Еще до переворота 18 брюмера, приведшего Наполеона к власти, он стал объектом ряда заговоров, организованных против него стараниями английской разведки.
Шел 1798 год. Молодого генерала Бонапарта, одержавшего ряд блестящих побед в Италии, Директория мечтает отослать куда-нибудь подальше от Франции. Бонапарт делается слишком популярным. Честолюбивый генерал становится все более грозным соперником для непрочного и не внушающего уважения правительства.
И вот во главе Армии Востока Бонапарта направляют в Египет и втайне вздыхают с облегчением, когда английский адмирал Нельсон при Абукире уничтожает французский флот. Теперь для французской армии и ее генерала путь на родину прочно отрезан английской морской блокадой. В битве при пирамидах Наполеон одержал победу над мамлюками – феодальным войском правителей Египта, но так и не смог подавить сопротивление народа завоевателям. Многие месяцы Франция не имеет никаких достоверных сообщений о победах и поражениях своей Армии Востока.
Зато британская разведка получает их в изобилии, Египет и Сирия буквально кишели ее агентами. Английская разведывательная паутина окутывает всю французскую армию. Для наблюдения за портами захваченными французской армией, выделены специальные сторожевые фрегаты английского флота. На военном корабле «Лайон» была расположена штаб-квартира разведки. Здесь у одного из ее руководителей Джона Барнета и зародилась идея обезглавить вражескую армию, убив Наполеона. Конечно, шансы проникнуть к хорошо охраняемому генералу могли быть только у какого-нибудь офицера его армии желательно – лично известного командующему. Барнет решил наилучшим образом эту роль сможет сыграть один французский офицер, от которого Бонапарт как раз хотел поскорее избавиться.
Это был молодой человек по фамилии Фуре. Его жена Полина в мужском платье проникла на военный транспорт и вместе с Армией Востока добралась до Египта. Белокурая краса вскоре привлекла внимание Бонапарта и стала его любовницей.
Не удивительно, что у услужливого начальника штаба Армии Востока генерала Бертье возникла мысль: Фуре – идеальный курьер для доставки в Париж известий о действиях французских войск в Египте! Конечно, учитывая английскую блокаду, предстояло опасное путешествие, и молодому офицеру нечего было и думать брать с собой жену, отправляясь выполнять возложенную на него важную миссию. Итак, Полина Фуре, которую солдаты-республиканцы именовали «нашей восточной королевой» и «Клеопатрой», осталась в Египте, а ее муж с депешами сел на корабль, чтобы попытаться прорваться через блокаду.
Bcкope, однако, он очутился не во Франции, а в плену на английском корабле «Лайон», и Джон Барнет, отлично осведомленный обо всем, открыл глаза обманутому супругу. (Опытный разведчик умолчал лишь о том, что вначале попытался было превратить в своего агента саму мадам Фуре и лишь когда дело сорвалось, решил прибегнуть к услугам ее мужа.) Хорошо разыгранный на английском корабле спектакль, когда Барнет внешне очень тактично и ненавязчиво дал понять Фуре какую роль ему отвели Наполеон и Бертье, почти подготовил француза к той роли, к которой его предназначал английский разведчик. Пылая гневом, оскорбленный офицер решил вернуться, чтобы отомстить генералу. Он пробрался в расположение Армии Востока, однако здравый смысл и солдатская честь побудили его отказаться от того, чтобы стать орудием неприятельской разведки. Фуре вышел в отставку и сумел добраться до Франции.
Аппарат французской разведки, вернее – тайной политической полиции, выполнявшей ее функции внутри Франции был немаловажным фактором во время переворота 18 брюмера приведшего к свержению Директории и установлению режима Консульства во главе с Наполеоном Бонапартом.
Министр полиции Директории Жозеф Фуше в прошлом «ультрареволюционер», а потом активный участник свержения якобинской диктатуры, сразу нашел общий язык с генералом Бонапартом, оставившим свою армию в Египте и спешно прибывшим в Париж. Участие Фуше в намечавшемся перевороте должно было сводиться к тому, что его вездесущая полиция на этот раз обязана была показать себя глухой и слепой
Впрочем, сторонники Бонапарта не очень доверяли профессиональному предателю Фуше. (От него даже пытались скрыть точную дату намеченного выступления.) А Фуше, со своей стороны, стремился не связывать себе руки, чтобы в случае неудачи переворота сыграть роль верного слуги Директории, разоблачившего опасный заговор. Он, кажется, даже наслаждался двойственной ролью, позволявшей ему не только обезопасить себя на случай неудачи попытки переворота, но чувствовать в эти решающие дни, что именно в его руках судьбы страны. Фуше не мог даже отказать себе в удовольствии дать понять заговорщикам, насколько они в его власти. Министр полиции воспользовался тем, что Бонапарт в конспиративных целях не сообщил своим сторонникам об участии Фуше в заговоре.
