Путешественник во времени и пространстве
Личность блестящего аристократа графа Сен–Жермена поражает немыслимым количеством слухов, легенд и совершенно необъяснимых загадок. Даже его биография, несмотря на усилия исследователей, до сих пор до конца не прояснена. Точнее сказать, у многоликого графа не меньше десятка биографий, и одна невероятнее другой. Его считали чуть ли не воплощенным богом, носителем тайной мудрости, великим пророком, мистиком, одинаково проникавшим как в будущее, так и в прошлое. Кроме того, граф был знаменит как алхимик, способный преобразовать неблагородные металлы в золото. Предполагали также, что он масон, чуть ли не глава ордена, и даже будто бы принадлежал к старинному ордену тамплиеров.
Считалось также, что ему известен секрет долголетия, воплощенный в эликсире молодости. Теософы, вслед за Еленой Блаватской, были уверены в том, что он «безусловно, был величайшим адептом Востока, какого Европа не видела за последние столетия», приходившим в мир как посланец Великого Братства Махатм, то есть Учителей мудрости, и явился человечеству «в надежде улучшить его, сделать мудрее и счастливее».
Если верить самому Сен–Жермену, то жизнеописание его таково. Он родился в Британии в III веке в семье выходцев из Рима под именем Албануса. Юношей отправился в Рим, завербовался в армию, в течение семи лет участвовал в боевых походах и отличился воинской доблестью. В Риме стал масоном, после чего вернулся в Британию, где стал комендантом крепости и имперским казначеем.
В V веке жил в Константинополе под именем Прокл, достиг невиданной славы как философ, последователь Платона, утверждавшего, что реально существует только один мир идей.
В XIV веке под именем Христиана Розенкрейца основал тайное общество розенкрейцеров. Пятьюдесятью годами позже появился в Венгрии Хуньяди Яношем и стал выдающимся полководцем.
Около 1500 года стал монахом – его звали Робертус, и жил он в центральной Европе.
В 1561 году родился как Фрэнсис Бэкон, стал известным британским философом и политическим деятелем, который, по одной из версий, скрывался под псевдонимом Вильям Шекспир. Столетием позднее принял рождение как Йозеф Ракоци, принц Трансильвании. Также скрывался и под именем барона Хомпеша, последнего из рыцарей святого Иоанна Мальтийского, организовавшего передачу острова Мальта, столицы масонов мира, англичанам.
Немало упоминал отчаянный мистификатор и о своих более таинственных воплощениях: колдун Мерлин при дворе государя рыцарей Круглого стола короля Артура. А еще – граф Цароги, маркиз де Монферрат, граф Белламар в Венеции, шевалье Шенинг в Пизе, шевалье Уелдон в Милане, граф Салтыков, живший в Генуе, некий сеньор Гуальди, шокировавший чудесами венецианское общество.
А вот масоны утверждали, что истинный возраст графа Сен–Жермена – несколько тысячелетий. Впервые он родился в древнем Египте, где был главным жрецом бога Тота. Подчиненные ему жрецы были бы, наверное, поражены, узнай они, что их наставник вовсе не слуга бога мудрости, а высший иерофант мистерий Египта, хранивший «тайны мира». Эти тайны были в руках «чохана (владыки) седьмого луча», как называлась первая ложа масонов. И высшим иерофантом, а в более поздние времена – хранителем этой должности всегда был тот же «учитель мудрости» граф Сен–Жермен.
Если верить этому, граф Сен–Жермен впервые стал масоном не в III веке в Риме, а гораздо раньше. И, вероятнее всего, он и был основателем масонского движения мира. До наших дней его считают главой всех истинных масонов, а в некоторых ложах его портрет помещен на восточной стороне, над креслом Досточтимого Мастера, прямо под Звездой Посвящения. Иногда его изображение помещали с севера, над пустым креслом.
От его признания зависела действительность всех ритуалов и степеней. Он часто выбирал учеников из братьев Масонского ордена. Лично готовил тех, кто уже пригоден к низшим мистериям Масонства, для истинных, высших мистерий Великой Белой Ложи и т. д.
