Самое раннее оружие выпускалось кузнецами и литейщиками в зависимости от того, использовалось ли железо или желтая медь, а деревянную ложу готовили плотники. Вероятно, как только возник достаточный спрос на эту продукцию, представители данных профессий стали специализироваться в этом виде труда, но история производства оружия как вполне самостоятельного ремесла, требующего особенного искусства, начинается в XVI в.
Главной причиной для этого мог послужить резко возросший спрос на огнестрельное оружие, вызванный итальянскими войнами, но еще более важным явлением стало внедрение колесцового замка и изменение в отношении верхних слоев общества к огнестрельному оружию, которое произошло в первой половине XVI столетия.
Как отмечалось нами ранее, начиная с 1530 г. имел место неуклонно растущий спрос в аристократии на высококачественные ружья и пистолеты, и с этого времени оружейник был обеспечен таким покровительством, которое позволяло ему развивать свое ремесло по более передовым направлениям.
В Средние века огнестрельное оружие производилось почти везде, где существовала заслуживающая доверия металлообрабатывающая отрасль. Но с давних пор отдельные центры в Италии и Германии начали завоевывать особую репутацию в этой области. Заметными среди них были старые города оружейников – Милан, Нюрнберг и Аугсбург вместе с некоторыми частями Богемии, Зуля и районов вокруг Брешиа. В первой половине XVI в. оружейники этих регионов, и особенно южногерманских, были неоспоримыми лидерами в своем ремесле. Но в связи с огромным ростом объемов использования огнестрельного оружия во второй четверти того столетия по всей Европе начали возникать и другие центры, способные производить оружие равного качества.
К XVII в. почти все города порядочного размера имели в своем населении одного или более оружейников. Крупные города и некоторые поменьше обладали целыми колониями этих ремесленников, и у многих европейских князей были свои собственные мастерские, часто укомплектованные иностранцами. Просто невозможно разобраться в пределах данной книги со всеми этими центрами. Следует отметить, однако, что, несмотря на широкое распространение мастеров-оружейников, существовала и значительная оптовая торговля огнестрельным оружием и запасными частями к нему, особенно стволами. Например, Брешиа и окружающие ее районы снабжали всю Италию стволами, а в это время г. Зуль играл подобную роль в Германии. В Англии Лондон был главным центром снабжения вплоть до XVIII столетия, когда в серьезного конкурента начал превращаться Бирмингем. В России Тула – где оружейники начали трудиться в конце XVI в. – была основным источником как армейского, так и высококачественного личного оружия с конца XVII в.
Возможно, самым крупным центром производства огнестрельного оружия в XVII и XVIII вв. был Льеж, где велась очень широкая международная торговля. В большинстве своем льежская продукция была второго сорта и даже ниже, иногда имела поддельные иностранные подписи и марки, но лучшие мастера в городе делали и огнестрельное оружие столь же высокого качества, что и выпускавшееся в других местах. С приходом индустриализации в XIX в. Льеж, хотя и оставаясь главным центром торговли оружием, все более уходил в тень Бирмингема.
Кустарями-одиночками производилось мало оружия, и даже в Средние века в деле участвовали как минимум два человека – один делал ствол, а другой – ложу. Во второй четверти XVI в. с внедрением колесцового замка повсюду стали появляться мастера, специализирующиеся на производстве замков, и с этого времени большинство единиц оружия стало результатом труда по крайней мере трех ремесленников – ствольщика, затворщика и изготовителя ложи. Кроме этого, производство всех, кроме самых простых, деталей требовало услуг специалистов в прикладном украшении.