Однажды вечером, за несколько дней до переворота, Фуше принимал у себя видных участников заговора, в том числе Редерера, Реаля, адмирала Брюи. Улыбающийся хозяин подвел к ним позже других приехавшего Наполеона и заметил генералу:
— Я хочу представить Вам наиболее приятных для Вас лиц.
Заговорщикам показалось, что они попали в западню.
В другой раз на светском приеме, беседуя с членом Директории Гойэ, Фуше приблизился к Жозефине, жене Наполеона.
— Какие новости, гражданин министр? — допытывался Гойэ.
— Новости? — отвечал Фуше. — Да никаких.
— Ну, а все же?
— Все время та же болтовня!
— О чем?
— О заговорах.
— О заговорах? — воскликнула встревоженная Жозефина.
— Да, о заговорах, — спокойно отвечал Фуше. — Но я-то знаю, как к этому относиться. Поверьте мне, я их хорошо умею различить, гражданин директор. Я не принадлежу к тем, которые дают на себя напасть. Если бы существовал заговор, Вы получили бы тому доказательство на площади Революции.
После этого уже сам Гойэ успокаивал Жозефину: она может спать спокойно, министр полиции – человек, знающий свое дело. А до 18 брюмера оставалось всего несколько дней...
После переворота Бонапарт-правитель Франции с неограниченной властью. Понятно, что в таких условиях желание Лондона «убрать» Наполеона отнюдь не пошло на убыль. И осуществить это желание британская разведка попыталась руками роялистов.
Еще весной 1800 г. шуаны (вооруженные сторонники Бурбонов, которые продолжали свою партизанскую войну) предполагали напасть на конвой, сопровождавший карету первого консула, и похитить Наполеона на пути из Парижа в Мальмезон, где находился дворец Жозефины.
...3 нивоза VIII года Республики (24 декабря 1800 г.) в парижской опере было назначено первое исполнение оратории Гайдна «сотворение мира». 250 первоклассных оркестрантов, участие лучших певцов обещали невиданный успех. За билеты брали двойную цену, но их рвали из рук. Было известно, что будет присутствовать первый консул с супругой.
Вечером, когда карета Наполеона неслась к театру по узкой улице Сен-Никез, произошел взрыв. Только бешеная скорость, с которой мчался экипаж, спасла Наполеона. В следовавшей в нескольких десятках метров позади карете Жозефины от сотрясения разлетелись стекла. Пространство между двумя экипажами было залито кровью и завалено телами убитых и раненых. О силе взрыва, вызванного адской машиной красноречиво свидетельствовало и то, что были повреждены 46 расположенных вблизи домов. Демонстрируя неустрашимость бледный с трясущимися губами Наполеон все же выслушал ораторию и затем спешно покинул театр.
В тот же вечер первый консул объявил министру полиции Фуше; он уверен, что адская машина была подложена якобинцами. Намеки Фуше, что, возможно, заговор был другого происхождения, встретили лишь насмешку; конечно бывший член Конвента, бывший «левый» якобинец теперь стремится выгородить своих прежних единомышленников. Уверенность Наполеона подкреплялась тем, что адская машина, взорванная улице Сен-Никез, представляла собой точную копию машины изготовленной как раз в это время революционером, противником режима Консульства, неким Шевалье. Фуше через одного из своих агентов узнал об этом изобретении. В ночь с 7 на 8 ноября друзья Шевалье были захвачены и брошены в тюрьму Тампль. Теперь, после покушения на улице Сен-Никез нескольких якобинцев отправляют на эшафот. Составляются проскрипционные списки революционно настроенных лиц, — их высылают на каторгу, в Колонии. Фуше послушно выполняет приказ первого консула – раздавить «якобинскую» оппозицию новому режиму.
Но министр полиции теперь уже окончательно убеждается в том, что заговор — роялистский. В Бретань был послан один из опытных лазутчиков, Дюшателье, с задачей разузнать о связях руководителя шуанов Жоржа Кадудаля с Парижем. Аюшателье быстро разведал, что два помощника Кадудаля – Сен Режан и Лимоелан – тайно отправились в Париж. Однако Кадудаль считал, что не имеет смысла убивать первого консула: его место займет кто-либо другой, а роялисты останутся ни с чем. Лучше было похитить Бонапарта и держать его в качестве заложника.