Версии родословной
Такими были воплощения Сен–Жермена в символическом образе некоего Адепта. В материалистическом же измерении рождение графа относят к последним годам XVII века. Наиболее правдоподобной представляется версия, согласно которой Сен–Жермен был старшим сыном знаменитого князя Ференца Ракоци, возглавившего национальное венгерское восстание против австрийской ветви династии Габсбургов. Помимо внешнего сходства с князем Ракоци, а также признаний друзей и недвусмысленных намеков Сен–Жермена, зафиксированных в воспоминаниях его современников, имеются следующие подтверждения этой версии.
28 мая 1696 года у Ференца Ракоци родился сын, которого назвали Леопольд Георг. Через четыре года объявили, что ребенок умер, но есть основания полагать, что это было сделано лишь для того, чтобы укрыть его в надежном месте. Самого Ференца чуть не отравили в детстве, и он решил оградить своего первенца от возможных покушений со стороны подосланных Габсбургами убийц. Как показали дальнейшие события, эта мера предосторожности оказалась своевременной и далеко не лишней, ибо уже в 1701 году князь Ракоци и его жена были арестованы.
После Леопольда Георга у Ференца Ракоци появилось еще трое детей – дочь и два сына. Но в своем завещании он упомянул еще одного сына, заботы о котором были возложены, по его словам, на герцогов Бурбонского и де Мейн, графов Шарлеруа и Тулузского. С этими четырьмя французскими аристократами Сен–Жермен, как установлено, был особенно близок. Заслуживает внимания также и то, что в числе псевдонимов, которыми пользовался Сен–Жермен, имеется и титул графа Цароки, что является анаграммой фамилии Ракоци.
Несмотря на все эти факты, чаще всего Сен–Жермена принимали за португальского маркиза, испанского иезуита и даже за незаконнорожденного сына королевы Испании, жены Карла II и графа де Мелгара из Кастилии. Что из этого было истиной, сказать уже невозможно. И лишь доподлинно известно, что Сен–Жермен был протеже последнего из Медичи. Хотя все воплощения этого невероятного человека по–прежнему обсуждаются историками и хорошо известны определенному кругу специалистов.
Притяжение личности
Граф Сен–Жермен описывался современниками как человек среднего роста, пропорционально сложенный, приятной наружности, с правильными чертами лица. Он был смугл, с темными волосами, которые часто были припудрены. Одевался просто, обычно в черное, но его одежды были всегда лучшего качества и превосходно сидели на нем.
Граф маниакально любил камни, которые имелись у него не только на кольцах, но и на часах, цепочке, табакерке и даже на пряжках. Один ювелир оценивал пряжку на его башмаке в 200 000 франков. Людям, впервые видевшим графа, он представлялся человеком среднего возраста, без единой морщины на лице, бодрым и здоровым.
Граф практически не ел мяса и не пил вина, и вообще редко ел в присутствии посторонних. Несмотря на то, что кое–кто из знатных лиц при французском дворе считал гостя шарлатаном и самозванцем, Людовик XV неизменно отчитывал таких придворных и не терпел любых нелестных замечаний о графе. Впрочем, нельзя было не заметить грацию и благородство в поведении графа, которым сопутствовало совершенное чувство самоконтроля в любых ситуациях, что говорило о внутренней утонченности и культуре, присущих с рождения.
Этот человек обладал впечатляющей способностью предугадывать даже самые малые детали и вопросы, которые ему еще только хотели задать. Обладая чувством, родственным телепатии, он мог ощущать возникновение необходимости своего присутствия в каком–нибудь далеком городе или государстве. Известно, что у него была удивительная привычка появляться дома или у друзей, минуя двери; он и покидал помещения часто таким же простым способом.
Еще один современник удивительного мистика писал: «Выглядел он лет на пятьдесят, телосложения был умеренного, выражение его лица говорило о глубоком интеллекте, одевался он очень просто, но со вкусом; единственной уступкой роскоши являлось наличие ослепительнейших бриллиантов на его табакерке, часах и туфельных пряжках. Таинственное очарование, исходившее от него, объяснялось, главным образом, его поистине царственным великодушием и снисходительностью».
