Другой находчивый разведчик северян, Филипп Хенсон, не был связан с Пинкертоном. Зато он имел одновременно несколько хозяев. Шесть генералов разом считали его находящимся у них на службе. Четверо из этих генералов были южанами, а двое – северянами. Однако, несмотря на такое обилие нанимателей Хенсон верно служил своим северным хозяевам и обманывал южных. Не то, чтобы он совсем обделял конфедератов материалами – это могло бы испортить все дело.
Более того, его информация даже отвечала действительности, просто речь в ней всегда шла о. сравнительно весьма незначительных вещах. Истинной правдой было также, что Хенсон являлся южанином по происхождению, как он и сообщил генералам конфедератов, а о том, что его симпатии были целиком на стороне Севера, Хенсон предпочитал умалчивать, не доверяя этой детали никому, даже ближайшим родственникам. Его жена и ведать не ведала о сложной игре, затеянной ее мужем. А ее обмануть было не легче, чем генералов южан.
В отличие от своих родных Хенсон ловко избежал призыва в армию южан и довольно оригинальным способом – он поступил надсмотрщиком на плантацию одного приятеля, а это по законам штата Миссисипи освобождало от воинской повинности. Когда часть территории штата была занята войсками северян, высадивших десант около Нового Орлеана Хенсон познакомился с несколькими крупными военными наступавшей армии, в том числе руководителем разведки Трюсдейлом. Вначале Хенсон оказал помощь северянам в закупке и вывозе хлопка, необходимого для фабрик на Севере, а потом согласился выполнить просьбу Трюсдейла разузнать, каковы планы генерала южан Прайса.
Сила Хенсона заключалась в том, что этот южанин средних лет, с приятными манерами и, главное, со связями во влиятельных плантаторских кругах, рассматривался ими как свой человек. Если он и принес формально присягу на верность правительству в Вашингтоне, то ведь так поступили и многие другие плантаторы, находившиеся на территории, занятой войсками северян. А для солдат южной армии джентльмен, у которого всегда была при себе про запас лучшая хлебная водка, никак не мог быть агентом «проклятых янки». Полагаясь на свою великолепную память, Хенсон никогда не делал никаких записей, которые могли бы выдать его. Поэтому выполнить просьбу Трюсдейла оказалось для Хенсона не таким уж трудным делом. Он просто добрался до линии расположения южных войск, перекинулся шутками с часовыми и таким образом без всяких помех добрался до штаба Прайса. А вскоре Хенсон уже мог отправиться в обратный путь и, пожелав всего хорошего своим знакомцам-часовым, передать собранные сведения командованию северян.
Потом такие рейды повторялись не раз. Повсюду у Хенсона были приятели, готовые поклясться, что он является подлинным джентльменом-южанином. Правда, генерал конфедератов Родди, командовавший войсками в штате Алабама, все же выразил сомнение и приказал доставить Хенсона к нему. Хмурый генеральский взгляд не обещал ничего доброго. Но вскоре выяснилось, что гнев Родди вызван тем, что Хенсон не состоит в рядах армии южан. На это у разведчика было, конечно, заранее подготовлено оправдание. Его дом находится на территории, занятой северянами, и он надеется прежде всего вызволить семью, а уж потом непременно записаться в ряды конфедератов. Генерал отпустил его после обещания завербоваться в кавалерийские части, находившиеся под командованием Родди.
К этому времени Хенсон перешел на службу к генералу северян Гренвилю Доджу, впоследствии известному строителю трансконтинентальной железнодорожной магистрали Юнион Пасифик. В конце 1862 г. предстояло крупное столкновение враждебных армий в Миссисипи, и Додж хотел получить сведения о планах конфедератов. Хенсон отбыл с новым заданием... и сразу же был арестован патрулем южан, который доставил его к генералу Раглсу. Хенсону ничего не оставалось, как воспользоваться услугами этого генерала и не отказываться от любезно предложенных денег. Конечно, Раглсу при этом казалось, что не он оказывает услугу Хенсону, а Хенсон ему. Однако, поскольку эта иллюзия была очень на руку Хенсону, он не стал ее рассеивать, а взял, как уже говорилось, деньги и обещал вести разведку в пользу южан. Так чуть ли не еженедельно в течение полутора лет он кочевал между Доджем и Раглсом, присвоив себе за это титул полковника, который не оспаривался ни одной из сражавшихся сторон.
Вскоре перед Хенсоном была поставлена более сложная задача. Расположенный на Миссисипи город Виксбург конфедераты превратили в сильную крепость. Много месяцев подряд осаждала эту крепость армия северян. Со взятием Виксбурга они установили бы полный контроль над важнейшей водной артерией страны и разрезали на две части территорию мятежных южных штатов. Понятно, что северная секретная служба жаждала получить наиболее подробные сведения об укреплении Виксбурга.
