну против Польши. Своевременная осведомленность об этом позволила французским дипломатам значительно ускорить заключение в 1629 г. Альтмаркского перемирия между Швецией и Польшей, что дало возможность шведскому королю Густаву-Адольфу начать успешную войну против германского императора (императорский престол занимали представители австрийской ветви династии Габсбургов). Это же, в свою очередь, соответствовало главной внешнеполитической цели Ришелье – созданию мощной коалиции против по-прежнему претендовавших на европейскую гегемонию испанских и австрийских Габсбургов.
Можно лишь догадываться, каким образом Ришелье получил секретную информацию из Московского государства, с которым в течение предшествующих полутора десятилетии у Франции вообще не было никаких связей. Правительство царя Михаила Федоровича, надеясь привлечь Турцию к союзу против Польши, сообщило о своих планах турецкому послу, греку Ф.Кантакузину, который сразу же после этого поспешил в Константинополь. А постоянный французский посол в Константинополе граф Ф.Сези, являвшийся прежде всего агентом отца Жозефа, сумел обзавестись осведомителями, которые передавали ему все, что было известно правительству султана Мурада IV...
Еще в первые годы правления Ришелье против него был составлен заговор во главе с братом короля Гастоном Орлеанским. В заговоре участвовали жена Людовика Анна Австрийская, побочные братья короля принцы Вандом, маршал Орнана и граф Шале. Заговорщики хотели похитить Людовика XIII и Ришелье, а в случае неудачи – поднять вооруженное восстание, которому была обещана полная поддержка в Вене и Мадриде.
В раскрытии заговора большую роль сыграл один из лучших разведчиков отца Жозефа – Рошфор. Он, вероятно, многим известен по знаменитому роману «Три мушкетера» Александра Дюма. Свои знания о Рошфоре Дюма почерпнул из его «Воспоминаний» мемуаров но, они в действительности были написаны писателем Сандра де Куртилем (который являлся также автором «Мемуаров» д'Артаньяна) и полны выдумок Рошфор был пажем в доме Ришелье. Его сначала долго испытывали, а потом с целью проверки послали с шифрованным письмом в Англию. Там Рошфора арестовали, но он успел спрятать письмо в седле и оно не было обнаружено. После этого он стал одним из наиболее доверенных агентов кардинала, ему стали поручать важные дела.
Нарядившись капуцином и получив от отца Жозефа подробные инструкции, как подобает вести себя монаху этою ордена, Рошфор отправился в Брюссель. Чтобы сбить со следа шпионов враждебной партии, РошФор говорил по-французски с сильным валлонским акцентом и при случае не забывал упоминать о своей ненависти к Франции. В Брюсселе мнимый монах сумел вкpaсться в доверие к маркизу Лекю, любовнику одной из заговорщиц, герцогини де Шеврез. Вскоре Лекю уже передал услужливому монаху несколько писем для пересылки в Париж. «Таким путем, — добавил Лекю, — вы окажете большую услугу Испании». Рошфор для верности разыграл комедию, уверяя, что не имеет возможности проникнуть во Францию, обманув шпионов кардинала, и уступил лишь тогда, когда Лекю обещал достать ему разрешение на поездку от духовною начальства. На полдороге Рошфора встретил курьер отца Жозефа, который быстро доставил письма в Париж. Депеши оказались зашифрованными, но код был скоро раскрыт, и Ришелье смог познакомиться с планами заговорщиков.
После прочтения письма были снова переданы Рошфору, который вручил их адресату – некоему адвокату Лапьерру, жившему около улицы Мобер. За Лапьерром была установлена постоянная слежка. Таким путем вскоре было открыто, что подлинным адресатом был королевский придворный, граф де Шале, в отношении которого уже давно сгущались подозрения. Однако особенно важно было то, что в письмах, доставленных Рошфором, обсуждался вопрос о желательности смерти не только Ришелье, но и самого Людовика XIII. Это позволило потом Ришелье разделаться с заговорщиками как участниками покушения на священную особу монарха. Ришелье был склонен сразу арестовать и отправить на эшафот графа Шале, но «серый кардинал» настоял на более изощренном методе действий. Стали непрерывно следить за Шале, чтобы открыть остальных заговорщиков. А Рошфор, получивший ответы на привезенные им письма, снова был послан в Брюссель.