Штат крупной мастерской был в состоянии производить все, кроме самой изысканно украшенной продукции. Подобным образом, от оружейников, живших в отдаленных районах, требовалось умение изготавливать ружье во всей его цельности, а также в нанесении небольших гравированных украшений, хотя несомненно, что, по крайней мере, некоторые детали приобретали в одном из больших центров торговли. Но в самих центрах практика разделения труда между многими мелкими специализированными мастерскими скоро стала широко распространенной, и в результате оружейник, чья подпись появлялась на стволе или замке, часто был не более чем отделочником либо сборщиком, хотя он мог оказаться и слесарем. В начале XIX в. многие провинциальные оружейники были всего лишь розничными торговцами, которые оптом покупали оружие и просто добавляли к нему свои собственные имена.
В дополнение к подписи лица, ответственного за продажу законченной продукции, многие единицы огнестрельного оружия носят марку изготовителя ствола на верху или в низу казенника. На некоторых также стоят марки или подписи изготовителя ложи и мастера, отвечавшего за украшение ствола, замка и оправ, хотя последние были сравнительно редки. На итальянском оружии XVII и XVIII вв. часто самое заметное это подпись производителя ствола, а подпись изготовителя замка, который, возможно, отвечал за сборку этого узла, часто гравируется на внутренней поверхности замочной доски под боевой пружиной. Из-за такой практики различные члены семьи Коминаццо из Гардоне, что возле Брешиа, достигли значительной известности в качестве изготовителей огнестрельного оружия XVII в. с изящно выполненными оправами огнива, что особенно ассоциируется с Брешиа. Фактически, когда семья Коминаццо действительно трудилась на этой ниве, она была знаменита только своими стволами, причем настолько, что появилось очень много подделок, обычно носивших какую-нибудь версию подписи «LAZARINO COMINAZZO». Похоже, нет доказательств, что они когда-либо занимались замками, ложами или оправами, хотя ссылка Джона Эвелина на свою покупку карабина от «старого Лазарино Коминаццо» в 1646 г. предполагает, что эта семья в какой-то степени занималась сборкой и розничной торговлей огнестрельным оружием.
Фактические процессы, принимающие участие в производстве огнестрельного оружия, здесь не требуют долгого обсуждения, поскольку они большей частью такие же, что и используемые в любой обработке металлов, а там, где речь идет о ложе, — в обработке дерева. Единственная деталь, сопряженная с использованием специальной технологии, — это ствол. Поначалу его отливали либо из латуни, либо из бронзы или ковали из железа. Многие средневековые железные стволы созданы на «составном» принципе, т. е. они состояли из тонкой железной пластины, свернутой в трубку и усиленной продольными ребрами, удерживаемыми железными кольцами, насаженными поинтервально. Но еще с 1370-х гг. стволы иногда высверливались из твердого стержня, и этот метод, а также следующий, который будет описан, видимо, стали в XVI в. обычными. Они сохранились и до конца периода, описываемого в этой книге.
Еще один метод ковки ствола состоял в том, чтобы согнуть плоскую полоску вокруг подходящего сердечника, чтобы по форме получилась трубка, а потом заварить этот шов, обрабатывая его молотом до тех пор, пока он не станет невидим. Полученный грубой формы ствол потом просверливался и шлифовался, пока не становился готовым к употреблению. Однако еще в 1642 г. в Испании вошел в употребление еще один метод, о котором пишет Алонсо Мартинес де Эспинар в своей книге «Искусство охоты на крупного зверя», которая была опубликована в том году. Более детально эта же тема описана другим испанским оружейником Исидро Солером в «Историческом резюме стрельбы из арбалета», Мадрид, изданной в 1798 г. После ссылки на метод полоски при ковке как на тот, который был в использовании в Мадриде и «повсеместно принят в Европе до сего дня с небольшими изменениями», он описывает улучшенную технологию, использовавшуюся мадридскими мастерами его времени. Их стволы готовились из железных пластин, подготовленных путем нагревания и сплющивания в единое целое нескольких старых конских подков, и в результате получалась конструкция сродни лезвию меча раннего Средневековья. Из этих пластин делались серии коротких трубок и сваривались внахлест, причем каждую нагревали и ковали как минимум тридцать два раза, чтобы добиться полностью однородной структуры. Потом получившаяся длинная трубка обычным путем превращалась в ствол.
