В 1407 году княгиня Евдокия Дмитриевна основала Вознесенский женский монастырь, в котором постриглась и сама под именем монахини Евфросинии. Монастырь, ставший памятью о великом князе Дмитрии и о Куликовской битве, был украшен иконами и богатой церковной утварью — дарами великой княгини Евдокии. После смерти она была погребена в главном соборе монастыря. По преданию, по повелению Евдокии написанный образ архангела Михаила с деяниями находится ныне в иконостасе Архангельского собора Московского кремля.
Великокняжеский собор во имя Михаила Архангела — Архистратига небесного — храм воинский. Ведь князь на Руси — это прежде всего воитель, чей первейший долг поднимать ратный меч на защиту отечества и веры. Не случайно в росписях собора столь большое место занимают батальные сюжеты из Священного Писания. Идеальный образ праведного воина, победителя тьмы, исполненного божественной, необоримой силой, запечатлен на главной храмовой иконе «Михаил Архангел с деяниями». Она датируется концом XIV — началом XV века.
Пришло время княгине заключиться в обители, к которой давно стремилась душа ее. На пути из храма Успения Богоматери слепец кричал ей: «Боголюбивая княгиня, кормилица нас нищих! Ты обещала мне во сне: завтра дам тебе зрение, исполни же обещание твое». Княгиня, не обращая внимания на слепого, как бы случайно опустила рукав рубашки, и слепец, ощутив его в руке, отер им свои глаза и прозрел. На ее иждивении был заложен каменный храм в обители. Но она уже созрела для радостного созерцания небесных жилищ. В том же 1407 году, в котором заложен был каменный храм, она мирно почила 7 июля.
Великая княгиня Евдокия (монахиня Евфросиния) причислена Русской Православной Церковью к лику святых. Ее память отмечается 20 июля (7 июля). В лице святой Евфросинии православные чтили и всех княгинь, помогавших любовью и горячей слезной молитвой своим мужьям мудро править Русской землей. В XVII века у гроба Евфросинии в Вознесенском монастыре постоянно стояли пять молящихся стариц. В 1907 году в монастыре широко отмечалось 500-летие кончины Евфросинии. Великой княгиней Елизаветой Федоровной на раку преподобной Евфросинии были возложены гирлянды из васильков и роз и золотая лампада.
В церковной литературе показано, что брак Дмитрия и Евдокии является примером праведной и счастливой семейной жизни, образцом подражания для людей. Евдокия и Дмитрий прожили в любви и согласии 22 года. Вместе они стойко переносили все испытания, выпавшие на их долю. В русском народе Евдокия пользовалась большой популярностью и получила прозвание «царица-мать». В такие произведения древнерусской литературы, как «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Иоанновича, царя Русского» (XV век), «Степенная книга» (XVI век), Вологодско-Пермская летопись (XVI век), включен плач Евдокии об умершем муже.
Великая княгиня Евдокия — персонаж многих произведений о Куликовской битве. В пространной летописной повести о побоище на Дону великий князь, переправлявшийся через Оку, оставляет в Москве своих воевод, которые должны охранять княгиню и детей. В «Сказании о Мамаевом побоище» Евдокия вместе с другими княгинями и воеводскими женами провожает русское войско в поход на Мамая. В повесть включен плач Евдокии, написанный в подражание знаменитому плачу Ярославны. В «Сказании» также после победы над Мамаем князь Дмитрий посылает великой княгине весть о победе и о погибших. Она вместе с детьми встречает в Москве русское войско.
Святость преподобной Евфросинии удостоверена чудесными знамениями милости Божией, совершавшимися на ее гробнице в течение нескольких столетий. Много раз видели, что у гроба святой Евфросинии сама возгоралась свеча. И в XIX веке здесь совершилось несколько чудесных исцелений. Так, в 1869 году, приложившись к гробнице с мощами преподобной, исцелился одержимый отрок. В 1870 году преподобная Евфросиния явилась во сне парализованной девице и вернула ей здоровье. Неизлечимо больной был возвращен к жизни через возложение на него пелены с гробницы святой Евфросинии. Ее духовный подвиг свидетельствует о том, что ни богатство, ни высокое общественное положение, ни семейные узы не могут быть непреодолимым препятствием для стяжания благодати Божией и святости.