Шале был далек от мысли, что он опутан сетью агентов кардинала, и спокойно отправил курьера испанскому королю с предложением заключить тайный договор, о котором уже велись переговоры с испанскими властям во Фландрии. Испанский двор выразил полнейшую готовность удовлетворить все просьбы заговорщиков. Однако на обратном пути из Мадрида курьер был арестован, и Ришелье получил в свои руки доказательства того, что заговорщики, помимо всего прочего, виновны в государственной измене. После того как разведке кардинала удалось распутать все нити заговора, брат короля Гастон Орлеанский, прирожденный предатель, с готовностью выдал своих сообщников. Шале кончил жизнь на эшафоте.
Примерно к этому времени относится и знаменитый эпизод о брильянтовыми подвесками королевы Анны Австрийской составляющий стержень интриги в романе «Три мушкетера» Александра Дюма. Впервые об этом случае рассказал современник событий, французский писатель Ларошфуко. В Анну Австрийскую был влюблен герцог Бэкингем – фаворит двух английских королей: Якова I и Карла I и всесильный первый министр Англии. Если верить рассказу Ларошфуко, Анна Австрийская подарила на память герцогу Бэкингему брильянтовое ожерелье, которое было незадолго до того преподнесено ей королем. Кардинал, узнав об этом от своих шпионов, решил воспользоваться случаем, чтобы нанести удар по опасному врагу – королеве. В романе Дюма Ришелье поручает коварной леди Винтер срезать у Бэкингема на балу два брильянтовых подвеска и спешно переслать их в Париж. После этого кардинал намекнул Людовику XIII, чтобы он попросил королеву надеть ожерелье на ближайшем приеме. У Дюма д'Артаньян и его храбрые друзья мушкетеры доставляют из Лондона, несмотря на тысячи всевозможных препятствий, подстроенных агентами Ришелье, королеве в Париж ее ожерелье с двумя спешно изготовленными новыми подвесками, которые невозможно было отличить от украденных леди Винтер. Кардинал, заранее торжествовавший победу, был посрамлен. В действительности роль леди Винтер сыграла супруга английского посла в Париже графиня Люси Карлейль, любовница Бэкингема, если только весь этот эпизод не является лишь передачей Ларошфуко слуха, который ходил в придворной среде. (Впоследствии, в годы английской революции, графиня Карлейль, которая являлась тогда фрейлиной королевы Генриетты-Марии – жены Карла I, жившей в Париже, посылала шпионские донесения в Лондон, противникам короля.)
Активной участницей заговора против Ришелье была герцогиня де Шеврез, тоже фигурирующая в «Трех мушкетерах» как таинственная белошвейка, приятельница Арамиса.
Старшая дочь герцога де Рогана Мария в первом браке была замужем за фаворитом Людовика XIII, герцогом де Люинем. Рано овдовев, она сочеталась вторым браком с герцогом де Шеврезом, полнейшим ничтожеством, который целиком попал под власть своей умной волевой красавицы жены. Герцогиня де Шеврез стала наперсницей Анны Австрийской в ее романе с Бэкингемом и интригах против Ришелье. Быстро возраставший список любовников герцогини составлял значительную часть реестра участников различных заговоров против министра-кардинала. К их числу относится и погибший на эшафоте граф Шале. После неудачи это и конспирации госпожа де Шеврез перебралась в Лотарингию, где ею увлекся правивший там герцог Карл IV, а оттуда распространила сеть своих интриг и на Англию. Контакты с королем Карлом I и герцогом Бэкингемом она поддерживала через еще одного из своих возлюбленных, герцога Монтегю. Неосторожность этого англичанина и послужила для разведки Ришелье той нитью, которая привела к раскрытию замыслов врагов кардинала. Монтегю был арестован на лотарингской территории. Найденные при нем бумаги раскрыли все планы заговорщиков.
Борьба против Ришелье не прекращалась.
