Рассказывает Лев Вяткин, летчик:
– В 1960 году, будучи в гостях в Москве у известного военачальника «старой закалки» генерал-майора авиации Александра Александровича Туржанского, я затеял разговор о М. Н. Тухачевском, которого он хорошо знал по совместной работе в РККА, и услышал от заслуженного генерала слова, которые мне запомнились: «Если бы Тухачевский остался в живых, мы закончили бы войну с Гитлером много раньше!»
Сейчас мало кто знает, что, предвидя кровопролитнейшую войну с гитлеровской Германией, Тухачевский, благодаря своей эрудиции и образованию, вывел из разряда «научной фантастики» многие важные изобретения, которые в огромной степени способствовали техническому перевооружению Красной армии, а его труды оказали значительное влияние на развитие военной науки и последующую реорганизацию и практику военного строительства. Этот человек умел масштабно мыслить.
Изобретателю Непкову он помогал в работах по созданию «механического телевидения». Изобретателю-инженеру Петропавловскому помогал в разработках реактивной артиллерии будущих «катюш». Как заместитель наркома поддерживал в трудное время авиаконструкторов Туполева, Бартини, Калинина, Ильюшина.
По его распоряжению был построен опытный «подземный» аэродром в Люберцах. Вникал в проблемы по созданию автоматического оружия Дегтярева и Грабина. Изобретателю Левкову он здорово помог в постройке целой эскадры судов на воздушной подушке.
Тухачевский первый применил на учениях массированные воздушные десанты. Он продвинул разработку и испытания безоткатного орудия «динамореактивной пушки» Курчевского, противотанкового ружья… Наконец, изобретателю Ощепкову содействовал в создании радиолокационных станций для системы ПВО («радаров»), которые обнаруживали авиацию противника за 200 км от Ленинграда…
Александр Александрович продолжал: «Михаил Николаевич еще в 1928 году поддержал и меня в деле создания штурмовой авиации.
С согласия Тухачевского я стал набирать авиаэскадрилью из летчиков, умевших летать очень низко над землей. Такие полеты назывались „бреющими“ и… были запрещены. Мне предстояло набрать эскадрилью штурмовиков, дабы „употребить“ их на маневрах. Без Тухачевского это было бы невозможно, и в один из его приездов в Киев я при встрече подробно изложил ему свой план. Командарм внимательно выслушал, подумал и дал „добро“.
Я быстро собрал всех своих „воздушных хулиганов“, составил программу и „Курс летной подготовки по малой высоте“, отработал в воздухе специальные упражнения и показал своих молодцов на маневрах. Эффект был ошеломляющим!
На начавшихся вскоре маневрах Киевского военного округа эскадрилья штурмовиков Р-1 в составе 19 самолетов неожиданно „на бреющем полете“ атаковала 44-ю Бессарабскую дивизию конного корпуса Криворучко, совершавшую переход по шоссе Киев – Житомир на стороне „синих“. ‹…›
На втором заходе штурмовики „отбомбились“, да еще облили конников какой-то подозрительно пахнувшей жидкостью и быстро скрылись. Конница Криворучко была рассеяна по лесам и болотам, и он собирал ее три дня. Наступление „синих“ на город Фастов было сорвано.
Тухачевский результатами киевских маневров был доволен и доверительно мне сообщил, что разрабатывает подробный план проведения новых больших учений с использованием массированных воздушных десантов. Действительно, такие учения были проведены, сохранились даже кадры кинохроники: невиданный по численности воздушный десант с самолетов ТБ-3.
Факт постройки у нас в стране подземного аэродрома в Люберцах в 1936 году почти не известен военным историкам. Неизвестными остались и те инженеры, которые приняли непосредственное участие в его постройке…
Однажды в Военное научное общество, в секцию авиации, в коей я был председателем, пришел скромный майор запаса 75-летний Самуил Аркадьевич Крылов, который поведал нам, что не только видел „секретный“ подземный аэродром в Люберцах, но и фотографировал его по заданию командования…
Мы попросили С. А. Крылова выступить на ближайшем заседании научного общества, что он и сделал с большой охотой. Его лекция была чрезвычайно интересной:
– В один из июльских дней 1936 года, будучи курсантом школы младших авиационных специалистов в Люберецком авиагарнизоне, я был внезапно вызван к начальнику школы, который поинтересовался моими познаниями в области фотографии, – начал не спеша Крылов. – Узнав, что я окончил курсы фотокорреспондентов, сказал, понизив голос, что мне будет поручено произвести ответственную фотосъемку. ‹…›
Сам начальник политотдела бригады комиссар Котов вручил мне фотоаппарат „Фотокор“ и 12 кассет с фотопластинками. Он объяснил мне, что завтра предстоит фотографировать высший комсостав при осмотре подземных ангаров, построенных по приказу Тухачевского.
‹…›Я спустился в ангар вместе со всеми. Внутри круглого, похожего на арену цирка котлована, стены и купол которого выложены, очевидно, из железобетонных блоков, на зацементированном полу было уложено два кольца рельсов, по которым могли перемещаться тележки на колесах. К каждой из трех тележек были прикреплены треугольные площадки, на которых стояло по одному самолету И-15 и И-16. Все вышли, и сразу раздался шум заработавшего авиационного мотора. Один из самолетов, вырулив из ангара, после короткого разбега взмыл вверх. Все с интересом наблюдали выполнение летчиком фигур высшего пилотажа.
У самого края молодого леса оказался вход в другой подземный ангар, отличный от предыдущего. Сам ангар, или „авиабункер“, имел вид широкой, длинной траншеи, углубленной всего на 1–1,5 метра. Стены, пол и потолок были укреплены бревнами, а пол, кроме того, досками. Там стоял новый скоростной бомбардировщик типа ДБ-3. Снаружи ангар был совершенно невидим, обложен проросшим дерном, а над верхним перекрытием рос густой кустарник. Такие ангары в случае войны обладают массой бесценных преимуществ, гарантирующих сохранность техники и людей даже при интенсивном налете авиации противника – неуязвимы для бомб и пуль.
В метрах двухстах по этому краю леса мы обнаружили еще один подземный ангар. Гораздо более широкие открытые ворота и сама траншея вместили четырехмоторный тяжелый бомбардировщик „ТБ-3“!
Все три подземных ангара были тщательно укрыты от наблюдений с воздуха и не имели никаких демаскирующих признаков. Они обнаруживались только с близкого расстояния и только после снятия маскировочной сети входных ворот ангара.
…С десяти негативов, оказавшихся наиболее качественными, сделал по три отпечатка, как мне было приказано, фотографии и негативы отдал начальнику политотдела.
Признаюсь сегодня, желая сохранить на всю жизнь память о встрече с „любимыми маршалами“ и высшим комсоставом армии, решил отпечатать себе несколько фотографий. Хранил их в личном чемоданчике, не предполагая о надвигающихся трагических событиях.
Вспомнил о них только когда июньским утром того же 1937 года нас собрали на митинг у штаба авиабригады. Начальник политотдела бригады, открыв митинг, зачитал сообщение из Наркомата обороны о раскрытии „антисоветско-троцкистской военной организации“, возглавляемой якобы „бывшим маршалом“ Тухачевским.
Расходились с митинга подавленными, не смея смотреть друг другу в глаза, ибо никто не верил в их „вражеские дела“.»