По общему мнению, Сен–Жермен гармонично сочетал в себе изящество и изысканные манеры. Он превосходно играл на нескольких музыкальных инструментах, а иногда приводил буквально в смятение общество своими редчайшими способностями, представлявшимися сверхъестественными и таинственными. Однажды, например, ему продиктовали двадцать стихотворных строк, а он записал их двумя руками одновременно на двух отдельных листах бумаги – и никто из присутствовавших не мог отличить один от другого.
Своей образованностью Сен–Жермен поражал даже ученых. Алхимию он действительно знал, то есть изучил массу темных фолиантов, в которых старые средневековые кудесники записывали свои опыты и исследования; вероятно, многие опыты он проверил на практике.
Госпожа Жанлис писала: «Он был неплохо осведомлен в физике, а химиком был совершенно превосходным. Мой отец, признанный специалист в этих областях науки, весьма высоко отзывался о его талантах. Ему ведома поистине удивительная тайна цвета, и благодаря этой известной только ему тайне его картины выделяются среди прочих непостижимым блеском и сиянием красок... Сен–Жермен, впрочем, отнюдь не горел желанием поделиться с кем–нибудь своим секретом».
Титулованный миссионер
География странствий Сен–Жермена и разнообразие целей его миссий поистине поражают. От Персии до Франции и от Калькутты до Рима – везде он был известен и почитаем. Во время правления Петра III он был в России, а между 1737 и 1742 годами гостил при дворе персидского шаха.
По поводу его путешествий автор книги «Тайные общества» Уна Бирх писала: «Путешествия Сен–Жермена занимают большой период времени и покрывают огромное число стран. Гораций Уолпол говорил с ним в Лондоне в 1745 году; Клайв знавал его в Индии в 1756–м; мадам Аллемар уверяла, что она видела его в Париже в 1789 году, через пять лет после его предполагаемой смерти. Многие люди были уверены в том, что они говорили с ним в начале XIX века. Он был на короткой ноге с коронованными особами в Европе и имел множество друзей среди выдающихся людей всех национальностей».
Он часто упоминался в мемуарах тех дней, и всегда как очень таинственная личность. Фридрих Великий, Вольтер, мадам де Помпадур, Руссо, Четем, Уолпол – все они знали его лично, и все жгуче интересовались его происхождением. Но так никто и не смог, даже спустя десятилетия, объяснить, почему он появлялся то как якобинский агент в Лондоне, то как шпион в Петербурге, то как алхимик и знаток картин в Париже или как русский генерал в Неаполе. Время от времени его видят музицирующим в Версале, сплетничающим в Лондоне, сидящим в библиотеке Фридриха Великого в Берлине или проводящим встречи посвященных в пещерах Рейна...
Сам Сен–Жермен любил ненароком обмолвиться, что лично был знаком с Христом и даже предсказал ему распятие на кресте. Среди его приятелей и подруг были Клеопатра, Платон, Сенека, царица Савская. Он подробно рассказывал о том, что поведала ему Клеопатра о своей любви к Цезарю. Говорил о ней так, словно она стояла как живая перед его глазами, говорил так неравнодушно, словно до сих пор не мог забыть своей любви к ней.
Однажды в Дрездене какой–то зевака в шутку спросил у кучера Сен–Жермена, верно ли, что его господину пятая сотня лет? Кучер серьезно ответил: «Точно не знаю, но за те сто тридцать лет, что я ему служу, его светлость ничуть не изменились...» Это признание подтверждали некоторые аристократки, которые припоминали, что в детстве уже видели этого человека в салонах своих бабушек и он был так же замечателен.
Помимо этого Сен–Жермен издавна считался человеком, который играл важную роль в масонской деятельности. Во всяком случае, нет никаких сомнений, что Сен–Жермен был масоном и тамплиером. Другой знаменитый путешественник Калиостро говорит в своих мемуарах о том, что к его инициации в орден рыцарей тамплиеров был прямо причастен Сен–Жермен. Многие из тех блистательных людей, с которыми граф имел близкие отношения, были видными масонами, и сохранились свидетельства того, что Сен–Жермен был большим знатоком тайной мудрости. Вполне допустимо предположение о том, что он был связан и с розенкрейцерами, возможно даже, являлся главой их ордена.