С тех пор как упокоилась в соборной церкви княгиня, Вознесенская церковь стала усыпальницей жен и дочерей московских князей. Здесь были погребены великие и удельные княгини и княжны, а позднее царицы и царевны. Среди них и те, кто оставил заметный след в русской истории: супруга Василия I София Витовтовна, жена Ивана III София Палеолог, мать Ивана Грозного Елена Глинская, первая супруга грозного царя Анастасия Романовна, Ирина Годунова — жена царя Федора Ивановича и сестра Бориса Годунова, Марфа Ивановна — мать первого государя династии Романовых Михаила Федоровича, мать Петра I Наталья Кирилловна. Пять с лишним веков простоял в кремле Вознесенский монастырь, многое повидав, накопив огромное духовное, историческое и культурное богатство.
Монастырские строения не раз страдали от пожаров. В 1812 году французы обезобразили, осквернили обитель, и лишь через два года после их изгнания Вознесенский собор был заново освящен и в нем продолжались богослужения.
После 1917 года монастырь был закрыт. Духовные ценности, иконы, церковная утварь, старинные книги, дарения царей, князей и княгинь были расхищены и навсегда утрачены. В 1929-м, в год «великого перелома», он был полностью стерт с лица земли. Погиб собор Вознесения Господня, построенный Алевизом Новым в начале XVI века на месте первого монастырского храма. Разрушению подверглась церковь Михаила Малеина с колокольней — памятник XVII столетия. Разобран был и храм XIX века Екатерины Мученицы. Ныне на месте древней обители — административный корпус кремля. При разрушении Вознесенского монастыря захоронения княгинь и цариц были перенесены в подвалы Архангельского собора. Останки святой Евфросинии (в миру великой княгини Евдокии) вместе с другими княгинями положили в том же храме, где покоится и прах ее супруга — святого благоверного князя Дмитрия.
1929 год стал последним и для другой кремлевской святыни — Чудова монастыря. Он соседствовал с Вознесенской обителью. Основанный митрополитом Алексием в княжение Дмитрия Донского Чудов монастырь был поистине сокровищницей исторической памяти России. Трудно даже перечислить связанные с ним значимые события и громкие имена. Здесь крестили будущих русских царей и императоров — Алексея Михайловича, Петра Великого, Александра II Освободителя. Беглый монах Чудова монастыря Гришка Отрепьев вошел в историю как царь-самозванец Лжедмитрий I. В чудовской темнице в Смутное время поляки уморили голодом не сломленного ими святого патриарха Гермогена. Другой знаменитый патриарх, Никон, был в Чудовом монастыре лишен своего сана.
В Чудове жили выдающиеся просветители Максим Грек и Епифаний Славенецкий, поэт Корион Истомин. Но настала пора, когда история России до 1917 года была объявлена «проклятым прошлым», а церкви и монастыри — «рассадниками религиозного дурмана», мешающими скорее идти в «светлое будущее». Мысль о том, что во имя нового надо безжалостно расправиться со старым, «выбросить его на свалку истории», воплощалась в жизнь буквально. Гибли люди, целые классы и сословия, гибли и памятники старины. Не избежал этой участи и Чудов монастырь. В декабре 1929 года он был взорван. На его месте выстроили административные корпуса.
Но вернемся на Соборную площадь. Ее западную сторону занимают монументальные здания Государева двора. Со времен Ивана Калиты дворцовый комплекс не раз менял облик, постоянно расширялся, достраивался и перестраивался. При Дмитрии Донском почти все строения были еще деревянными. Ни одно из них не сохранилось до наших дней. Давно исчезли палаты, в которых Дмитрий Иоаннович пировал, когда гонец, падающий от усталости после долгой скачки, принес ему весть о том, что Мамай идет на Русь. Нет и возвышавшегося над Москвой-рекой златоверхого набережного терема с диковинными по тому времени стекольчатыми окнами и крыльцом, откуда великая княгиня Евдокия с княжескими и воеводскими женами смотрели на уходившее в дальний поход воинство. Из зданий — свидетелей древней эпохи дольше всех, вплоть до 1933 года, простоял, пусть и не в первозданном виде, храм Спаса на Бору.
И все же в самой сердцевине огромного комплекса кремлевских дворцов сохранился памятник, вплотную приближающий нас ко временам Куликовского побоища. В 1393—1394 годах великая княгиня Евдокия Дмитриевна выстроила у своих хором на месте деревянной церкви Воскрешения Лазаря небольшой белокаменный одноглавый храм во имя Рождества Богородицы и украсила его лучшими иконами, книгами, дорогими сосудами и другой утварью. Святитель Киприан (11 февраля 1393 г.) освятил его в присутствии всей семьи великой княгини. По просьбе благочестивой княгини положено было праздновать в Москве 8 сентября с особенной торжественностью, в благодарность за Куликовскую победу.
