Жанна д’Арк, без сомнения, сумела вписать одну из самых великолепных страниц в историю Франции. И не только Франции…
Кем она была на самом деле? Примером самопожертвования во имя родины или одной из величайших фальсификаций в истории? Реальной героиней, павшей жертвой династической свары, или лишь своего рода символом, при помощи которого французские политики весьма искусно нагнетали антианглийские настроения?
В любом случае величие сделанного Орлеанской девой вот уже более пяти веков окутывает ее имя массой легенд, делая ее, пожалуй, самой знаменитой особой женского пола, когда-либо бравшей в руки оружие.
Прежде чем начать рассказ о подвигах Жанны, хотелось бы вкратце напомнить о том, что происходило вокруг Орлеана и почему этот город оказался настолько важным для французов.
Можно сказать, что так называемая Орлеанская эпопея началась в конце июня 1428 года, когда один из наиболее талантливых английских полководцев времен Столетней войны граф Солсбери в очередной раз пересек Ла-Манш и высадился в Кале с отрядом в 5000 человек, усиленным мощной артиллерией. В августе 1428 года войска графа Солсбери двинулись вперед, а в октябре началась осада Орлеана, длившаяся много месяцев.
Такова краткая предыстория событий под Орлеаном до того момента, как в конце апреля 1429 года там появилась Жанна. Город, занимавший ключевую стратегическую позицию на дороге, связывавшей северную часть Франции, контролируемую англичанами, с южной, контролируемой французами, находился в осаде уже шесть с половиной месяцев. В случае его захвата англичане получили бы возможность начать развернутое наступление на юг, где у французов больше практически не было сильных крепостей. аким образом, от судьбы этого города зависела судьба не только дофина Карла, но и всей Франции.
После встречи с дофином Карлом в Шиноне Жанна, получив рыцарские доспехи и оружие, в сопровождении группы солдат поехала в Блуа, ближайший к Орлеану город, не занятый англичанами. Туда же отряд за отрядом стали стекаться все войска, предназначенные для похода на Орлеан. В результате в конце апреля в Блуа собралось большое войско, насчитывающее около 7000 человек. Здесь были и остатки разбитых англичанами отрядов, и вновь завербованные наемники – тем было все равно, с кем и где сражаться, лишь бы исправно платили жалованье.
28 апреля 1429 года французская армия вышла из Блуа по направлению к Орлеану. Жанна была просто счастлива. Ей все нравилось. Ей нравилось сидеть на красивой лошади, ей нравились ее красивые доспехи, ей нравились окружавшие ее воины, которые уже виделись ей славными боевыми товарищами. Ее душа была преисполнена восторгом, и она как бы пыталась сказать всем вокруг: «Я Жанна Дева, на меня возложена великая миссия, и я справлюсь с ней! Я спасу Францию! Я возведу на престол дофина Карла, единственного человека на свете, достойного этого!»
Английские войска под Орлеаном насчитывали в тот момент от 5000 до 6000 солдат.
Гарнизоном осажденного города командовал опытный ветеран капитан Рауль де Гокур. Хотя гарнизон насчитывал лишь около 500 человек, из горожан были созданы 34 отряда ополчения, ровно по количеству городских башен.
Граф Солсбери к тому времени уже был убит, и командование английскими войсками под Орлеаном перешло к графу Саффолку, и к ним на помощь пришло около полутора тысяч союзных им бургундцев.
И вот посланное на помощь орлеанцам французское войско остановилось напротив осажденного города. Рядом с Жанной находились воины-профессионалы: герцог Алансонский, Ля Гир, Жиль де Рэ, маршал де Буссак и другие. Закаленные в боях, бывалые воины, покрытые шрамами, они не всегда подчинялись даже самому королю. Но Жанна объединила их и повела за собой.
Прибывший с другого берега Орлеанский Бастард (он же Жан де Дюнуа, внебрачный сын герцога Орлеанского) попросил, чтобы Жанна проникла в осажденный город вместе с ним в тот же вечер. Его довод был прост: защитникам города нужна уверенность в победе, они уже знают, что к ним на помощь идет некая чудотворная девушка-воин, они верят в нее и будут в отчаянии, если увидят, что она повернула назад. Жанна согласилась.
Таким образом, 29 апреля 1429 года, в восемь часов вечера, Жанне удалось проникнуть в Орлеан. Все жители осажденного города высыпали на улицы. Жанна с белым знаменем в руках в сопровождении почетной городской стражи и факельщиков ехала на белом коне бок о бок с Орлеанским Бастардом. Ликующая толпа прорвала цепь караула, оттеснила Жанну от ее спутников, плотно окружила девушку. Все перемешалось. Люди тянули руки через головы стоявших впереди, чтобы дотронуться до Жанны или хотя бы до ее коня. Это было светопреставление: освещенная факелами толпа людей, кричащих и плачущих от счастья.
На одной из узких улочек произошло странное событие: вспыхнуло знамя Жанны, случайно подожженное одним из факелов. Жанна быстрым движением схватила знамя, свернула его и потушила. Как писал Д.С. Мережковский, «это показалось народу чудесным, как все для него было в ней чудом».