Главой следующего заговора была мать Людовика XIII Мария Медичи, ранее не выступавшая против министра, который в молодости был ее фаворитом и даже был обязан ей своим возвышением. Воспользовавшись заболеванием короля Мария Медичи и ее сторонники стали упрашивать его, чтобы он не уезжал в действующую армию в Савойе, как того требовал кардинал. Болезнь усилилась, и Марии Медичи совместно с Анной Австрийской слезами и мольбами удалось выманить у Людовика согласие расстаться с кардиналом. Королева-мать торжествовала победу и грубо выгнала вон Ришелье, явившегося к ней на прием. Толпы придворных лизоблюдов уже сочли своевременным перекочевать из передней кардинала в прихожую королевы-матери. Но они слишком поторопились. Людовик ХIII выздоровел и, забыв о своем обещании, немедля вызвал к себе кардинала, который снова стал всемогущим правителем страны. Недаром этот день 10 ноября 1630 г. – вошел в историю под названием «дня одураченных». Многие из «одураченных» были удалены от двора, а Мария Медичи после неудачной попытки поднять восстание в крепости Каппель, неподалеку от испанской Фландрии, была выслана за границу.
Однако Гастону Орлеанскому все же удалось возглавить возмущение в Лотарингии и заключить тайный договор с Испанией, обещавшей помощь противникам Ришелье. Чтобы навести страх на мятежников, кардинал приказал казнить их сторонника маршала Марильяка. Королевская армия вступила в Лотарингию и разбила войска восставших. Один из руководителей мятежа, герцог Монморанси был обезглавлен на эшафоте. Гастон Орлеанский опять «раскаялся», предал своих сообщников, со слезами уверял кардинала в вечной любви... и снова начал плести интриги против Ришелье. А Мария Медичи, уехав в Брюссель, занялась не только настойчивым противодействием внешней политике кардинала, но и создала своего рода заговорщический центр для организации покушении на первого министра. Людовик XIII советовал Ришелье не прикасаться без проверки к фруктам и дичи, даже если они присланы по приказу короля.
Вернувшаяся позднее ко двору тридцатилетняя де Шеврез на этот раз сделала своим любовником маркиза де Шатнефа, занимавшего важный пост хранителя государственной печати. Стареющий маркиз, еще недавно верная креатура Ришелье, теперь перешел на сторону врагов кардинала. Тот не прощал измены (к тому же он и сам был не прочь приобрести расположение красивой герцогини). Разведка Ришелье раскрыла заговор, в. котором участвовал принц Гастон и другие враги кардинала. В 1635 г. Шатнеф был арестован, его бумаги, в частности переписка с госпожой де Шеврез, конфискованы, а он сам посажен в ангулемскую тюрьму, из которой вышел только через десять лет, уже после смерти Ришелье. Отец Жозеф проследил все ответвления заговора вплоть до Англии. Там противникам кардинала оказывала поддержку королева Генриетта-Мария. Герцогиня де Шеврез была отправлена в ссылку в Турень, где оставалась четыре года (с 1633 по 1637 г.). Однако и оттуда заговорщица вела деятельную тайную переписку не только с Анной Австрийской, но также с мадридским двором и английской королевой Генриеттой-Марией.
Обмен письмами с Анной Австрийской осуществлялся с помощью секретных агентов, которыми руководил слуга королевы Ла Порт. Один из этих агентов выдал секрет людям кардинала. Ла Порт был посажен в Бастилию, где его допрашивали канцлер Сетье и другие лица, присланные Ришелье, а потом и лично министр. Однако придворные Анны Австрийской сумели уговорить тюремщиков, чтобы они доставили письмо к Ла Порту. На следующий день тот был снова вызван на допрос. Ему угрожали жестокой пыткой, если он не сообщит все о переписке королевы с герцогиней де Шеврез и другими заговорщиками. Ла Порт сделал вид, что испугался угрозы и обещал рассказать все, что от него требовали. В действительности он изложил версию, которой ему рекомендовали придерживаться в тайном письме и которую отстаивала сама королева. Получилось, будто ничего предосудительного с точки зрения государственных интересов в корреспонденции Анны Австрийской не было, и в помине. На этот раз Ришелье не получил нужных ему доказательств участия королевы в заговоре.