Хенсон стал действовать испытанным способом. Одним из его соседей был некто Джонси, сыновья которого сражались в армии конфедератов, причем как раз в частях, стоявших неподалеку от Виксбурга. Он предложил Джонси сопровождать его в путешествии, дружески одолжив соседу вдобавок хорошую лошадь. Мотив для путешествия, таким образом, был найден вполне благовидный. Тем более, что Хенсон считался агентом южан и при встречах с конфедератами мог завоевывать доверие, сообщая им в какой-то мере правдивую, хотя и маловажную, информацию о северянах. Пробравшись в Виксбург, Хенсон стал подробно распинаться о лишениях, которые терпят все истинные конфедераты, подпавшие под власть янки. Генерал Пембертон попросил его публично повторить свой рассказ перед солдатами. Хенсон мимоходом успел высмотреть все, что ему требовалось в оборонительных сооружениях Виксбурга.
Вернувшись к Доджу с ценной информацией, неутомимый Хенсон поступил вскоре на службу сразу к двум генералам-южанам – Голстону и Фергюсону. Набившему руку разведчику удалось достигнуть того, чего редко могли добиться его коллеги по ремеслу, действовавшие и до, и после него. Он не столько снабжал своих южных нанимателей информацией, сколько исподволь выуживал у них самих многие ценные сведения, немедля передавая их генералу Доджу. А некоторые предметы роскоши, которые нельзя было достать в блокированных южных штатах и которые Хенсон доставлял через линию фронта жене одного из своих южных генералов-нанимателей только еще больше закрепили за ним славу незаменимого человека.
Случались, конечно, и недоразумения. Во время очередного рейса к своему другу Раглсу Хенсон убедился, что генерал переведен на другой участок фронта, а заменившие его офицеры весьма подозрительно встретили прибывшего разведчика. Хенсона арестовали, но он сразу же бежал, подкупив стражу сотней южных долларов, которые быстро теряли ценность.
Это происшествие, разумеется, не помешало Хенсону посетить своего другого нанимателя, генерала Голстона, и там, отдыхая в военной палатке, услышать доклады, которые делали разведчики и командиры частей. Обогащенный сведениями первостепенного значения, Хенсон думал только о том, как бы быстрее вернуться к Доджу, и поэтому с готовностью принял предложение Голстона снова пробраться в расположение северян. Правда, достигнуть места назначения по разрушенной войной местности оказалось делом очень нелегким. Например, как было переправиться через реку Теннесси, когда все лодки уничтожены или угнаны солдатами обеих армий? Хенсону очень помог добраться его зять Янси Ноблс, ярый конфедерат, считавший, что Хенсон является агентом южан.
Одна поездка Хенсона оказалась особенно опасной. На этот раз Додж поручил ему совершить длительное путешествие по территории, занятой войсками конфедератов. Додж предварительно открыл ящик стола, где лежали все его оперативные планы, предлагая Хенсону выбрать то, что ему сможет оказать помощь в лагере южан. Хенсон отобрал с толком несколько бумаг, выглядевших на первый взгляд более важными, чем они были на самом деле. Получив согласие Доджа на их использование, Хенсон спешно отбыл – прямо в пасть ко льву. Путь его вел к штаб-квартире одного из главных генералов Юга, Форреста, известного своими беспощадными расправами со всеми, заподозренными в том, что они тем или иным образом помогают северянам.
Рекомендация одного офицера-южанина, попавшего в широкий круг «друзей» Хенсона, не оказала ожидаемого действия на Форреста. «Откуда вы явились?» — с откровенным недоверием и суровостью спросил он Хенсона. Спасти, как ни странно, могла только правда, конечно, не вся правда. «Из штаб-квартиры генерала Доджа», — прямо ответил Хенсон и разъяснил, что он прибыл, выполняя приказания генерала Голстона. Хенсон говорил это, не зная, что Голстон находился совсем неподалеку. Когда того вызвали к Форресту, разведчик снова пережил неприятную минуту. Но Голстон ничего не подозревал, и те две недели, которые Хенсон отсутствовал после их последнего свидания, показались генералу вполне естественным сроком для выполнения порученных задании. Голстон заверил Форреста, что Хенсон является верным агентом Юга. Но Форрест все еще не был убежден. Однако и он поколебался, когда Хенсон выложил материалы, полученные от Доджа.
В том, что по крайней мере некоторые из них были верны, Форрест уже не мог сомневаться. Тем более он был взволнован новостью, переданной ему Хенсоном, что генералом Доджем послана целая группа разведчиков в тыл южанам. Хенсон скромно добавил, что он всех их знает в лицо. В этом сообщении все было правдой, кроме одного: эти разведчики не достигли поставленных целей и вернулись назад в расположение северян.