То, что произошло в течение следующих дней, и в самом деле было чудом. Действительно, более полугода стояли англичане под стенами Орлеана, и самые лучшие французские полководцы не могли с этим ничего поделать. А на девятый день после прибытия Жанны в город осада была снята, и англичане, признав свое поражение, отошли на север. Как же это случилось?
Поначалу Жанна надеялась, что можно будет вообще обойтись без кровопролития. Еще в Блуа она написала письмо правителю оккупированных территорий Франции герцогу Бедфорду. Вот его содержание:
«Иисус Мария. Король Англии и вы, герцог Бедфорд (далее следуют имена других знаменитых военачальников того времени. – Авт.), покоритесь Царю Небесному, верните Деве, посланной сюда Богом, Царем Небесным, ключи всех славных городов, которые вы взяли и разграбили во Франции. Она здесь и пришла от Бога, чтобы вступиться за королевскую кровь. Она готова немедленно заключить мир, если вы хотите признать ее правоту, уйдя из Франции и заплатив за то, что ее захватили <…> Если вы так не сделаете, то я <…> в любом месте буду нападать на ваших людей и заставлю их убраться вон, хотят они этого или не хотят. А если они не захотят слушаться, я прикажу всех убить; я здесь послана от Бога, Царя Небесного, душой и телом, чтобы изгнать вас из всей Франции. А если они захотят послушаться, я пощажу их. И не думайте, что выйдет как-нибудь иначе, потому что вам никак не удержать владычества над французским королевством – королевством Бога, Царя Небесного <…> но владеть им будет король Карл, истинный наследник; потому что такова воля Бога, Царя Небесного».
Это письмо отправили в английский лагерь, но в нарушение всех обычаев англичане схватили посланника Жанны. Тогда уже из Орлеана Жанна послала второе письмо с требованием к англичанам вернуть посланника и убраться подобру-поздорову. Это письмо снова отнесли в английский лагерь, и снова англичане задержали посланника.
Надеяться на мирный исход дела больше не имело никакого смысла. И тогда Орлеанский Бастард со своими людьми напал на укрепление Сен-Лу и захватил его. В этом бою англичане потеряли более 200 человек убитыми, около 40 человек было взято в плен.
Услышав шум боя и увидев на дороге раненых, Жанна помчалась к Бургундским воротам, находящимся в восточной части Орлеана. Там она впервые увидела, что такое настоящая война.
Взятие Сен-Лу было первой победой французов за долгие месяцы осады после многочисленных неудач и поражений. А что, собственно, изменилось? Ровным счетом ничего, кроме того, что в их рядах появилась Жанна! И орлеанцы связали эту победу с ее именем.
6 мая был атакован английский лагерь Сен-Лоран, который находился напротив западной стены города. Плюс был атакован форт Святого Августина, прикрывавший с юга подступы к Турелли.
Первая атака оказалась неудачной. Нападающих было слишком мало, и англичане оттеснили их почти к самой реке. Жанна с несколькими верными товарищами прикрывала отход. И вдруг, когда гибель отряда казалась неминуемой, Жанна повернулась в сторону преследователей и ровным мерным шагом с копьем наперевес двинулась на врагов. Англичане, никогда не видевшие ничего подобного, просто опешили. Они на какое-то мгновение растерялись, но то было решающее мгновение. В этот момент Жанне на помощь подоспели Ля Гир и Жиль де Рэ со своими людьми. Надо сказать, подоспели они вовремя. Англичане оборонялись, как дьяволы, но вынуждены были отступить.
Преследуя врага, французы ворвались на земляной вал. Жанна укрепила на насыпи свое белое знамя, к которому отовсюду устремились бойцы. В проходах между рвами завязались рукопашные бои. Но англичане были не в силах противостоять бешеному натиску атакующих, и французы заняли форт Святого Августина.
Однако предстояло самое трудное – взятие Турелли. Штурм крепости был назначен на следующий день. Оставив в захваченном форте Святого Августина отряд, французы вернулись в Орлеан.
А утром 7 мая французское войско начало штурм Турелли.
Сражение за Турелль длилось весь день. Форт обороняли лучшие английские солдаты под командованием опытного капитана Уильяма Гласдэйла (около 1200 человек). И нужно отдать должное защитникам Турелли – они сопротивлялись с исключительным упорством.
Главный удар французы нанесли по высокому укреплению, защищавшему форт со стороны предместья Портеро. Им удалось несколько раз достичь самого подножия укрепления, но взобраться на него они так и не смогли.
После полудня их натиск заметно ослабел. Измученным французским солдатам укрепление стало казаться неприступным. Жанна закричала:
– Кто любит меня, вперед, за мной!
В этот момент стрела, пущенная из английского арбалета, пронзила ей правое плечо чуть выше груди. Ее вынесли с поля боя и удалили стрелу, которая, к счастью, проникла не очень глубоко.
А тем временем возобновившийся штурм не дал никакого результата. Французские военачальники стали предлагать отложить сражение до завтрашнего дня. Орлеанский Бастард приказал было трубить отбой, но Жанна с трудом уговорила его немного подождать. Она сказала:
– Не надо отступать, вы очень скоро возьмете крепость, я не сомневаюсь в этом. Пусть люди немного отдохнут, поедят и попьют. Англичане не сильнее вас.