Расписывать новый храм был приглашен знаменитый, уже успевший прославиться своим искусством и в Константинополе, и в Кафе, и в Новгороде иконописец Феофан Грек, которого в Москве называли почтительно — «философом, зело хитрым». С ним вместе работал другой признанный мастер — Симеон Черный, а также несколько учеников.
По преданию, именно для Рождественской церкви была написана и упоминавшаяся икона Михаила Архангела, перенесенная затем в Архангельский собор. Через сто лет после сооружения храма великокняжеский двор претерпел очередную перестройку. Она затронула и церковь Рождества Богородицы, к тому времени уже изрядно обветшавшую от времени. Зодчий Алевиз Новый в 1514 году возвел прямо над ней новый храм, который стали именовать Рождественским. Старый же опять освятили в честь Воскрешения Аазаря.
А еше через столетие, в XVII веке, древний храм... потеряли! Царские терема и палаты закрыли его со всех сторон. Церковь была упразднена, а затем замурована. Постепенно о ней забыли вовсе. Поэтому легко представить удивление строителей, реконструировавших в 1840-х годах кремлевские дворцы, когда за отваленной кирпичной кладкой вдруг показались мощные белокаменные стены, из пролома повеяло могильным холодом и открылось внутреннее пространство древнего храма с четырьмя столпами, поддерживающими своды. Ныне церковь Воскрешения Аазаря (некогда Рождества Богородицы) считается самым ранним памятником архитектуры не только кремля, но и всей Москвы. Впрочем, к концу XIV века исследователи относят и белокаменный подклет-основание Благовещенского собора, домового храма московских царей.
Государев двор в кремле был не просто жилищем великих князей и царей. Здесь вершились важнейшие государственные дела. Россия никогда не забывала, откуда есть-пошла ее державность. Даже после переноса официальной столицы в Санкт-Петербург за Москвой сохранилось прозвище первопрестольной. Память о творцах московского могущества не иссякала в потомстве. Не раз возникала и мысль об ее увековечении. Так, в 181 7 году, когда Москва как птица Феникс возрождалась после нашествия «двунадесяти языков», выдающийся зодчий О. И. Бове предложил смелый проект — создать перед императорским дворцом в кремле новую площадь, надсыпав для этого кремлевский холм, и установить на ней монументы Юрию Долгорукому, Ивану Калите, Ивану III и Дмитрию Донскому. Этот замысел так и не был воплощен. Он оказался слишком грандиозным.
Каждая пядь кремлевской земли имеет свою долгую историю и способна многое поведать. В наши дни пространство к востоку от Архангельского собора и Ивановской колокольни занято тенистым садом. В древности же здесь располагался двор удельного князя Владимира Андреевича Серпуховского, унаследованный им от отца. Владение занимало вершину кремлевского холма и простиралось вниз по пологому тогда склону на подол. Крупнейший полководец своего времени, прозванный за подвиги на поле Куликовом Храбрым и Донским, двоюродный брат и соправитель на Москве великого князя Дмитрия Иоанновича, Владимир Серпуховской владел и обширными землями в окрестностях стольного града. К западу от кремля ему принадлежало село Кудрино, память о котором сохранилась в названии нынешней Кудринской площади. Густые леса, топкие болота, небольшие поля — такова в XIV веке была эта местность. Впоследствии здесь пролегли знаменитые московские улицы: Арбат, Молчановка, Поварская, Никитская, Бронные, Тверская. За Кудрином, на речке Пресне в урочище Три Горы, стоял большой загородный двор Владимира Андреевича, а невдалеке, на ручье Студенец, находилось его село — Выпряжково. К востоку и юго-востоку от Москвы князю принадлежали села Косино, Коменское и Нагатинское. К югу — Ясенево. Эти названия хорошо знакомы каждому современному москвичу.
В семье Владимира Храброго свято сохранялась память о Куликовской победе. Княгиня Марья, мать героя Донского побоища, около 1386 года основала женский монастырь во имя праздника Рождества Богородицы, на который пришелся день битвы. Среди первых монахинь обители были вдовы воинов, павших на Дону. Незадолго до кончины в Рождественском монастыре постриглась под именем Марфы и сама его основательница. Впоследствии монахиней этой обители стала и вдова Владимира Серпуховского Елена Ольгердовна, дочь великого Ольгерда Литовского. Возможно, Рождественский монастырь первоначально располагался в кремле или вблизи него, «на рву», у восточной стены крепости. Позднее он был перенесен на Кучково поле, на высокий берег Неглинки. Здесь, на улице Рождественке, монастырь находится и по сей день.