Однако Форрест уже принял решение. Он поручил Хенсону отправиться в сопровождении одного из своих офицеров разведки на поиски засланных шпионов Севера. С паспортом, подписанным Форрестом, а потом другим южным военачальником – генералом Полком, Хенсон после объезда многих районов боевых действий опять беспрепятственно вернулся к Доджу с ценнейшей информацией. Это было уже поздней весной 1864 г.; шел последний год войны, приближался крах рабовладельческой Конфедерации.
Додж предложил совершить еще одну поездку, которая как он надеялся, будет последней. Он не ошибся, хотя события развивались совсем неожиданным образом. Просто Хенсон после перехода линии фронта попался на глаза генералу Родди, которому еще три года назад обещал вступить в ряды его кавалерии.
Родди сразу же, не слушая объяснения, арестовал Хенсона и отправил под конвоем в штаб генерала С. Д. Ли, однофамильца главнокомандующего южан Роберта Ли, где его подвергли усиленному допросу. Жизнь Хенсона висела на волоске, и он смело заявил, что, являясь жертвой роковой ошибки готов умереть за любимый Юг.
Наконец Ли, все еще не знавший, что думать об арестанте, решил лично допросить его. Генерал спросил его, был ли он в одном городе, занятом войсками северян. Xeнсон ответил что был, и сочинил правдоподобную историю для объяснения своего приезда в этот город. Тогда Ли в упор спросил, откуда, по мнению Xeнсона, последует очередной удар северян. Хенсон без колебании указал на направление, где должно было начаться наступление (он хорошо понимал, что у южан все равно не будет уже времени для принятия контрмер). Действительно, тут же Ли принесли телеграмму: наступление северян началось как раз в том пункте, который назвал Хенсон. Ли переправил пленника к генералу Полку, тот был уже готов освободить его, но в дело снова вмешался Родди убедивший Форреста, который никогда окончательно не переставал подозревать Хенсона, что этого опасного человека следует держать под стражей.
Потянулись месяцы заключения... Но Форрест снова вспомнил о Хенсоне. Армия конфедератов уже переживала агонию. Она отчаянно нуждалась в пополнении, и Форрест приказал зачислить арестованного в войска Юга. Хенсон сумел упросить, чтобы его направили в 26-й полк, составленный из жителей штата Миссисипи. Он знал, что полк направляется в Виргинию, и надеялся сбежать по дороге. В конце концов Хенсону и удалось это сделать, несмотря на то что в тюрьме он заболел и был очень слаб. Отсидевшись в тайниках у родных (которые только теперь сообразили, что он все же не является шпионом южан), Хенсон дождался прихода федеральных войск
История гражданской войны знает немало других разведчиков, во многом напоминавших тех, о которых рассказывалось выше, впрочем, как правило, менее удачливых.
Успешной была деятельность Элизабет Ван Лью в столице Конфедерации Ричмонде. Подобно Филиппу Хенсону она обладала одним неоценимым для разведчика преимуществом. По рождению и общественному положению ее считали своей в кругах правившей на Юге рабовладельческой знати. Правда, она не скрывала своей приверженности к Северу и даже организовала, несмотря на косые взгляды и прямые угрозы, медицинскую помощь и снабжение теплыми одеялами военнопленных армии северян, которых содержали под стражей в Ричмонде. Однако и эти, открыто и демонстративно высказывавшиеся симпатии Северу оказались полезными для ее разведывательной работы, — трудно было заподозрить человека, нисколько не скрывавшего своего сочувствия к врагу. В этой работе ей активно помогали слуги, состоявшие в основном из отпущенных ею на волю рабов. Мисс Элизабет имела небольшой участок земли за городом, где были разведены огороды. Это создавало удобный предлог для посылки за город слуг, которые исполняли обязанности связных. Более того, продолжая играть свою роль, она явилась даже на прием к Джефферсону Девису с требованием защиты против угроз со стороны соседей, яростно ненавидевших ее за помощь военнопленным. Что значительно важнее, по совету Элизабет одна из ее бывших рабынь, Мэри Элизабет Баузер, поступила служанкой в дом президента и часто с наступлением темноты встречалась со своей прежней хозяйкой.
Элизабет не только удалось создать довольно обширную разведывательную организацию. Она осуществляла руководство и разведчиками, которых засылали в южную столицу с Севера. В крайнем случае они всегда могли скрываться от преследования и находить убежище в ее доме. Среди агентов Элизабет было несколько чиновников военного министерства южан.
Элизабет Ван Лью сообщила массу важных сведении генералу Батлеру и главнокомандующему северян генералу Гранту. Несколько раз к Элизабет подсылали провокаторов, неоднократно она находилась на грани разоблачения. Однако все обошлось благополучно, и она смогла встретить вступившие в апреле 1865 г. в Ричмонд войска северян. После ухода конфедератов Элизабет бросилась к зданию правительства, где среди массы сжигавшихся архивов пыталась разыскать бумаги, представлявшие интерес для федеральных властей.