После короткого отдыха солдаты выстроились для решающего штурма. Жанна обратилась к ним с короткой речью:
– Идите смело, у англичан нет больше сил защищаться.
Согласно канонической версии, после этого Жанна схватила знамя, и французские солдаты бросились в атаку. Англичане побежали. Они стали толпиться на узком подъемном мосту, соединяющем форт с берегом. Тогда французы подожгли заранее припасенную барку, которую нагрузили смолой, паклей, хворостом, оливковым маслом и другими горючими материалами, и пустили ее по течению.
Огромный пылающий «снаряд» ударил в деревянный настил и поджег его. Затем огонь перекинулся на форт. По горящему мосту продолжали бежать люди: некоторые из них срывались и падали в воду, другие погибали в огне. В тот момент, когда по настилу пробегал сам капитан Гласдэйл, пылающие бревна провалились, и он упал в реку в своих тяжеленных доспехах и, словно камень, пошел ко дну.
В 6 часов вечера остатки гарнизона Турелли прекратили сопротивление. В этом бою более 600 англичан было убито, а еще 200 человек утонуло. Французами было взято около 600 пленных и освобождено около 200 взятых до этого в плен французов.
Жанну в это время отвезли домой, чтобы обработать и перевязать рану.
А назавтра, в воскресенье, 8 мая 1429 года, английские военачальники граф Саффолк и Джон Тэлбот сняли осаду и ушли из-под стен Орлеана. Они так торопились, что оставили в укреплениях большую часть своей артиллерии и бросили на произвол судьбы всех своих раненых и больных. Они ушли, ничего не предав огню, не разрушив и не захватив с собой.
Историк Марсель Гэ по этому поводу пишет:
«До сих пор историки задаются вопросом, почему англичане сняли осаду так быстро. В любом случае герцог Бургундский не поторопился посылать им подкрепление. Для орлеанцев же сомнения не было: это Жанна принесла победу».
Победа под Орлеаном произвела на всех просто ошеломляющее впечатление, и уже в 1429 году образ Жанны д’Арк начал постепенно мифологизироваться. Рождался образ, растиражированный затем в тысячах книг, баллад, пьес и фильмов.
А счастливый дофин Карл грамотой от 2 июня 1429 года наделил Жанну гербом с изображением золотого меча, золотой короны и двух золотых лилий на синем фоне.
В последующие два месяца последовало несколько блестящих побед французов, завершивших разгром англичан в долине Луары. В частности, 11 июня они направились к крепости Жаржо, где находилась часть отступившей от Орлеана английской армии, и на следующий день город был взят штурмом. Под Жаржо французы захватили в плен многих англичан, в том числе их командира графа Саффолка и его брата.
Еще два английских отряда, ушедшие из-под Орлеана, укрылись в стенах Мёнга и Божанси. Ими командовали Джон Тэлбот и Джон Фастольф, недавно пришедший ему на подмогу. 15 июня пал Мёнг, а 17 июня французы появились у Божанси, и в тот же день гарнизон крепости последовал примеру своих товарищей из Мёнга и тоже капитулировал.
На следующий день англичане и французы сошлись для решительной битвы в открытом поле у деревни Патэ, расположенной чуть севернее Мёнга. И в этом сражении, имевшем место 18 июня 1429 года, французы тоже одержали полную победу.
Сражение при Патэ было триумфом. Французы взяли у англичан убедительный реванш за разгромы при Кресси, Пуатье и Азинкуре. В ходе Столетней войны наступил перелом, и дорога на Реймс, где планировалось короновать дофина Карла, оказалась открытой.
29 июня 1429 года французская армия, переформировавшись у Жьена, двинулась на северо-восток. Города Шампани, по которым проходили французы, немало натерпевшиеся от иноземцев, с радостью открывали ворота своим освободителям. 10 июля капитулировал Труа, 15 июля – Шалон, а 16 июля армия вошла в Реймс.
17 июля 1429 года дофин Карл был торжественно коронован, войдя в историю как Карл VII Валуа.
После коронации последовала успешная экспедиция в Иль-де-Франс. Множество крепостей сдалось французам: королевская армия последовательно прошла через Компьень, Бовэ, Ланьи и Сен-Дени. Теперь путь на Париж был свободен, но тут король Карл VII вдруг подписал договор о перемирии, который лишал его армию многих преимуществ, которые были достигнуты предыдущими победами. Тогда Жанна вместе с небольшим отрядом верных ей людей двинулась к Парижу сама.
8 сентября 1429 года Жанна, Жиль де Рэ и Рауль де Гокур предприняли отчаянную попытку штурма городских стен со стороны ворот Сент-Оноре.
Летописец Персеваль де Каньи по этому поводу пишет:
«Дева взяла в руки свое знамя и среди первых вошла в ров со стороны Свиного рынка. Штурм шел трудно и долго, и было странно слышать весь этот грохот выстрелов пушек и кулеврин, из которых обстреливали нападающих, и видеть множество летящих в них стрел, дротиков и копий <…> Штурм продолжался примерно с часу после полудня до часа наступления сумерек; после захода солнца Дева была ранена стрелой из арбалета в бедро, а после ранения она изо всех сил кричала, чтобы каждый приблизился к стенам, и что город будет взят, но, поскольку наступила ночь и она была ранена, а солдаты устали от долгого штурма, сир де Гокур и другие пришли за Девой и против ее воли вынесли ее из рва, и так закончился штурм».