После Дмитрия Донского «татарская» власть на Руси резко переменила свой характер. Орда уже не назначала великих князей. Они перестали быть ордынскими ставленниками на Руси. Великие московские князья стали пользоваться традиционным законным наследственным правом и передавать московское великое княжение старшему сыну.
Мы видим, что Дмитрий Донской первым решился благословить старшего своего сына Василия I великим князем Владимирским, так как не боялся соперников ни из Твери, ни из Нижнего Новгорода.
Василий I Дмитриевич не имел твердости на благословение своего десятилетнего сына Василия II на великое княжение. Он делал это, предположительно, с оговорками, так как его родной брат Юрий не хотел признавать Василия II преемником великого княжения до 1428 года.
В третьей духовной грамоте Василий I оставляет на попечение своего тестя Витовта княгиню Софию, своих братьев Андрея и Петра Дмитриевичей и князей Семена и Ярослава Владимировичей. Брат Константин, как и Юрий, не захотевший в 1419 году «целовать крест на верность сына Василия» (как будущего великого князя), Василием I был лишен всех земельных владений.
В самом начале своего правления он показал, что остается верен отцовскому и дедовскому завету и понимает, что единство Московского княжеского дома было залогом главных успехов в жизни княжества. В начале января 1390 года великий князь увеличил удел Владимира Андреевича, отдав ему Волок и Ржеву как знак доброго расположения к своему дяде. Он продолжает храмовое строительство не только на южном и западном направлениях, но и в Можайске, Звенигороде. В том же году Василий I купил себе в Орде Нижегородское княжество, отняв его у князя Бориса Константиновича Городецкого. Вслед за присоединением Нижегородской земли была присоединена и Вятская. Он подчинил своему влиянию Тверь, Рязань, Псков. Заставил Новгород Великий считаться с интересами Москвы. Остановил дальнейшее стремление Аитвы бороться за обладание русскими землями к востоку от Смоленска.
Желая узаконить новый порядок престолонаследия и отнять у претендентов всякий предлог к смуте, его сын Василий II еще при своей жизни назвал сына Иоанна великим князем, считая великое княжение владимирское неразрывно связанным с московским. Остановимся на причинах смуты в годы правления Василия II.
Боярин Иоанн Дмитриевич Всеволожский, потомок смоленских князей, помог в 1432 году Василию II Темному, внуку Дмитрия Донского, получить ярлык на великое княжение, уговорив хана не давать его Юрию. Он надеялся, что Василий женится на его дочери. Василий II Васильевич в Орде давал такое обещание. По приезде из Орды в Москву все изменилось. Его мать София Витовтовна не согласилась на этот брак и настояла, чтобы сын женился на внучке Владимира Андреевича, Марии Ярославне. Иоанн Дмитриевич обиделся и уехал от великого князя к его дядям Константину Дмитриевичу и затем к Юрию Дмитриевичу, который его принял радушно. Боярин Иоанн Дмитриевич подговаривал Юрия возобновить старые притязания на великое княжение, которые он сам в Орде опровергал.
На свадьбе, состоявшейся в 1390 году, сыновья Юрия, внуки Дмитрия Донского — Василий Косой и Дмитрий Шемяка пировали вместе с другими. Василий Косой приехал на свадьбу в богатом золотом поясе. Старый боярин Петр Константинович рассказал Софии Витовтовне историю этого пояса. Пояс был подарен нижегородским князем Дмитрием Константиновичем как приданое своей дочери Евдокии, которая выходила замуж за Дмитрия Донского. Последний тысяцкий Москвы Василий Вельяминов на свадьбе Дмитрия Донского подменил этот пояс другим, менее ценным, а настоящий отдал своему сыну Николаю, женившемуся на сестре Евдокии — Марии. Затем Николай Васильевич и Мария Дмитриевна отдали этот пояс в приданое дочери боярина Иоанна Дмитриевича Елене, вышедшей замуж за Андрея Владимировича Серпуховского (†1426). По смерти Андрея Иоанн Дмитриевич подарил пояс Василию Юрьевичу Косому, женатому на его внучке Анне Андреевне Серпуховской. В этом поясе Василий Косой и прибыл на свадьбу.
Великая княгиня София Витовтовна, узнав, что за пояс был на Василии Косом, при всех сняла его как собственность своей семьи. Василий Косой и Дмитрий Шемяка сразу обиделись и выехали из Москвы. Это было предлогом для войны, фактически же — борьбой за великое княжение, которая продолжалась до 1453 года.