Тем не менее госпожа де Шеврез сочла благоразумным, переодевшись в мужское платье, бежать в Испанию. Оттуда она перебралась в Лондон и даже завела переписку с кардиналом Ришелье, который обещанием полного прощения пытался побудить ее вернуться во Францию. В этом он не преуспел. Герцогиня участвовала и во всех последовавших заговорах против правительства. (Недаром мысль о неутомимой интриганке преследовала Людовика ХIII до гробовой доски. Даже на смертном одре король повторял «Это дьявол! Это дьявол!»)
В 1635 г. необъявленная война между Францией и Испанией была дополнена открытым разрывом и еще более многочисленными тайными покушениями на жизнь Ришелье. Испанские войска вторглись в Пикардию и овладели крепостью Корби. Людовик XIII и Ришелье с армией осадили эту важную крепость. Тогда уверенные в своей безнаказанности Гастон Орлеанский и граф Суасонский договорились с испанцами что они добьются снятия осады, убив кардинала. На этот раз, видимо, контрразведка министра упустила подготовку покушения. Оно не удалось, так как Гастон по своему обыкновению струсил и не подал условленного знака убийцам. Вскоре Ришелье получил все сведения об этом заговоре, а Гастон и граф Суасонский, узнав, что их планы открыты, поспешно бежали за границу.
Оставалась еще Анна Австрийская, выступавшая против внешней политики кардинала и поддерживавшая тайные контакты с Мадридом и Веной. Разведка Ришелье неустанно следила за каждым движением королевы. После осады Корби шпионы Ришелье сумели раздобыть целый ворох писем, собственноручно написанных Анной Австрийской и адресованных ее подруге уже знакомой нам герцогине де Шеврез, продолжавшей играть видную роль в заговорах против Ришелье. Королеву подвергли строгому допросу, и она должна была дать клятву не переписываться с врагами Франции.
«Я желаю, — писал Людовик XIII под диктовку Ришелье после краха одного из заговоров, — чтобы мадам Сеннесе мне отдавала отчет о всех письмах, которые королева будет отсылать и которые должны запечатываться в ее присутствии. Я желаю, также, чтобы Филандр, первая фрейлина королевы, отдавала мне отчет о всех случаях, когда королева будет что-либо писать, и устроила так, чтобы это не происходило без ее ведома, поскольку в ее ведении находятся письменные принадлежности». Под этими и другими параграфами Анна Австрийская должна была подписать: «Я обещаю королю свято соблюдать указанные условия». Впрочем, такие обязательства и клятвы почти никогда не соблюдались.
В 1637 г. вспыхнуло восстание, поднятое графом Суасонским и комендантом крепости Седан герцогом Бульонским. Как и прежде, заговорщикам была обещана помощь испанского короля и германского императора. К войску мятежников присоединился отряд в 7 тыс. имперских солдат. Королевская армия потерпела поражение в битве при Марфе. Заговорщики надеялись, что после этого Людовик XIII пожертвует Ришелье, и нерешительный король уже был склонен согласиться на удаление кардинала. Но в 1641 г. пришло неожиданное известие – глава заговора граф Суасонский пал от руки неизвестного убийцы. Сторонники кардинала могли лишь разъяснить, что граф, видимо, покончил самоубийством... После смерти графа Суасонского герцог Бульонский предпочел договориться с Ришелье, остальные заговорщики скрылись за границей. Ришелье безосновательно обвиняли даже в убийстве отца Жозефа, якобы стремившегося стать преемником кардинала. На деле Ришелье еще ранее подумывал (и говорил королю) о том, чтобы сделать капуцина своим возможным наследником. Отец Жозеф умер от апоплексического удара в декабре 1638 г.
Последней попыткой свалить Ришелье был заговор Сен-Мара. Ришелье сам обратил внимание Людовика на молодого красавца Анри де Сен-Мара, сына сторонника кардинала маршала Эффиа. Сен-Мар в качестве доверенного лица короля сменил некую мадемуазель Отфор так как кардинал-министр считал, что она интриговала против него. Но новый фаворит не оказался послушной марионеткой Ришелье, на что рассчитывал кардинал. Сен-Мар собирался жениться на княгине Марии де Гонзаг, опытной, честолюбивой придворной кокетке, которая, однако, поставила ему условие, чтобы он получил титул герцога или коннетабля Франции. Сен-Мар обратился за помощью к Ришелье.