Жанну вынесли с поля боя и перевезли в лагерь Ля-Шапелль.
Острая боль в ноге не давала Жанне заснуть. Она рыдала от бессилия что-либо изменить и твердила одно и то же:
– Мы могли бы овладеть Парижем! Его можно было взять!
По сути, это было первое поражение французов с участием Жанны.
На следующий день в лагерь «от имени короля» прибыли герцог де Бар и граф де Клермон. Они привезли приказ, запрещающий повторять атаку. Это еще что такое? Почему? Понять смысл происходящего Жанне никак не удавалось. Ведь Париж – это столица Франции, и его взятие просто логически должно было следовать за коронацией Карла в Реймсе. Париж просто сам просился в руки нового короля, и вдруг – такой поворот событий.
Как выяснилось, новоявленный Карл VII не желал больше воевать. У Режин Перну можно найти такое мнение по этому поводу:
«Он намеревался проводить свою собственную политику, не имеющую ничего общего с политикой “ратных подвигов”; она нацелена на примирение и только на примирение».
После этого разочарованный герцог Алансонский уехал из армии. Жанну же удерживали при дворе и не давали возможности действовать. Она просила, чтобы ее отослали к войскам, но ее не слушали. Она просила отправить ее домой – ее не отпускали.
– Мне вас жалко: вы очень устали, отдохните! – говорил ей король.
По официальной версии, в марте 1430 года Жанна не выдержала и, никого не поставив в известность, с несколькими верными друзьями тайно покинула королевский замок в Сюлли-сюр-Луар.
Спустя несколько дней Жанна появилась под Компьенем. Следует сказать, что это была одна из ключевых позиций в 75 км к северо-востоку от Парижа. Бургундцы долго и безуспешно осаждали этот город, который защищал довольно сильный французский гарнизон. Точнее, слово «осаждали» не следует понимать буквально. Город, находившийся на правом берегу Уазы, не был блокирован: в него относительно свободно можно было приехать, равно как легко и из него можно было уехать. Просто вокруг города стояли бургундские посты, периодически совершавшие «зачистки» окрестностей и завязывавшие перестрелки с солдатами гарнизона. Также периодически коменданту города направлялись предложения сдаться, но Компьень не уступал ни уговорам, ни угрозам. Ситуация под Компьенем выглядела патовой; так могло продолжаться еще очень и очень долго. Именно поэтому Жанна решила прийти на помощь защитникам города, продолжавшего оставаться французским.
Важно отметить, что под Компьенем Жанна впервые оказалась одна. На этот раз рядом с ней не было опытных полководцев: не было ни Орлеанского Бастарда, ни герцога Алансонского, ни Ля Гира, ни Жиля де Рэ. Зато вместе с ней было около 200 пьемонтских наемников, которых она смогла позволить себе оплатить.
И вот с этим-то «бравым воинством» Жанна и отправилась под Компьень, а 23 мая 1430 года ее захватили в плен бургундцы.
Произошло это весьма нелепым, если не сказать глупым, образом.
В этот день совместно с комендантом города Гийомом де Флави Жанна задумала совершить вылазку против одного из бургундских постов на северной окраине города. Ну, вылазка так вылазка. Обычное дело.
Атака оказалась неожиданной, и «проспавшие» ее бургундцы начали отступать. Жанна со своими жадными до добычи пьемонтцами бросилась их преследовать. Однако тут на поле боя совершенно неожиданно появился сильный отряд графа Жана Люксембургского, услышавшего шум боя и подоспевшего от лежавшего в 2 км Клеруа. Теперь уже в рядах наемников, не ждавших такого поворота событий, началась паника, и они врассыпную бросились назад к городским воротам. Жанна с несколькими людьми попыталась прикрывать этот беспорядочный отход, но безуспешно.
У входа на узкий мост через Уазу началась давка, а когда Жанне удалось пробиться к нему, она увидела, что мост уже поднят и городские ворота наглухо закрыты. Путь к спасению был отрезан. К Жанне кинулось несколько бургундских солдат. Дальнейшие события хронист Жорж Шателлен, находившийся на службе у герцога Бургундского, описывает следующим образом:
«Некий лучник, человек резкий и крутого нрава, которому сильно досаждало, что женщина, о которой он так много слышал, вот-вот справится со столькими отважными мужчинами, схватив ее сбоку за накидку из золотого полотна, стянул с лошади, и она плашмя упала на землю».
Облаченный в тяжеленные доспехи, рыцарь не мог без посторонней помощи подняться на ноги. Поэтому существовал специальный ритуал сдачи в плен. Победитель должен был произнести фразу: «Сдавайтесь мне и дайте заверение в покорности», а побежденный – повторить эту же фразу от первого лица. Упавшая с лошади Жанна дала заверение в покорности сиру Лионелю де Вандонну, наместнику Жана Люксембургского.