Иоанн III, старший сын Василия II Темного, получил наделы от отца: великое княжество Московское и города Коломну, Владимир, Переяславль, Кострому, Галич, Устюг, Вятку, Нижний Новгород, Муром, Юрьев, Боровск, Калугу, Алексин и другие города. Четыре других сына — Юрий, Андрей, Большой Борис и Андрей Меньшой — получили по два-три второстепенных города и уделы.
Иоанн III Васильевич был высоким человеком, но немного сутуловатым, истинным потомком Иоанна Калиты. Он был умным и необыкновенно трудолюбивым. Усвоив заветы великих предков, он всю свою жизнь стремился приводить их в исполнение. К каждому делу Иоанн III относился с необыкновенной обдуманностью. Он первым из князей совершил поход на Казань в 1467 году. Затем предпринял поход на Новгород Великий и усмирил его. Часть детей боярских этого крупного города переселил по низовым городам.
В 1471 году был заложен новый Успенский собор в кремле на месте старого. Затем при Иоанне III последовательно были построены другие храмы. На месте деревянных палат великий князь возвел для себя каменные. Среди других построек того времени — знаменитая Грановитая палата.
Со времени второго брака Иоанна III на Софии Фоминичне Палеолог был принят государственный герб — двуглавый орел — бывший герб греческих царей, вместе с изображением святого великомученика и Победоносца Георгия. При Иоанне III были присоединены к Москве Тверь, Ярославское и Тверское княжества.
В XV веке татарские рати не раз нападали на Русь. Так, осенью 1408 года к Москве обманом подступило войско золотоордынского эмира Едигея, основателя Ногайской Орды. Великий князь Василий I Дмитриевич отъехал в Кострому собирать полки, как когда-то его отец Дмитрий Донской при приближении Тохтамы- ша. Но московская трагедия 1382 года на сей раз не повторилась. Власти не покидали стольного града. Вместе с москвичами в осаде находились 55-летний герой Куликова поля — князь Владимир Андреевич Серпуховской, сыновья Дмитрия Донского Андрей Можайский и Петр Дмитровский. Три недели стоял Едигей у стен Москвы, а высланные им отряды тем временем опустошали Залесскую землю, Ростов, Дмитриев, Серпухов, Нижний Новгород, Городец, Юрьев. Однако Москва осталась неприступной. Все москвичи вынуждены были тогда заплатить откуп в три тысячи рублей. Уходя восвояси, войско Едигея гнало с собой толпы захваченных на Руси пленников.
Через три десятилетия, в 1439 году, Москва вновь отражала натиск ордынцев. На этот раз город осаждал казанский хан Улу-Мухаммед. В 1444 году войска великого князя Василия II успешно бились с татарами под Муромом, Гороховцом и Рязанью. В следующем году Орда сполна расплатилась за поражения. В битве под Суздалем сыновья Улу-Мухаммеда Мамутяк и Ягуп не только разбили великокняжеское войско, но и захватили в полон самого Василия II. За его выкуп пришлось выплатить огромную, разорительную для населения Московского княжества сумму — 23 тысячи рублей! В 1451 году Москва вновь увидела татар под своими стенами. Набег рати «царевича» Мазовши был стремительным, но неудачным. В памяти москвичей он остался как «скорая татарщина». Помимо больших нашествий за эти десятилетия было немало мелких налетов степной конницы на русские земли со стороны юга. Ордынские правители использовали любые внутренние и внешние неурядицы Руси, чтобы восстановить и упрочить свое влияние на нее.
Тохтамыш, Тимур, Едигей, Улу-Мухаммед — зловещие фигуры в истории. Все же традиции Куликовской битвы жили, и решающим этапом в подготовке победы стала междоусобная война 1425—1462 годов. Это был перелом на пути к централизации страны, хотя Орда и Орден, Литва и Швеция всячески препятствовали победе Московской Руси. Этим в значительной мере объясняется и затяжной характер ее высвобождения.
Но ничто не могло остановить ее государственное дело — собирание русских земель. По словам В. О. Ключевского, Московское государство «родилось на Куликовом поле, а не в скопидомном сундуке Ивана Калиты».
По мере того как поднималась Русь, собираясь вокруг Москвы, а Орда все больше слабела и распадалась, все меньше становилась и зависимость русских княжеств и земель от ханской власти. Зависимость эта стала и вовсе прозрачной, когда великое княжество Московское преодолело внутреннюю смуту, которая терзала его первые 28 лет правления Василия II. Наконец, Иоанн III навсегда прекратил платить ордынскую дань. Попытка хана Большой Орды Ахмата военной силой восстановить былой порядок вещей завершилась знаменитым «стоянием на Угре» и полной неудачей татар. Иго пало в 1480 году, через сто лет после Куликовской битвы.