Граф был хорошо знаком с принципами восточной эзотерики. Он практиковал восточную систему медитации и концентрации, его несколько раз видели сидящим в позе Будды. Периодически он уезжал в Гималаи, откуда внезапно возвращался в Европу. Однажды он сказал, что пробудет в Индии восемдесят пять лет и затем снова вернется к своим европейским делам. Иногда он признавал, что выполняет приказы высших сил. Но о том, что был послан школой мистерий в мир для выполнения определенной миссии, он молчал. Более того, некоторые исследователи считают, что Сен–Жермен и сэр Фрэнсис Бэкон были двумя величайшими эмиссарами за последние две тысячи лет, посланными в мир Секретным братством.
«Зеркало Нострадамуса»
Среди множества талантов графа не в последнем, а может и в первом ряду современники называли талант, который неизменно вызывал изумление и даже некоторую опаску окружающих. Это – удивительная точность его предсказаний. Поговаривали, что он обладал этой феноменальной способностью благодаря волшебному зеркалу (тщательно отшлифованному бронзовому подносу), в котором якобы можно было увидеть события будущего, судьбу людей и целых государств.
Если верить легендам, то это зеркало когда–то было собственностью Нострадамуса, и именно благодаря ему тот прослыл величайшим в истории провидцем. О существовании такого зеркала писала в своем дневнике королева Екатерина Медичи. По ее словам, Нострадамус сам показывал ей этот магический предмет. В нем она увидела кровавые события Варфоломеевской ночи и смерть Генриха III.
Обладал ли Сен–Жермен этим таинственным зеркалом или просто был талантливым ясновидящим – точно не известно, но его пророчества поразительно часто сбывались.
1763 год, Россия... Вот уже год Сен–Жермен находится в Санкт– Петербурге. Причем появился он здесь как раз накануне переворота, в результате которого к власти пришла Екатерина II. Не исключено, что граф имел к этим событиям самое непосредственное отношение. Во всяком случае, есть упоминания о встрече Сен–Жермена с фаворитом императрицы Григорием Орловым. А один из немцев, служивших в то время в Санкт–Петербурге, написал в своих мемуарах, что однажды пьяный Орлов сказал ему о тайной пружине этого переворота: «Кабы не Сен–Жермен, то и ничего бы не произошло...»
Что еще делал в России Сен–Жермен? Привычно он блистал в свете, покорял сердца и умы дам своими талантами в музыке, живописи, обработке драгоценных камней. Даже сделал стремительную военную карьеру, получив чин генерала русской армии.
Однако было бы неверно утверждать, что Сен–Жермен был в России только в связи с восшествием на престол Екатерины II. Одним из главных моментов его пребывания здесь была встреча с юным военным, недавно получившим капитанский чин, – будущим победителем Наполеона Михаилом Голенищевым–Кутузовым. Об этом имеется указание в Учении Живой Этики, где Кутузов назван «зеленеющим лавром», то есть мощным эволюционным духом, способным воспринять советы из твердыни Знания.
Именно Сен–Жермен знал все о грядущих событиях: о том, что Наполеон не выдержит, не выполнит порученной ему миссии объединителя Европы и пойдет туда, куда не должен, – против России. Наполеона надо было остановить, ибо он свою жизнь все больше стал подчинять личным целям, и противовесом ему мог выступить только Кутузов.
Во семнадцати летний капитан, надо полагать, внимательно выслушал предсказания и наставления Сен–Жермена. Мы можем только лишь догадываться, как происходил между ними разговор, но главное было сделано – Михаил Илларионович оказался на высоте и принял советы. Еще задолго до нападения войск Наполеона на Россию поражение его было предопределено. Кстати сказать, потом, когда Александр I колебался, кого же ему назначить командующим русской армией, он отправился в Троице–Сергиеву лавру, где ему во время моления было ясно указано на Михаила Кутузова. И вопреки мнению ближайшего окружения, Александр I избрал именно этого человека.