Некоторые историки уверены, что Жанна «попала в устроенную ловушку» и что к этому «имело отношение окружение Карла VII», что комендант города Компьень Гийом де Флави «умышленно опустил решетки крепостных ворот так быстро, чтобы перекрыть Жанне и ее отряду дорогу в безопасное укрытие».
Для чего же это было нужно? Дело в том, что победа под Орлеаном произвела на всех французов такое ошеломляющее впечатление, что уже в 1429 году образ Жанны начал мифологизироваться. Народ видел в ней самую настоящую святую. И это становилось опасным. Плюс Карл просто устал от Жанны…
А теперь остается лишь рассказать о смерти Орлеанской девы, и в этом рассказе еще раз блеснут храбрость и стойкий характер этой удивительной девушки.
Начнем с того, что Жанну продали. Жан Люксембургский, в руки которого она попала, передал ее в обмен на 10 тысяч ливров епископу Бовэ Пьеру Кошону.
Жанну решено было судить, но о проведении суда в Бовэ не могло быть и речи, так как этот город уже находился в руках короля Карла VII. Париж, в котором стояли бургундцы, тоже не представлялся достаточно надежным местом. Тогда герцог Бедфорд, губернатор Англии на оккупированных французских землях, решил, что процесс пройдет в Руане, в то время втором по величине городе Франции, который уже двенадцать лет был «настоящей английской столицей» на континенте. Первое заседание суда состоялось 21 февраля 1431 года, 29 мая был провозглашен приговор, а на следующий день Жанна была казнена.
Смерть этой героини была такой же великой, как и вся ее жизнь. Ее привезли в телеге на площадь Старого рынка в Руане под охраной семисот английских солдат. Палач подвел ее к столбу, к которому была прибита доска со следующей надписью: «Жанна, именуемая Девой, лгунья злоковарная, обманщица, колдунья, в Иисуса Христа не верующая, идолопоклонница, служительница дьявола, отступница, еретичка и раскольница».
После сожжения кардинал Англии приказал палачу собрать останки Жанны и бросить их в воды Сены.
Имя Жанны было реабилитировано только 7 июля 1456 года, а 16 мая 1920 года она была канонизирована, то есть причислено «к лику святых». Церковь провозгласила Жанну святой и признала истинной ее миссию, исполняя которую она спасла Французское королевство от англичан и бургундцев. Следует отметить, что Жанна была канонизирована совсем не как мученица, невинно погибшая на костре. Этой чести она удостоилась «за послушание, с которым исполнила миссию, полученную от Бога», с оружием в руках спасая Французское королевство.
Что можно сказать о Жанне д’Арк как о человеке? Известно, что она вела очень скромный образ жизни; она мало пила, мало ела и мало спала. Она всегда предпочитала общество мужчин, а не женщин.
Она прекрасно держалась на лошади и легко переносила тяготы военной жизни; однажды она провела в седле, в полном вооружении и без отдыха, десять дней и десять ночей. Всеми отмечалось ее гуманное отношение к больным и раненым солдатам. И наконец, она никого не убивала и не пользовалась своим мечом, украшенным пятью крестами.
Нельзя сказать, что Дева была красива, но лицо ее было приятным, а еще она обладала изящным телом и красивой грудью, которую она, не стесняясь, нередко демонстрировала своим воинам.
Как ни странно, вот уже шесть столетий вокруг судьбы этой национальной героини Франции не утихают споры. Все в ней далеко не так однозначно, как написано в официальной биографии. В первую очередь оспаривается происхождение Жанны д’Арк. Многие французские историки уверены, что крестьянин Жак д’Арк и его жена Изабелла Роме были не настоящими родителями Жанны, а приемными. И что по рождению Дева Франции принадлежала к королевской династии. То есть была незаконнорожденной дочерью королевы-распутницы Изабеллы Баварской, жены короля Карла VI Безумного и матери такого же, как и Жанна, незаконнорожденного Карла VII. А отцом Орлеанской девы был герцог Людовик… Орлеанский. Именно этим объясняется ее высокий статус при королевском дворе (еще до совершения подвигов), прекрасное знание этикета и военного дела. Приверженцы этой теории именуются бастардистами, то есть сторонниками факта незаконного благородного рождения Жанны. Другие уважаемые историки утверждают, что ее не могли сжечь на костре в городе Руане. Приверженцев этой теории называют сюрвивистами, то есть сторонниками факта спасения Жанны. И их доводы выглядят очень убедительными.
Согласно канонической версии, Жанна д’Арк была казнена 30 мая 1431 года на площади Старого рынка в Руане. Однако почти сразу поползли слухи, что сожжена на костре была не Жанна. Кто же была та безымянная страдалица? Это так и останется тайной. Но о том, что вместо Жанны на костер взошла другая женщина, говорят многие факты. Современников тогда больше всего поразила удивительная поспешность: жертву послали на костер, пренебрегая строгими правилами процедуры, принятыми на процессе инквизиции, не испрашивая решения светского суда. Это было серьезным нарушением, ведь церковь сама никогда не выносила смертных приговоров.
Местные жители, присутствующие на казни, не могли разглядеть девушку: мощное оцепление из восьмисот солдат не подпускало их к эшафоту, а окна ближайших домов власти Руана приказали наглухо закрыть деревянными ставнями. Но даже если бы солдат было и не так много, зрители все равно не смогли бы разглядеть ее лицо – оно было закрыто капюшоном. Хотя обычно осужденные шли на костер с открытыми лицами.