Сен Режан и Лимоелан прибыли в Париж как раз тогда, когда полиция сообщила об обнаружении взрывного устройства Шевалье. Шуаны решились последовать примеру Шевалье и, опираясь на имевшиеся у них Связи в столице, принялись за изготовление адской машины. 24 декабря они поставили на улице Сен-Никез телегу, где находился заряженный механизм. Но они подорвали ее на секунду позже, чем следовало по плану, — и карета Наполеона промчалась мимо. Шуаны скрылись на одной из конспиративных квартир.
Фуше и его помощник Реаль возглавили следствие. На месте взрыва был обнаружен труп лошади, запряженной в телегу с адской машиной. Произведенный опрос торговцев лошадьми позволил быстро установить, что эта лошадь была куплена неким Карбоном. Полиция еще ранее узнала, что Карбон – слуга шуанов, прибывших в Париж. Начались поиски. Лимоелан успел с помощью родственников сбежать в Бретань, прежде чем ловушка захлопнулась. Потом он эмигрировал в Америку. Карбон 18 января 1801 г. был схвачен в кабаре, куда он захаживал, покидая свое тайное убежище. Карбон выдал двух шуанов, помогавших Сен Режану и Лимоелану. Самого Сен Режана сначала захватить не удалось – он покинул конспиративную квартиру за два часа до прихода полиции, но забыл сжечь бумаги. На этой квартире полицейские Фуше нашли письмо Кадудаля и отчет Сен Режана о подготовке покушения. Получив дополнительные данные, полиция стала арестовывать одного за другим помощников заговорщиков, кроме нескольких, за которыми было установлено наблюдение. Оно навело на след Сен Режана, который был захвачен и вместе с Карбоном казнен 20 апреля 1801 г. Фуше подослал к Кадудaлю двух агентов, чтобы отравить руководителя шуанов. Кадудaлю удалось раскрыть план министра полиции. Суд был скорый: оба агента были повещены на ближайших деревьях. Чувствуя, что почва начала гореть под его ногами, Кадудаль снова вынужден был покинуть пределы Франции.
Через несколько месяцев после неудачного покушения на улице Сен-Никез в другой столице Европы – Петербурге увенчался успехом заговор гвардейских офицеров против императора Павла, начавшего проводить политику сближения с Францией. Для всех было ясно, что нити заговора, как и при парижском покушении, тянулись в Лондон. Недаром Наполеон, узнав о событиях в русской столице, воскликнул: «Англичане промахнулись по мне в Париже 3 нивоза, но они не промахнулись в Петербурге!». Английская разведка, впрочем, пыталась исправить и свой «промах» в Париже.
В начале 1803 г. находившиеся в Англии Кадудаль и его помощники предложили графу д'Артуа, брату Людовика XVIII, план нового покушения на Наполеона. В случае удачи власть должны были захватить популярный генерал Моро (которого считали республиканцем, находившимся в оппозиции к Бонапарту, но который скрыто сочувствовал роялистам) и генерал Пишегрю, высланный в колонии и бежавший оттуда в Англию. Позднее для руководства роялистами во Францию должен был приехать кто-либо из принцев королевского дома – граф д'Артуа или герцог Беррийский. Кое-что о новом заговоре (но без конкретных имен и точных данных) Наполеон узнал от своих разведчиков, подосланных к английским дипломатам (об этом ниже). Консульская полиция долгое время не мешала действиям роялистов. Наполеон хотел, чтобы Моро скомпрометировал себя участием в заговоре и чтобы во Францию прибыли и попали бы в заранее расставленную ловушку бурбонские принцы.
Кадудаль решил с группой своих сторонников похитить первого консула. Среди Шуанов, собранных в столице, стало известно, что 30 aвгуста 1803 г. в Париж прибыл их главный шеф – Кадудаль, пользовавшийся у них непререкаемым авторитетом. О его прибытии они сообщили одному, по их мнению, вполне заслуживающему доверия лицу, на деле – полицейскому агенту. Но информация, раздобытая им была недостаточной для поимки Кадудаля, из предосторожности ни разу не ночевавшего два раза в одном и том же доме. Месяцами продолжалась охота. Обнаружить главаря шуанов не удавалось, хотя правительство Наполеона вновь, как в годы борьбы против вандейского мятежа, создало подвижные колонны для сплошного прочесывания многих районов в Вандee и Бретани, где, как предполагали, скрывался Кадудаль. А Фуше пустил в ход свое тайное оружие – «шуанскую географию» — так он называл составленную министерством полиции картотеку, в которой имелись подробные сведения о 1000—1200 наиболее активных роялистах, об использовавшихся ими явках и т.д.