— Не забывайте, — ледяным тоном ответил кардинал, — что вы лишь простой дворянин, возвышенный милостью короля, и мне непонятно, как вы имели дерзость, рассчитывать на такой брак. Если княгиня Мария действительно думает о таком замужестве, она еще более безумна, чем вы.
Не произнеся ни слова, Сен-Мар покинул Ришелье, дав клятву отомстить всемогущему правителю страны. Первый его шаг закончился еще большим унижением. Уступая настойчивой просьбе своего фаворита, Людовик ХIII явился на заседание государственного совета в сопровождении Сен-Мара. Король заявил, что Сен-Мару следует познакомиться с правительственными делами и с этой целью он назначает его членом этого высокого учреждения. На этот раз пришла очередь Ришелье промолчать. Он все же устроил так, что на заседании обсуждались совсем маловажные дела. Оставшись один на один с королем, Ришелье предупредил Людовика об опасности нахождения в совете несдержанного и болтливого фаворита, который может с легкостью разгласить доверенные ему государственные секреты. Король согласился с этими доводами, он всегда в конечном счете во всем уступал Ришелье.
Взбешенный Сен-Мар решил любой ценой свергнуть кардинала. Опытные заговорщики – Гастон Орлеанский и герцог Бульонский охотно откликнулись на предложение Сен-Мара. Они вместе составили проект договора с Испанией; точнее, оба герцога любезно диктовали, а Сен-Мар собственноручно писал этот крайне компрометировавший его документ. По договору король Испании должен был выставить 12 тыс. человек пехоты и 15 тыс. кавалерии, а также обеспечить, крупными пенсиями руководителей конспирации. Гастон Орлеанский намеревался в случае удачи заговора занять престол, Сен-Мар – место Ришелье, а испанцы – получить выгодный мир, которого они давно и тщетно добивались, воюя с Францией.
Одним из наиболее ловких участников заговора был друг Сен-Мара маркиз де Фонтрай, калека, изуродованный двумя горбами. Однажды Фонтрай вместе с несколькими молодыми дворянами осмеял спектакль, поставленный, как выяснилось, по распоряжению Ришелье. Кардинал не забывал таких выходок. Встретив через несколько дней маркиза в зале своего дворца, в минуту, когда докладывали о прибытии иностранного посла, Ришелье громко произнес: «Посторонитесь господин Фонтрай. Посол прибыл во Францию не для того, чтобы рассматривать уродов». Ставший смертельным врагом кардинала, Фонтрай превратился в деятельного участника заговора. Переодетый монахом-капуцином, Фонтрай ездил в Мадрид для встречи с Оливаресом.
«Испанский Ришелье», как его называли современники, долго тянул с подписанием бумаги. Решился он на это только после того, как узнал, что кардинал, несмотря на тяжелую болезнь, вместе с королем двинулся во главе сильной армии на юг, чтобы перенести войну в Каталонию.
По-видимому, заговорщики не сумели сохранить тайну. По крайней мере, Мария де Гонзаг писала Сен-Мару, что об «его деле» много болтают в Париже. Сен-Мар был окружен агентами кардинала, в их числе была фрейлина Анны Австрийской мадемуазель Шемеро, известная под именем «прекрасной распутницы»; ее отчеты о королеве и о Сен-Маре приведены в мемуарах Ришелье.
Сен-Мар отговаривал Людовика ХIII от поездки в армию, куда рекомендовал отправиться кардинал. Мнение кардинала, как всегда, возобладало. Тогда Сен-Мар и другие заговорщики решили осуществить покушение на Ришелье. К, этому времени кардинал уже получил от своих разведчиков копию договора, заключенного заговорщиками с Испанией, и настоял на аресте виновников.
Фонтрай первым смекнул, что игра проиграна. Получив известие о посещении короля посланцем кардинала, маркиз заявил Сен-Мару, не верившему в опасность:
— Вы будете достаточно хорошо сложены, даже когда вам снимут голову с плеч.
Сам Фонтрай решил не лишаться такого полезного украшения и, переодевшись капуцином, бежал за границу.
В романе А. де Виньи «Сен-Мар» герой решил умереть, узнав, что Мария де Гонзаг обручилась с королем Польши. Он отказался возглавить двадцатитысячное войско и сам благородно отдал свою шпагу Людовику.