После казни желающие могли убедиться, что еретичка погибла. Но понять, кому принадлежит обуглившийся труп, было невозможно. Тюремщик Жанны граф Уорвик отдал приказ бросить прах жертвы в Сену. Тело должно было исчезнуть навсегда и бесследно.
И совсем уж странный факт: при строжайшей дисциплине и скрупулезности инквизиторов в их «бухгалтерских» книгах так и не было найдено записи о расходах на казнь Жанны. При этом записи о денежных суммах на дрова и прочий «антураж» для всех других казней наличествуют в полном объеме. Как видим, на всем этом печальном «мероприятии» лежала печать таинственности и какой-то странной невнятности: процедуры были проведены с явными нарушениями, лица казненной никто не видел, даже палач, поджигавший дрова, и все происходило с чрезвычайной поспешностью. Когда через двадцать пять лет после казни началась реабилитация Жанны, выяснилось, что никто из представителей судебной власти не выносил Орлеанской деве никакого приговора. К тому же ни один из участников суда не смог с точностью рассказать о том, как проходили процесс и казнь: одни сообщили, что ничего не видели, другие – что ничего не помнят, а третьи – что покинули Руан задолго до казни. И даже сама дата казни оказалась не вполне точной: современники и историки называли не только 30 мая, но и 14 июня, и 6 июля, а иногда и февраль 1432 года.
Вывод из всего этого можно сделать только один: на площади Старого рынка была казнена не Жанна, а подставное лицо. И это не должны были заметить не только многочисленные зрители, но и те, кто казнь осуществлял. Историки предполагают, что за несколько часов до исполнения приговора Жанна, содержавшаяся в замке Буврёй, была тайно вывезена оттуда через подземный ход. «Внутри главной башни замка Буврёй, – пишет историк Робер Амбелен, – которая по-прежнему существует и известна под названием башни Жанны д’Арк, открывается колодец. Он сообщался с подземным ходом, который вел в башню, развалины которой еще можно обнаружить в здании, расположенном на улице Жанны д’Арк, в доме № 102».
Но возможно ли было осуществить побег из замка Буврёй без чьего-либо содействия? Разумеется, нет. Но ведь и не все главные действующие лица этой истории были заинтересованы в гибели Жанны.
Мог ли французский король Карл VII бросить в беде свою благодетельницу и (по версии бастардистов) родную сестру. Ведь Жанна дала ему все: земли, доходы, славу победителя «британского льва» в Столетней войне. Благодаря ей он стал «королем Франции Божьей милостью», примирил ненавидевших друг друга Арманьяков (сторонников герцога Орлеанского) и Бургиньонов (сторонников герцога Бургундского) и объединил разделенное на два враждующих лагеря королевство. Вероятно, ему хотелось удалить ее с политической арены и проучить за своенравность. Но позволить сжечь на площади Старого рынка в Руане?!
Робер Амбелен уверен: Карл VII пытался помочь попавшей в плен Жанне. Он обнаружил документы, из которых видно, что делались попытки отбить Жанну вооруженным путем или выкупить ее. Но они потерпели неудачу. Оставалось только одно: помочь ей бежать. Но при этом для простых французов Жанна, чья популярность после победы под Орлеаном достигла невиданных масштабов, должна была исчезнуть навсегда.
В казни Жанны не был заинтересован и граф Уорвик, английский наместник Руана. Его зять, знаменитый полководец Джон Тэлбот, был в это время пленником французского короля, а Карл VII грозил жестокой местью, если Жанна погибнет. Поэтому вполне понятны забота графа Уорвика о здоровье плененной Жанны (известно, что он прислал ей двух своих докторов) и его заступничество за нее перед охранниками, когда она подверглась их нападкам. Вскоре после «казни» Жанны Джон Тэлбот был освобожден из плена, причем, вопреки обычаям, никакого официального выкупа за его освобождение выплачено не было. Так что есть основания предположить, что спасение Жанны – результат тайной сделки двух королей. Ведь если Жанна была единоутробной сестрой Карла VII, как утверждают бастардисты, то тогда малолетний английский король Генрих VI (сын Екатерины Французской) был ее племянником. Мог ли он в этом случае уж очень настаивать на сожжении своей тетушки?
Относительно позиции англичан интересен следующий факт: 13 мая 1431 года в Руане граф Уорвик устроил пышный пир. На нем присутствовал некто Пьер де Монтон, посланец герцога Амадея Савойского. Чтобы стало понятно, насколько важно было присутствие в Руане этого господина, поясним: Амадей Савойский был мужем Марии Бургундской, родной сестры Анны Бургундской, которая, в свою очередь, была женой герцога Бедфорда, регента-опекуна при малолетнем короле Генрихе VI. Стало быть, Амадей Савойский был деверем герцога Бедфорда.