И еще одна загадочная история связывает графа Сен–Жермена с Россией. В «Пиковой даме» Пушкин описал одну из самых красивых легенд, связанных с ним. Говорят, Александр Сергеевич трагическую историю молодого человека, пытавшегося выведать у старой княгини тайну трех карт, написал на основе рассказа князя Голицына, с которым она случилась в действительности. Князь поведал поэту, что однажды проиграл в карты огромную сумму. Он пожаловался на эту беду своей бабке Наталье Петровне Голицыной и попросил у нее денег, чтобы отыграться. Княгиня денег не дала, но передала внуку секрет, который узнала в свое время в Париже от графа Сен–Жермена. Внук поставил на эти карты и отыгрался, но никогда больше играть не садился –такое условие перед ним поставила бабушка, которая в свое время дала такое же обещание Сен–Жермену.
А во Франции способность таинственного графа точно предсказывать события, его знания о различных ядах и противоядиях привлекли внимание фаворитки короля Людовика XV маркизы де Помпадур. Она решила, что столь знающий человек будет ей полезен, и решила его «приручить». Маркиза понимала, что в деньгах и должностях Сен–Жермен не нуждается, запугать его она тоже не могла, поэтому решила пустить в ход свои чары. Конечно, Помпадур знала, что все попытки светских красавиц соблазнить графа заканчивались неудачей, – и ей очень хотелось сделать то, что другим не удалось.
Фаворитка короля пригласила к себе графа и пожаловалась на какую–то болезнь. Сен–Жермен словно по глазам прочитал, о чем она на самом деле думает, и повел себя с ней довольно дерзко. Для начала он заявил, что причина ее недомогания в переедании, затем упрекнул в бессмысленной ненависти к королеве Марии, а под конец назвал точную дату смерти маркизы... Надо ли говорить, что после такого «задушевного» общения маркиза де Помпадур стала злейшим врагом Сен–Жермена. С помощью короля она попыталась засадить его в Бастилию, но Людовик встал на защиту магистра и отказался выполнить настойчивую просьбу мстительной маркизы. Тогда Помпадур разработала коварный план. Вместе с министром иностранных дел Этьеном Франсуа Шуазелем они посоветовали королю отправить Сен–Жермена на переговоры в Гаагу в качестве представителя от Франции.
В Гааге Сен–Жермен умело отстаивал интересы Франции, но вскоре был арестован. Его обвинили в... подготовке убийства королевы Марии, супруги Людовика XV Якобы у Сен–Жермена выпало письмо, где он излагал подобный коварный план. Письмо, без сомнения, было фальшивкой, но графа до выяснения обстоятельств посадили в голландскую тюрьму. Из тюрьмы Сен–Жермен, разумеется, бежал. Подкупил ли он охрану или загипнотизировал – неизвестно, но удержать графа за решеткой никогда и никому не удавалось.
Почему Сен–Жермен, способный предвидеть события, угодил в ловушку, расставленную маркизой де Помпадур? Скорее всего, он знал, что все закончится для него благополучно, и использовал всю эту историю, чтобы покинуть Францию, в которой, как он считал, слишком надолго задержался.
Придут иные времена
Спустя несколько лет после смерти Людовика XV (1774), вероятнее всего между 1776 и 1777 годами, Сен–Жермен снова посещает Париж, теперь уже инкогнито, назвавшись господином Сен–Ноэлем. Об этом посещении, крайне важном для понимания деятельности Сен–Жермена, подробно рассказывает в своих дневниках графиня д’Адемар. По просьбе Сен–Жермена графиня устраивает для него встречу с королевой Марией–Антуанеттой.