Действительность была много проще. Обручение Марии де Гонзаг произошло уже после ареста Сен-Мара. А тот не только не вручил шпагу королю, а еще до подписания приказа об аресте пытался бежать. Его нашли скрывавшимся в бедной лачуге на одной из столичных окраин: городские ворота были закрыты, и беглец не сумел покинуть Париж.
После ареста первым, как обычно, предал своих сообщников Гастон Орлеанский. Так же поступил вскоре и герцог БульонскиЙ. Взамен они получили помилование (герцогу Бульонскому пришлрсь, чтобы заслужить прощение, отказаться от крепости Седан). Еще ранее, 30 июня 1642 г., не надеясь на твердость Людовика XIII, Ришелье получил полномочия действовать в исключительных случаях от имени короля, даже до того, как тот будет извещен о случившемся. 12 сентября 1642 г. Сен-Мар взошел на эшафот. Ему было тогда 22 года.
Остается тайной, каким образом разведка Ришелье добыла текст договора с Испанией. Исследователи три столетия никак не придут к согласию по этому вопросу. Некоторые считают, что заговорщиков мог выдать сам Оливарес в обмен на определенные компенсации со стороны Ришелье. Если это так, Оливарес, вероятно, переслал договор через французского командующего в Каталонии де Врезе, шурина кардинала. Однако многое говорит против этой гипотезы. Предателем вряд ли мог быть герцог Бульонский – иначе бы он не поплатился потерей Седана. Не был ли им Гастон Орлеанский – трусливый бездельник и профессиональный предатель? Это возможно. Но выдать заговор могла и Анна Австрийская – ведь ее приближенным и любовником был кардинал Джулио Мазарини, ближайший советник и преемник Ришелье на посту первого министра Франции.
По преданию, Сен-Мар был тайно обвенчан со знаменитой придворной куртизанкой Марион Делорм. История ее жизни послужила материалом для романтической драмы В. Гюго «Марион Делорм» и романа А. де Виньи. Делорм среди поклонников которой было много вельмож – даже король Людовик XIII и, наконец, сам кардинал, несомненно, была одним из тайных агентов Ришелье. Позднее она примкнула к противникам Мазарини, и только внезапная смерть в 1650 г. спасла Делорм от тюрьмы. Получила широкое распространение легенда, что Марион Делорм сама инсценировала свою смерть с целью избежать ареста и бежать в Англию. Там, утверждает легенда, она вышла замуж за богатого лорда, которого сменила на атамана разбойников. Похоронив трех мужей, Делорм якобы дожила до 1706 г. или даже до 1741 г., когда ей должно было быть ни много ни мало 130 лет от роду...
Разведке Ришелье приписывали часто и то, к чему она вряд ли имела отношение. Так, некоторые современники считали что она подстроила гибель союзника Франции шведского короля Густава-Адольфа, погибшего 6 ноября 1632 г. в битве при Люцене. Задетый пулей в руку, король упал с лошади и тут же был кем-то смертельно ранен в голову. Зато вполне доказано, что агенты Ришелье – барон дю Гамель и маркиз де Фекьер – вели переговоры с главнокомандующим войсками германского императора графом Альбрехтом Валленштейном склоняя его к измене императору. Агентам императора Фердинанда II удалось проникнуть в тайну этих переговоров и он отдал приказ о казни своего наиболее влиятельного полководца. Ночью 25 февраля 1634 г. в городе Эгер Валленштейн был убит в своей спальне ворвавшейся туда группой офицеров его армии.
Когда весть о гибели Валленштейна достигла Парижа она мало обеспокоила недалекого Людовика XIII. «Я надеюсь, — глубокомысленно изрек король, — что таков будет удел всех, кто предаст своих государей». Шпионы Ришелье поспешили сообщить ему этот образчик монаршего красноречия, которое не доставило кардиналу особого удовольствия если учесть, сколь часто его самого пытались представить изменником в глазах короля. Ришелье, разумеется, не мог поэтому отказать себе в удовольствии уведомить Людовика, что испанцы, с которыми снова началась воина, не делали особой разницы между королем и его первым министром, и сослаться на перехваченное его разведчиками письмо испанского посла Кастаньеде писавшего: «Дай бог, чтобы скоро появился новый Равальяк».