Робер Амбелен уточняет: «Если Жанна была дочерью Людовика Орлеанского и Изабеллы Баварской, то она являлась кузиной Анны Бедфордской. Тем самым через брачные связи она стала кузиной Амадея Савойского». Весьма сложная конструкция, но она указывает на то, что этот пир в Руане был своего рода семейным советом, на котором решалась судьба одной из знатных родственниц. Имя Пьера де Монтона также многое разъяснит нам в дальнейшей судьбе Жанны.
После тайного похищения Жанну доставили в удаленный савойский замок Монроттье. Этот замок был выбран не случайно, ведь он принадлежал Пьеру де Монтону, тому самому, что присутствовал на пиру у графа Уорвика. Ему, как нетрудно догадаться, и было поручено тайное похищение Жанны из Руана, доставка ее в Монроттье и организация надежной охраны. Что касается расположенного среди отвесных скал замка, то, по словам Робера Амбелена, «тот, кому было поручено охранять особенно ценного заключенного, лучшей тюрьмы и выдумать не мог». О том, что конкретно делала Жанна после своего освобождения и до 1436 года, практически ничего не известно. Одно очевидно: пять лет она не имела никаких связей с внешним миром, ведь Карлу VII нужно было время, чтобы его подданные успели подзабыть о своей героине.
Лишь в 1436 году Жанна объявилась в Арлоне, небольшом городке на границе современной Бельгии с Люксембургом, и этот факт зафиксирован во многих источниках. Здесь она была принята герцогиней Елизаветой Люксембургской, очень богатой и влиятельной дамой, которая никогда не стала бы встречаться с девушкой, благородное происхождение которой вызывало сомнение.
В Арлонском замке Жанна жила некоторое время в роскоши, окруженная заботами герцогини и ее близких, а после этого была увезена графом Ульрихом Варнембургским в Кёльн. Там Жанна снова стала носить мужскую одежду. В книге «Правда о Жанне д’Арк», изданной в Париже в 1895 году, сказано, что граф Варнембургский подарил ей красивые латы. Поначалу Жанна просто «весело пировала» с графом, но затем начала активно вмешиваться в дела местных феодалов. Известно, например, что она решительно поддержала графа Ульриха, когда тот стал оспаривать архиепископское кресло в Трире.
Подобная активность Жанны вызвала озабоченность инквизитора Генриха Кальтейзена, который вызвал ее к себе для объяснений.
Это было совсем некстати (обвинения инквизиции еще не были сняты), и она сочла за благо спешно удалиться обратно в Арлон. Интересные сведения о новом появлении Жанны можно найти в старинной «Хронике настоятеля монастыря Сен-Тибо-де-Мец», где указывается: «В 1436 году господин Филиппен Марку был старшим городским советником города Меца. В этом же году числа двадцатого мая Жанна Дева, которая была во Франции, прибыла в Ля-Гранж-оз-Орм, недалеко от Сен-Прива. Она туда приехала, чтобы переговорить с несколькими знатными горожанами Меца. И в этот же день туда прибыли два брата Девы, один из которых, мессир Пьер, был рыцарем, а другой, Жан Малыш, – оруженосцем. Они думали, что она была сожжена, но когда увидели ее, то узнали, и она тоже их узнала».
Известно, что ее признали и сир Николя Лув, который подарил ей боевого коня и пару шпор, а также сеньор Обер Буле и сир Николь Груан, подаривший ей меч. Николя Лув – один из самых уважаемых жителей Меца. Он был рыцарем Карла VII и принимал участие в его коронации в Реймсе. Вряд ли такой человек принял бы участие в мистификации, признав Жанной Девой самозванку. Ошибаться он тоже не мог, в рыцарский сан он был возведен именно благодаря ее ходатайству.
Обер Буле и Николь Груан тоже достойные люди. Первый из них – глава совета старшин в Меце, второй – губернатор. Зачем им участвовать в мошенничестве, из-за которого они могли бы получить только крупные неприятности? Ответ очевиден: мошенничества не было.
7 ноября 1436 года Жанна вышла замуж за рыцаря Робера дез Армуаза и после пышной свадьбы стала именоваться Жанной дез Армуаз. Впоследствии были найдены брачный контракт и дарственный акт, согласно которому Робер дез Армуаз передавал часть владений своей жене Жанне, которая в тексте была неоднократно названа «Девой Франции». На этих документах стоят подписи друзей Робера дез Армуаза, в свое время хорошо знавших Жанну д’Арк. Все это свидетельствует о том, что женой Робера дез Армуаза действительно стала Жанна, внебрачная дочь герцога Орлеанского и королевы Изабеллы Баварской, воспитанная в семье Жака д’Арк из деревни Домреми.
О том, чем занималась Жанна в 1437 и 1438 годах, известно мало. По некоторым данным, в декабре 1436 года она выехала из Меца и направилась в Тиффож, где в то время находился ее старый боевой товарищ, маршал Жиль де Рэ. Здесь в течение почти двух лет она воевала вместе с ним против англичан, участвовала в осаде Ла-Рошели, а затем Бордо. В книге «Правда о Жанне д’Арк» приводится такой интересный факт: в хрониках некоего Альваро де Луна якобы было указано на письма Жанны к королю Кастилии, в которых она просила у него военной помощи. Коннетабль Кастилии впоследствии «показывал эти письма Девы как ценнейшие реликвии». Испанцы ответили Жанне отправкой к берегам Франции своей эскадры, которая немало поспособствовала французам во взятии Ла-Рошели.