Испанские стволы высоко ценились по всей Европе и нередко обнаруживались на оружии с ложами и замками других стран. Действительно, они стали настолько популярными, что неразборчивые в средствах оружейники считали стоящим штамповать поддельные испанские торговые марки на свои заурядные стволы, чтобы повысить шансы на их продажу.
Еще один метод изготовления стволов, вошедший в употребление, возможно, еще в начале XVIII в., был связан с навивкой плоской полоски железа вокруг сердечника подходящего диаметра и сварке концов внахлест. Эта технология стала широко принятой, но, видимо, не в Испании, и с середины XVIII в. особенно использовалась в производстве так называемых дамасских стволов, которыми были оснащены почти все образцы высококачественного оружия в последней четверти XVIII – первой половине XIX в. И до начала ХХ столетия их продолжали делать для дробовиков.
Дамасские стволы производились путем скручивания и сваривания вместе нескольких железных и стальных стержней, от их пропорции зависела финальная структура поверхности ствола. Исходный брусок металла, состоящий из множества переслаиваний железа и стали, затем обычным путем превращался в свитый ствол. После полировки ствола эта структура проявлялась с помощью мягкого разъедающего вещества, обычно жидкости, которое также придавало стволу приятный коричневый оттенок.
Все еще не определена дата, когда в Европе впервые стали изготавливать витые стволы. Несомненно, этот процесс – восточного происхождения, потому что стволы этого типа производились в Северной Индии, Персии и Турции как минимум еще в конце XVI в. Большое количество турецкого огнестрельного оружия было захвачено при осаде Вены в 1683 г., и несколько стволов было переделано для использования в Австрии. Возможно, эти трофеи породили некоторую моду на витые стволы, которая возникла в Европе в конце XVII столетия. Тогда, вероятно, сравнительно мало оружейников знало секрет изготовления этих стволов, и они стали входить в моду только в последней четверти XVIII в. Но уже задолго до этого, в начале XVIII столетия, оружейники, не владевшие искусством изготовления настоящего товара или которые не хотели заниматься производством чего-то столь дорогого, гравировали обычные стволы, чтобы придать им видимость того, что они тоже витые. В XIX столетии стволы льежских дробовиков самого низкого качества зачастую проходили именно такую обработку.
Современный расцвет в истории производства огнестрельного оружия начался с внедрением заводских методов американцами Эли Уитни и Самьюэлом Кольтом. Влияние последнего в особенности нельзя преувеличить, и достигнутые им огромные успехи, несомненно, в большой степени повлияли на всеобщее принятие методов массового производства огнестрельного оружия во второй половине XIX в. С тех пор все менее важной становится роль индивидуального специалиста.
Наконец, необходимо сказать немного и о тестировании оружейных стволов. Мало кто сомневается, что с самого начала своей истории огнестрельное оружие подчинялось требованиям стандартных профессиональных норм, предназначенных для поддержания минимального уровня мастерства. Начиная с вступительного периода стволы и замки, как правило, маркировались клеймом гильдии или города, в дополнение к имени изготовителя, указывая на то, что они обладают качеством, требуемым данными нормами. Во многих случаях ствол проверялся, возможно, не менее суровыми методами, чем это делал бы любой опытный специалист, но есть свидетельства, что еще в последней четверти XIV столетия пушки проверялись с помощью настоящей стрельбы. Вполне возможно, что те же самые методы применялись к ручному огнестрельному оружию в XIV в., хотя, похоже, нет четких свидетельств, что это делалось до начала XVI в. К началу XVII в. это стало общей практикой и оставалось таковой до сих пор – обычная процедура проверки ствола стрельбой более мощным зарядом, чем это требуется при обычном использовании. После появления в 1880-х гг. бездымного пороха были введены новые марки для огнестрельного оружия, но методы тестирования в принципе остались неизменными.