В беседе с ее величеством Сен–Жермен впервые открыто предупредил ее о грядущих грозных событиях, предсказал падение монархии и братоубийственную гражданскую войну, говорил о бойне, разврате, грабеже и повальном изгнании граждан. «Времени мало, впереди лишь несколько лет обманчивой тишины», – сообщал он. Но, как пишет мадам д’Адемар, «королева, неспособная вести долгие серьезные разговоры, была не в состоянии отнестись к пророчествам с надлежащей ответственностью». А ведь историки отмечали, что в семье Людовика XVI именно она была «единственным мужчиной». Что уж говорить о короле, который даже не решился принять вестника, хотя Сен–Жермен просил об аудиенции и через мадам д’Адемар, и через саму королеву.
После разговора с супругой монарх пересказал содержание их беседы с Сен–Жерменом премьер–министру графу де Морепа, давнему его недругу и завистнику, и тот предпринял меры к аресту Сен–Жермена. Когда же царедворец явился к графине д’Адемар с расспросами о местонахождении «жулика и проходимца», Сен–Жермен вдруг вошел в комнату собственной персоной. Вот его отповедь министру, запечатленная пером графини:
«Граф Морепа, король изволил просить у вас совета, а вы думаете лишь о сохранении своего собственного авторитета. В вашей борьбе против моей встречи с королем вы теряете монархию, так как осталось совсем немного времени, чтобы спасти ее. По истечении же этого срока я не появлюсь в этих краях, пока не сменят друг друга три следующих поколения. Я рассказал королеве все, что мне позволено было сказать. Мои откровения королю могли быть более подробными. Но, к сожалению, вы встали между мной и Его Величеством. Мне не в чем будет себя упрекнуть, когда ужасная анархия опустошит Францию. Что же касается ожидаемых бедствий, то вам не суждено их увидеть, но подготовка к ним будет достойным для вас памятником... Не ждите благодарности от потомков, пустой и беспомощный министр! Вы встанете в ряд тех, кто послужит причиной гибели империи».
К этому можно добавить лишь одно: граф де Морепа умер, не дожив до страшных времен террора.
В 1779 году Сен–Жермен отправляется в Гамбург, затем живет в Шлезвиге у принца Карла Гессенского как желанный и почетный гость. Оттуда он совершает многочисленные поездки, связанные с урегулированием деятельности масонских, розенкрейцерских и других оккультных лож Европы. Он был их почетным членом и духовным наставником, основал несколько духовномистических обществ, например Орден Святого Иоахима в Богемии.
Сколько может прожить человек, если даже он является адептом тайного знания? Историки располагают точной официальной записью в церковной книге города Эккернфёрде (Северная Германия), согласно которой граф Сен–Жермен умер здесь 27 февраля 1784 года. Известно и место его захоронения. Тем не менее, русский религиозный философ Елена Рерих пишет, что могила не настоящая и «на самом деле там похоронен двойник графа».
И действительно, в 1788 году французский посланник в Венеции граф де Шалон столкнулся с «покойником» на площади Святого Марка и попытался заговорить с ним, но граф поспешил удалиться, не признав знакомства. В 1793 году в Париже графа видели принцесса де Ламбаль и Жанна Дюбарри. В 1814–м престарелая аристократка мадам де Жанлис повстречала его в Вене – он выглядел так же, как во времена ее молодости.
В одном из своих пророчеств, относящихся, как считают, к 1789–1790 годам и сказанному австрийскому розенкрейцеру Францу Грефферу, Сен–Жермен предрек: «Я ухожу. Когда–нибудь мы еще увидимся. Я очень нужен сейчас в Константинополе. Затем отправлюсь в Англию, где мне предстоит подготовить два изобретения, о которых вы услышите в следующем столетии. Речь идет о машинах, которые понадобятся в Германии. Позже произойдут последовательные сдвиги во временах года: особенно яркие изменения ожидают сначала весну, а потом и лето. Все это – признаки приближения конца времен, завершение цикла. Я все это вижу. Поверьте мне, астрологам и метеорологам ничего не известно. Для того чтобы обладать истинным знанием, необходимо учиться у пирамид. К концу этого столетия я исчезну из Европы и отправлюсь в Гималаи. Мне необходимо отдохнуть, и я должен обрести покой. Ровно через восемьдесят пять лет я вновь предстану перед людьми. Прощайте. Да пребудет с вами любовь моя...»