Важно отметить, что посредником в переговорах Жанны с королем Кастилии был находившийся на службе у последнего Жан д’Арманьяк, он же дядя герцога Орлеанского, а стало быть, родственник Жанны. Он тоже признал ее и выступил гарантом перед королем Кастилии. «Сделаем вывод, – пишет Робер Амбелен, – “посмертное” существование Жанны, мнимый характер ее казни не составляли ни малейшей тайны для членов королевских семейств как во Франции, так и в Англии, как в Испании, так и в Люксембурге».
В Орлеане Жанна вновь появилась в июле 1439 года, то есть через восемь лет после своей «казни». Госпожу дез Армуаз встретила восторженная толпа горожан, среди которых было немало людей, отлично помнивших свою героиню еще со времен знаменитой осады города. Исторические хроники не оставляют сомнений в том, что орлеанцы безоговорочно приняли Жанну дез Армуаз за Орлеанскую деву. Более того, в счетной книге прямо указывается, что 1 августа 1439 года Жанне была подарена крупная сумма денег с формулировкой «за благо, оказанное ею городу во время осады».
Французский историк Жерар Пем нашел в списке городских расходов отметку об уплате двум лицам за содержание и лечение Изабеллы Роме с 7 июля по 31 августа 1439 года. Там же имеется запись об уплате пенсии, установленной городом Изабелле Роме за сентябрь, октябрь и ноябрь 1439 года. Это свидетельствует о том, что женщина, с рождения воспитывавшая Жанну, находилась в Орлеане в то время, когда там торжественно принимали Жанну дез Армуаз. Трудно представить причины, по которым Изабелле Роме потребовалось бы участвовать в обмане, если бы таковой имел место.
После визита госпожи дез Армуаз в Орлеан, то есть с августа 1439 года, город прекратил ежегодные обедни за упокой души той, которую считали погибшей в Руане.
Жерар Пем приводит также ряд косвенных доказательств, что во время пребывания Жанны дез Армуаз в Орлеане город посетил и сам король Карл VII. По свидетельству камергера короля Гийома Гуффье, во время этой встречи Карл VII сказал: «Дева, моя дорогая, добро пожаловать, вы удачно вернулись, во имя Господа, знающего тайну, которая есть между вами и мной».
Окрыленная орлеанским триумфом, в 1440 году Жанна отправилась в Париж. Это, видимо, была попытка полной общенациональной «реставрации» героини Жанны д’Арк. Цель поездки очевидна: Жанна мечтала занять причитающееся ей законное место подле брата-короля. Но нужна ли была такая «реставрация» Карлу VII? С его точки зрения, Жанна выполнила свою миссию, и ее появление в Париже для него было нежелательным. Парижский парламент, а в то время это было только судебное учреждение, получив указание короля, предпринял меры, чтобы не допустить восторженного приема Жанны, как это было в Орлеане. По пути в столицу ее задержали и под охраной доставили в парламент. Одного разговора «с пристрастием» оказалось достаточно, чтобы Жанна поняла: идея триумфального въезда в Париж была не самой удачной. Как того и потребовал парламент, Жанна объявила себя самозванкой. Что ей еще оставалось делать? Зато после признания «самозванства» ее тут же освободили и отправили домой в Лотарингию.
После этого имя Жанны почти не встречается в документах эпохи. В книге «Правда о Жанне д’Арк» лишь вскользь замечено, что «она вернулась к частной жизни». Где? В замке Жольни в пяти лье от Меца. С кем? Со своим мужем Робером дез Армуазом. Историк Робер Амбелен утверждает, что Жанна скончалась летом 1449 года. Свое утверждение он основывает на следующем. Изабелла Роме последние годы жизни тяжело болела и жила в Орлеане. Городские власти помогали ей. В реестре расходов до 1449 года значится: «Изабо, мать Девственницы», а с сентября 1449 года – «Изабо, мать покойной Девственницы». Из этих чисто бухгалтерских (а потому достовернейших) фактов проистекают два обстоятельства: во-первых, Жанна умерла в 1449 году, во-вторых, она никогда не считала Изабеллу Роме своей родной матерью, иначе чем объяснить ее невнимание к этой женщине.
Детей у Жанны не было. Похоронена она в деревушке Пюллиньи. Ее муж Робер дез Армуаз скончался примерно через год после смерти Жанны. Похоронен он в одной с ней могиле, где была выбита надпись «Здесь покоится тело Жанны дез Армуаз с ее драгоценностями, а также тело ее мужа, рыцаря Робера дез Армуаза в его доспехах». Есть свидетельства, что рядом с могилой на каменном своде был высечен герб Жанны Девы. Во время Великой французской революции, по декрету 1793 года, он был уничтожен: никто ничего не имел против Жанны, просто тогда уничтожали все гербы.
В 1456 году Жанна д’Арк была реабилитирована, а в 1920 году – причислена Римско-католической церковью к лику святых. Но кем бы ни была эта девушка – крестьянкой или отпрыском королевского рода, еретичкой или святой, – единственным непреложным фактом является только одно: она вписала великолепную страницу в историю Франции.