В январе 1804 г. во Францию в сопровождении нескольких эмигрантов приехал Пишегрю. 28 января произошла встреча Моро, Пишегрю и Кадудаля. Из них единственным человеком, пользовавшимся влиянием в новой послереволюционной Франции, был Моро, но он колебался, следует ли ему способствовать реставрации Бурбонов. Стороны расстались, недовольные друг другом.
А тем временем полиция первого консула все же напала на след. Был арестован один из шуанов – он указал на некоторые используемые ими конспиративные квартиры. Там обнаружили слугу Кадудаля и после основательного допроса «с пристрастием» (точнее, просто под пыткой) заставили арестованного выдать, что он знал о конспиративных квартирах, где бывал Кадудаль.
Однако прошло еще несколько недель, прежде чем полиции, шедшей буквально по пятам руководителя шуанов, удалось наконец схватить его. Остальных участников заговора полиция постепенно выловила одного за другим. Многие из них, включая Кадудaля, кончили жизнь на гильотине. Пишегрю нашли мертвым в его тюремной камере. Моро приговорили к пожизненному изгнанию из Франции. Так закончилась очередная попытка английской разведки руками роялистов свергнуть Наполеона.
Стремясь сильнее запугать Бурбонов, Наполеон приказал своим войскам захватить проживавшего на чужой территории в Бадене – герцога Энгиенского (близкого родственника Людовика XVIII) и расстрелять его как участника заговора, хотя никаких доказательств тому не было.
Несмотря на свои неудачи, английская разведка не унывала. В 1804 г. были арестованы во Франции два ее новых агента – братья Даниэль и Шарль Тома которые по заданию Тейлора, английского консула в Касселе, готовили еще одно покушение на Наполеона. В 1806 г. аналогичное поручение было дано британской разведкой двум французам – фальшивомонетчику Лесэмплю и Дранобу. Французская полиция в Гамбурге выследила Драноба, который поспешил после ареста выдать Лесэмпля. Драноб разругался со своим сообщником еще до того, как они покинули Англию, и был даже рад рассчитаться с ним руками французских полицейских. Оба террориста были захвачены во Франции.
Организатором австрийской секретной службы в этот период был канцлер Тугут. Внутри страны его шпионы и провокаторы пытались выявить всех противников австрийской монархии. Агентам Tyгyтa приписывали убийство в 1797 г. французских дипломатов, участвовавших в работе Раштадтского конгресса, который разбирал вопрос об установлении границ между германскими государствами. Впрочем, в борьбе с Наполеоном разведка Tyгyтa понесла ряд поражений. Один раз австрийский канцлер перехитрил самого себя. После поражения при Маренго (июнь 1800 г.) Tyгyт, не желая заключать мир, не осмеливался в то же время прямо отклонить мирные переговоры, предложенные Наполеоном. Это предложение Бонапарт переслал с австрийским офицером графом Йозефом Сен-Жюльеном. Tyгyт отравил Сен-Жюльена к Наполеону с письмом, составленным в двусмысленных выражениях, из которых никак нельзя было заключить согласна ли Австрия на заключение перемирия. При этом, конечно, недалекому графу не дали никаких полномочий для ведения переговоров. Наполеон и Талейран сразу разгадали нехитрую игру австрийского канцлера, желавшего выиграть время. Они притворились, будто рассматривают австрийца не как простого курьера, а как лицо, которому поручено заключить соглашение с Францией. Лестью и угрозами начать новое наступление Талейран окончательно сбил с толку неумного Сен-Жюльена. Тот согласился подписать мирный договор. А по этому трактату Австрия отказывалась от Рейна от Баварии, обещала прекратить торговлю с Англией. Когда Ceн-Жюльен вернулся в Вену, Tyryтa едва не хватил удар от ярости. Незадачливого «дипломата» посадили на год в крепость, а в Париж было послано извещение, что Австрия не считает действительным подписанный договор. Там, впрочем, на это и не рассчитывали, — игра Tyгyтa была разоблачена, а новые поражения австрийцев заставили их вскоре согласиться на тяжелые условия, предписанные Бонапартом.